Глава 1
Очнувшись на Столе, посмотрел на часы и снова откинулся, чтобы сразу уснуть.
Делаю это уже автоматически, на самом деле знание того, сколько сейчас покажут мои «Командирские», мне не так уж и необходимо.
Но работа сознания, ясно показывающая, что оно уже функционирует, как-то здорово успокаивает меня. Что я не превратился в овоща, чего невольно опасаюсь каждый раз.
В голове всплывает картина, как я становлюсь таким и умираю в Храме, слопав всю еду и загадив весь пол и свои штаны, но так и не найдя выхода наружу.
Как именно работает техника Древних – не знаю в принципе совсем и поэтому есть такие мысли в голове, не получается их прогнать окончательно.
Однако в этот раз все хорошо прошло с перелетом, чувствую себя нормально, нигде не болит, и не тошнит совсем. Поголодал денек перед отправлением и теперь на редкость хорошо себя ощущаю.
Приходил в себя и отсыпался еще два дня, зарядил Палантиры как мне сейчас нужно до шестидесяти процентов.
Припасенные для дальнейшего пути вещи оставил в Храме, сам взял с собой один Палантир, лечебные артефакты, даже камень поиска захватил на всякий случай.
Единственно – только побрился тщательно почти теплой водой безопасным "Жиллетом", чтобы выглядеть посвежее и не привлекать внимание органов. Хотел оставить его в Храме ради маскировки, однако плюнул на нее, очень уж я режу лицо обычной советской безопасной бритвой даже с лезвиями «Спутник».
Одного нового лезвия мне хватит на полгода, еще полный комплект из четырех дождется меня в Храме.
А то как пойдет мое пребывание в Советском Союзе по старому направлению с беготней?
Впрочем теперь у меня есть паспорт серпасто-молоткастый при себе. Да и знаю я все здесь, куда идти, с кем говорить и как себя вести.
Подделали даты хорошо, ни под лупой, ни на просвет не видно никаких исправлений. Надеюсь, что мне этого документа вполне хватит для нескольких месяцев жизни здесь.
Вышел после обеда с обычным, зелено-бурым стандартным рюкзаком за плечами, в джинсах, похожих на советскую "Тверь". Обычная рубашка в клеточку с широким воротником, ремень из кожзама на поясе, кеды а-ля СССР на ногах. В рюкзаке сверху лежит простой пиджак коричневого цвета, зато хорошо приталенный.
Совсем недавно все парни и мужики в Советском Союзе расхаживали в клешах и с длинными патлами на манер каких-нибудь Лед Зеппелин или Дип Перпл, обязательно закрывающих уши.
Сейчас эта мода прошла или осталась в совсем далеких от цивилизации деревнях.
Теперь фирменные джинсы и еще кроссовки составляют предел мечтаний всей молодежи и даже солидных мужчин. Мог бы и совсем крутые, типа Левиса, Вранглера или самой крутой "Монтаны" взять с собой, однако решил все же не привлекать внимание и обойтись простыми.
Через три часа я оказываюсь на том самом косогоре, где провел часа два-три, разглядывая парники и дом Зураба. Только сейчас я уже подошел сюда к вечеру, когда хозяин должен оказаться дома вместе со своей машиной.
Ждать его не хочу долго, а так-то он мне здорово нужен.
Так и есть, в лучах заходящего солнца за горизонт та же бежевая копейка с помятым бампером ждет меня за забором, значит хозяин дома. Он уже подкормил урожай в парниках и теперь готовится к ночлегу. Могучий пес обходит ее по кругу, что-то пытаясь вынюхать.
Вон, еще слабый свет керосиновой лампы виднеется через здорово грязное окно.
Чертов алабай все так же учуял мое приближение заранее и громким лаем обратил внимание хозяина на мою скромную персону. Я так же жду за воротами, когда откроется дверь в доме и хозяин выйдет с ружьем проверить, кого там нелегкая в ночи принесла.
Конечно только обнаружив одинокого путника, а не бригаду оперов, Зураб, еще официально мне не представленный, сразу повеселел и так же под легким доминированием сказал мне заходить во двор.
Опять на меня густо окружил запах духовитых растений в теплицах, знакомой такой непростой травы. Или чем она там считается в растениеводстве? Может многолетний кустарник?
– Я профессор Звягинцев, отстал от экспедиции, потерялся в горах, – начал я уже знакомую тему. – Не пустите ли переночевать усталого и голодного путника?
Алабай меня опять чуть не прихватил зубами с радостным восторгом, однако Вагиф его опять удержал. Удержал и отправил в загородку, приказав мне посетить туалет на ночь.
Ну, все прямо как в тот раз идет, однако теперь схожесть с прошлым пора уже отменить. Начать новую историю без такого уж доминирования хозяина надо мной, чтобы не терять время и не знакомиться с человеческой подлостью и его друзьями-подельниками.
Да и вообще, не разводить лишнюю суету перед сильно второстепенными персонажами истории.
Особенно, когда алабай заперт в своей загородке, а мне сейчас и потом тоже не придется бить и калечить ни в чем не повинную собаку
Поэтому я после туалета не стал мыть руки, а аккуратно поставил лампу на траву под ноги хозяина. Потом прихватил его за вторую руку с ружьем и слегка ударил по затылку ладонью. На первое мое движение Зураб успел среагировать и даже отдернул ружье в сторону, но больше ничего не успел.
Не успевший представиться мне крепкий мужчина ткнулся носом в траву, ружье осталось у меня в руке, собака завыла за оградой и принялась бросаться на калитку.
Сначала я достал загодя приготовленную синтетическую бечевку и ловко скрутил теперь уже моему пленнику руки. Потом подошел к калитке и обмотал закрывушку, чтобы она не выскочила от трясущих ее ударов могучими лапами алабая. Собакен попытался просунуть свою широченную морду в узкую щель, чтобы добраться до моей руки, однако получил пальцем по носу и взвизгнув, бросился на брюхо на землю пережидать болезненные ощущения, закрыв гигантскими лапами пострадавший орган.
В этот момент уже и хозяин пса пришел в себя, теперь дергается изо всех сил, пытаясь порвать веревку и подняться на ноги. Приходится его пинком столкнуть с колен снова на землю плашмя, потом усесться на него и обмотать второй веревкой уже ноги.
Хватит уже провоцировать смелую собаку своей невнятной руганью и еще активным сопротивлением, поэтому я подхватываю его под мышкой и волоку по земле в дом.
Достаю из кармана пиджака налобный фонарик, открываю дверь и осматриваюсь пока на первом этаже. Потом надеваю нитяные перчатки, возвращаюсь за ружьем, заодно проверяя собаку, которая снова бросается на ограду с воротами.
– Ах ты, какой песик коварный! Ну, полай-полай, все равно никто не услышит! Места тут совсем дикие! А кто и услышит из местных, проверять не пойдет! Да и так все подозревают, что ничем хорошим такое любопытство не закончится.
Выламываю двухметровую жердь из забора, такую с торчащими сучками и возвращаюсь обратно в дом.
Хозяин пытается отползти в сторону, чтобы добраться до стола с ножом и вилками. Да, помню, что он до самого конца тогда не сдался, все ругался, сквернословил и пинался как мог.
Поэтому будет зафиксирован серьезно и без шуток, придется его снова в беспамятство отправить.
Что я и делаю новым ударом по затылку, быстро разрезаю веревку пополам и прикручиваю одну руку к жерди, ее саму просовываю за железной печкой. Подтягиваю тело поближе к самой печке и прихватываю вторую руку к другому концу крепкой деревяшки. Теперь несколько рядов бечевки держат руки на виду, только нужно еще ноги зафиксировать, что бы Зураб не смог сломать жердь, упершись в печку коленами.
– Все, зафиксирован, теперь не денется никуда мой бывший хозяин жизни и смерти. Но экзамен на человечность и прочие достоинства он уже не сдал однозначно, поэтому и я лишней заботой о нем страдать не стану.
Фиксирую ноги длинной веревкой тоже на растяжку, чтобы у Зураба шансов выбраться уже не было никаких.
Ну, у гильдейского специалиста и так никто никогда не выскользнет из пут, если он этим делом всерьез займется.
Я конечно совсем не такой уж специалист, как те же Крос с Драгером, приятели мои когда-то. Но и меня кое-чему основательно научили парни. Поэтому никуда хозяин дома, собаки и плантации с дурман-травой не денется. А так бы всю ночь по полу елозил, пытаясь выбраться и на меня напасть, если оставить его валяться связанным без должной фиксации. Еще спать будет мешать своей руганью, придется кляп в рот забить попозже.
Да. я собираюсь тут ночь провести, хотя мог и бы сразу махнуть отсюда.
Но кататься по ночам в СССР – это весьма опасное занятие для меня, да еще на чужой машине без доверенности и документов на машину. Права местные у меня есть, однако я их не стал подделывать, поэтому на них можно будет кататься только с августа месяца. Легко можно нарваться на милицейский патруль или просто заблудиться на незнакомой дороге в полной темноте южной ночи.
Вышел на улицу под аккомпанемент собачьего рычания, так же в перчатках проверил ключ в зажигании копейки. Все на месте, понятно, что за сохранность машины Зураб не опасается ни капли. Когда такой лохматый бдительный сторож по участку скачет, да и сам хозяин с ружьем охотничьим тут же рядом находится.
Вытащил канистру с бензином из багажника и залил ее полностью в бак, потом бросил валяться в сторону. Километров на двести-двести пятьдесят мне хватит, а больше и не к чему.
Все делаю в перчатках, сел за руль, завел машину и развернул ее мордой к воротам, чтобы выехать сразу. Мало ли какие гости нарисуются с утра, какой сегодня день – мне не известно пока.
Может завтра Зураб сдает часть выращенного урожая оптовикам или кому-то из своей мафии?
Полистал при свете фонаря атлас, нашел в нем ту дорожку, которая из Ткибули ведет не в сторону Кутаиси через пост ГАИ, а спускается вниз по проселочной дороге до Зестафони.
Где я оставлю машину и дальше начну путешествовать, как обычный советский человек.
После этих хлопот я вернулся в дом, послушал кряхтение Зураба, посочувствовал ему немного и сказал, что в туалет его выводить не стану, пусть в брюки ходит добрый молодец.
Специально его подначил, чтобы решить последнюю проблему с тяжелым по характеру мужчиной.
Он опять принялся грязно ругаться, я выждал момент и засунул ему в рот край грязного кухонного полотенца. Потом зажал нос и через некоторое время запихал все остальное уже концом столового ножа. Не хватало, чтобы он меня еще за пальцы укусил, есть у него такая надежда внутри, как мне хорошо видно.
Тайник нашего биолога и любителя всяких запрещенных растений я проверил камнем поиска еще раз, он остался на том же месте. В ночи я его трогать не стал, чтобы лишнего не возбуждать хозяина, который немного затих со временем.
Нашел свечу и зажег ее, установил над телом уже моего пленника, чтобы в ночной темноте можно было разглядеть неуступчивого грузина.
Перекусил своим мясом, запил водой из чайника и завалился спать.
Время уже к девяти вечера, на дворе непроницаемая темнота, пес перестал подвывать, переживая за своего непутевого хозяина и только кряхтение Зураба иногда будит меня.
Проснулся рано утром, еще сумерки, даже солнце не показалось из-за горизонта. Выставил свои часы по часам Зураба, которые остались лежать на столе, умылся опять водой из чайника и смочил рот.
Потом посетил туалет за домом, заставив опять волноваться и прыгать на ограду алабая.
Все, пора в путь, мне тут делать больше нечего, но тут уже взмолился хозяин:
– Развяжи! Рук не чую!
Да, дело у него совсем печальное оказалось, слишком он сильно дергался и вырывался, затянул веревки, кисти рук красные и распухшие.
Пора срочно мужика развязывать, пока дело до отмирания и ампутации не дошло.
– Ну придется еще тебе пострадать, – сказал я, когда разрезал веревку на одной руке и сразу же на второй.
Зураб катается от боли по полу, растирая запястья и рыча сквозь зубы на всю окрестность. Алабай опять возбудился и глухо лает, чувствуя в голосе хозяина сильное страдание.
– И не хрен было рваться. Из моих веревок еще никто не выпутывался, – назидательно говорю я мужику, затягиваю его путы на ногах, чтобы возился подольше.
Они и так стянуты на максимум, но лишняя проверка не помешает.
Пока отойдут руки, пока он отвяжет ноги и доберется до телефона или людей – пройдет не меньше часа. Но, и не сильно больше, если будет бегом бежать. А так его еще и подвезет кто-то из попутчиков. За это время я только до Амбролаури доберусь, а там еще полтора часа по горной дороге до Ткибули. И примерно два часа до Зестафони.
Не вариант его на свободе оставлять получается. Мне еще часа три необходимо, чтобы никто не свистел мне вслед и не обращал на угнанную машину внимания.
Понятно, что официальный хозяин такой вот плантации и не должен где-то к властям обращаться, совсем для него не по понятиям выходит. Только уже в Они он станет просто потерпевшим гражданином, у которого угнали автомобиль, пусть и с какими-то проблемами с законом в прошлом. Кто его знает, что там выйдет, поэтому я рисковать не стану.
В прошлый раз уже насобирал проблем целую кучу и чуть не утонул в итоге под их тяжестью.
Подтащил за шиворот мужика к печке, пока у него руки не работают и он не может сопротивляться активно. Не придется его еще раз по многострадальной головушке бить, если успею заново зафиксировать. Прижал головой к ее основанию и обхватил веревкой за шею, обкрутил еще пару раз и обмотал дальше вокруг неподвижного основания.
Теперь, только если сам специально задушится от злости, но быстро не выберется. Как его привязать с гарантированной задержкой на несколько часов – да кто его знает. Поэтому пусть сидит так, может потом все же веревку перегрызет или кто-то его навестит здесь из сообщников. Раз собака в своем закутке закрыта, зайдут без проблем.
Руки у него свободны, ноги зафиксированы и дотянуться до них он тоже не может.
Я быстренько обыскал карманы у Зураба, вытащил несколько купюр, еще ключи от дома со спичками, это ему совсем сейчас не нужно, чтобы веревку жечь или мять.
Потом у него же на глазах очистил тайник, где лежат в красивом лопатнике те же примерно две тысячи с лишним рублей. Как Зураб начал рваться и ругаться, я прямо пожалел, что не обеспечил ему нирвану на несколько минут перед изъятием ценностей. Чисто из гуманитарных отношений, чтобы человек так не мучился от картины грабежа, наверняка украденного и по-тихому проданного им товара.
Хотя может это общаковые деньги за товар? Нет. не похоже. очень уж хозяин переживает за них. Ладно, мне то все равно, чьи они по факту.
Теперь уже не стал слушать ругань и страшные угрозы, прихватил свой рюкзак, вышел из дома и открыл первым делом ворота. Завел машину прогреться, вернулся еще раз в дом проверить, не оставил ли я где своих отпечатков пальцев.
Да вроде нет, все вечером и с утра делал в перчатках. А вот же, воду же из чайника с утра пил, протер закопченную ручку и хотел было поставить чайник рядом с арестованным, но понял, что Зураб этой самой ручкой быстро протрет веревку.
– Прощай, добрый гражданин Зураб, – попрощался с по-прежнему сыплющим страшные угрозы мужиком.
Запрыгнул в копейку и, газанув сизым выхлопом, поехал в косогора вниз.
Дорога такая же, корни деревьев под колеса лезут, ружье оставил висеть там же, снова протерев его от своих пальчиков. Через десять минут выбрался на укатанную проселочную дорогу, центр Они объехал по окраине и вырвался потом на асфальт и оперативный простор. Здесь его машину много народа признает, поэтому лучше не задерживаться и исчезнуть ранним утром с концами.
Ну на свободе я окажусь, когда доберусь до Зестафони и оставлю там машину, тогда у меня все будет в полном порядке. А сейчас пока я определенно рискую нежелательными встречами с представителями закона и советской власти.
Через час пути проехал Амбролаури, покружил по нему немного и выскочил на дорогу в Ткибули. Вроде и расстояния небольшие, а по серпантину приходится кружить постоянно, поэтому скорость не больше сорока километров в час в среднем.
В Ткибули миновал знакомую площадь, даже милицийский бобик смог увидеть издалека, нашел нужный поворот и свернул на совсем проселочную дорогу в объезд поста ГАИ. По ней катился целых два часа, опасаясь, что закончится бензин каждую минуту и подпрыгивая на кочках, но добрался все-таки до того проезда под железной дорогой.
– Фу, наконец-то, – вытер пот со лба, замучился уже крутить баранку без гидрача.
Проехал еще немного, запарковал машину около того магазинчика "КООП", снял перчатки и, бросив ключ под сидение, забрал атлас и вышел из машины. Жрать уже очень хочется с такого серьезного заезда на пять часов и переживаний, а там колбаса настоящая, только дорогая очень для советских людей. Ничего, брат Зураб позаботился обо мне, насобирал денег хорошо для передачи, ценную траву наверняка налево отпуская без очереди.
Магазинчик только открылся, я купил несколько палок колбасы, хлеба и лимонада для себя, перекусил одной палкой полукопченой сразу около машины, напился "Буратино" в машине и задумался о будущем.
– Что же мне дальше делать?
Бросать машину где-то подальше или ехать в Кутаиси на ней?
Не, ехать ни к чему, пусть и не так велик шанс, что меня попробуют тормознуть, но он все равно есть. Но и здесь оставлять ни к чему, когда ее обнаружат, продавщица сможет меня описать достоверно. Нужно копейку оставить в таком месте, где меня никто не запомнит. На какой-то глухой улочке или переулке.
Подъеду подальше к вокзалу, там машину брошу и на электричке уеду.
Завелся и тронулся, проехал между частными домами, а только свернул на соседнюю улицу, как на гайцев и нарвался. Стоят в ее конце, сразу мне полосатой палкой и замахали, приказывая остановиться.
– Черт возьми! Вот ведь нарвался!
Останавливаться нельзя, я притормозил, как бы соглашаясь остановиться. А когда один милиционер направился к водительской двери, дал газу и успел умчаться метров на двести, когда заметил двинувшуюся за мной следом машину с включенными проблесковыми маячками. Заметил и свернул на другую улицу, оказавшись не на виду у догоняющих.
Ну, с разгоном на копейке жигулей так себе, откровенно говоря. Поэтому я далеко не поехал, решив сразу воспользоваться отрывом. Не стал даже глушить машину, затормозил и выпрыгнул в пассажирскую дверь, прихватив с собой рюкзак. Пришлось схватить только что купленную колбасу, а что еще делать? Не оставлять же ее, когда за мной гонятся. Она сразу приведет гайцев в тот же "Кооператор", продавщица опишет меня и я снова попаду в розыск.
Особенно, когда всплывет, что копейка уже находится в угоне.
Остановился я потому, что заметил большой сад за забором. Перемахнул через него и отбежал внутрь, потом присел за каким-то кустом около задней стенки дровяного сарая и накинул на себя невидимость. Дальше виден еще чей-то участок и там есть люди, не хочу привлекать их внимания.
Колбасу запихнул в рюкзак, чтобы она своим запахом не выдавала мое местоположение.
Такая ароматная зараза! Забрался немного поглубже в кусты, чтобы на меня никто не наткнулся случайно.
Так и сидел минут двадцать, пока милиция в лице двоих гаишников обыскивала участок и опрашивала свидетелей. Несколько раз заглядывали с разных сторон за мой куст, но я хорошо вижу направление поисков и каждый раз успеваю перекинуть невидимость с новой стороны. Так как искали меня всего двое тех же гаишников, они быстро плюнули на это дело и потом оставшееся время составляли протокол на брошенную машину.
– Да уж, расслабляться нельзя. Едва не огреб серьезных проблем, хорошо, что никто из гаишников меня не рассмотрел.
Я успел отвернуть лицо и нацепить темные очки с кепкой, пока подъезжал к месту гаишной засады еще метров триста.
Когда менты уехали, забрав с собой и мою на какое-то время копейку, я подошел к забору и ловко перескочил через него, после чего зашел в какой-то переулок и вышел на соседнюю улицу. Впереди видны уже многоквартирные дома, я выхожу из частного сектора, однако мне требуется автостанция или вокзал.
Вскоре я заскочил в первый попавшийся автобус на остановке и он привез меня как раз к вокзалу, где через десять минут я оказался в электричке, идущей в Кутаиси. Билет я успел купить, так что теперь ничего не нарушаю.
Обычный законопослушный гражданин.
Сегодня двадцатое мая, как я смог посмотреть на купленной в ларьке газете, значит, я прибыл в Кутаиси немного позже, чем в тот раз. Всего-то на пару дней попозже, тогда я появился в городе восемнадцатого мая уже к восьми вечера и хорошо, что смог найти работающую парикмахерскую.
Теперь я чисто выбрит и пострижен, скромно и прилично одет, у меня есть паспорт и знание этой жизни.
По приезду в Кутаиси я решил пойти по старому, хорошо мне известному пути, взял таксиста на вокзале и попросил отвести меня на тот склон, где квартировал первые дни в городе.
Там я уверенно захожу в дом, где меня встречает знакомая пожилая женщина с грустным взглядом.
– Вы же Софико? – спрашиваю я у нее.
– Да. Что вы хотите?
– Мне сказали по знакомству, что у вас можно пожить какое-то время. Я не буду ходить на работу каждый день и готов платить пять рублей в день за завтрак с ночлегом.
Я уже знаю, что мне не откажут и хочу помочь женщине с внуками своими деньгами. Только нужно это делать очень осторожно, Софико женщина очень гордая и подачек не примет.
– Почему вы хотите остановиться здесь? И кто вам рассказал про мой дом? – все же любопытствует она.
– Таксист, который привез. Я у него спросил, где можно остановиться на пару дней, он порекомендовал вас. Давайте я зайду, а вы покажете мне комнату. Потом мы вместе выпьем чаю с колбасой, у меня ее много сегодня.
Мне показывают ту же комнату, что и раньше, я сразу же выдаю хозяйке сорок рублей на неделю вперед и этим добиваюсь ее решения в мою пользу. Тем более, что раньше ей приходилось делиться деньгами с таксистами и принимать всяких разных людей, а тут один постоянный клиент надолго. Сорок рублей – большие деньги для ее семьи.
В общем у меня все нормально получилось в этот раз. Меня не ищет милиция, хотя один раз я прошел на тоненького, поленившись добраться до вокзала своими ножками. Есть одежда, деньги, теперь еще появилась крыша над головой.
Еще у меня есть паспорт гражданина Советского Союза, вполне подходящий для спокойной жизни.
Мне требуется прожить в СССР еще не меньше четырех месяцев, а лучше даже побольше, где-нибудь до конца октября или середины ноября. Чтобы с получающимся временным лагом не оказаться в засыпанных снегом горах, из них будет не так просто выбраться в то время.