ПРОЛОГ.
– Сломала кофеварку? – поймал я ее за руку в кухне.
Коснулся ее и снова словно пришло током… Не могу ее трогать. Я теряю над собой контроль. Но не смог побороть желание прикоснуться.
– Кажется, да, – закусила она нижнюю губу от волнения и отняла у меня свои пальцы.
– Слушай, ну мне придётся рассказать отцу, что ты косорукая и портишь вещи. Пусть выгонит тебя.
В ее глазах заблестели слёзы.
– Не говори. Пожалуйста, – заломила она свои маленькие ручки. – Мне некуда идти, ты же знаешь.
– А кого это волнует? – усмехнулся я. – Мы тебя, сироту, и так по доброте душевной пригрели, а ты вещи портишь. Нет, я всё-таки скажу ему. Пусть тебя вернут туда, откуда забрали.
Я сделал пару шагов от неё и обернулся. Девочка опустила голову. Рыжие волосы, на которых красиво играли лучи солнца, упали на лицо. Из глаз капали слёзы на ее сцепленные между собой до белых костяшек пальцы.
– Значит, так, – поставил я руки в боки и, наклонив голову набок, наблюдал за ней. – Ты хочешь остаться в этом доме?
– Да… – тихо ответила она.
– Тогда тебе придётся играть по моим правилам. Одно мое слово – и ты вылетишь отсюда пробкой. Ты это понимаешь?
– Понимаю.
Я подошёл к ней ближе и поднял пальцами ее подбородок на себя. В который раз словно провалился куда-то, глядя в глубину ее глаз.
– Тогда будешь делать то, что я скажу тебе. Ясно?
– Что ты хочешь, чтобы я делала? – тихо спросила она, понимая, что в моей полной власти.
Так и было – она в моей власти. Наконец-то.
Нежная, красивая до дрожи и такая слабая. Теперь моя.
Прекрасное чувство…
– Даже и не знаю, что с тебя взять-то кроме анализов… – наклонил я голову и наблюдал на неё, словно рассуждая. – На что ты мне, такая бестолковая, сгодилась бы.
Она смотрела на меня с волнением и настороженностью,будто ожидая приговора.
– Поцелуй меня.
– Ч-что? – расширила глаза девчонка и отпрянула от меня, врезавшись в стол бедром.
Я последовал за Котёнком и поймал её в капкан, поставив по обе стороны от девчонки руки на столешницу буфета.
– Целуй меня, сказал. Ты глухая, а, рыжая?
– Но я думала, что ты…
– Мне плевать, что ты думала, – оборвал я ее, ощущая, как меня начинает потряхивать от близости к ней. Я жадно втягивал в себя запах её волос словно зависимый. – Целуй. В губы.
Она нервно сглотнула и осталась неподвижной. А я уже просто умирал от предвкушения, желая ощутить сладость и мягкость её губ, которые никто никогда не целовал. Я буду первым…
– Умеешь?
– Нет… – почти шёпотом ответила она, словно мышка, которую загнали в угол.
– Щас научишься.
1.
РОМАН.
Громкая музыка разносилась по всему дому. Девчонки, напитки, бассейн – мы провожали последнее лето перед вступительными экзаменами и грядущим, самым важным учебным годом. Скоро мы разлетимся кто куда, а пока мы отрываемся и прожигаем нашу жизнь.
– Скучно как-то, – заявил Архип, перекатывая по барной стойке свой стакан.
– Нормальная туса, – пожал я плечами. – Чё тебе ещё надо?
– Драйва не хватает.
– Иди окуни в бассейн одну из подружек Инги – будет тебе драйв.
– О нет, они же верещать будут потом до ночи.
– Ну тогда предложения закончились.
– Зато есть предложение у меня, – вклинился между нами Самсонов.
– Какое? – поднял я брови вверх.
– Но Роману оно не понравится, – ответил главный балагур нашего, теперь уже одиннадцатого “А”, класса.
– Ты мне хочешь предложить поцеловать нашу рыжую заучку? – моё лицо приобрело выражение крайнего отвращения. – Даже не проси. Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт.
– Да нет, – заржал Семён. – Но тоже неплохо. В смысле поцеловать прилюдно заучку – надо запомнить.
– Вот чёрт, подал идею…
– Должно же это случиться хотя бы в наш последний учебный год. А то только ругаетесь всё.
– И не мечтай, – фыркнул я.
– Так ему есть кого целовать, – промурлыкала над моим ухом Инга, обвивая мою шею руками. – Зачем ему кто-то ещё?
– Уверена, что я этого хочу? – сжал я её руку на своей шее.
– А разве нет? – уселась она ко мне на колени и заглянула в глаза.
– Не уверен.
– А так?
Инга потянулась к моим губам. Инга – негласная королева школы и уверена, что любой парень готов на всё, лишь бы только она улыбнулась ему. Но она ошибается, думая, что особенная и для меня.
Для меня особенная та, кого я никогда не поцелую. И это не Инга. Но мне нравится, как она бегает за мной. Это забавно.
– Подожди, – увернулся я от её губ и заставил девушку встать с моих колен. – Тут Сеня предлагает какой-то прикол.
– Короче, сегодня снова проходят уличные гонки, – он поиграл бровями, намекая мне на вкусный куш, который я не раз уже имел возможность урвать для нашей банды.
Прав у меня нет, мне только семнадцать. А вот водить я умею с двенадцати лет, обожаю и понимаю механизм автомобиля. Поэтому участие в гонках было бы само собой разумеющееся, если бы они не проводились нелегально и не являлись бы столь опасными… Тем более накануне первого сентября.
– Я пас, – заявил я. – Отец меня убьёт, если узнает.
– Да ладно тебе, – продолжал подбивать меня Самсонов. – В первый раз, что ли… Там сегодня такой куш.
– Сколько?
– Больше двухсот тысяч!
– Ни хрена себе, – подавился я содержимым своего бокала. – Двести, блинская муха, кусков?!
– Ага. Погнали, Ромыч.
– Ты их всех как детей сделаешь.
– Гульнём потом.
– А папе не скажем!
– Ты же лучший, Питер!
– М-м… Ну чёрт с вами! – вскочил я на ноги.
Гонки я обожаю, но, слава богу, пока ещё ни разу не попадался на них. Участвую не столь часто, но иногда весьма успешно.
– Погнали!
1.2.
Нас встретили на поле для гонок, а точнее, это был заброшенный аэродром, фырканье мощных моторов и смех парней и девушек. Здесь мы были едва ли не самыми молодыми гостями и гонщиками – в основном собирались уже студенты.
– О, Питер подвалил, – тут же протянул мне руку Миха, отвечающий за ставки. – Ты сегодня на трибуне тухнешь или гоняешь?
– Гоняю, – ответил я и крепко пожал его руку в ответ.
– Вау, круто! – оценил Миха. – Чья тачка?
– Архипа, как и всегда.
– Да-да, моя, – навалился на меня мой друг и соратник с первого класса.
Архипу есть восемнадцать, он старше нас на год. Его родители жили за границей и забирали его с собой, и первый учебный год он пропустил, а затем оказался с нами в классе, когда предки Арха приняли решение вернуть свои кости обратно на родные просторы. Ему принадлежала отличная мощная спортивная иномарка, на которой мы уже и успели сорвать несколько кушей на ставках.
– Поедешь с Питером? – спросил Миха уже друга.
– Естественно, шеф.
– Тогда ставка от тебя не принимается.
– Эй, почему? – возмутился Архип. – Раньше ж можно было.
– Правила изменились, – развёл руками Миха. – Ты заинтересованная сторона, и тачка твоя.
– Козлы, – обиделся Арх.
– Сам бородатый, понял? – отбрил его парень. – А вас, дамы и господа, попрошу вложиться в общий банк. Кто готов поставить на победу Питера?
Ребята сделали свои ставки, и мы принялись готовиться к заезду. Поставили машину на исходную точку.
– А поцелуй на удачу? – залезла ко мне в окно Инга.
– Сегодня нет.
– Почему? – надула губы девчонка. – Ты же всегда меня целовал перед заездом.
– Время идёт, всё меняется.
– Чего?
– Ничего, – ответил я и нажал на кнопку стеклоподъемника, отрезая бубнёж блондинки от нас под ржач друга.
– Чего ты с ней сегодня так? – спросил он.
– Да бесит, – нахмурился я, сжимая руль. – Надоела уже.
– Красотка – и надоела?
– Дело не в красоте же, – ответил я. – Да и красота бывает разная.
– Хрена се, – уставился на меня Арх. – Это ты чего сегодня такой нудный-то?
– Подумать захотелось для разнообразия.
– Понял, – кивнул Архип. – А я думал, томик Ницше начал читать по ночам.
– Пока не так всё плохо.
– А, ну ясно-ясно… Вон, сигналы дают! – кивнул в сторону линии Архип.
Мы тут же сосредоточились и отбросили в сторону шутки. Сейчас надо выложиться на трассе по полной, объехать круг вокруг аэродрома и вернуться на исходную точку первым. Деньги из кубышки меня мало интересуют, а вот драйв от быстрой езды и победы – это очень вкусно для меня…
Поцелуй на удачу бы пригодился… Только не от Инги. Перед глазами на миг появилась она – опять улыбается, лучится вся, словно маленький рыжий котёнок… Улыбается, только не мне.
Сморгнул, прогоняя непрошеный морок. Но всё равно – пожелай мне удачи, Рыжая!
Девушка с флагом на старте дала отмашку, и машины сорвались с места.
Под визг шин мы помчались по прямой, с первых секунд умудрившись вырваться вперёд.
– Машина – зверь, – восхищенно высказался я, вдавливая педаль газа в пол. – Держись, прокачу с ветерком.
Автомобиль летел по трассе с такой скоростью, что захватывало дух. Именно этот животный страх, смешанный с кайфом от быстрой езды, я обожаю, за ним я гонюсь, иногда приезжая сюда, чтобы показать всем, что я молод, но я не проигрываю. Никогда.
– Давай, Ромыч! – подбадривал Архип, понимая, что у нас сегодня есть шанс забрать всю кубышку. – Жми ещё.
Вдруг, уже почти перед финишем, машины стали поворачивать кто куда. Я стал стремительно сбрасывать скорость, пытаясь понять, что случилось. Слишком поздно до нас дошло, что впереди мигалки полицейских машин…
– Чёрт, – ударил я по рулю, пока ставший бледным Архип смотрел на приближающихся мужчин в форме. – Твою бабушку, а… Так шли хорошо.
– Ну вот и пришли, – ответил он. – Нас кто-то сдал. Полная зад…
– Выходим из машины, – постучал по стеклу дубинкой полицейский.
Кто ехал после нас, успели уехать с нелегальных гонок, с трибун просто разбежались кто куда. Нам с Архипом и ещё паре ребят повезло куда меньше.
– Руки на капот, – приказали нам, и мы выполнили приказ, понимая, что нарываться бессмысленно, – только по почкам дубинкой ещё получим. Лучше дождаться возможности позвонить отцу. Он всё разрулит, хоть и будет орать, как бешеный крокодил.
Они осмотрели наши карманы, заставили дыхнуть в трубочку.
– Ну хоть не пьяные. Поехали в отделение. Будем выяснять.
1.3.
– Значит, прав у тебя нет? – спросил меня полицейский, когда нас с Архипом уже запихали в отделение.
– Нет.
– А чья машина? Твоя? – перевёл капитан взгляд на Архипа.
– Да, – ответил он.
– А ты знаешь, что за предоставление транспортного средства лицу без прав попадаешь на штраф? Помимо штрафа за участие в нелегальных уличных заездах. И товарищу твоему тоже штрафы. В школу сообщим – вы ведь выпускники. Что же вы так, сынки? Скоро первое сентября, а вы гоняете…
– Можно позвонить отцу? – спросил я.
Телефоны у нас отняли, и, чтобы связаться с отцом, мне предстояло воспользоваться стационарным телефоном.
– Ну на, – протянул полицейский мне телефон. – Позвони.
Я забрал трубку радиотелефона из его рук и набрал номер мобильного. Приложил к уху телефон и стал слушать длинные гудки. Никто не брал трубку.
– Чёрт… – проворчал я, набирая номер отца ещё раз. – Наверное, занят.
Но и на второй звонок тоже никто не ответил. Мне пришлось отдать трубку Архипу, который дозвонился своему отцу и обрисовал ситуацию, попросил сообщить и моему отцу, что мы находимся в КПЗ.
– Ну, а пока проходим, – открыл дверь камеры с решётками капитан. – Отдыхаем.
Мы вошли внутрь, переглянулись. Несмотря на буйную молодость, в камеру предварительного заключения мы оба угодили впервые. Грязь и бедность так и кричали из каждого серого угла железной коробки. Внутри находились только жёсткая лавка и приспособление для справления нужды. От нечего делать и оглядывая лавку с омерзением, мы всё же сели на неё – не стоять же, в самом деле.
– Добро пожаловать, заключенный Питерский, – пихнул меня в бок Архип и нервно засмеялся.
– Да тьфу на тебя, – отмахнулся я. – Не дай бог тут просидеть всю ночь. Бр-р!
– Отец скоро приедет, – ответил Арх. – И твоему сообщил, наверное.
– Хорошо бы, – хмыкнул я. – А то ещё привезут каких-нибудь бомжей… Это мы пока тут вдвоём.
И я почти угадал – скучать вдвоём нам долго не пришлось. Вскоре клетка пополнилась тремя девчонками в коротких юбках и ярких нарядах.
– Ну, капитан, – канючила одна из них, просунув лицо сквозь прутья решётки. Возраст её определить было сложно – где-то между пятнадцатью и тридцатью. – Ты почему девочек обижаешь, а?
Её подружки мерзко загоготали, поддерживая свою соратницу.
– Уймись, Лоткова, – ответил капитан. – Девочкой ты была в двенадцать, а сейчас на тебе клейма негде ставить.
– Фу, как грубо… – сморщилась девушка, а её товарки опять захихикали.
– Как есть, Лоткова. Ты когда бросишь своё ремесло? Тогда и мы тебя закрывать перестанем.
– Как бросить-то? – спросила она совсем по-взрослому. – А жрать на что?
– Лоткова, – покачал головой полицейский. – Ну устроилась бы в магазин, на кассу. Трудилась бы честно, как другие девушки. Ничего же, живут как-то.
– Да дуры они, – надменно заявила девица. – Бесплатно делают то, что за деньги делаю я, а потом бутерброд с икоркой кушаю.
– Ну вот и сиди тогда, – отвернулся от неё капитан. – До выяснения обстоятельств.
Лоткова вздохнула и одарила своим вниманием нас. Окинула нас с Архипом оценивающим взглядом. Отметила стоимость шмоток на нас и возраст.
– Привет, мальчики, – улыбнулась она нам, и мы не сговариваясь переглянулись с Архипом. – Девочки, сегодня есть с кем поболтать. Какие красивые мальчики… Конфетки.
Они уселись по обе стороны от нас, едва ли не прижимаясь к нам и источая тошнотворный запах слишком сладких дешевых духов.
– Давайте знакомиться.
– А ну отвалили, – отпихнул я Лоткову, которая села рядом со мной.
– А что так невежливо? – изогнула бровь она. – Я просто познакомиться хочу.
Она прильнула к моему плечу. Я одним движением схватил её за белобрысый хвост и стряхнул с себя и с лавки.
– Ай! Ай! – заверещала девка, цепляясь за свои волосы. – Придурок, больно! Отпусти!!
Я, сведя брови вместе, глянул в её лицо.
– Отвали от меня, дрянь. Ещё раз сядешь рядом – я за себя не отвечаю и, что ты «девочка», не посмотрю.
– Капитан! Капитан! Убивают! – орала она.
Я выпустил её хвост и сел в свободный угол клетки, не желая возвращаться на лавку к бешеным тёткам.
– Что там у вас происходит, чёрт возьми? – спешил уже к нам полицейский.
– Он… Он меня за хвост таскал по камере и угрожал избить! – указала Лоткова пальцем в мою сторону.
– Не бреши! – отозвался я. – Я не так сказал.
– Угомонись, Питерский! – одёрнул меня капитан. – А то оставлю тут на неделю и уже с бомжами.
Девушки отсели от нас подальше, опасаясь, что и Архип может быть таким же агрессивным, как я. Ненавижу, когда меня касаются посторонние люди, да ещё и без моего на то желания! Руки бы оторвал…
В камере наступила тишина. Девушки переговаривались между собой, но нас уже не трогали. Когда в отделение вошёл отец Архипа, мы оба подскочили на ноги.
– Пап! – позвал его Арх через решётку.
Тот лишь кинул на нас короткий взгляд и направился к капитану, чтобы побеседовать по поводу нас.
Мужчины о чём-то говорили, отец Архипа кивал головой, потом протянул ему свою визитку, после чего полицейский вместе с ним направился в нашу сторону. Капитан достал ключи и открыл замок клетки.
– Ветров, на выход.
Архип вышел и, опустив голову, подошёл к раздувающему от гнева ноздри отцу. Кажется, Олегу Петровичу придётся отдать довольно круглую сумму, чтобы дела, которые мы натворили, замяли – он политик, ему не нужны пятна на репутации.
Я пошёл было следом за Архипом, но капитан остановил меня и прямо перед моим носом закрыл дверь обратно.
– Про тебя, Питерский, речи не шло. Ты остаёшься.
– Олег Петрович, – позвал я отца Архипа. – Извините, вы сказали папе про меня?
– Сказал, – кивнул тот.
– И где он? – спросил я в недоумении.
Отец что – не полетел меня вызволять из КПЗ?
– А он сказал, Рома, чтобы ты посидел здесь и подумал над своим поведением. Так что… Извини, помочь ничем не могу. А ты, – подтолкнул к выходу сына Олег. – На выход. Дома будет серьёзный разговор, кусок лоботряса… Вырастил на свою голову.
Они ушли, а я сел обратно в угол камеры. Шумно выдохнул. Значит, папочка решил меня поучить уму-разуму… Прекрасно, просто прекрасно.
Отличный последний день лета, чёрт побери!
1.4.
КАТЯ.
Завтра наступит первое сентября. У многих школьников, таких как я, скоро начнётся новый учебный год. Учебный год в элитной гимназии в классе, в котором меня так и не приняли.
Вздохнула, глядя, как детвора за окном гоняет мяч на площадке. Счастливые… А у меня детство закончилось: интенсивная учёба, подготовка к экзаменам, сами экзамены, получение аттестата и поступление в вуз мечты.
– Катюш, мы пельмени-то лепить будем? – тронула меня за плечо бабушка, возвращая из раздумий в нашу тесную кухоньку.
– Да, бабуль… – ответила я. – Уже иду в магазин. Мясо только нужно?
– Я написала тебе список, в коридоре положила вместе с деньгами. Много не бери – больно дорогая свинина стала, а мы и так все наши пенсии потратили на тетрадки и учебники.
– Прости, бабуль, – прижалась котёнком я к ней. Мягкая, добрая, родная – вся моя семья. – Зря я, наверное, в эту гимназию так рвалась. У них и учебники дорогущие, и форма ещё…
Бабушка получает пенсию по возрасту, а я – по потере кормильца. Родители погибли, когда мне было десять. И сборы в гимназию для всех её учеников – пыль под ногами и мизер, в то время как мы с бабушкой копили всё лето. Я подрабатывала, а она вязала на заказ, когда глаза не так сильно болели – так и зарабатывали мне на форму для гимназистки.
– И ничего не зря, – погладила меня по голове бабушка. – Ты заслужила это место. Как и шанс на лучшее будущее, чем могла бы дать тебе твоя старушка. Я горжусь тобой, Катенька.
– Спасибо, бабуль. И никакая ты не старушка у меня! Ты ещё знаешь какая!
– Ну, какая? – добродушно рассмеялась она.
– Ого-го!
– Ой, да ну тебя, Кать! – отмахнулась бабушка, при этом даже не скрывая искренней и тёплой улыбки. – Иди уже в магазин. И не забудь ничего из списка. Надеюсь, там хватит…
В небольшом супермаркете у дома я собрала в корзину всё, что написала бабушка. Только насчёт молока сомневалась – влезает ли оно в бюджет? Прикинув в голове, что вроде бы на него хватает, я положила самый недорогой вариант молока в упаковке-пакете в корзину и пошла на кассу.
– О, Романова, – услышала я за спиной и обернулась. – Приветик!
На кассу за мной встал одноклассник Дима. Корзины в его руках не было, он держал лишь бутылку с газировкой.
– Привет, Дим, – улыбнулась я ему, выкладывая продукты на ленту. – Ты здесь какими судьбами? Ты же живешь не в нашем квартале.
– Я к другу в гости иду. Он как раз тут и живет.
– А, понятно.
– С вас восемьсот тридцать четыре рубля, – обратилась ко мне кассир, закончив укладывать продукты в мой пакет.
– Чёрт, – буркнула я себе под нос, понимая, что мне не хватает денег – бабушка дала мне только восемьсот рублей…
– Э-м-м… А можно молоко убрать? – смущённо улыбнулась я. – Мне не хватает.
– Убираем молоко? – уточнила кассир.
– Подождите, – вклинился в диалог Дима. – Сколько не хватает там?
– Тридцать четыре рубля, – ответила кассир.
– Да не нужно, – посмотрела я на Диму. – Я отменю молоко, и все, это не самое важное из списка.
– Оставьте молоко, – сказал парень и положил сверху моих денег купюру в сто рублей.
Кассир забрала все деньги и выдала сдачу, на которую Дима уже оплатил свой напиток.
– Спасибо большое, – поблагодарила я его, ощущая, как на щеки опустился жар стыда. – Я тебе в школу деньги принесу…
– Да не надо мне ничего, – отмахнулся Дима от меня и взял мой пакет. – Давай я лучше помогу тебе донести продукты.
– Да я сама донесу, спасибо. Тебя же друг ждёт!
– Ничего. Подождёт, – уверенно ответил Дима и двинулся к выходу из магазина вместе с моим пакетом.
– Как лето провела? – спросил меня парень, когда мы пошли по тротуару в сторону моего дома.
– Вожатой в лагерь ездила, – ответила я. – На море.
– Ого, крутяк! – восхитился он. – И чё, на море была, кормили, дискачи всякие, ещё и денег дали?
– Конечно дали, – ответила я. – Это же работа.
– Классно!
– А кроме моря и дискачей ещё: ранние подъемы каждый день, ответственность за детей, хоть я и была при воспитателях обязательно, занятия с ними до ночи практически.
– А вот это уже менее классно… – протянул Дима.
– А ты как хотел? Думал, там курорт?
– Как тебя вообще взяли-то? Тебе же семнадцать.
– Ну и что, вожатой можно, – сказала я. – Тем более там ещё бабушка подсуетилась – она же в прошлом воспитатель у меня.
– Понятно. Всё лето работала так?
– Да. Три смены по три недели.
– Ну и сколько заработала?
– Неплохо, – улыбнулась я.
На самом деле платили там не так уж и много, а у меня так и вообще была ставка неполная. Едва хватило этих денег на покупку обычной формы и формы для физкультуры. Но говорить об этом Диме, я не стала. Хотя он как раз едва ли не единственный относится ко мне по-человечески в нашем классе. Пережить бы ещё один год и забыть об этой гимназии как страшный сон…
– Ну вот и пришли, – повернулась я к нему, когда мы остановились возле моего подъезда. – Спасибо тебе большое за помощь, Дим. А деньги я принесу обязательно.
– Я же сказал – мне ничего не надо, Кать, – ответил парень. – Можешь поблагодарить иначе, – лукаво улыбнулся Дима. – И будем в расчёте.
– Как? – захлопала я ресницами.
– А сходи со мной в кино.
– В кино? – переспросила я.
– Ну да, – сказал он и заправил мне за ухо прядь медных волос. – Ты за лето изменилась. Стала такая красивая…
Я смутилась и опустила глаза. Парни раньше мало обращали на меня внимание – рыжая, с веснушками, с копной ярко-медных волос. Одежды модной у меня нет, да и красивой фигурой я не отличалась. Раньше… Но за это лето моё тело действительно изменилось – бёдра стали более округлыми, талия – тоньше. Даже бабушка отметила, что я теперь выглядела более женственной и взрослой… Однако представить, что меня пригласил в кино именно одноклассник, было невозможно.
– Я пока не знаю, – ответила я. – Нужно к школе готовиться. Ведь скоро учебный год.
– Чего к ней готовиться? – изогнул бровь Дима. – Ты портфель купила?
– Да, – кивнула я, не понимая пока, куда он клонит.
– Форму купила?
– …Да.
– Тетрадь с ручкой купила?
– Ну, купила. И чего?
– Всё, Романова, – развёл руками парень. – Ты в полной боевой готовности! Поэтому – погнали завтра в кино.
– Ну-у…
– Зайду завтра за тобой. В пять вечера.
– Ладно, – пожала я плечами. Почему бы в самом деле не развеяться перед тяжёлым учебным годом и не провести приятно последние летние дни?
– Тогда до завтра, – подмигнул он мне и протянул пакет. – Это твоё.