Брату моего деда – Борису, прошедшему через ад подводной войны на Севере – посвящается…
… – Итак, можем ли мы считать, что все – я подчеркиваю, абсолютно все явления, которые так или иначе относятся к так называемой «непознанной» области человеческого знания, несут нам исключительно зло? Отчего мы думаем, что обыкновенный, но, наверное, все-таки не лишенный души полтергейст, обязательно стремится к тому, чтобы нанести нам тот или иной ущерб? Откуда в нас, прямых наследниках великой гуманистической мысли предыдущих поколений, столько ненависти и нетерпимости?
Лектор, высокий седобородый мужчина в давно не глаженном костюме, слегка кашлянул в кулак.
– Мне кажется, что наш уважаемый гость несколько удалился от темы диспута, – осторожно заметил он. – Мы обсуждали тему НЛО…
– О, да, безусловно, – гость был стрижен ежиком, откровенно худ и тонок в кости – тем не менее, большинство присутствовавших на диспуте студенток поглядывали на него с заметным вожделением. – Безусловно… в заключение своей ээ-э… тирады я хочу сказать лишь, что страх и порожденная им ненависть не могут привести ни к чему конструктивному – я хочу сказать, что… г-кхм… ненависть, накапливающаяся в течение уже нескольких поколений, может лишь осложнить наш грядущий диалог – великий диалог, как я думаю.
– Довольно странно слышать такие слова от офицера! – выкрикнул кто-то.
Лектор поспешил спасти ситуацию.
– Нам остается лишь поблагодарить нашего уважаемого гостя, прибывшего к нам с Западного побережья…
Когда они остались одни, он выразительно похлопал «гостя с Запада» по плечу.
– Все было превосходно, Джорди… прекрасная речь, ничего не скажешь.
Тот смущенно улыбнулся.
– Все-таки я совершенно не умею выступать перед людьми.
– Может быть заедем куда-нибудь, выпьем пива?
– С удовольствием, но… я не хочу надолго оставлять мать одну. Ты же понимаешь…
– Да, такое горе… мне очень жаль, Джорди.
Распрощавшись с профессором, майор Джордж Санчес да Силва неторопливо прошел тщательно выметенной дорожкой, которая вела от корпуса к автостоянке, и погрузился в свой новенький «Бьюик-Роадмастер». Громадный универсал, едва слышно шурша покрышками, выехал с территории университетского городка и помчался в сторону побережья.
Полчаса спустя «Бьюик» остановился возле аккуратного двухэтажного коттеджа на неширокой улочке, застроенной почти такими же, средне-респектабельными домами. По тротуарам носились подростки на роликах, на лужайке перед домой напротив пыхтел с гантелями толстяк пенсионного возраста. Майор да Силва выбрался из автомобиля, приветливо улыбнулся страдальцу-спортсмену и распахнул дверь отцовского дома.
В просторном холле стояла мать – такая же высокая, как и он, яростно черноволосая женщина с тонким лицом, на котором никак не желала угасать ее былая красота.
– Карен повезла детей в парк, – сказала она, глядя на сына. – Я… ты знаешь, я принялась перебирать бумаги твоего отца…
– И – что? – вдруг напрягся майор да Силва.
– Я нашла там вот это…
Да Силва взял в руки протянутый ею конверт, на котором было крупно выведено: «Для Хорхе», и нетерпеливо разорвал плотную желтоватую бумагу. Ему в ладонь выпал небольшой листок.
«Мистер Даглас Робертсон, Саутерн-драйв, 16, Корэл-Гейбл, Флорида. Обязательно, в любое время.»
Майор поглядел на часы.
– Кажется, это недалеко, – пробормотал он. – Наверное, я успею к тому времени, когда вернется Карен с детьми.
…Он остановил машину подле шестиэтажного дома времен конца Великой Депрессии, захлопнул дверь и с неудовольствием огляделся по сторонам. Этот район населяли в основном выходцы с Кубы и нелегалы-мексиканцы. Горячий ветер гнал вдоль асфальта пустые банки из-под напитков, бумажные обертки из Макдональдса и прочий мусор. Возле черного от старости пожарного гидранта валялся грязный шприц. Майор да Силва раздраженно дернул плечами и шагнул к расположенной на первом этаже аптеке.
– Простите, я хотел бы спросить у вас, где я могу найти мистера Дагласа Робертсона…