Николай Берг
* * *
Глава 1. Кронштадт. Дела технические
На утреннем собрании нашей группы, куда я нагло опоздал, оказываются какие-то «не наши» люди. Непривычно. С сапером Правило я вежливо раскланиваюсь. Двоих я немного знаю: тот востроглазый неприметный лейтенантик из сопровождения Кабановой и инженер с неординарной шевелюрой, который обеспечивал визуальное наблюдение за Марсовым полем с игрушечного радиоуправляемого вертолета. Он как раз спорит с плотным чурбанистым капитан-лейтенантом. Причем, судя по тональности, спор уже затихает – видно, спорят или давно, или не в первый раз.
– Ага, он самый, три оператора надо. Я бы в комплексе использовал: сначала средневысотная воздушная разведка на 50–60 метров для оценки состояния, потом возврат вертолета, дозаправка топливом, замена АКБ, определение маршрута и запуск пары вертолет – наземный робот. Один оператор управляет вертолетом, другой – наземным роботом, третьему выводится общая картинка со всех камер, он дает коррективы и засекает цели. Вот как-то так.
– Проще повесить сверху обычный вертолет с людьми – это более эффективно, будет пара БТР – вертолет – неприязненно бурчит в ответ капитан-лейтенант.
– Проще, – неожиданно соглашается инженер.
– Только, судя по всему, они сшибут вертолет и БТР грохнут. Боеприпасов и соответствующих средств поражения им для этого хватит. А устраивать общевойсковую операцию нам никто не позволит – нет такой возможности. Задача-то как раз игрушечная. Аккурат под вертолетики и роботов, – поддерживает его майор Брысь.
– Вам бы все в игрушки играться, – неодобрительно упирается каплей.
– Зато расходы куда меньше, а новые методы работы могут пригодиться, – высокомерно заявляет инженер. А до меня доходит, где я видел такой же надменный взгляд – у верблюда в зоопарке. И еще у наших медтехников, когда они приходили по заявкам чинить латаное-перелатаное оборудование в поликлинике.
– Ладно, все собрались, давайте дальше, – итожит майор Брысь.
Мне кажется, что тут он не слишком точен – ядро группы тут, а вот из нашей молодежи нет ни одного. И Нади тоже нет: у нее сегодня дежурство, завтра тоже, да притом с циклом обучения, так что ближайшие три дня она из больницы только раз ночевать придет. Интересное дело вырабатывается. Правда, Мутабора на совещании нет. И Блондинки тоже нет.
– Послезавтра нам предстоит ликвидировать хорошо вооруженную и серьезно мотивированную не сдаваться на нашу милость группу противника, – дает вводную майор:
– Это наши старые знакомые – с завода по ремонту бронетанковой техники. Грехов на них столько, что командование базы не считает нужным сохранять кому бы то ни было из них жизнь. Ориентировочно их от 25 до 40 штыков. Вооружены, помимо стрелкового оружия, еще и противотанковыми средствами – как носимыми, так и станковыми: засечено два безоткатных орудия.
Имеют в наличии три БТР разных марок, так что еще и крупнокалиберные пулеметы добавить можно. По ряду признаков, настроены на борьбу с воздушными целями. То, что пара вертолетов при освобождении ремонтного завода нанесла им серьезные потери, ими принято к сведению. Драться будут до последнего, так что задача предстоит серьезная. Учитывая, что силы несопоставимы, нам придается усиление, срабатываться с которым, к сожалению, не будет времени – придется делать это по ходу проведения операции. Также надо учитывать, что боевики противника накачаны, то есть они хорошо подготовлены физически. Людоеды, говоря проще.
– Зато тупые, – замечает Вовка.
– Да. Но руководство у них не тупое, потому не стоит обольщаться.
– А какое усиление? – уточняет Сергей.
– Саперное отделение – с его командиром вы уже встречались (Правило иронично кивает) – постарается обеспечить нашу безопасность, так как наличие инженерных заграждений подтверждено разведкой, равно как и наличие минных постановок разного типа. Инженерная группа – с ней тоже знакомы, видели их работу на Марсовом поле (рыже-черно-седой инженер величественно привстает) – обеспечивает связь, наблюдение, а также усиливает нас разными необычными в нашей практике техническими усовершенствованиями (майор слегка ухмыляется). Капитан-лейтенант Серединка Иван Матвеевич (чурбанистый каплей кивнул, не вставая) обеспечит нашу доставку до берега.
– Ладно, я пойду, некогда мне, – бурчит представленный каплей и выкатывается из помещения, не спросив разрешения у майора.
– Допекли вы его, – отмечает майор, глядя на инженера.
– Это не конец. Я с него живого не слезу, – отзывается уверенно инженер.
– А в чем проблема-то? – осведомляется заинтересованно Правило.
– В жабе проблема. Жаба Серединку душит: считает, что я слишком много запросил. Ему придется возиться, обеспечивая переправу. Вашу группу он так и так по приказу доставлять будет, вот хочет на мне сэкономить. А я лишнего не прошу, только самое необходимое.
– Да много ли нужно? Вертолетик, ну, еще запасной вертолетик да телевизор с органами наведения, – простодушно спрашивает Серега.
– Они еще успешно разведробота применяли. Тоже, надо полагать, с собой тянуть хотят. Стреляющее устройство-то к нему приладили? – продолжает разговор Правило.
– Еще нет, сегодня должны ребята из мастерских сделать. Добыли староватый потрепанный ППШ, сегодня должны ствол обрезать и глушитель присоединить, иначе скорость вылета пули из стандартного ствола сверхзвуковая, по мануалу 490 м/с. Надо до 330 м/с понижать. Чтобы не городить уменьшение заряда в патронах, проще ствол обрезать.
– Что-то вы перемудрили, не получится у вас малошумного, будет бахать ай-люли как. Можно еще шибко умным инженерам отперфорировать часть ствола по нарезам – типа, интегрированный глушак получится. Либо нехай от щедрот отвесят ПП «Бизон-2», – с пониманием сути вопроса заявляет Вовка.
– С чего вы взяли, что из ППШ не получится ничего? – поднимает бровь (тоже из разноцветных волосков) разномастный инженер.
– Да просто ТТ куда короче ствол имеет, а дозвука там не выйдет.
Тут оказывается, что инженер проигрывать умеет по-мужски. Тут же признает Вовкину правоту, но Вовка не рвется кичиться.
Дальше Вовка с Серегой садятся на своего конька – они уже одурели со своими глушителями, инженер оказывается им под стать – такой же фанатик-железячник, потому обсуждение проблемы кипит и булькает. Я очень быстро понимаю, что не для меня венчальный звон – когда говорят технари, меня очень быстро вгоняет в сон вся эта непонятная терминология. Но предлагаемое использование роботов – это любопытно. Хотя, конечно, лучше бы послать туда одного киношного Терминатора, чем всякую разную самоделковщину. По странному течению ассоциаций в голове вдруг отчетливо вспоминается виденный неведомо когда старый мультик – тогда еще «Веселые человечки» были популярны, и мультик показывал, как я уже сейчас понимаю, превосходство научного подхода к сельскому хозяйству, умело замаскированное для детишек.
Там веселые человечки посадили у себя роскошный огород и заботливо лелеяли кустистые овощи, но вдруг под назойливый маршик на их сокровища напали колонны, стаи и рои гусениц, саранчи, жуков и прочих вредителей. Незнайка храбро стрелял в них из ружья пробкой на веревочке, за что ему объели его шляпу, Гурвинека затоптали, Дюймовочка расплакалась, да и остальные тоже не преуспели.
Но тут появился бравый Самоделкин на жуткой машине, обдал насекомую сволочь чем-то жутким, мощно клубившимся, и спас огород. Вообще-то можно было бы окучить людоедов по примеру Самоделкина… Ну, не ипритом, а чем-то слезоточивым, например… Может, предложить такое?
– У нас есть немного патронов УС и самодельная бесшумка – балалайка на базе АКСУ. Можем на первое время поставить и пристрелять, а дальше видно будет. Я так думаю, «Бизон» – самое то. У Ксюхи все же магазин маловат, вы ведь ППШ ставите из-за диска?
– Да, 71 патрон позволяет не заботиться о перезарядке. А «Бизонов», говорят, нет в Кронштадте, у нас тоже мысли такие были. А перфорация ствола – дело геморройное, ППШ взят с самого начала из-за доступности и емкого барабанного магаза; шум разведчику не нужен, поэтому глушитель, да и стрелять дальше 50 м не предполагалось – с видеокамерой это не очень удобно.
– Понятно, – кивают ребята.
– Только вряд ли вы свою Ксюшку так отдадите, ППШ выдать для изуродования проще, поскольку такая повозка – вещь расходная.
– А что у вас за повозка-то? – с интересом спрашивает Вовка.
– База для наземного робота (вернее, дистанционно управляемой повозки – робот все же подразумевает возможность действия по заданной программе) – как изначально задумывал, это детский электроквадроцикл. Есть модели, что по 85 кг нагрузки тянут, первая скорость – 8 км в час, вторая – 18 км в час, задний ход. Аккумуляторные батареи поменяли на более емкие, заодно более устойчивой стала. Вес, правда, подскочил кило до 110, на нагрузку осталось 60 кг. Из них аппаратура управления с АКБ питания сожрала 18 кило, аппаратура передачи видео и аудио в АКБ питания – еще 20 где-то.
Оборудование передачи по радиоканалу управления, видео, аудио (микрофон не помешает) гигагерцевое, дальность связи в прямой видимости 2000–4000 метров, поэтому на кунге управления антенна складная, метров так на 10. Сначала думал на гелиевом шаре поднимать, но лажа выходит и демаскирует к тому же.
Камер на повозке четыре: одна обзорная вращающаяся с вариофокальным объективом, одна вперед, другая назад с постоянным объективом, одна совмещена с прицелом оружия. По оружейному узлу основа – модульный принцип: надо – снял блок вооружения, повесил больше камер, блок вооружения сменный. Я за основу взял ППШ с укороченным стволом с дисковым магазином и с самопальным глушаком. Цель – отстреливать зомбаков и шустеров.
Теоретически можно что-то более мощное повесить, хоть ПКТ. Только как дистанционная самоходная ОТ повозка будет неудачной: живучесть мала, защиту толком не повесишь, да и боюсь, что аппаратура таких нагрузок не перенесет. А вот вариант для борьбы с живыми с креплением чего-то типа пары РГШ будет оптимальным. Подкрался, выстрелил и свалил сразу. Вот предполагается, что заодно и отработаем. Но это не главное. Это побочная задача. Баловство. Работа такой хрени без перезарядки в активном режиме рассчитана часа на два в оптимуме. Можно и больше, но не стоит – смысла нет.
– Так вроде проблемы особой нет такую плюшку перевезти, – удивляется Вовка.
– Эта плюшка – не основное. А основное – РЛС разведка. Нам удалось отжилить в группу инженерной разведки РЛС «Фара-1».
Майор удивленно присвистывает.
– А что помешало совсем не пожилиться и отдать «Фара-ПВ»? – ехидно спрашивает востроглазый лейтенантик.
– Все та же жаба, я полагаю. Но и то, что есть – уже вполне себе годится. Можно будет произвести нормальную разведку в течение нескольких часов. Имея карту с гугл-мапс, топографическую карту в крупном масштабе и GPS-навигатор, можно точно составить и привязать список подозрительных мест. Потом перейти к воздушной и наземной доразведке. Кстати, главный вопрос: на два км можно будет к поселку подойти безболезненно? Хотя можно по следующему пути идти: сначала разведка при помощи РЛС, выбор безопасного места для базирования, наблюдения и так далее, – спрашивает инженер.
– Можно, – кивает майор.
– О чем это они? – тихо спрашиваю я безмятежного Андрея.
– «Фара-1» достаточно распространенный комплекс, за Фара-ПВ не скажу, но у него характеристики лучше вроде. Позволяет определить наличие людей за пару километров. Эта инженерная группа, видно, из разряда «мы ж не настоящие сварщики», нормальные армейские станции разведки существуют, типа «Кредо-1», да, видно, не про нас, вот и работают по принципу кружка «Умелые руки». Хотя на месте вояк я и сам бы не дал такое ценное оборудование.
Теоретически, эту самую «Фару» как прицел на АГС-17 или НСВ прицепить можно, для стрельбы в темноте и в условиях низкой видимости. Точность, правда, не ахти – не снайперский комплекс, это точно. РЛС сечет движущиеся объекты в основном. Но все лучше, что не вслепую, можно вскрыть и систему охраны, и количество людей в поселке, и движущихся морфов засечь, если таковые имеются. Так что весьма полезно иметь такое. А с грамотной обслугой – втройне, – так же тихо просвещает меня снайпер.
– В качестве воздушной компоненты пары – вертолет с ДВС, для первичной разведки и контроля состояния наземной повозки. Много он не утащит, поэтому камера одна, для разных задач придется возвращать вертолет к кунгу и менять камеры – вернее, объективы. Блистер на крыше кунга надо будет еще сделать, чтобы оператору вертолета управлять им, находясь внутри кунга под защитой.
– То есть пока оператор не защищен? – уточняет Андрей.
– Охрану операторов обеспечим своими силами, – встревает неприметный лейтенантик.
– Операторов? – удивляется Сергей.
– Я думаю на вертолет поставить двухканальный передатчик видео по радиоканалу – по весу особой разницы не будет, – а на второй повесить комбинацию из трех пальцев – простенькую бескорпусную видеокамеру (все равно корпус варганить придется для всего модуля), а смотреть она будет на ЖК-монитор обычного GPS навигатора типа Гармин Орегон. А то оператору вертолета не позавидуешь: на удалении в два километра следить за моделью, а у него и так нагрузка по управлению самая мощная будет. Итого – один оператор вертолета, один оператор повозки, один диспетчер. Операторы занимаются строго управлением девайсами, на диспетчере висит общее наведение и целеуказание.
– Кажется, я начинаю понимать покинувшего нас каплея Серединку, – минорным тоном замечает Брысь, несколько стушевавшийся под напором инженерной мысли.
– Да бросьте, я же самое минимальное предлагаю. Сейчас у нас оборудование по минимуму, всего-то: радиостанция Р-123М – 1 шт., радиостанция типа Kenwood ТК 3107 – 3 шт., радиосканер – 1 шт. Злодеи, если толковые, радиостанциями пользуются, а мы на своем оборудовании попутно можем отслеживать их переговоры – это же тоже в плюс? Бензогенератор минимум 6 КВт – 1 шт., без него тоже никак; пока у нас машина марки ГАЗ-66 кунг, а лучше бы ЗИЛ-131 кунг, еще лучше КАМАЗ с кунгом – 1 шт. Наверху у кунга площадку для удобства придется делать, блистер.
– Мне кажется, блистер – это уже роскошество.
– Ну да, вполне можно пока и без него работать, – соглашается инженер.
– Кстати, осетра по части подъемной мачты для антенны надо урезать максимум до пяти метров от высоты кунга, да еще и растяжки придется ставить, – заявляет востроглазый лейтенантик.
– Ну, и на подъем тяжестей тоже кого-то из своих молодых вы приспособить обещали, – напоминает командир роботов и игрушечных вертолетиков.
– Это помним. К тому же и охранять вас придется, – кивает лейтенантик.
– В БТР это все не влезет? – спрашивает заинтересованно Вовка.
– Нет, получается, как ни верти, отдельная КШМ и три оператора. Или выдать их группе новый секретный БТР – резиновый. Но у нас его нет, – огорченно отвечает майор.
– Оборудования просто много будет, в БТР есть возможность подключить питание на внешние устройства – 26 В, если мне память не изменяет, – но там общее энергопотребление будет ой какое большое, – замечает инженер.
– Однако, многовато у вас всякой хренотени, – недовольно замечает Ильяс.
– О необходимости беречь людей и заменять при первой возможности живых автоматикой и машинами, особенно в опасные моменты, стоит напомнить? – весьма язвительно и с пропавшим было высокомерием спрашивает инженер.
– Гм… – отчетливо выговаривает Ильяс.
– Такой разведывательный комплекс ублюдочен, но это первые шаги. В дальнейшем планируется создание автоматических сторожевых пулеметных постов. Это позволит снизить потребное для охраны количество людей и свести до нуля потери при мародерке. Человек устает и обладает ограниченной реакцией, а автоматике все равно, по скорости ей нет равных. Пулемет с наведением от РЛС срежет любого морфа, а добавка контроля по ИК-каналу позволит производить селекцию целей на живых и неживых.
Пока есть ресурсы, доставшиеся от прежнего общества, а их хватит максимум лет на 30, надо все усилия бросить на максимальное обучение оставшихся плюс поощрение деторождения. Провал по уровню будет, но все равно, если удастся сорганизоваться, то не такой критический: многое удастся не просто прожрать, а сохранить, – назидательно рассказывает незрелому политически Ильясу разноцветноволосый инженер.
– Гм… – упорно отвечает кряхтящий снайпер.
– Чем проще система, тем более она устойчива, поэтому в условиях БП будет сильный откат в уцелевших структурах общества до примитивных феодально-рабовладельческих отношений. Соответственно, и мораль претерпит сильное изменение. Вон, первые звоночки пошли уже: и людоеды, и рабовладение в полный рост.
Хочешь не просто выжить, а остаться человеком в нынешнем понимании, и чтобы дети твои были людьми – создавай мощное государство, а значит, придется поступиться частью своей свободы. В принципе, скоро все на своей шкуре это поймут и сами будут проситься в мощный анклав, где есть врачи, учителя и безопасность. И вот тут наши автоматизированные системы разведки, наблюдения, отстрела зомби и механические чистильщики будут куда как впечатляющи, – важно говорит инженер.
– Понятно. А величать вас как? – уточняет Вовка.
– Пока – «Эхо». Это мой позывной.
– А называть «Ухо» вас можно? – очень уж серьезно вопрошает Енот.
– Можно и так, – кивает разноцветной шевелюрой инженер.
– А «Длинное ухо»? – не может угомониться Енот.
– И так можно, – инженер невозмутимо кивает, как капризному ребенку.
– «Узун кулак»? – подначивает Ильяс.
– Тогда уж «Узун клак», так точнее, – поправляет невозмутимый командир роботов.
Ильяс и Енот отступают – впрочем, возможно, не только по причине невозмутимости инженера Эхо, но и от «теплого» взгляда нашего майора, по-отечески ласково наблюдающего эту перепалку. Инженер откланивается.
Остаемся маленькой и более-менее своей компашкой. И тут майор ошарашивает меня тем, что мы сегодня будем заниматься нейтрализацией некоего чина в одном из соседних анклавов. Для нашей группы этот военный чин не чужой – благодаря ему Ильяс остался без зубов.
А я чуть не сгорел в совмещенном санузле загаженной квартиры-хрущевки. Его бывшие подчиненные – наши теперешние сослуживцы Ремер и Енот – еще больше его «любят». Для них он – прямой предатель, и своего бывшего начальничка они готовы загрызть зубами. Вот теперь возможность поквитаться нашим руководством в лице начраза обозначена недвусмысленно. Но оказывается, что им грызть не придется. Сегодня будет бенефис Мутабора и его дрессированной кошки. Неугодный начальству Кронштадта чин из соседнего анклава будет убит морфом. Кронштадт будет совершенно ни при чем. Для нынешних времен – обычное дело. Тем более, что этот смертник чересчур самоуверен. Это всегда было опасно, а по нынешним временам – так и просто смертельно.
– И как это будет устроено? – спрашиваю я майора.
– Да примитивная засада. Ничего особенно нового. Значит, возвращаться он будет по старой дороге на своем навороченном «Хаммере». Задача всем прибыть в 16:10 на точку сбора. Все свои роли знают?
Тут я убеждаюсь, что оказываюсь единственным недотепой. Остальные явно в курсе, и майор их отпускает. Остаемся я да Енот.
– У поводыря уточните, что да как, – кидает мне майор, явно собирающийся нас покинуть.
– У него, что ли? – туплю я дальше.
– Именно. И, кроме того, у вас по месячному плану сегодня визит в Петропавловку, в медпункт?
– Ну да…
– Вот и действуйте по плану.
Глава 2. Кронштадт. Именинник
Выкатываемся с задумчивым Енотом на солнышко. За нами никто не выходит – видно, им еще есть что обсуждать. Вопросов у меня куча, а он, как на грех, сам на себя не похож – задумчивый какой-то и, я бы даже сказал, благостный. Некоторое время идем молча. Потом я все-таки решаю, что прояснить ситуацию все же стоит и, кроме того, мне любопытно, что за роль предстоит мне. Для пробы спрашиваю: что это с ним такое?
– Да день рождения сегодня у меня. Тридцатник разменял, – не очень охотно признается мой спутник.
Надо же. Ну, тогда понятно: тридцатник – это для мужчин весьма специфичный рубеж. Обычно в это время мужчины вдруг понимают, что природа их здорово обманула.
Ведь во время детства и потом – в подростках – мальчишки считают, что это пока еще не жизнь, и самое главное начнется потом. Вот станешь взрослым, тогда ого-го какая будет житуха, а пока – фигня несущественная, просто тягостное ожидание взрослости. И вот, наконец, наступает взрослость – самое время жить от души, ан оказывается, что взрослость-то не такая и вкусная штука, и уже ничего нового не будет, все во взрослом возрасте уже предопределено, и теперь путь с достигнутой вершины – только вниз. Нет, разумеется, можно оттрахать еще больше девок, выпить еще больше водки и надыбать еще больше денег, но вот новизны, чувства первого открытия, свежести, восторга щенячьего – уже не будет.
И вчерашний мальчишка ужасается этому крайне неприятному факту. Ему становится грустно, что вот торопился как дурак – и, выходит, пропустил столько всякого вкусного, захватывающего и интересного. И ради чего? Характерное для кризиса тридцатилетних открытие. Потом еще будут кризисы сорокалетнего, пятидесятилетнего и так далее возрастов, но этот – самый жесткий.
Собираюсь с мыслями.
– Слушай, что-то как-то мне странно. Две серьезные операции. Одна другой корявее, а разбор странный. На учениях наше отделение и то инструктировали куда серьезнее. А тут я так толком и не понял ни черта, кроме того, что кого-то из твоего начальства потрошить надо. И вообще мне это не нравится – не факт, что мы их грохнем. А вот нас потом вполне могут. И наши, и чужие. Да и три БТР у людоедов – это не мышь чихнула. А мы тут какие-то трехколесные укатайки даже толком и не собрали…
Енот некоторое время идет молча. Потом отвечает: «Ты плохо слушал. Не трехколесные, квадромобиль – значит, четырехколесное транспортное средство…»
– Не суть. Ты суть давай!
– А ссуть оне в ведро, – так же задумчиво отвечает Енот.
Я останавливаюсь и довольно злобно смотрю на шутника-хвилософа.
– Идем, идем, еще много чего успеть надо, – не сбавляя хода, поворачивает голову хромой.
– Я вот не поеду никуда – пасись оно конем, как говорит любимый тобой Ильяс, – упираюсь я.
– Не парься! Просто тебе когда-нибудь доводилось на своего командира устраивать засаду? Не подсиживать, не интриговать, а вот так, чтоб кишки ему наружу? – внимательно смотрит остановившийся поводырь.
– Странно. Я думал, ты уж в семи водах мыт и вообще зверина лютый…
– Значит, не доводилось. И, что любопытно, мне – тоже. И это, знаешь, необычно… Ладно, сейчас в лодочку сядем, поплывем. Я все объясню. Вас с Надей не дергали – не ваша епархия. А так, в общем, ситуация стандартная. Давай, забирай из квартиры что нужно – и для медпункта тоже – и похряем.
Когда я забираю свои причиндалы с расчетом на медпункт и сегодняшнюю «работу», вместе с упаковками лекарств, которые у меня свалены в шкафу, вываливается и ящичек – средненький такой, тяжеленький, когда-то любовно отлакированный, а теперь обшарпанный и потрепанный. Мне не нравится задумчивость Енота, надо бы его встряхнуть. И я тоже забираю ящичек с собой.
Денек – загляденье, солнце жарит, как не в Питере. Потому легкий катерок и близкая вода – очень к месту. Когда мы отчаливаем, и Енот заводит мотор, вручаю ему коробку.
– С днем рождения и добро пожаловать в клуб тридцатилетних!
– Это что? – подозрительно шмыгает носиком Енот, тем не менее, хватко подгребая ящичек.
– Подарок. На День рождения. Расти большой и толстый!
– Подарочек? Мне? Настоящий? – не то юродствует, не то и впрямь удивляется он.
И тут же раскрывает крышку. Там в аккуратных углублениях на потертой бежевой замше уютно лежит небольшой револьвер, потускневшая латунная футлярина с инструментами для чистки и – самое главное – длинный ствол и другие накладки на ручку, которые превращают аккуратный револьверчик в длинноствольного монстра.
– Какая прэлесть! Смит-Вессон 38 со сменным стволом и рукоятью. Заглядение!
– А то ж!
– Где взял?
– Там больше нет. (Хотя здесь я лукавлю: может, и есть. Ящичек презентовала мне одна из моих бывших пациенток, которую еще весной выручили при освобождении Адмиралтейства – помирала она с сыном в зажатой жуткой пробкой машине у Дворцового моста. Мне-то этот набор не шибко нужен: патроны к этому револьверу отсутствуют, да и равнодушен я к таким старинным штучкам. Не коллекционер я).
Мой спутник бережно вынимает револьвер – старомодный, с какой-то детской полукруглой мушкой, сноровисто проверяет, убеждается, что тот исправен, и аккуратно, как ребенка, укладывает обратно.
– А теперь давай излагай, что да как сегодня будет, – довольно безжалостно возвращаю я его на землю, то есть на воду Финского залива.
– Да, в общем, все просто, – отзывается он нормальным человеческим голосом, без обычного ерничания.
– Тем лучше, тебе растолковать мне все будет проще.
– Тогда слушай. Сейчас Змиев действует, как Калита, то есть старается объединить уцелевшие анклавы в единое целое. Это резко улучшит для всех и безопасность, и условия жизни, и перспективы. Ряд соседей готовы войти в состав новодельного государства Кронштадтского. Часть – думают. А некоторые – активно против. Сами с усами. Ну, типа лучше быть Цезарем в деревне, чем не Цезарем в Риме. А на переговорах получается сплошная Ржачь Послеполлитрая.
– Это понятно. Я учился в школе нормальной. Потому еще Маяковского помню. «Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое». Все это мне понятно, можешь обойтись без лекции по политэкономии. Чем больше государство, тем сильнее. Не зря же нас перед Бедой так старательно пытались раздробить помельче.
– Ладно. Так вот, наш командир, который нас слил, как дерьмо в унитазе, сейчас начальник охраны у одного такого не Цезаря. Анклав у них… Тебе важно знать, что это за анклав?
– Совершенно фиолетово, – честно признаюсь я, щуря глаза от солнечных бликов на играющей зайчиками воде.
– Тем лучше. Так вот, этого лидера надо убрать, после чего анклав, скорее всего, растеряется и примет руку помощи. Во всяком случае, есть основания считать, что оно пойдет именно так. Попутно, разумеется, и начальник охраны помре. И анклав радостно сольется с Кронштадтом в экстазе, получив массу преференций, включая и квалифицированное медобслуживание. Один из видных помогал босса очень заинтересован по ряду весомых причин именно в постоянной медпомощи. Да и сам не прочь стать не Цезарем.
– Погодь, а сколько охраны-то? – вспоминаю я меры безопасности для проезда важных лиц.
– Начальник да шофер будут. Не всегда так, но вот сегодня будет именно так. Полагаю, что тебя детали не интересуют?
– Не, не интересуют. Но если там окажется пара броневичков и отряд мотоциклистов, – фигово нам придется, – открываю я глаза неопытному спецназеру.
– Склонен думать, что не окажется. Так что останавливаем их «Хаммер», они оттуда вылезают, мы их скармливаем твоим морфам и празднуем соединение с союзным анклавом.
– Ну-ну. А они так и остановятся, и никому по рации не сообщат, что их остановили, и огня не откроют…
– Остановятся и не сообщат. И выйдут сами. Ты что думаешь, мы там в мундирах ГИБДД торчать будем? Командир у нас оказался гнида и прохвост, как оказалось, но службу знает.
– А, мы им дерево поперек дороги свалим. И пока они его пилить будут, тут-то мы и навалимся!
Разговор прерывает чухающее контркурсом, то есть говоря проще – в обратном направлении боевого вида корытце под грозным названием «Пан Сапковский» с какими-то штатскими и заковыристой митральезой на носу.
– Эй, в гондоле, вы откуда? – задиристо окликает нас молодой голос.
– Мы из Кронштадта, – кричу в ответ.
– А мы в Кронштадт, – раскрывает нам глаза этот умник.
– Ну и х…рани вас господь, – подытоживает Енот под общий смех. Потом продолжает, когда мы с корытцем уже достаточно далеко расходимся: – Есть много способов остановить в нужном месте одиночное транспортное средство. Препятствие на дороге – это для дураков. Откуда взялось дерево? Или висящий поперек провод от ЛЭП? Или груда земли? Или ни с того ни с сего развалившийся мостик на знакомом маршруте? Особенно, если не было шквалистого ветра или еще какого урагана. При виде такого препятствия грамотный человек тут же дернет задним ходом. А уж если перегорожено машиной – тем более.
– Мне в такой ситуации просто из бесшумки прострелили колесо.
– Толково. И спецсредства типа милицейских – та же «Диана» – тоже хороши.
– Первый раз слышу.
– При обстреле машины, потерявшей ход, оставаться в ней – смертельно опасная глупость. И все пассажиры ломанутся наружу – оборону занимать или тикать, по обстоятельствам. Остановить-то можно без особых изысков. На каждом посту ГИБДД есть в шкафу металлический круглый ящик (похожий на большой бикс, в котором хирургические инструменты стерилизуют, только раза в два больше и цвета хаки). А в нем – средство принудительной остановки транспорта «Диана». Отличная штука. По сути – развитие идеи доски с гвоздями, только «гвозди» там полые, похожие на короткие и очень толстые иглы для шприцов, да еще и отделяющиеся. Такая «игла» пробивает колесо и остается в нем, играя роль большого такого ниппеля.
А ведь их много. Колеса сдуваются в течение пяти – шести секунд. Как только машина потеряет скорость, открывается огонь – не на поражение, а так, беспокоящий. Клиенты понимают, что на скорости не уйдут и покидают авто, потому как в нем они – одна большая почти неподвижная мишень. А вне – несколько мелких и юрких. Но нам было выставлено условие: должен получиться сугубо несчастный случай. Показывающий в придачу, что покойное руководство совершенно не занималось обеспечением безопасности, даже для себя. Так что следы должны остаться – именно случайной остановки и встречи с морфом.
– И что решили в итоге?
– Выбор невелик. Если бы шли дожди, то тогда проще было б углубить ямы на дороге, камешков подсыпать между колей. Достаточно просто и быстро делается: бодяжишь землю в колее до состояния жижи и оттаскиваешь жижу подальше, в итоге даже внедорожник садится на дифер, и не придерешься. Но сейчас сухо, потому думали сначала гвозди в дорогу вставить или детонаторы. Они лучше всего колесо рвут, но Вовка нашел какую-то ржавую сельхоздеталь подходящей конфигурации. Пропорет колесо за милую душу, и хрен кто что докажет. Дальше они вылезут: шофер – колесо менять, а у нашего бывшего командира аденома простаты, потому он писает часто, где только возможно. Босс, скорее всего, тоже вылезет – он руководить очень любит…