***
Здесь нет ни начала истории, ни ее конца. Нет отправного пункта. Есть день, когда всё изменилось для меня. Возможно, это было начало, но для меня тот день стал концом.
Часть 1 Первая осень
Глава 1 Побег
Сбежать – вообще моя обычная реакция. Игнорировать проблему, спрятаться, уйти, перестать выходить на связь. Раствориться. Это про меня. И пусть от себя не убежишь, но я попробую.
***
Страх. Парализующий ужас от происходящего и при этом полное опустошение. Одиночество. Тоска и трепет. Тревога настолько сильная, что вызывает то ли возбуждение, то ли медвежью болезнь. Это то, что вы почувствуете, если неожиданно сбежите. Вырвитесь из привычной жизни. Без денег. На чужой машине. Без вещей и цели. По крайней мере это то, что сейчас чувствую я. Хотя, возможно, это вовсе не из-за побега. Кто знает, может, я отчаянно пытаюсь вернуться в свою настоящую жизнь, выскользнуть из того подобия, в которое я попала. Отвратительное Зазеркалье.
Я не знаю. Я просто бегу. Без оглядки мчусь из Москвы. Этого поганого города, в котором разрушился мой мир. Меня тошнит от надвигающийся неизвестности. Я в панике. Меня знобит. Я смеюсь и плачу. Я просто хочу подальше. Туда, где я больше не я. А может, наоборот, где я – это я.
Меня пугает мысль, что сейчас раздастся звонок, и придется вернуться. Что кто-то заметит, мое отсутствие, и поедет за мной. Что позвонят в полицию, и за мной вышлют наряд. И мне страшно, что никто этого не сделает.
Но вот первый звонок. Муж. Конечно, он заметил, что я не вернулась. И не вернусь.
Пока звонит телефон, я от нервозности начинаю кусать губы и гоню, как можно быстрее, как можно дальше, размазывая слезами тушь по всему лицу.
Чтобы заглушить поток звонков включаю радио. По всем станциям крутят рекламу: "Успейте купить, только сегодня 11.11 скидки до 90%". Но мне уже ничего не надо.
Спустя два часа безостановочной езды, я больше не могу терпеть и останавливаюсь на обочине. Удивительно, но даже то, что я уже несколько месяцев плачу целыми днями, до сих пор не вызывало во мне обезвоживание. Бегу в темные кустики. Холодно, скользко, но я думаю только о том, чтобы не описать себе пальто. И какой идиот придумал их такими длинными?
Сев обратно в машину, чувствую, что немного успокоилась. Возможно, мне просто надо было пописать…
Начинает идти снег. Первый в этом году. Я выключаю радио и на секунду замираю, пытаясь насладиться настроением, которое создают снежинки на фоне фонарей и мокрой дороги. Это всегда кажется чем-то волшебным, гаррипоттерским. Но сейчас меня это ужасает. Дорога, ночь, лес, проезжающие мимо чужие машины. Сплошное одиночество.
Решаю осмотреться, чтобы бы понять какие вообще вещи у меня есть. Начинаю со своей сумки. Вытряхиваю всё на пассажирское сиденье и сортирую.
Первыми попадаются ключи от дома. Уже не нужны, но оставлю, на них брелок-открывашка, точно пригодится. Потом беру телефон. Долго смотрю на него и никак не могу решить, нужно ли выкидывать симку, когда убегаешь от самой себя? В качестве компромисса вытаскиваю ее и запихиваю куда-то в бардачок. Туда же отправляется обручальное кольцо, которое я не снимала уже четырнадцать лет.
Затем попадается попка от зарядки, проводок я забыла в своей машине…
Пластилин “архитектурный”, которому уже триста лет. Огромный кусок размером с кирпич, купленный мной еще на втором курсе. Неужели я так давно тут не разбиралась? Какие-то мятые бумажки, старые кроки, фантики, выцветшие рекламные листовки, чеки, запасные пуговицы и ткани от всевозможных вещей, бирки. Оставляю.
Проездной на метро, ну точно не пригодится. Откладываю его в сторону.
Даже есть запасная пара трусов и носков. Расческа. Всякие прокладки придвигаю поближе, точно пригодятся. Таблетки тоже. Зубная щетка, кажется, тут еще со времен пластилина. Ее откладываю.
Рулетка, линейки, карандаши с ручками, без них никуда. Оставляю.
Дальше подбираюсь к каким-то старым детским игрушкам и штукам, выданным на кассе в магазине. Оставляю.
Куча пакетов. И откуда они берутся? Рядом несколько старых батареек и побелевшая шоколадка.
Запихиваю всё нужное обратно в сумку и смотрю на щетку с проездным, которые отсеились. И, недолго думая, пихаю их обратно в сумку. Не утянут.
Паспорт, который я переживала, что выложила пару дней назад, нахожу в застегнутом кармане. Там же и кошелек. Внутри: одна, две, три… почти пять тысяч наличными и права.
Приступаю к осмотру машины. Так как она не моя, я не знаю, что тут есть.
Снова открываю бардачок и сразу нахожу документы на машину. Отлично. Надеюсь, с открытой доверенностью… В глубине детские очки с темными стеклышками и набор медицинских масок. Осталось всего две.
На заднем сиденье валяется коробка с тортом, за которым я пошла, когда вдруг сбежала, красный плед и новый ноутбук, который тоже в коробке. Осматриваю всё вокруг, но зарядки к нему не нахожу. Кто вообще берет ноутбук без зарядки? Они же дольше часа не живут…
В левой задней двери валяется какая-то тряпка и детская соска. А в правой куча влажных салфеток.
Выхожу осмотреть багажник, и на меня сразу нападают холод, ветер и шум. Только открывается дверь багажника, как я вижу лопату. “Опа”. За ней резиновые сапоги размера не меньше пятидесятого. Внутри одного огромные шерстяные носки. Отдельно какие-то ящики с инструментами, красный треугольник, аптечка и даже огнетушитель.
Почему-то всё это напоминает мне компьютерную игру, где каждый найденный предмет потом будет нужен для какой-то цели.
Возвращаюсь в салон. Снова тепло.
Достаю телефон и решаю проверить баланс карт, но без симки интернет не работает, поэтому приходится снова порыться в бардачке и вернуть на время симку на место.
На одной карте почти 16 тысяч, на другой 5. И еще на сберкнижке 1370 рублей. Итого 26 тысяч 120 рублей и еще монетки, среди которых вижу и десятки и пятерки и копейки, которые уже никто не выпускает и не принимает… О, даже есть 1 цент и украинские 15 копiнок.
В детективных сериалах верх глупости пользоваться банковскими карточками, находясь в бегах, поэтому на первой же заправке я снимаю все деньги и решаю дальше пользоваться только наличными. Потратив тысячу на бензин, я осознаю насколько мало у меня денег. Поэтому мой вам совет: планируйте побег заранее, составьте список необходимых вещей и возьмите с собой побольше налички.
В машине я смотрю на карту и выбираю себе ближайший город, как временную цель поездки. Вместе с навигатором мы стартуем.
***
Дождь, тьма, 130 км/ч. Колея. Какой-то урод светит дальним, чтоб я уступила ему дорогу. Он подпирает своим гробом и слепит мне глаза. Я не сдаюсь. Тогда этот козел начинает резко меня обгонять. Показываю ему средний палец, потому что уверена, он сейчас смотрит на меня с возмущенным видом. Встраиваясь, от его колес вода на какие-то мгновения полностью лишает обзора, остаются только красные размытые пятна стопарей. И вдруг они резко приближаются. На автомате начинаю тормозить. Из-за колеи машину немного заносит, и она плохо тормозит. Но огни все-таки становится чуть дальше. А потом он снова оттормаживается. Я снова с трудом успеваю нажать на левую педаль. Сердце бешено колотится.
“Ну уж нет. Я не буду жертвой у мужичка с комплексами”.
Жму на газ и обхожу его справа. 135…140…145… Машину начинает трясти, как будто она сейчас взлетит. Этот придурок остается позади. Адреналин бьет. Страха нет. Дождь не мешает. Машины расступаются сами. 150. Жму еще сильнее. 155, 160…
"Через полтора километра съезд. Поверните направо" – говорит Алиса с голосом Скарлетт Йоханссон, возвращая меня не землю.
Скорость падает. 140, 130, 110, 90, 70…
“Поверните направо”.
Я будто бы просто в путешествии, а Скарлетт Йоханссон мой попутчик.
До Твери мы доезжаем всего часа через три, как выехали из Москвы. Так странно, что она настолько близко. Однако теперь я в двухстах километрах от дома. Я не знаю, что делать, не знаю, что делаю. Просто паркуюсь у какого-то магазина и сижу в машине.
Ночь. Кажется, я сошла с ума. Переползаю на заднее сиденье, заворачиваюсь в плед и плачу. Дура. Ну что я делаю?
Просыпаюсь я рано, еще темно. Видимо от холода. Лобовое стекло засыпало снегом. Первая мысль, что меня похитили, но сразу вспоминаю, что я сама себя похитила. Хочется есть и в туалет. Я выбираюсь из ледяной машины и бреду в гипермаркет, у которого ночевала.
“Я ночевала в машине!”
Добрая кассирша отводит меня в туалет для персонала. Выгляжу я действительно жалко. Глаза снова заплыли от слез. А тушь повсюду оставила темные пятна. Из зеркала на меня смотрит то же лицо, что и последние тридцать три года, но другое. Несчастное. Совсем несчастное. Умываюсь непонятно каким мылом из дозатора, расчесываю слипшиеся светлые волосы и иду за едой.
Булочка, горячий чай на завтрак. На кассе понимаю, что надо бы купить что-то на день и возвращаюсь. Я не привыкла покупать еду на одного, не привыкла экономить деньги. Не то чтобы я их транжирила и всё такое. Просто я никогда не оказывалась без денег. И сейчас я тоже выбирала продукты, особо не обращая внимания на цену. Именно поэтому милая женщина на кассе получает от меня полторы тысячи рублей за какую-то ерунду, вроде орехов, глазированных сырков, батончиков-мюсли и тому подобному.
Пока пробиваются товары, я погружаюсь в реальность. Вокруг чувствуется такая атмосфера, что ее хочется описать. Тишина, холод, одна работающая касса, один покупатель – я. Звуки, отдающиеся эхом. Пустая парковка, по которой вот-вот покатится перекатиполе. Одиночество и тоска. Заброшенность. Сухие деревья. Серое небо. Мрачная осень. Ну и самое апокалиптичное – медицинские маски, которые стали частью нас. Картинка из снов. Фильмы про зомби. Всё вокруг такое же одинокое, как я.
За несколько часов под русский рок с радио съедаю всё еще вкусный торт с цифрой “35” на верхушке. Потом решаю прогуляться и придумать, что делать.
“Может вернуться домой? Нет… Я не знаю”.
Я просто иду. Ступаю по замерзшим хрустящим листьям присыпанных снегом. Мимо домов, людей, церквей. Честно говоря, кажется, я первый раз в жизни гуляю одна. Это так неловко. Хочется взять мешок картошки и делать вид, что ты идешь по делам. Что ты, как все. Самая обычная серая масса.
Добредаю до набережной. Волга-Матушка. Столько воды. Течет, течет и течет. Желание броситься в нее, стать частью этой мощной силы природы.
Первый снег растаял, остались только лужи. Ветрище. Выходя вчера из дома, я не думала, что окажусь черти где. Но вот я тут, в легком осеннем пальто, без шапки, но хотя бы с огромным шарфом. Очень рада, что не надела платье, а поехала вчера на праздник в свитере и джинсах.
В прошлый раз я была в Твери в солнечный день, счастливая и настоящая. Тогда город был прекрасен. Сейчас город – отражение меня. Угрюмая тень самого себя.
Хожу целый день без остановки. По тем местам, где когда-то бывала. Церкви, усадьбы, парки… Поедаю орехи и шоколадки. Ухожу так далеко, что в итоге телефон пишет мне, что до машины идти почти 3 часа. Но что поделать. Иду.
Стемнело, разрядился телефон, а я все иду. В одиннадцать вечера я, наконец, вижу магазин. Покупаю еще еды, провод зарядки, новую симку и страшную зеленую в оранжевую полоску теплую шапку. И еще раз, уже без разрешения, как шпион, проскальзываю в туалет для персонала.
Так начинается мой непонятный путь.
Машина, дорога, новый город. Сначала Торжок, потом Вышний Волочек. Всё то же. Сплю в машине. Гуляю по городу, в котором когда-то была, ем булки и ищу. Ищу ту себя. Пробую вернуться в настоящую жизнь. Ничего не выходит, еду куда-то дальше.
Сама не понимаю кто я, где я, что делаю. Просто существую. С каждым днем всё больше верю, что скрываюсь.
В понедельник утром оказываюсь в Великом Новгороде. Грязная, потная и вонючая. Честно говоря, меня это не сильно волнует, но от спанья в машине уже болит спина. Нахожу самый дешевый хостел за 750 рублей ночь и заселяюсь на 5 ночей в отдельную комнату.
Пока девушка переписывает данные моего паспорта, я начинаю разглядывать интерьеры и замечаю кусок открытой кирпичной кладки. Видимо при реставрации решили оставить зондажом интересный участок стены. Вижу известковый раствор, значит это точно памятник архитектуры. Снаружи я как-то даже не посмотрела на здание, но и отсюда по арочным окнам можно предположить XIX век.
– Простите, а какого года это здание? – неожиданно спрашиваю я. Я так давно не разговаривала, что горло немного першит.
– Старое, – говорит девушка, даже не поднимая головы от компьютера.
– Кажется, конец XVIII начало XIX века…
Памятник архитектуры! Секундный трепет напоминает мне, что прошлая я где-то еще здесь.
– Понятия не имею, – она продолжает что-то тыкать в компьютере и, наконец, отдает паспорт мне обратно.
“Интересно, есть ли в России какая-то база, в которой появится информация, что я заселилась в этот хостел?”
– Спасибо.
– Ах, да, из вашего номера вторую кровать перенесли в номер к паре с ребенком. Но так как вы одна, то это не проблема, да?
Девушка-администратор общается со мной высокомерно и с неприязнью, скрывая это за дебильной улыбкой, но я киваю ей, хоть и моментально оказываюсь в запретной зоне мозга.
Дальше она говорит, чтобы я сама осмотрелась, так как она сейчас занята, но если что, то обращаться к ней с вопросами. Потом следует снова дебильная улыбка, и она протягивает мне терминал для оплаты.
– Наличными, – говорю я и оплачиваю.
Понимаю, деньги заканчиваются с катастрофической скоростью и нужно что-то с этим делать, но, как только я нахожу номер, просто заваливаюсь на кровать, а дальше с самого утра, до самого вечера играю на телефоне в Остина и Карла, а, когда заканчиваются жизни, листаю километры дурацких видео в лентах социальных сетей.
В итоге так и засыпаю в одежде, грязная, голодная, не пошевелившись.
Просыпаюсь снова от холода, лицом к отвратительно фиолетовым занавескам и мерзким зеленым стенам. Даже не сразу понимаю, где я. Добредаю до ванны и, наконец, моюсь чьим-то лавандовым гелем для душа и шампунем бабушки Агафьи. Странно, но меня совсем не волнует то, что я могу подхватить грибок и что приходится вытираться футболкой. Как же все-таки быстро человек подстраивается под новую реальность, забавно.
Я немного прихожу в себя и собираюсь пойти купить еды. Хочется прогулять целый день по городу, чтобы снова не оказаться в плену этой ужасной комнаты.
В голове полный бардак. куча уголков, в которые нельзя заглядывать, целые улицы с заколоченными окнами и выключенными фонарями, повсюду мины-ловушки, ямы, и где-то в середине черная дыра, к которой так и тянет, но из которой не выбраться больше никогда. Поэтому я стараюсь ни о чем не думать. Сосредоточиться на поверхностном мышлении. Что поесть, что посмотреть, куда пойти. Выстраиваю свою действительность, отрицающую настоящее.
Хостел, чего и следовало ожидать, оказывается в центре города. Выйдя из здания, я сразу оказываюсь на набережной у стен гостиного двора. Белая красота на фоне мрачной осени. Перехожу по мосту через Волхов и оказываюсь в кремле. Стена, звонница, храм. Смутно помню, как на лекциях показывали чертежи планов, что-то рассказывали про уникальность планировки, но в чем эта уникальность? Уже и не важно…
Людей вокруг много, но никому нет до меня дела так же, как и мне до них. Захожу в собор посмотреть росписи. На входе мне вручают, пропахший чьими-то духами платок, но я заворачиваю голову в шарф.
Домонгольский. Пятинефный. По привычке представляю, как бы я это вычерчивала. Оцениваю утраты. Множество фресок повреждены или вообще уже отсутствуют. Наверняка и тут в какой-то момент решили провести отопление, и всё отвалилось, а, может, сказалось советское время. Жаль. Но чувствуется качественная реставрация.
Выхожу из Софийского собора и иду к памятнику “Тысячелетие России”. Я надеялась, что произойдет, как в кино. Резкая вспышка, и вот уже вместо реальности показ воспоминания. Но нет. С трудом припоминаю, как мы были тут после второго курса. Светило солнце, и мы все пытались вспомнить ту лекцию, где рассказывали, про каждую фигуру и ее значение. Я первая нашла конспект и начала читать вслух. К нам подходили люди, решив, что это экскурсия. И в итоге мы по-очереди рассказывали про этот памятник всё новым и новым туристам. Последним был наш староста Денис. Я помню, как светились его рыжие волосы, и как мы хохотали, когда он говорил что-то вроде “по левую сторону вы можете заметить…” и “этот внушительных размеров памятник образец величия нашей страны”, как истинный экскурсовод.
Странно, что та я была. Смеялась, выступала перед незнакомцами, бегала от памятника к памятнику и бесконечно записывала что-то новое. Тогда мне казалось всё это таким важным. А спустя всего каких-то 13 лет это не имеет никакого значения. На самом деле, еще год назад, да даже еще 3 месяца назад, имело. Я была я. А сейчас нет. Бреду дальше и дальше. Воспоминания никуда не ушли, но померкли.
Обедаю остывшей хачапурей на лавочке у здания театра Драмы, любуясь на реку. Потом куда-то иду. На улице ужасно холодно и меня трясет. Даже медицинская маска теперь не бесит, а греет. Через пару часов таких скитаний не выдерживаю и захожу в ближайший музей. 100 рублей за билет и в подарок тепло и бесплатный туалет. Вообще, еще студенткой, я для себя решила не ходить в платные туалеты в больших городах. В маленьких, где особо нет денег, да. А в больших эти вредные бабки с кусочком туалетной бумаги не получат моих денег. Лучше Макдак или кусты. Это принцип. Когда пропадут Макдаки, тогда будут проблемы.
Раз пять обхожу всю экспозицию и становлюсь первым посетителем, который прочитал всё, что только можно прочитать в музее, когда, наконец, отогреваюсь. Фарфор – это, конечно, прекрасно, но даже смотрительница музея что-то заподозрила, и подходит ко мне. Хотя, может, это потому, что кроме меня тут только мужик с бешеными глазами.
– Здравствуйте, заинтересовались? – спрашивает она, и я замечаю имя Роза, на бейджике. Ну и почему эти бабульки вечно такие навязчивые?
– Да, у вас тут очень интересно, – вру я.
– Спасибо. Я 35 лет занималась фарфором, так что могу рассказать о чем-нибудь, если хотите.
Я колеблюсь, потому что мне неинтересно слушать про фарфор, но уж очень не хочется обратно на улицу.
– Давайте, я не против. Честно говоря, я не взяла аудиогид и особо ничего не узнала.
“Да я сама вежливость…”
– Да, здесь можно только про клейма прочесть что-то полезное.
Ну вот, ей сейчас удастся втянуть меня в разговор.
– Ну, клейма, это и правда очень полезная штука. Вот там, – я показываю на стену за экспонатами – место, которое я приметила еще на втором круге, – видите, на кирпиче клеймо? Не понятно, как этот кирпич сюда попал, но по двойной рамке можно сказать, что это 1812-1870-е годы. А остальные кирпичи современные.
– Ого, да у вас глаз алмаз, – улыбается она мне. – Пойдемте в начало.
Мы медленно обходим зал еще раз, и Роза рассказывает мне про технологии изготовления фарфора, про нанесение рисунка, обжиг и даже про свою кошку, у которой какая-то необычная шерсть с рисунком подмышками, и мужа, который вчера разбил ее любимое фарфоровое блюдце. Мне постепенно начинает нравится эта маленькая, пухлая женщина со странными обожженными химией волосами.
– Хотите расписать чашку? Обычно это входит в экскурсию, – предлагает она.
Я киваю, и Роза ведет меня в помещение, которое считается печью. Там мы за столом около часа расписываем маленькие, фарфоровые чашки и при этом, что для меня удивительно, постоянно болтаем. Говорим о ее муже, детях и о суперкоте, который для нее, как третий ребенок (четвертый если считать мужа), о Новгороде и ужасной погоде. На час у меня получается отойти от черной дыры на светлый проспект. Наверное, благодаря этому, у меня получается нарисовать нечто, что мне очень нравится. Теперь на моей чашке красуется довольный котяра, перед которым разбитая посуда, чуть подальше недовольная фигура женщины, указывающая на осколки, и с самого края, согнувшись, как вопросительный знак, стоит мужчина с поникшим цветочком в руке. Роза хохочет, когда видит рисунок, и я впервые улыбаюсь.
– Это Вам! – говорю я, пока она рассматривает чашку со всех сторон.
– Тогда обмен.
Она протягивает мне свою чашку, расписанную тончайшим цветочным узором. Я искренне восхищена мастерством, и у меня даже не получается сказать что-то вслух, кроме банального:
– Вау! Спасибо…
Пока рисунок запекается, я пью чай, а Роза проводит экскурсию для каких-то странных старушек.
Вытащив из печи наши чашки, она проводит с ними какие-то манипуляции и потом вручает мне мою.
– Ой, где-то тут коробка была. Вот держи!
Мы долго прощаемся, даже обнимаемся и зачем-то обмениваемся телефонами. Я записываю ее как “Роза-чашка-Новгород” и даю ей свой ненастоящий номер.
Когда я вновь оказываюсь на улице, погода как будто улучшилась, а, возможно, из-за того, что стемнело, просто больше не видно грязи. Ищу хостел по карте и замечаю, что часть города, где кремль имеет радиальную структуру, а на другой стороне реки прямоугольную. Очень похоже на исторический Берлин. Из-за мыслей о Германии сразу хочется съесть какую-нибудь сосиску, и я ищу магазин по пути к хостелу, до которого, как говорит Скарлетт, мне еще полчаса. От магазина и еды мысли быстро скачут к деньгам, и начинается легкая паника. Пока иду, пытаюсь придумать, как заработать. Почему-то первыми в голове всплывают проституция и торговля наркотиками. Потом дворники и уборщицы… Откуда можно взять денег? Я знаю четыре способа: заработать, занять, украсть, продать что-то. Занять мне не у кого. Красть не стану. Продать? Нечего. Есть ноутбук, но потом-то деньги опять кончатся. А вообще ноутбук – это вещь.
Меняю точку “Б” на магазин электроники и на время снова обретаю цель. По пути в голову приходят еще два способа – найти и унаследовать. И на протяжении следующих тридцати минут пристально высматриваю брошенные кошельки и ценные бумажки, посланные мне Вселенной, но, к сожалению, Вселенная, видимо, забыла про меня или не знает, что пора посылать мне подарки.
Как оказалось, ноутбуков очень много, а если выражаться искренне, то дохрена. И какие-то гении придумали делать к ним разные зарядки. Я долго зависаю, высматривая что-нибудь универсальное, когда ко мне, наконец, подходит консультант.
– Здравствуйте, Вам помочь? Ищете что-то конкретное?
Я бросаю взгляд на бейдж. Он Ильдар. Ильдар из “Эльдорадо”. Звучит, как … Да не важно.
– Да, зарядку к ноутбуку… – медленно говорю я и пытаюсь вспомнить, что там Паша бубнил про свой ноутбук.
– Все зарядки у нас там, пройдемте. Какой модели ноутбук?
– Кажется, Asus. Но это все, что я помню.
– У большинства ноутбуков Asus вот такие круглые разъемы, но на некоторых уже появились Type-C. Вот такие. Вы не помните, какая у Вас была?
Судорожно вспоминаю, как выглядел ноутбук на заднем сидении, но было темно, и я не разглядывала. Черт. Может взять обе? Или ту, которая дешевле?
– А Вы давно его покупали? Может, сможете узнать его среди тех, которые представлены в зале?
– Покупали его всего недели две назад, – говорю я вслух.
“Но я видела только его крышку и всего 30 секунд…” – продолжаю у себя в голове.
– Может быть Вам кто-нибудь может прислать фото коробки?
Фото! Паша присылал фото всем, когда купил. Открываю галерею и первый раз радуюсь, что WhatsUp, без спросу, сохраняет всё, что только может. На фотографии открытый ноутбук стоит на коробке. Видно только слово Asus.
“Обычный, черный с кнопочками” – всё, что я могу про него сказать.
Я жалобно выдыхаю.
– Можно посмотреть?
– К сожалению, только это фото. А по нему ничего не понятно, – я протягиваю ему телефон.
– Это, – вот эта линейка, – он показывает на ряд с черными одинаковыми ноутбуками. – Вам подойдет вот эта, с круглым разъемом.
– Правда? Спасибо, Вам большое!
– Если всё-таки не подойдет, гарантия две недели. Если еще что-то понадобится, обращайтесь.
На кассе я прощаюсь еще с двумя тысячами, а потом и еще с двумя в продуктовом.
Всю дорогу до хостела я не забываю поглядывать под ноги в поисках клада и параллельно составляю в голове план действий:
1. Пересчитать деньги;
2. Перебрать все вещи;
3. Разобраться с ноутбуком и программами;
4. Найти подработку;
5. Решить, что делать дальше.
Через час я уже выполняю первые два пункта плана. На кровати валяется вся имеющаяся у меня одежда: майка, пальто, свитер, джинсы, шапка, шарф. Трусы, лифчик и носки на мне. Ботинки у двери. Резиновые сапоги и теплые носки в машине. Плед там же. Сумка с тем же содержимом, что и раньше, на стуле. Предметы личной гигиены, включая новую щетку, теперь в отдельном пакетике висят на спинке. Ноутбук с зарядкой. Телефон с зарядкой. Паспорт, права, документы на машину в сумке. Чашка тоже. А в руках кошелек с 8770 рублями.
Это всё, что есть и представляет ценность.
Ну и еда: мюсли, глазированные сырки (5шт), детские пюрешки (2шт), хлеб, яблоки (5шт), молоко, две шоколадки, булочки (5шт), яйца, картошка (1кг), котлеты (3шт), печеньки, сушки, вода, бананы. Еле дотащила.
До самой ночи я с мучениями скачиваю пиратские программы, которые мне обычно нужны для работы. Фотошоп и другие программы Adobe, а также всё для черчения и 3д моделирования. Взламывая лицензии, чувствую себя тупым хакером, перетаскивая из папки в папку какие-то ключи.
В час ночи мне приходит в голову мысль, пойти постирать вещи. А, так как сменной одежды у меня нет, приходится идти в одних трусах и пальто. Отчего мысли о проституции и порнофильмах снова и снова лезут мне в голову, заставляя хихикать.
Потом сил хватает только развесить вещи, убрать продукты в холодильник и завалиться спать.
А дальше всю ночь мне снится спокойствие прошлой жизни. Дом. И в итоге я просыпаюсь уничтоженной. Оказавшись на краю той дыры в душе.
У меня не получается заставить себя встать, чтобы умыться и позавтракать. Не удается и пообедать. Получается только смотреть на пустое место, где должна быть вторая кровать и плакать. Вечером я шаг за шагом дохожу до туалета и умываюсь. Какой-то мужчина практически шарахается от меня, когда я на кухне перекусываю бананом. А потом снова засыпаю. На следующий день всё повторяется. Меня тошнит от голода. Трясет, как при ознобе. Но сил что-то делать нет. Я стараюсь думать о жизни, но смерть побеждает. Я вою и захлебываюсь несправедливостью. Мне хочется встать и идти, но тело не шевелится. Всё снова потеряло смысл.
На третий день я добираюсь до телефона, где уже скопились уведомления от моего любимого и ненавистного дворецкого Остина.
“Ваши жизни восстановлены!” – пишет он.
А дальше все взрывается. Бум-бам-бабах. Коктейли и пончики улетают куда-то вниз. Радужки прилетают не туда, куда надо. Бум-бам. Печеньки уничтожаются. Лед, цепи, веревки. Превосходно, восхитительно, прекрасно. Звёзды-звёзды-звёзды. Монеты. Жизни кончаются. Сад и дом строятся. Призы. Бесконечные жизни. Бум-бам-бабах. Огромные бомбы, маленькие бомбы, самолеты. Бам. Всё новые и новые уровни. Всё больше комнат, заваленных хламом. Три в ряд, четыре, пять. Бомба. Заново, заново, заново. Звёзды-звёзды-звёзды. Мед, цветы, пчелы. Монеты. Синий, фиолетовый, красный, желтый, зеленый. Остин.
Ни одной мысли в голове не остается. Благодаря чему получается встать и перекусить. Потом умыться. И даже дойти до кухни, чтобы варить всю картошку.
В десять вечера, первый раз за последнее время, я полноценно ем, пью чай с шоколадкой и возвращаюсь в состояние отрицания. А в одиннадцать вечера я уже уезжаю из города, прихватив с собой чей-то шампунь, синее мыло и полотенце хостела. Как самый настоящий вор.
***
Снова падает снег. Фары подсвечивают снежинки, так что дорогу почти не видно. Я мчусь из этого старого осеннего города на летней резине. Дурацкая лампочка просит залить бензин. Съезжаю на обочину и интересуюсь у Скарлетт, где ближайшая заправка. И тут оказывается, что на выезде из города, я повернула не туда и сейчас еду вдоль озера, а не по трассе, как собиралась. А все заправки остались на трассе.
Ну, будем надеятся, что бензина хватит, потому что разворачиваться мне неохото. Я еду дальше. Очень странно, что не видно воду. Судя по карте, она прямо около меня. Проезжаю еще метров триста и замечаю знак “Ерундово”. Ну и почему в России поселки всегда так странно называются? И почему нигде нет фонарей? После автобусной остановки я чувствую воду. Не вижу озеро, но знаю, что оно тут. И вот, спустя еще пару мгновений я, наконец, вижу. Может даже показаться, что это море. Сворачиваю, выключаю фары и выхожу.
Трудно описать эту атмосферу. Что-то пугающее, заманивающее, огромное и какое-то родное. На улице жутко холодно, особенно после тепла машины. Я беру плед, для тепла засовываю ноги прямо в ботинках в сапоги и иду к воде. Пляж огромный. Немного укрыт снегом, отчего контрастно выделяется на фоне черной воды. Спокойная мощь. Я сажусь на песок и долго-долго сижу. Просто сливаюсь с природой.
Странно, я чувствую, что могу найти здесь себя, хотя именно здесь я никогда не бывала. Как будто я где-то там, под водой. Как будто здесь, в темноте, я там, у края ямы, даже в самой яме. И оказывается, что внизу собрано всё, о чем я не могу думать. И это не плохие вещи, а самые радостные воспоминания, от которых разрывается душа. Здесь на дне я могу всё это перебрать, могу побыть настоящей. Но со дна одной не выбраться, поэтому остаюсь сидеть на краю.
Через час или два встаю и бреду к машине. Ощущение, что я осталась одна в мире. Ни машин, ни людей. Залезаю в салон, стягиваю сапоги, нахожу в бардачке листочек с ручкой и начинаю свой список, который будет еще долгое время лежать во внутреннем кармане, в обнимку с другой самой ценной для меня бумагой.
Роза с чашкой
Озеро Ильмень
***
Спустя 15 километров лампочка начинает на меня орать. А до заправки еще минут пять. Этот звук ужасно раздражает, и я начинаю тыкать на все кнопки, которые по моему мнению, могут его заткнуть. Случайно поворачиваю выключатель фар и оказываюсь в полной темноте на скорости 100 км/ч. До мозга доходит ужас ситуации только спустя долгую секунду, отчего на это мгновение возникает прекрасное чувство невесомости в пространстве. Но, как только мозг включается, зачем-то приказывает резко давить на тормоз и машину заносит. Я плыву, как в замедленной съемке. Я спокойна. Включаю фары и сливаюсь с машиной. Выкручиваю руль влево, потом вправо, снова влево. Очень похоже на управление игрушечной машинкой, которая была у меня в детстве. Паша, мой брат, тогда пытался научить меня, но я не понимала, почему поворот работает с запозданием. И вот спустя почти 30 лет у меня получается. Ты можешь мной гордиться брат! Кручу влево, кручу вправо, и вот уже еду прямо. Точнее скольжу. И в этот момент, как обычно “вовремя”, в голове всплывает: “первое правило – не тормозить резко на льду”. Колеса начинают цепляться за асфальт, и я продолжаю движение. Вижу заправку и сворачиваю. Расплатившись, мысленно подсчитываю оставшиеся деньги и иду в туалет. И тут-то меня накрывает адреналин. Я трясусь, руки не слушаются, ноги так сильно дрожат, что приходится сесть на грязный пол. Чувствую, как вся кровь отливает от лица. Потом встаю и умываюсь ледяной водой до тех пор, пока не становится чуть легче. Дышу. Вдох-выдох. Раз, два, три. Вдох-выдох. Выхожу и ловлю на себе недовольный взгляд женщины с ребенком, но мне всё равно. Я испугалась. И мне это понравилось.