Маска Мельпомены

Глава 1

«Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем и, наверное, не самое хорошее», – отчего-то подумала я, идя в то утро по пешеходной зебре. Полоска белая, полоска черная, опять белая, опять черная… Все как в жизни.

Мой прогноз сбылся на все сто процентов. Приближалась Пасха с долгоиграющими выходными. Наши клиенты заказывали недельные туры в Египет, Тунис, Арабские Эмираты, короче, туда, где весеннее солнце пожарче нашего летнего, где о берег бьется голубая волна и теплый ветерок ласкает уставшие от зимних вещей тела. Туристическое агентство «Пилигрим» в полном составе – я, моя компаньонка Алина и наша секретарша Алена – работали в поте лица.

Не знаю, что нашло на майора Воронкова, но он пришел в «Пилигрим» и попросил меня и Алину ему помочь. Меня и Алину, понимаете? Дилетанток со стажем! Дилетанток, разумеется, не в туристическом бизнесе. Да и пришел он отнюдь не за путевкой, а за содействием в одном щекотливом деле. И это все потому, что кое-какой опыт по распутыванию историй криминального характера у меня и Алины имеется.

Впрочем, выглядело все не так. Как я могла такое сказать? Чтобы майор да просил?

Он зашел в наш кабинет с сияющей физиономией, будто решил нас осчастливить, преподнести подарок к грядущей Пасхе. Этакий розовый пасхальный зайчик с корзинкой шоколадных яиц.

– Сергей Петрович, сколько лет, сколько зим? – искренне обрадовалась я, в тот момент даже не догадываясь, чем может обернуться для нас визит майора.

– Кто к нам пожаловал, – пробурчала Алина.

Надо заметить, у нее с майором весьма сложные отношения, переменчивые, словно погода в марте: то она, когда настроение ни к черту, придирается к каждому его слову, то выражает свою симпатию, но только в том случае, если пребывает в хорошем расположении духа или же находится в безвыходной ситуации.

– Здравствуйте, дорогие Марина Владимировна и Алина Николаевна, – раскланялся с нами Воронков. – Вот решил вас потешить, подкинуть вам работку.

– Неужто решились отдохнуть от ловли жуликов? – вскинув брови, с иронией спросила Алина. – Хотите, подберем вам пляж на Красном море? Можем в Европу вас отправить.

– Нет, вы меня неправильно поняли, я тут вам животинку принес, – с этими словами он вытащил из портфеля серого зверька размером с подросшего котенка. Чтобы тот не удрал, к лапке была привязана веревочка.

– Ой, кто это? – воскликнула я.

Зверь был одновременно похож и на белку, и на карликового кролика. Ушки у него были чуть меньше, чем у кролика, но больше, чем у белки. Хвост длинный, но не пушистый.

– Это шиншилла! – всплеснула руками Алина. – Откуда она у вас?

– Это мальчик. Я, собственно, хотел вас попросить подержать его у себя, – немного смущенно сказал Воронков. – Он хороший, умный, но у мамы аллергия. Может, возьмете? Детишкам радость.

– Я возьму! – выкрикнула Алина. – У меня муж микробиолог. У нас в доме все знают, как обращаться с грызунами. А шиншиллы – грызуны. Если что, Вадим принесет из лаборатории лучший корм.

– У тебя же, Алина, кот, – напомнила я подруге.

Не то чтобы мне захотелось иметь в доме шиншиллу, меня задело другое – как-то уж сразу Алина положила на зверька глаз и прибрала его к своим рукам.

– А у тебя пес охотничий! К тому же мой Ромка за всю свою жизнь ни одной мыши не поймал, – выдала она, трансформировав кошачий минус в плюс.

– Ну ладно, забирай, – пожала я плечами. У меня и впрямь пес охотничий. Еще возьмет и попортит ценный мех шиншилле.

Алина выхватила из рук майора зверька и прижала его к груди.

– Какой мягонький. В зоомагазине такого меньше чем за сто долларов не купишь.

– Вот и хорошо, с одним разобрались, – улыбнулся Сергей Петрович.

– Что значит с одним? У вас не один зверь? Я возьму и второго.

«Уж не на шубу ли она собирает?» – подумала я.

– Нет, вторая моя просьба к животному миру не имеет никакого отношения.

Воронков на секунду замолчал, чем заинтриговал нас еще больше. – Зная о вашей склонности впутываться в криминальные истории, я…

– Сергей Петрович, мы давно с этим завязали, – с прищуром ответила Алина. Понимай как знаешь, то ли шутит, то ли действительно завязала, а может, и повода в последнее время не предоставлялось.

– Да знаю я, как вы завязали, – фыркнул майор. – У меня вот какое к вам дело. Слышали, наверное, в городе маньяк объявился, все силы брошены на его поимку, а тут еще так некстати банк ограбили. Все одно к одному. Я к тому, что в управлении сейчас с людьми напряженка, а вам вроде бы делать нечего, – он осекся, осознав, что сболтнул лишнего. – Я хотел сказать, в радость…

– Вы собираетесь кинуть нас на ловлю маньяка? – в шутку спросила я.

– Боже упаси, – отпрянул от меня Воронков. – Как вам такое в голову пришло? Неужели вы думаете, что у нас маньяка ловить некому? – Он театрально приложил руки к груди, разыгрывая перед нами искреннее возмущение. К слову, Воронков изредка тешит нас комедийными сценками.

– С вас станет, – хмыкнула Алина, глядя на шутовство майора.

Сергей Петрович вдруг посерьезнел:

– Есть такая актриса – Елизавета Ветрова. Служит в нашем драматическом театре. Она у нас проходит свидетелем по одному делу. Вроде чистая, пушистая, но сдается мне, дамочка себе на уме. Не могли бы вы к ней присмотреться, на спектакли походить, может, каких-то общих знакомых найдете. Вы дамы общительные, культурные, в театры ходите.

– Ходим. Не чета вам, Сергей Петрович, – в шутку поддела Воронкова Алина.

Я укоризненно посмотрела на нее. Она пожала плечами, мол, а что такого я сказала?

– Сергей Петрович, вы нам расскажите, что произошло? – попросила я.

– Да так, дело, как говорится, выеденного яйца не стоит, – начал он, а я подумала: «Простыми делами занимаются районные отделения, а ты служишь в городском управлении. Разница есть». – Месяц назад в районное отделение полиции с заявлением о пропаже сестры обратилась Елизавета Ветрова. Полина Ветрова ушла из дома, и вот уже несколько дней сестра о ней ничего не знала. Заявление приняли, а через неделю за городом был найден труп молодой девушки. Елизавету пригласили на опознание. В потерпевшей она узнала свою сестру Полину.

– Маньяк? – заинтересовалась Алина.

– Не похоже. Одно входное пулевое отверстие в затылок. Следов избиения или признаков насилия на потерпевшей не обнаружено. С одеждой все в порядке. Сумочка с деньгами и мобильным телефоном лежала в стороне. Преступника не интересовали ценные вещи. Все выглядело так, будто девушку специально привезли за город, чтобы расстрелять. Убийца к жертве даже не подошел, выстрел совершил с расстояния пяти метров. Потерпевшая лежала лицом вниз, в радиусе пяти метров мы не нашли ни одного отпечатка обуви, кроме ее следов, разумеется. Мы недолго терялись в догадках, вскоре в отделение пришел Алексей Мохов, молодой человек Полины, и взял на себя вину за случившееся. Говорит, застрелил в припадке ревности. С его слов, Полина была весьма ветреной особой. Оружие после убийства он выбросил в реку. Пистолет, кстати, так и не нашли.

– Ну а почему вас заинтересовала Елизавета, сестра потерпевшей? Дело, считай, закрыто.

– Видите ли, есть одна нестыковочка. Мохов утверждал, что застрелил девушку, потому что ревновал. А вот соседи о Полине отзываются как о девушке положительной и серьезной. Чуть больше месяца назад она приехала к сестре, за это время ни одна из соседок не видела, чтобы Полину провожал кто-то из парней.

– А как же Алексей Мохов?

– Мохова пару раз видели, он привозил на дом Ветровым готовые обеды. Парень работает шофером при ресторане.

– А что говорит сестра по этому поводу?

– А ничего не говорит, отмалчивается, ссылается на поговорку о том, что о покойниках или хорошо говорят, или молчат.

– Интересно, обычно родственники достоинства своих близких преувеличивают, а тут… Сестра все-таки…

– Вот именно, – согласился со мной Воронков. – Чувствуется, что что-то скрывает наша актриса. А вот что? Вроде бы в связях, – он откашлялся, – порочащих, не замечена. Днем репетиция – вечером спектакль. Живет тихо, замкнуто.

– Ага, – отозвалась Алина. – В тихом омуте черти водятся.

– Да, еще одна деталь… После убийства Полины Ветровой на Елизавету было совершено нападение. Она возвращалась после спектакля домой, ее окружили хулиганы и избили, не так чтобы сильно, но недельку Ветрова провела на больничной койке. Обидчиков своих Ветрова не знает, за что побили, не догадывается. Мне кажется, Ветрова мутит. Короче, девушки, – иногда майор нас так называет, – вот папочка. В ней краткие биографии Полины и ее сестры Елизаветы. Когда родились, где крестились. Не настаиваю, но, если у вас найдется лишняя минутка, понаблюдайте за актрисой. Чем черт не шутит, вдруг что-то вам в глаза бросится?

Он открыл портфель и выложил на стол скоросшиватель. Потом встал и начал спешно прощаться:

– Извините, но мне пора.

Как только за майором закрылась дверь, Алина не сдержалась, чтобы не высказаться в его адрес.

– Ну, как тебе это нравится? Жук – этот Воронков! На чужом горбу хочет въехать в рай. Сотрудников у него, видите ли, не хватает. А мы за него вкалывать должны? Правда, шиншилла? – она повернула зверька к себе мордочкой и стала с ним разговаривать: – За так? Как же! Раскатал губу! Мы в добровольную народную дружину не записывались. Аллё, ты меня слышишь?

– Ты к кому обращаешься? К зверю? – спросила я, не поднимая на нее глаз.

Передо мной лежали два листочка с отпечатанным на компьютере текстом. На одном была поэтапно запротоколирована короткая жизнь Полины Ветровой, на другом – биография Елизаветы Ветровой.

Обе сестры родились и выросли в Мелитополе, после окончания школы старшая сестра Лиза уехала поступать в театральное училище, поступила, окончила его, приехала в наш город и устроилась на службу в драматический театр. В театре о ней хорошо отзываются. У режиссера она на хорошем счету, занята в нескольких спектаклях. Прописана Ветрова в общежитии, но там не живет – снимает малогабаритную двухкомнатную квартирку. Чуть больше месяца назад к ней переехала жить младшая сестра Полина, студентка второго курса университета, перевелась из одного вуза в другой, наверное, хотела быть поближе к сестре.

Биография Полины точь-в-точь повторяла биографию сестры, с той лишь разницей, что Полина была младше Елизаветы на пять лет и поступила не в театральное училище, в педагогический университет.

– Надо бы в театр сходить, посмотреть на Ветрову, – предложила я. – Ты давно в театре была? А, Алина?

– Нет, вы посмотрите на нее! Я ей про Фому, а она мне – про Ерему! Партия сказала: «Надо», комсомол отвечает: «Есть!» Ты что, и впрямь собираешься помогать Воронкову?

– Да. Неужели нам трудно сходить в театр? Мне даже интересно познакомиться с театральной актрисой.

– Ну, я тебя, подруга, не понимаю, – протянула Алина. – А Воронкова вообще в толк не возьму. Мир перевернулся. То он грозится засадить нас в тюрьму, если мы в еще одно частное расследование влезем, то сам просит проследить за свидетельницей, собрать о ней информацию, и заметь, на добровольных началах. Или он решил оплатить наши труды экзотическим животным? В принципе, я согласна. Да, мой хороший? – Почесав зверьку живот, она добавила: – А как же его позиция: каждый должен заниматься своим делом? Ты можешь мне объяснить, что с Воронковым?

– Он ведь тебе сказал, не хватает сотрудников. Дело уже почти раскрыто, но что-то его смущает.

– А ты и поверила! Сотрудников не хватает? Нет, тут что-то не то. А что? – она опять заговорила с шиншиллой. Зверек ей не ответил, только смешно пошевелил ушами. – Вот и я не знаю, – сказала она и замолчала. С затуманенным взглядом она сидела минуты три, потом вдруг резко встрепенулась и хлопнула себя ладонью по лбу: – Ну конечно! Как это я сразу не додумалась! Город взбудоражен появлением маньяка! Десять безвинных жертв – девочки от двенадцати до пятнадцати. Слезы матерей и негодование горожан! Воронков считает, что мы не останемся в стороне и кинемся ловить маньяка!

«Воронков не дурак, чтобы про нас такое подумать, – мысленно возразила я. – Кто ловить-то будет? Я? Алина? Я, конечно, всеми фибрами души ненавижу изверга – эх, попадись он мне! – но я не сумасшедшая, чтобы идти охотиться на него».

– Чтобы отвлечь наше внимание от маньяка, – продолжила Алина, – он нам подсунул актрисульку и шиншиллу! Поняла, таким манером он о нас заботу проявляет, – догадалась она.

– Алина… – застонала я. Ну что она городит?!

– Больше чем уверена, сестренка актрисы действительно попала под горячую руку местного Отелло. Парень осознал свою вину, пришел и сдался. Дело, наверное, уже давным-давно в суде, а Воронков изображает из себя борца за справедливость. Сомневается он, видите ли. Ему кажется, что сестра что-то недоговаривает, а парень себя оговорил. Орудия убийства нет. Свидетелей нет. Домсовет, то есть бабушки, которые часами не слазят со скамеек, стоящих рядом с подъездом, отзываются о Полине не как о гулящей девице, а как о вполне приличной девушке. Как будто они ошибиться не могут?! И что, из-за всего этого надо отправлять дело на доследование? А как же чистосердечное признание, явка с повинной? Парень сам пришел. Он не знал, куда шел? Надеялся, что не посадят? Нет, чужую вину на себя никто не станет брать. Не дурак же он? Этот Алексей Мохов.

– Может, и дурак, – пожала я плечами. – Не зря же Воронков сомневается.

– А, ты вечно майора защищаешь, – отмахнулась от меня Алина. – В театр, говоришь, хочешь? Что ж, давай сходим. На что пойдем?

– Не на что, а на кого, – поправила я. – На Ветрову, разумеется.

– Поняла, спектакль роли не играет. Подержи, – Алина сунула мне в руки зверя, сама сняла телефонную трубку и стала набирать номер справочной службы, потом, узнав номер театральных касс, позвонила туда: – Алло, здравствуйте. Мы хотели бы посмотреть спектакль с участием актрисы Елизаветы Ветровой. Какой спектакль вы посоветуете?

– «За двумя зайцами» не хотите посмотреть? – не отказала в любезности кассирша. – В этом спектакле у Ветровой главная женская роль. Спектакль завтра, билеты есть. Приходите.

– Спасибо, – поблагодарила Алина и положила трубку, потом обратилась ко мне: – Видишь, как все просто. В каком составе пойдем?

– Я не знаю, захочет ли пойти Олег, – протянула я. Мой муж не большой поклонник театра. – Я, конечно, ему предложу…

– Можешь даже не предлагать. Завтра футбол. Какой-то там кубок чемпионов.

– Значит, идем с детьми, Аней и Саней. Можем взять с собой Вадима, – вспомнила я об Алинином муже.

– Боюсь, что Санька тоже откажется, – покачала головой Алина. Ее сын – страстный поклонник футбола. Все мальчишки в двенадцать лет бредят этим видом спорта. – Ну а Вадима я даже спрашивать не стану. У него началась серия опытов. Сама понимаешь, где он теперь живет. В лаборатории днюет и ночует.

Вадим – профессор, заведующий лабораторией, жутко талантливый и ответственный товарищ, ученый с большой буквы.

– Значит, идем втроем: ты, я и Аня. Все, я поехала. – Алина спешно стала собираться. Не найдя лучшего места, шиншиллу она запихнула в сумку, благо она у нее совсем даже не маленькая.

– Куда? До конца рабочего дня еще два часа? – возмутилась я.

– Если я буду ждать конца рабочего дня, то зоомагазин закроется, а зверю нужна клетка. Не буду же я его все время держать на руках?

Я отпустила Алину, мысленно порадовавшись, что шиншилла досталась не мне, а ей. В нашей семье живет фокстерьер и нам вполне достаточно этой одной живности.

Вечером я предложила дочери сходить в театр. Однако, узнав, что играть на сцене будут классический вариант пьесы, а не пресловутый мюзикл с Веркой Сердючкой, она наотрез отказалась идти.

– Скукота! Мы этих зайцев в третьем классе смотрели. Правда-правда, нас школой водили. Не пойду! Я лучше посмотрю сериал «Умри уродиной».

– Что ты посмотришь? – переспросила я, услышав незнакомое и странное название сериала.

– К каждому слову подбери антоним, тогда догадаешься, – посоветовала чересчур умная дочь.

– А! «Не родись красивой», верно?

– Вот видишь, можешь, если захочешь, – съязвила Анюта и, чтобы избежать дальнейших уговоров, удалилась в свою комнату.

Я попросила Олега составить мне и Алине компанию, но он скроил такую физиономию, что я сразу поняла – не к тому обратилась. Прочитав на моем лице разочарование, он стал оправдываться:

– Я «За двумя зайцами» видел тысячу и один раз. – «Врет! – подумала я. – Он и в театре столько раз не был». – Вы-то сами не заскучаете? Наизусть пьесу знаете.

– Нет, не заскучаем.

– А, понимаю. Кто-то попросил поддержать родственника, работающего в театре?

– Почти угадал. – На этом наш разговор закончился.

Глава 2

На следующий день с букетами голландских тюльпанов мы с Алиной пришли в театр. Зрителей было мало. Алина неоднократно пожалела о том, что не догадалась спросить у кассирши, сколько билетов продано.

– Послушалась я тебя, – ворчала она. – Можно было и не покупать билеты в первом ряду. Взяли бы где-нибудь на галерке, а потом пересели.

– А если бы не было свободных мест?

– Так есть же!

– Нет, Алина, мы не должны рисковать. Ветрова должна увидеть нас в зале, понять, что мы ее страстные поклонницы.

– Ты слишком серьезно относишься к поручению Воронкова. Не знаю, почему я здесь сижу, через полчаса новый ментовский сериал начинается, – заерзала на месте Алина.

Заиграла увертюра к спектаклю, занавес разъехался в стороны, и началось действие. Елизавета Ветрова исполняла роль Гали, бедной девушки, в которую влюбился проходимец Голохвастов.

– А Ветрова ничего, – отметила Алина. – Яркая. Волосы хорошие. Это не парик. А вот Голохвастов подкачал. Неужели на эту роль не могли стройного артиста подыскать?

– Алина, не все Голохвастовы должны быть похожими на Олега Борисова или Максима Галкина. Разве этот артист плохо играет? По-моему, хорошо, смешно.

Мы решили не ждать, когда спектакль закончится, а тюльпаны окончательно завянут, и сходить за кулисы в антракте, чтобы выразить Ветровой свое восхищение. Где расположены гримерки, мы с Алиной знали.

В школе, в которой я и Алина когда-то учились, завучем по внеклассной работе работала замечательная женщина, истинная театралка. Чтобы приобщить детей к высокому искусству, она закрепила за каждым классом по артисту, вернее, за каждым артистом по классу. Мы посещали все спектакли с участием своего артиста, а после спектакля шли к нему за кулисы, в гримерку. Там нам рассказывали байки из театральной жизни, угощали чаем с печеньем… Хорошее время было.

Выйдя из зала, мы шмыгнули в малоприметную дверь и оказались за кулисами. Гримерку Ветровой мы нашли по прибитой к двери вывеске «Ветрова Е. Ерохина А.».

Лиза сидела в одиночестве. Вторая актриса, которая делила с ней гримерку, в этот день в спектакле занята не была, ее место перед зеркалом пустовало.

– О, Лиза, это восхитительно, – с такими словами и с тюльпанами в вытянутой руке в гримерку ввалилась Алина. – Вы позволите?

Ветрова слегка округлила глаза и с недоумением посмотрела на нас.

– Мы в восторге! Таких актрис эта сцена давно не видела! Вы прелесть! У вас большое будущее!

– Спасибо, спасибо, – лицо Ветровой залилось алой краской. Заметно было, что слова Алины ее тронули. Она приняла от нас букеты и, не зная, как ей поступить дальше (уходить мы не собирались), спросила: – Вам понравился спектакль?

– Очень! Вы понравились. Настолько, что я напишу о вас статью, – воскликнула Алина.

– Да-да, – подхватила я эстафету вранья. – Мы работаем в редакции женского журнала, пишем об интересных судьбах, талантливых людях. Мы давно присматриваемся к вашему творчеству. Ваш талант с каждым новым спектаклем набирает силу.

– Правда? – еще больше смутилась Ветрова. – К сожалению, сегодня в зале немного зрителей, обычно зал практически полон.

– Это ничего, скоро все изменится. Спектакли с вашим участием ждет аншлаг. Когда вас пригласят в столицу, люди будут кусать локти, что не успели увидеть вас на этой сцене… – Алина еще несколько минут пела дифирамбы Ветровой, усыпляя ее бдительность.

Нашу беседу прервал звонок, приглашавший актрису на сцену. Антракт закончился. Надо было и нам торопиться.

– К сожалению, мне пора одеваться ко второму акту.

– Понимаем, – соглашаясь, кивнула Алина. – А мы могли бы с вами продолжить беседу? Разумеется не здесь и не сейчас, а после спектакля. Хочется, чтобы читатели узнали о вас больше. Я даже знаю, как будет называться статья. «В гостях у Лизы Ветровой». Этакий журнальный вариант передачи «Пока все дома». Снимем вас в кругу семьи, за столом, с чашкой чая в руке. Как вы смотрите на то, чтобы устроить фотосессию?

– Понимаете, я снимаю квартиру. И у меня… никого нет, – помрачнела Лиза. – Извините, мне пора выходить на сцену.

– Мы пойдем, – я потянула Алину за рукав к выходу.

– Мы можем снять вас на фоне чужого интерьера, – поторопилась сказать Алина. – Кто знает, где вы и как живете? Пусть читатели думают, что молодая актриса обитает в роскошных апартаментах. А соответствующий интерьер для съемок мы найдем. За это можете даже не переживать. Мы к вам зайдем после спектакля, чтобы договориться о месте и времени съемок?

– Я не знаю… Может, просто снять меня на сцене, в гриме? – сдалась Ветрова.

– Значит, договорились. После спектакля мы у вас, – сказала на прощание Алина, и ее лицо озарила улыбка победителя.

В зал мы вернулись, когда занавес вот-вот должен был открыться. Публика сидела на своих местах и с нетерпением ждала начала второго действия. Мы тенью проскочили на свои места, благо, они были в первом ряду, и нам не надо было протискиваться между сиденьями, наступая на ноги зрителям.

– Воронков будет тобой доволен, – прошептала мне в ухо Алина, как только мы оказались в креслах. – Вы с Ветровой – почти подруги.

– Почему только я? – так же тихо спросила я.

– Я здесь за компанию, а не ради Воронкова. Я помогаю подруге, а не ему.

– Вот спасибо, преклоняюсь пред твоим благородством, – хмыкнула я.

Артисты отыграли спектакль, вышли на поклон. Наиболее нетерпеливая публика, не дожидаясь, когда дадут занавес, побежала в гардероб, а я и Алина продолжали стоять рядом со сценой и аплодировали, аплодировали. Ветрова улыбалась нам как старым знакомым и благодарно кивала головой.

Из зала мы вышли последними. Алина предложила: перед тем как идти к Ветровой, забрать из гардероба нашу верхнюю одежду, ведь неизвестно сколько мы пробудем у Лизы. Хотя основная толпа зрителей уже покинула здание театра, нам все равно пришлось минут десять постоять в очереди. Получив свои пальто, мы отправились за кулисы.

Алина постучала для порядка в дверь. Никто не ответил, тогда мы дернули за ручку и заглянули в гримерку.

– А вот и мы, – обозначила наше присутствие Алина.

Лиза сидела перед зеркалом в театральном костюме, устало откинувшись на спинку стула. Она и не думала переодеваться. Мне показалось, что она дремлет. У ее ног лежал огромный букет алых роз.

«Какие красивые цветы, – отметила я. – Когда же ей успели вручить такой шикарный букет? На сцену с такой охапкой никто не выходил. Жалко, валяются на полу, вянут. Неужели Лиза так устала, что сил нет поставить розы в воду? Наверное, так. Это только на первый взгляд у артистов легкая работа. А если разобраться, то у них очень большая физическая нагрузка. В театре надо и петь, и танцевать, и тяжести поднимать. В театре дублеров нет. А какие запредельные эмоциональные перегрузки?»

– Лиза, – позвала Ветрову Алина. Она на цыпочках подошла к зеркалу и коснулась ее плеча. – Лиза, просыпайтесь. Хотите, мы вас доставим домой? Вы нам только адрес скажите, мы вас отвезем, а сами приедем завтра. Часиков этак в десять? Лиза, вы меня слышите? – Алина потрясла Ветрову за плечо.

Алина не рассчитала силу, Лиза качнулась и стала заваливаться набок. Я подскочила, но не успела ничего сделать, и Ветрова безжизненно упала на пол.

– Лиза, просыпайтесь. Вам плохо?

Лиза не подавала признаков жизни. Я коснулась ее шеи, попыталась нащупать артерию – пульс не прощупывался.

– Алина, мне кажется, ты ее убила, – сдерживая волнение, выговорила я.

– Я? Бред!

– Ты ее толкнула, она упала, ударилась виском.

– Чепуха! Смотри! – Алина дрожащими пальцами указала на шнурок, туго повязанный вокруг шеи. – Ее задушили вот этой веревочкой.

– Кто? – глупо спросила я.

Алина не отвечала, она продолжала осматривать труп. Заметив в руке покойной клочок бумаги, она попыталась его вытащить. Смерть наступила совсем недавно, и пальцы Лизы легко разжались. Алина разгладила записку.

– Что ты там нашла? – спросила я, стараясь не смотреть на Лизу.

– «Детка, тебя я искал дольше всех. Увы, но и ты не призер», – прочитала Алина. – Да уж, не призер, это точно.

– Это убийца писал? Подпись есть?

– Марина, ну ты как маленькая. Какая подпись? Убийца – Иванов Иван Иванович? И адрес, по которому его можно найти? А буквы ровненькие, аккуратные… Старался. Что делать будем? – она подняла на меня испуганные глаза.

– Я позвоню Воронкову.

– Да-да. Звони, – кивнула она, соглашаясь с тем, что тут без вариантов.

Воронков долго не подходил к телефону, наверное, спал. Наконец я услышала в трубке его глухой голос:

– Слушаю вас.

– Сергей Петрович, это Клюквина. Мы с Алиной в театре. Тут вот какое дело… – я замолчала, пытаясь успокоиться. Ничего не получалось. Как старательно я не отводила глаз от мертвой Ветровой, а взгляд, так или иначе, цеплялся за ее безжизненное тело. От сознания того, что еще полчаса назад эта женщина была полна сил и энергии, со мной творилось нечто невообразимое: перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, ухало в голове, немел язык… Короче, налицо был полный набор признаков смертельной агонии.

– До утра подождать не могли? – с претензией спросил Воронков. – Я рад, что вы с энтузиазмом отнеслись к моей просьбе. Но будет лучше, если мы отложим разговор до утра.

– А сейчас, что нам делать? Звонить в «102»?

– При чем здесь «102»?

– Ветрову кто-то убил.

– Что?!! Где вы?

– В гримерке Ветровой. И она здесь… мертвая.

– Ничего не трогайте! Выйдите и ждите меня за дверью. Еду! – рявкнул Воронков и бросил трубку. Ухо резанули пронзительные гудки.

– Что сказал Воронков? – спросила Алина.

– Ничего не трогать и выйти за дверь.

– Понятно, – сказала Алина, оглядываясь по сторонам. – А вот интересно, что он скажет, когда приедет?

– В смысле?

– Ну, обычно, когда он застает нас рядом с трупом, он жутко кричит, обзывает нас божьим наказанием, будто бы мы сами притягиваем к себе неприятности, а безвинные люди страдают по нашей милости.

Что верно, то верно: не очень он радуется, когда мы беремся за очередное расследование. Но каждый раз у нас возникают к тому веские причины. А как же иначе? Если наши друзья и знакомые попадают в беду, то мы считаем своим долгом во всем разобраться и вывести преступника на чистую воду. Сергей Петрович мыслит по-другому: ловля преступника – удел правоохранительных органов. И вообще, он крайне негативно относится к «самодеятельности» – именно так он называет наше искреннее желание помочь людям.

– Что он теперь скажет? – продолжала Алина. – С одной стороны – труп, а с другой – он сам попросил нас заняться Ветровой. – Вдруг она побледнела и с испугом посмотрела на меня. – Только сейчас до меня дошло. А если мы действительно притягиваем к себе несчастия? Сглазил нас кто-то или проклял. Да тот же Воронков накаркал!

– Алина, последнее время ты меня просто пугаешь своими измышлениями. Ну кто нас проклял? Кто? Воронков? Он, что ли, заинтересован, чтобы трупов было больше? А то у него без нас трупов мало!

– Пускай не Воронков – кто-то другой! Но нас точно прокляли! Я не так давно с Санькой пересмотрела «Ночной дозор». Помнишь, Антон Городецкий в салоне вагона метро увидел над девушкой «воронку несчастий»? – Алина смотрела на меня безумными глазами. Я лишь вздохнула и покачала головой – больное воображение. – И над нашими головами такая же «воронка». Майор прав, это мы притягиваем несчастья. Надо чиститься. А ты не смейся!

– Сейчас заплачу!

– В крайности впадать не надо.

«Это она мне говорит!» – хмыкнула я.

– А вот поискать белого мага стоит. Можно и к бабке обратиться, на худой конец, к гадалке, чтобы она подтвердила, есть ли над нами проклятье. Вот только где взять ее? К скольким я не обращалась, все на поверку оказывались проходимками.

– А я что говорю? Ладно, выходим. Я обещала Воронкову ждать за дверью.

– Сейчас-сейчас, посмотреть надо.

Алина обошла Ветрову, еще раз к ней наклонилась, коснулась шеи. Сомнений не было – Лиза была мертва. Мое внимание привлекла сумка актрисы. Я заглянула в нее. Казалось бы, все на месте: кошелек, деньги, мобильный телефон, маленькая пудреница и несколько тюбиков губной помады. Еще я извлекла из недр сумки два комплекта абсолютно одинаковых ключей.

– Зачем Ветровой носить две связки ключей?

– Возможно, одни ключи принадлежали ее сестре, Полине, – предположила Алина. – А что, если один комплект взять нам?

– Зачем?

– Как зачем! Может, дома найдем какие-то зацепки. Мы же все равно собирались к ней в гости.

– Алина, обстоятельства изменились, – напомнила я.

– Тем более, – настаивала она. – Ты как хочешь, а я возьму одни ключи. Я не останавливаюсь на полпути.

– Да мы даже не встали на него.

– А это что? – не слушая меня, Алины уже вертела в руках две записные книжки. – Похоже, Лиза все держала в двух экземплярах. Одна, правда, старенькая, с пожелтевшими страницами. В ней полно номеров телефонов. Другая книжка еще пахнет типографской краской, и записей в ней кот наплакал.

– И что тут непонятного? Ветрова решила начать жизнь с чистого листа и начала ее с записной книжки.