Это вторая книга из цикла «Сводный брат», и последняя из дилогии.
Посвящение:
Для каждого моего читателя, кто готов по-настоящему чувствовать эмоции этих двоих сквозь экран. Для всех тех, кто верит в безграничные чувства. Для каждого, кто ждал продолжения и не переставал верить в меня. С любовью, ваша Ники Бейли.
Глава 1. Лекси Рид.
Ночь. Лишь тусклый свет фонарей, пробивавшийся сквозь открытое окно, освещал тёмную комнату моего гостиничного номера. Ветер неожиданным колючим порывом лизнул щёку, забравшись под лёгкий халат. Пробежал мороз по коже. Даже звук шуршавших о ворсистый ковёр плюшевых тапочек, в которых приятно нежились мои ножки, не заглушал собственных мыслей.
Ещё один шаг и пути назад не будет. Всего лишь один шаг…
«Он здесь. Он мой. Пускай только сегодня», – вновь и вновь мысленно повторяла, будто мантру.
Я, словно кошка, продолжала медленно продвигаться к кровати, скидывая с себя ненужную шёлковую ткань. Торопливо стянула рубашку с его плеч, которую спустя мгновение он сбросил вовсе.
Чёртов Ник Блэк был великолепен.
Его крепкие плечи, жилистые руки с выступающими венами, эта широкая грудь и рельефный пресс с чёрной дорожкой волос ниже пупка. Сфокусировала взгляд на извечной хищной ухмылке. В его обычно холодных, словно декабрьский порыв ветра, глазах сейчас бушевало тёмное пламя, словно сама ночь. Они загорелись искрой желания и ещё чем-то совсем неуловимым.
«Он безнадёжно сломил тебя, Рид», – пронеслось в голове. И я согласилась сама с собой.
Важно только то, что он здесь. Сейчас. Настоящий.
Блэк резко притянул меня за талию, обвив руками, прижал к себе и впился губами в мои губы. Только он мог целовать так: до головокружения, дрожи и бешеного ритма сердца.
Я слегка выгнулась, тесно прижавшись к крепкому телу, почувствовав, как его ладонь медленно пробралась под кружевные трусики. Всплеск ненавистного, но ожидаемого желания пылающей волной разлился по всему телу до кончиков пальцев. Казалось, что в этот самый момент горячее его ладоней, поглаживавших внутреннюю сторону бедра и его губ, настойчиво прошедшихся от шеи к ключице и ниже, могли быть только раскалённые угли на самом дне Ада.
Рывок и я под ним. Как же Блэк хорош в данный момент. Мускулы напряжены, властная улыбка не сходит с лица.
– Ты моя, Лекси Рид, – довольно прошептал он, неспешно проведя ладонью по моей груди.
Ник заполнил меня. Медленно, дюйм за дюймом. Подалась бёдрами навстречу, стихийно, бесконтрольно. Потянула к себе, обхватив шею руками, обняла ногами, впустила ещё глубже, истошно желая быть как можно ближе. Простонала в приоткрытые губы.
– Я знал, что ты шлюха, Рид, – глухо произнёс Блэк, протянув руку, схватив меня за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
Взгляд колючий, в нём застыла неприкрытая ненависть. Мне хотелось закричать: «Нет». Спросить, что я сделала не так. Однако он не позволил.
– Я ведь с первой встречи говорил тебе, что ты всего лишь маленькая, глупая, никчёмная… – он тяжело задышал, нарочно склонившись к уху и вынудив кожу покрыться мурашками от его шёпота. – Чёртова шлюха, – он коснулся носом моей щеки. – Не смей больше подходить ко мне.
Нет.
Нет, не может быть!
Я резко поднялась на кровати, быстро и прерывисто дыша, постаравшись сфокусировать зрение. Рассудок начал медленно проясняться, и я отпустила смятую простыню, что держала в побелевших от напряжения пальцах.
Грёбаное дерьмо. Это был просто сон. Чертовски реальный кошмарный сон.
Я в своём номере. Одна. Блэк за несколько тысяч миль отсюда.
Поднялась с постели и вышла на балкон своего номера, залюбовавшись открывающимся видом на Спейс-Нидл1 и созерцая безмолвную полную Луну, выглянувшую из-за окутанного туманом горизонта, обливавшую землю своим мягким светом. С силой прикусила щёку и задержала дыхание, пытаясь остановить новую тягучую волну, разлившуюся по телу при одной только мысли о начале моего сна-кошмара.
Выдохни, Лекси. Это всего лишь сон.
Дабы отвлечься от тягостных мыслей, я начала осматривать когда-то родной для меня город, наслаждаясь освежающим дуновением ветра. В этот раз Сиэтл встречал действительно радушно: даже несмотря на плюсовую температуру и начинавший накрапывать дождь, из магазинчиков на улицах разливались знакомые с детства праздничные песни. Люди, казалось бы, суетились как никогда, носившись с огромными пакетами и разноцветными коробками с распродаж туда-сюда, увиливая от автомобилей и встречных прохожих. Повсюду горели вывески. А сотни гирлянд украшали улицы, мерцая разноцветными огнями. Всё казалось таким волшебным, как и надлежало перед Рождеством.
Когда-то мы с отцом часто ужинали во вращающемся ресторане на смотровой. Весь город и залив как на ладони. Непередаваемые ощущения. А если небо голубое и чистое, можно увидеть горы и вулкан Рейнир,2 гордо возвышавшийся над окрестностями. Вспомнилось, как, попав туда в первый раз, я долго стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и всматривалась в совершенно новый для меня город, который стал нашим домом на целых четыре года.
Нравился ли мне Сиэтл сейчас? Нет. Воспоминания приносили только боль. Лютую, рвущую изнутри. А в каждом мало-мальски знакомом месте я словно видела призрак отца.
Хотелось собрать чемодан и сбежать обратно в Миссулу, в дом, который я до сегодняшнего дня считала совершенно чужим. К матери, которая не так давно казалась далёкой и опасной, словно ядовитая змея.
К чёртовому Нику Блэку, ненависть к которому не позволяла сдаваться, а зародившаяся любовь помогала пережить потерю. Потому что любовь была самым лучшим лекарством от боли.
Он был не таким, как все. Выбивался из моего привычного окружения. Как порыв свежего ветра, Блэк ворвался в мою жизнь тогда, когда это было необходимо. Перевернул там всё вверх дном, установив свои правила.
«А была ли когда-то ненависть?» – предательски пропел противный тихий голосок в голове. Внутренний голос был худшей моей половиной, зато, чего греха таить, наиболее мудрой.
Мы слишком похожи. Две потерянных души, которые остались слишком одиноки. Сильные люди тоже плачут. Сильные тоже задыхаются от боли. Он излечил меня, вернул желание жить, но как быть с его израненным сердцем? Феникс возрождается из пепла тысячу раз, но в душе Блэка так и осталось пепелище.
Я не знала, что ждало меня дальше. Даже несмотря на ставшие в последний месяц более или менее похожими на нормальные отношения с матерью, внутри поселился страх, что, вернувшись к Рождеству домой, она попросит меня уехать. Или просто выставит. Ведь завтра я получу наследство, и её обещание, данное доверенному отца, исполнится. Потому нет нужды больше содержать обузу, мешавшую её новой жизни. Ещё в сентябре я бы с полной уверенностью сказала, что так и будет, но сейчас всё запуталось, словно клубок ниток, состоявший из противоречий, гордости, неизвестности.
Бросив последний взгляд на город, заправив за ухо выбившуюся из высокого хвоста прядь, я зашла обратно в номер. Комната была по истине прекрасна: огромная люстра украшала потолок, хрусталики, будто стеклянным дождём, свисали из-под потолка. Стены, отделанные дубовой древесиной, огромная двуспальная кровать с шёлковыми простынями и высокой мягкой спинкой, ворсистый светло-серый ковёр. Но главным достоинством номера был балкон и прекрасный вид.
Тесса и Макс отправились в музей искусств, а мне предстоял долгожданный ужин с крёстным. Мы не виделись с августа, хотя раньше Билл постоянно присутствовал в нашей с отцом жизни. Я очень соскучилась по этому ставшему таким родным человеку.
Спустившись в ресторан, я назвала хостес фамилию крёстного, на которого была сделана бронь, и мужчина проводил меня к столику. Через несколько минут появился и сам Билл. Как всегда в элегантном костюме, с лучезарной улыбкой. Раскрыл мне приветственные объятия.
– Моя маленькая девочка, – сказал он, по-отечески прижав меня к груди. – Поговорим о делах сначала, или расскажешь, что у тебя нового? – я мягко улыбнулась и осторожно высвободилась из его рук, тем временем крёстный уже присаживался за стол и раскрывал меню.
– Практически ничего нового, – конечно, я слукавила. Всё же рассказывать Биллу про все свои ребяческие приключения после долгой разлуки было бы неуместно. – Учусь, живу. Думаю, куда поступать, – неопределённо ответила я, подобно кареглазому мужчине, взяв в руки меню и листая страницы. – Мать спит и грезит Колумбийским, но ты знаешь, как я не люблю Нью-Йорк.
– Первый раз в жизни поддержу Джоан, – без тени юмора серьёзно произнёс он, махнув рукой официанту. – В Колумбийском3 одна из лучших бизнес школ в мире. Если ты, конечно же, не собираешься в Гарвард4 или Стэнфорд.5
– Кембридж? Нет, спасибо, – недовольно буркнула я. – Как думаешь, куда стоит отправить заявки? – как можно равнодушней спросила, после чего заказала тарелку своих любимых блинчиков. И пускай сейчас время ужина, у меня завтра день рождения, могу себе позволить.
– Ты ещё не отправляла их, Лекси? – поинтересовался Билл, эмоционально всплеснув руками. – У тебя времени до Рождества. Уже занялась рекомендательными письмами? – чуть спокойнее спросил крёстный.
Все взрослые люди мыслили одинаково, когда дело касалось учёбы их детей. Джоан буквально неделю назад задавала мне точно такие же вопросы. Неудержимо начала закипать злость. Какого хрена они со мной носились, как с писаной торбой? Я уже взрослая и сама в состоянии о себе позаботиться. Если с оценками дела обстояли вполне сносно, то с характеристиками была большая проблема. Директор, да и учителя в моей школе вряд ли напишут обо мне что-то хорошее. Никакими полезными делами, как Тесса, после смерти отца, я не занималась, кроме волонтёрства на День благодарения и моего желания начать помогать в приюте. Никто из моих родителей или родственников не учился в «Лиге плюща». Заметив моё долгое молчание, Билл прервал тишину:
– Рекомендацию можешь взять из школы, в которой училась тут, ты ведь состояла в Национальном обществе почета, Инвестиционном клубе при школе и занималась волейболом, если мне не изменяет память? – я угрюмо кивнула. – Но этого всё равно мало для «Лиги плюща».
– Я что-нибудь придумаю, обещаю, – самым уверенным тоном, на который только была способна, ответила я, снова задумавшись о волонтёрстве в приюте для животных и о том, как бы получить характеристику авансом.
Дальше мы болтали ни о чём и обо всём сразу. Шутили, смеялись. Крёстный пожаловался на протестующих работников клининга в офисе, надоевший дождь в Сиэтле. Рассказал, как тяжело сотрудники восприняли смерть моего отца, ведь многие его просто обожали. На душе у меня стало тепло-тепло и очень спокойно от его светлой улыбки, рассказа. Будто после зимних холодов вышло первое весеннее солнышко, согревающее своим теплом замёрзшую землю. Отец был прекрасным руководителем, и я должна стать достойной ему заменой, такой, чтобы он мог мной гордиться.
Официант поставил передо мной тарелку шоколадных блинчиков со свежими ягодами и всевозможными топпингами, и я ощутила их манящий запах. Всё же соскучилась по изысканной кулинарии туманного альбиона Северной Америки.
– Девочка моя, по какой причине ты отказалась от пентхауса? – заинтересованно спросил Билл, внимательно вглядевшись в мои глаза. – «Sense Inn by The Space Needle» отель, принадлежащий «Sense Hotels International», почти твоей компании. Вы с друзьями могли бы жить в самом лучшем номере, но ты не захотела. Почему? – с хитрой ухмылкой продолжил расспрос он.
– Я не хочу, чтобы меня воспринимали как дочку богатенького отца с серебряной ложкой во рту, – ответила, почувствовав себя предельно неловко. – Смотрели косо, перешёптывались. Пускай это всего лишь работники одного из наших отелей, я ещё ничего не сделала для холдинга, чтобы выделяться, – закончила я свою мысль.
– Ты и правда очень похожа на Артура, – расплылся в улыбке крёстный. Я бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала. – Он всегда был ближе к работникам, чем я. Похвально, Лекси, – одобрительно сказал Билл, расплатившись с официантом.
Мы вышли из-за стола и направились в холл отеля. «Sense» – значит «Смысл». Именно так отец назвал свою компанию. Работа была смыслом его жизни, а теперь должна стать и моим. Справлюсь ли я? Хотелось бы в это верить.
Билл повернулся ко мне, окинув долгим внимательным взглядом своих тёмно-карих глаз, затем спросил:
– Джоан не знает, зачем ты здесь? – я отрицательно мотнула головой. – Замечательно, – всё так же задумчиво ответил крёстный. – Послезавтра жду тебя в офисе в двенадцать. Не опаздывай, пожалуйста, – проговорил мужчина, попутно чмокнув меня в лоб и, развернувшись, зашагал в сторону выхода.
Я же направилась в свой номер, даже не удосужившись проверить, вернулась ли Тесса. Не хотелось мешать подруге проводить время с её парнем.
Зайдя в уютную комнату, приняла горячий душ, легла на кровать и задумалась. Смерть отца никак не шла у меня из головы. Широкое овальное зеркало на стене отразило уставшую миниатюрную девушку с разбросанными по подушкам длинными тёмно-шоколадными кудрями.
Я знала, что мне нужно сделать всего один шаг. Первый шаг из закрытой комнаты моего сознания. Шаг в светлое будущее, в котором я без страданий смогу вспоминать прошлое, отца. Вот только что-то отчаянно не давало мне покоя. В душу закралось какое-то беспокойное сомнение.
Кому теперь можно доверять?
Ответа не было.
Глава 2. Лекси Рид.
Двадцатое декабря, а в Сиэтле будто всё ещё хозяйничал ноябрь. Крупные капли дождя разбивались о стекло, будто слёзы, порывисто опускавшись с серого, затянутого свинцовыми тучами неба. Создавалось ощущение, что внезапно наступила ночь. Таким тёмным всё было вокруг.
Погода была гадкой и холодной. Находиться на улице просто невозможно. Постоянно мёрзли руки, а северный ветер норовил сбить с ног.
Мы сидели за столиком в одном из ресторанов в центре города, отмечая мой день рождения. Когда Тесса прилетала к нам с отцом на каникулы, мы часто бегали с ней сюда на завтрак: уж больно приятная в этом месте атмосфера. Зато Макс поначалу был крайне смущён совершенно «девчачьему» интерьеру этого заведения. Но деваться другу было некуда. Поэтому, собрав всю волю в кулак и скорчив нарочито несчастную мину, он уселся на розовый пуфик за мраморно-розовый стол возле абсолютно розовой лампы.
Отмечали – громко сказано. Просто и скромно. Без торта, свечей и прочих типичных атрибутов, которые столь сильно начали раздражать в последние полгода. Вместо этого у меня был шоколадный кекс с голубикой, что полностью устраивало мою персону.
Телефон разрывался от сообщений знакомых, одноклассников, каких-то дальних родственников. Однако больше всего моё внимание привлекли три из них:
«С днём рождения, Лекси. Спасибо за всё…» – короткое поздравление, напоминавшее своеобразное прощание, пришло от Сары Дойл. Меня всё больше и больше начинало настораживать странное поведение этой девушки, но сегодня размышлять на эту тему не было абсолютно никакого желания.
«Дорогая, Лекси! Ты столько лет шла бок о бок с моими невзгодами и удачами, за что благодарю тебя от всего сердца и прошу принять мои поздравления. Пусть твоя жизнь наполнится светом и добром, исчезнут все недостойные люди, а рядом останутся только настоящие и искренние друзья. Возможно, ты когда-нибудь простишь меня. Твой бывший друг, Эрик», – и вроде бы стало приятно, что Донован наконец-то сам сделал первый шаг и не спрятался за спиной других, как делал раньше. Приятно, даже несмотря на то, что мы пережили за последние месяцы. Он нашёл в себе смелость написать мне в день рождения. Но то ли я настолько разочаровалась в этом человеке, то ли больше не верила в его «хорошие намерения», что увидела скрытые намёки даже в его поздравлении. «Исчезнут все недостойные люди». Разве не прямой намёк на то, что я, по его мнению, неспособна выбирать своё окружение? О чём он ни раз говорил? Случайно, не Блэка ли он имел в виду? «Рядом останутся только настоящие и искренние друзья». А в этом, казалось бы, безобидном пожелании я увидела параллель, проведенную им к нашей дружбе. Возможно, я ошибалась и стала слишком мнительна. Обязательно стоило обдумать эту интересную мысль, как только выдастся свободная минута.
Третье сообщение было самым коротким, и покажи я его кому, вряд ли бы кто-то понял, почему радостная улыбка застыла на моём лице:
«С днём рождения, Рид», – всего четыре коротких слова, но таких дорогих сердцу. Ник не забыл про мой праздник. И пускай в его поздравлении не было пафосных фраз: они были не нужны. Он написал. Это уже значит так много.
Я подняла взгляд на Тессу и Макса. Почти все, кого я хотела бы видеть в этот день, были рядом. Рейс Нейта задерживали уже на пять часов из-за внезапной метели, что обрушилась на Нью-Йорк. А ведь брату подруги ещё и лететь около шести. Я лишь надеялась, что Абрамсон-старший успеет до завтра. Мне была необходима его помощь.
– Тесса, твой брат точно сможет прилететь? – обеспокоенно спросил Макс мою подругу, отставив в сторону пустой стакан от выпитого коктейля с интересным названием «Весёлый падуб».
– Он обещал, – уверенно ответила Абрамсон. – А Нейт всегда держит своё слово. Что-то придумает, – Тесса раздражённо посмотрела на парня, который что-то быстро печатал в своём смартфоне, громко фыркнула, привлекая его внимание. – Ну и с кем ты там переписываешься? – гневно спросила она.
– Да так, ничего важного, – спокойно ответил Макс, показав ей диалог на экране. Лицо Абрамсон вмиг расслабилось. – Нужно было брать с собой Ника, – неожиданно для меня произнёс О’Брайан, то самое имя, от которого сразу больно кольнуло в сердце. – Он же будущий адвокат, ты не знала?
Видимо, я так сильно удивилась, что друг расценил моё молчание по-своему. Стало стыдно.
Я поняла, что совершенно не осведомлена о Нике Блэке, а главное, даже не удосужилась поинтересоваться. Как я могла кричать о любви, ничего не зная об этом человеке? Неужели меня настолько привлекала его внешность, что было наплевать на то, что в душе? Да пусть хоть маньяком-убийцей окажется, главное, что это он? Мне стало не по себе. Хотя, признать честно, по-настоящему влюбилась я только в ночь Дня благодарения. Но всё же было крайне эгоистично с моей стороны даже не интересоваться объектом симпатии. Ведь Блэк знал обо мне почти всё. Поведал бы он что-то сам? Вряд ли, но попытаться я должна была.
– Расскажи о нём? – тихо попросила я Макса.
– Блэк так и не открылся тебе, не так ли? – совершенно не удивившись, ответил О’Брайан вопросом на вопрос.
– Ник кое-что сказал про свою мать. И всё, – я с тоской посмотрела куда-то поверх его головы.
– Поверь, если Ник рассказал тебе хоть что-то, это уже много значит, – уверенно сказал Макс. – Кроме меня и его отца, пожалуй, никто не знает, кто такой Ник Блэк на самом деле, – парень тяжело выдохнул. – Теперь есть ты. Не потеряй эту нить, – улыбка его стала печальной.
Я задумчиво провела подушечкой пальца по тонкому стеклу своего бокала.
Удастся ли мне узнать что-то о нём вновь? Поговорить ещё раз без обыденной ненависти и привычных оскорблений?
С каждым ударом сердца он становился всё ближе, роднее. В ночь Дня благодарения так не хотелось, чтобы наступало утро. Но оно наступило будто назло. Утро всегда наступало, как бы мы ни молили об обратном.
– Мать много раз хвасталась, что Дейв – один из самых успешных адвокатов в Штатах, – мой голос стал тихим и мягким. – Но я никогда не интересовалась его делами. Не знала, что Ник пошёл по стопам отца, – ответила, насупившись.
– Макс тоже будущий юрист. Последний курс бакалавриата, – торжественно объявила Тесса. – Впрочем, как и Ник.
– Вы пойдете в магистратуру? Будешь работать с Блэками? – буднично поинтересовалась я, взяв бокал с гранатовым спарклером, что пили мы с Тессой, небрежно качнув рукой.
– Нет, – невозмутимо заявил О’Брайан. – Не хочется учиться ещё два года, вместо того, чтобы начать работать. А Нику это просто не нужно, – пояснил юноша. – А насчёт работы, вот это уж точно длинная история… – усмехнулся блондин и принялся рассказывать.
Так, спустя ещё один бокал своего напитка, я узнала, что младший Блэк мог бы отправиться в любой университет «Лиги плюща» и даже получить степень доктора юридической науки вместо степени доктора права, которая присуждается всем выпускникам юридических факультетов. Но он не хотел оставлять отца. Дейв Блэк слишком тяжело переносил утрату своей жены, даже ходил к психологу продолжительное время. Будущие клиенты не станут смотреть на образование Блэка, который ещё с первого курса был помощником одного из лучших судебных адвокатов во многих штатах – своего отца.
Хотя это позволено не каждому студенту. Большинство могли устроиться работать только с третьего курса, и то почти забесплатно. Естественно, и к делам их никто не допускал. Обычно помощники систематизировали документы: почти личные ассистенты взрослого юриста, набирались опыта. Ник же ездил с отцом к его клиентам, ходил на заседания суда.
– А на моё образование смотреть будут. Поэтому я и не лезу в судебную практику, – понуро пожал плечами Макс. – И адвокатом быть не хочу. Для этого нужно сдавать экзамен в каждом штате, постоянно повышать квалификацию, если законы обновляются, – пояснил он, словно учитель непонятливым ученикам. – Я хочу консультировать тех, у кого нет денег на услуги адвоката.
– Но если тебе не будут платить, как ты планируешь зарабатывать? – опешила Тесса. Видимо даже она ещё не знала о планах своего парня на будущую карьеру.
– В «Black&Black» есть целый штат юристов, получающих зарплату не от государства и клиентов, а от самой фирмы, – с гордостью сказал О’Брайан. – Они и занимаются «неоплачиваемой работой».
– Блэк и Блэк? – с нескрываемым интересом спросила я. – Расскажешь?
– Лучше спроси у Ника. Уверен, он не откажется поведать эту историю, – по-мальчишески с задором подмигнул Макс. – Почему мы до сих пор разговариваем о работе? – рассмеялся он. – Кажется, мы должны чествовать Лекси и поздравлять с тем, что скоро она станет богатенькой зазнобой. Но даже это не поможет ей легально покупать алкоголь ещё пару лет, – шутливо проговорил друг, и в его голубых глазах заплясали весёлые искорки.
Мы втроём дружно рассмеялись. Серьёзность вмиг сменилась беззаботностью, и на душе снова стало хорошо и спокойно. И пускай завтра предстоял очень сложный день, я знала одно: друзья всегда рядом. едва заметно усмехнулась. Кто бы подумал, что со временем доброта Тессы превратится в рассудительность, а слепая вера в добро обернётся упорством в достижении целей?
Я долгое время чувствовала себя так, словно смотрела затянутый и очень неинтересный фильм, но никак не могла найти нужную кнопку, чтобы выключить его. Множество раз повторяла, что моя жизнь – дерьмо.
А моя лучшая подруга всегда была уверена, что мир так красив и ничего плохого в нём случиться не может. А если и может, то всё победит любовь. Что беды, смерть и страдания есть где-то там, для других. Глупое детское ощущение. Страшно, если оно уходит. С другой стороны, когда розовые очки спадают, ты можешь разглядеть реальность. И какой бы она не была, ты учишься выживать. Становишься сильнее.
Сила в том, чтобы не быть слабым. Так говорил мой отец. И какой бы пошлой и банальной не была эта фраза, я знала наверняка: Артур Рид никогда не ошибался.
– Лекси, выйди на связь. Земля вызывает Лекси Рид!
– А? – встрепенулась я. – Что? – оказывается, Тесса уже какое-то время добивалась моего внимания. Все её попытки не увенчались успехом, и подруга начала щёлкать пальцами перед моим носом.
– С тобой всё хорошо? Ты бледная, – Абрамсон бросила на меня обеспокоенный взгляд. – Хочешь, вернёмся в отель?
В этот миг я осознала, что ужасно устала. Два дня старательно делала вид, что совсем не думаю об отце. Притворялась, что нисколько не злюсь на себя за свою же безвольность. Что вовсе не мучаюсь угрызениями совести оттого, что не нашла в себе сил сходить на его могилу. Никто не осудит меня за это, кроме меня самой. Друзья, крёстный, даже мать наверняка поняли бы моё нежелание возвращаться в это место, где в августе прошли его похороны. Где незнакомые люди произносили вычурные и манерные речи. Где каждый считал своим долгом выразить свои неискренние соболезнования только потому, что того требовал этикет. Скорбел ли кто-то из них по-настоящему? Мне было всё равно тогда. Но после разговора с крёстным я неподдельно порадовалась, что отца помнят. И помнят в хорошем свете.
Пускай он был во многом для других неидеальным, но, возможно, для кого-то Артур Рид был хорошим наставником, другом, поддержкой.
Я не могла позволить себе очередную слабость. Я должна отдать дань уважения своему отцу. Как бы не было больно.
– Всё нормально, Тесс, – поспешно отозвалась я, встав из-за стола. – Вы возвращайтесь, а у меня есть ещё одно дело в городе.
– Не хочу оставлять тебя в таком настроении. Лекси, сегодня же твой день рождения! Дела подождут, – она подняла голову и посмотрела в мои глаза. Потом протянула руку и осторожно тронула меня за плечо.
– Прости, Тесса, но сейчас я хочу побыть одна, – получилось холодно и даже немного грубо. Я не хотела этого, но вышло совершенно непроизвольно.
– Держись, – Абрамсон накрыла мою руку своей и чуть сжала.
Кажется, подруга не ожидала ничего другого, будто сама ощущала, как этот город влиял на меня. Она снисходительно улыбнулась и кивнула. Отвечать я не стала, лишь развернулась и направилась к выходу.
Сумерки сгустились над город, окутав дома тёмно-синей пеленой. Я безмолвной тенью брела по улицам, закутавшись в воротник пальто, пытаясь спастись от бушующего ветра, с трудом удерживая зонтик, но его всё равно выворачивало наизнанку. Стоило сразу вызвать такси, но хотелось пройтись, немного собравшись с мыслями. Вокруг то и дело сновали прохожие, которые, казалось, появлялись из ниоткуда и также внезапно исчезали, даже несмотря на непогоду. Вечер. Все торопились домой, к своим семьям. У каждого свои заботы.
Мимо пробежал мужчина с огромными бумажными пакетами, задев меня плечом. Один из пакетов выскользнул из его из рук, и ярко-оранжевые апельсины покатились мне под ноги по грязному тротуару. Он оглянулся, выругался и принялся собирать их обратно. Я присела на корточки и стала помогать. Лицо мужчины озарила благодарная улыбка, и даже моё настроение немного улучшилось. Вот так вот просто. Незначительная встреча и случайная улыбка от незнакомого человека способна сделать твой день чуточку лучше.
Я свернула на знакомую улицу, зашла в маленькую цветочную лавку. Улыбнулась миловидной продавщице. Расплатилась, закутав букет, словно самый бесценный клад в складки пальто. Дойдя до перекрёстка, поймала такси, уселась на заднее сиденье. На удивление, водитель не задавал вопросов и не пытался завязать разговор, за что я была ему очень благодарна.
И я снова тут. Чёрное пальто, десять белых лилий в руке и пустота в карих глазах. Порывы холодного ветра били по лицу, но я не обращала на это абсолютно никакого внимания.
Вдруг стало невыносимо холодно. Не снаружи, в душе. Я обхватила себя за плечи. Возможно, не стоило приезжать сюда одной? В эту секунду как никогда не хватало Тессы, её сочувственных объятий, доброго взгляда нефритовых глаз, что всегда обещали: «Всё будет хорошо». Стало грустно и тоскливо. А ведь до этого момента я считала, что тоскливей уже быть не может.
Одна. Я совершенно одна в этом мире.
Вокруг лишь надгробия. Целое поле серых холодных камней. На них с фотографий улыбались незнакомые люди, чьи улыбки застыли в вечности. Я яростно пнула ворох сухих листьев под ногами, заставив их взметнуться ввысь и опасть грязным месивом на мои сапоги. Ища взглядом лишь один знакомый сердцу портрет, такой родной, но в то же время казавшийся таким далёким.
Красивый мужчина с тёмными седеющими волосами, карими глазами, точь-в-точь как мои, и лёгкой ухмылкой. Под фото выгравированная надпись: «Артур Роджер Рид. Любимый отец, друг и муж. В сердцах и памяти всегда ты с нами».
Прошло уже почти полгода.
– Здравствуй, папа, – еле слышно промолвила я, присев на холодный бетон и проведя рукой по его портрету. – Прости, что так долго не приходила.
Что-то сломалось во мне, оборвалось и исчезло навсегда. Или наоборот, появилось.