Французская жена

Повелась на красивую аннотацию. Оказался обыкновенный очень слащавый любовный роман. Начинается с пикантной истории с Нинкой, потом, оказывается не она главная героиня. а француженка русского происхождения – Мария, а продолжается повествованием о жизни Феликса.Хотела бросить читать, но – вспомнив, что это плохая привычка, дочитала до конца.Два предательства на одну книгу – многовато.Не понравилось, что героиню все кличут «Нинкой» – она ведь не в деревне живёт, а в Москве, а потом и в Париже.Все герои хлещут вино – во всех приятных и непонятных ситуациях, а иногда и коньяк.

Последние десять лет держу в поле зрения прозу Анны Берсеневой, приберегая очередной ее роман к отпуску, когда могу позволить себе освободить голову от «рабочего» чтения и почитать то, что хочется, и без спешки. Недавно дочитала цикл «Луговские»: прекрасный язык, фирменный берсеневский стиль, самобытные характеры. Так же, как существуют, например, «тургеневские девушки», можно, мне кажется, говорить о берсеневских героинях, которых, при всем многообразии личностей и судеб, объединяет утонченность души и стремление не складывать жизнь по усредненному образцу, а искать свой единственно верный, единичный путь. На сей раз это три сестры. А еще их родные и близкие. Несколько поколений. Это отдельное мастерство – сделать живыми и достоверными героев разных возрастов, от стариков до подростков. Меня в трилогии покорили восемнадцатилетняя Нинка, «неправильная» и своенравная, и «правильная», уравновешенная Ольга, выясняющая, а есть ли жизнь после сорока. Мама и дочка, кстати. Луговские – семья контрастов.Еще один герой не только этого цикла, а всех книг АБ, герой сквозной и откровенно автором любимый – это Москва, где, как правило, разворачиваются события. Недаром сама писательница определяет свой жанр как «городской роман». Обаяние московской географии, знакомых улиц, какие-нибудь необычные дома или квартиры, вроде чердачной мастерской Нелли, где просто не могут не происходить разные интересные вещи, – также элементы узнаваемого авторского стиля. Как и судьбы героев в контексте истории – или двадцатый век в истории семьи. Время – еще один герой берсеневской прозы, и его приметы, его отражение и воздействие на людей – под постоянным пристальным вниманием автора. Причем не только ушедшие эпохи с налетом романтики, вызывающие ностальгический интерес. В произведениях АБ при желании можно увидеть летопись 90-х, а затем и «нулевых» годов, со всеми жесткими и порой неприглядными деталями, с новыми богатыми и новой нищетой. Значимость этого портрета современности только теперь начинает для меня вырисовываться и, как мне кажется, выводит эту прозу за рамки жанровой и тем более «дамской» литературы.