Царевна-лягушка

Первой к ракитову кусту подошла боярская дочь, вынула своё любимое зеркальце и запела:

 
Тень моя в меня влюблена.
Куда я, туда и она.
Мне скучно с докучною тенью.
Милей мне моё отраженье.
Меж ними огромная разница.
Тень только и знает, что дразнится.
Зато отраженье на глади стекла,
А также воды и металла
Мне шепчет: «Вчера ты красивой была,
А нынче прекрасною стала».
 

За боярскою дочерью вышла купеческая и запела, гремя своей любимой связкой с ключами:

 
Коплю, коплю, коплю
Копеечки в кубышке.
Куплю, куплю, куплю
Засовы и задвижки,
Запоры и замки
Для комнат и кладовки,
Заслонки и крюки,
Стальные сундуки
И прочие обновки.
Найму сто сторожей
Стеречь свои палаты.
Глядь, денег нет уже.
Да где ж они, ребята?
 

Понравились царю песни невесток:

– Верно. Нельзя тенью гоняться за людьми. А вторая песенка и царям полезна. Оборонялись, оборонялись, столько денег на оборону пустили, что и оборонять стало нечего. А ты, царевна Василиса, спой нам про лягушек, что они сами могли бы людям о себе поведать.

Лягушка для начала поквакала, а потом вдруг запела чистым красивым голосом:

 
У нас глазища, как алмазы.
А кожа цвета изумруда.
И мы рождаемся три раза,
А это, братцы, просто чудо.
Икринка малая в комочке,
И головастик в резвой стайке,
И вот лягушечка на кочке
Сидит иль скачет по лужайке.
Вмёрзла в лёд и вновь жива!
Вот лягушка какова!
Мы дышим жабрами, как рыбы,
Мы дышим лёгкими, как люди.
Как птицы, мы летать могли бы,
Но лучше петь, как птицы, будем.
Конечно, мы холодноваты,
Но песни наши так напевны.
Мы в ваших баснях глуповаты,
Но в ваших сказках мы – царевны.
Стань царицею – ква-ква! —
Царствуй силой волшебства!
 

– Да, не простая ты лягушка! – восхитился царь Микидон. – А может,и не лягушка?

Иван-царевич с гордостью посмотрел на свою Василису. И даже боярышня

с купеческой дочкой нашли, что у лягушки красивые глаза, бриллиантовые

с золотыми донышками.

Вернулся Иван-царевич домой, а на лавке уже стоят для царевны-лягушки три банки с молоком, хочешь ешь, хочешь плескайся, и четвёртая – со сметаной. Если царевне захочется лично заняться домашним хозяйством, то она может прыгнуть в эту банку и бултыхаться в ней, бить лапками, пока вся сметана не собьётся в масло, лягушка оттолкнётся от него и выпрыгнет из банки. На лавке стоит коробочка на случай, ежели царевичу вздумается взять царевну с собой на прогулку.

А ещё лягушка попросила Иванушку поставить банку с водой, а в ней невысокую лесенку.

– Буду, – говорит, – твоей погодницей, как в старину делали. К ненастью лягушка-погодница садится на дно, а к ясной погоде со дна по лесенке поднимается.

С тех пор Ивана-царевича просили узнавать у младшей царевны, какая будет погода. И прозвали её Погодницей, хотя кроме царской семьи ещё никто не знал, что это лягушка.

Хотел Иванушка позвать приятелей и поиграть с ними в «лягушку» с настоящей лягушкой, да ещё и говорящей, но Василиса напомнила ему про отцовский запрет, рано, мол, ей показываться людям. Пришлось играть вдвоём. Иванушка стоял в углу, это был как бы его дом, а лягушкин дом был посреди комнаты. Иванушка подбежал к ней и запел:

 
Я в лягушечьем дому.
Что хочу, то и возьму!
 

Василиса с первого раза его не догнала, он опять подбежал и спел свою песенку. Тут лягушка прыгнула и шлёп его лапкой по ноге. Пришлось Ивану-царевичу самому быть «лягушкой», стоять посреди комнаты и слушать дразнилку. Играли, играли, а потом лягушка сказала:

– Поиграли и хватит. Пора, Иван-царевич, спать-почивать! Рано поутру в путешествие отправляемся.

– А на чём? А куда? А зачем?

– Утро вечера мудренее, – отвечает лягушка. – Спи, ни о чём не беспокойся!