Глава 1
Очнулся через всего через сутки на Столе, вот что значит – остаться в том же мире без переноса в новый.
Хотя это я определил по "Командирским", а сколько именно они восстанавливались – даже не догадываюсь. Похоже, что не долго совсем. Да и какие там проблемы с бездушным механизмом, чтобы его распечатать?
Прошел через тошноту и два чайника воды, проспал еще сутки и пришел полностью в себя.
Выглянул наружу, вид тот же самый, особо ничего не изменилось из основного, только конец сентября конечно в горах не похож на конец мая. Листья выросли и начинают терять насыщенный зеленый цвет здесь в горах немного раньше, чем на равнине. Особенно на редких кустах, которые здесь растут, откровенно борясь за существование.
Палантиры зарядил до середины, после чего оставил один в Храме, два спрятал в тайнике.
Пистолет прилетел со мной и остается тоже здесь, а карабины остались в прежнем Храме. То есть в этом же самом, но уже в совсем далеком будущем. Кое-какие драгоценности и золото так же остались в том времени, пусть Брат с Братом разбираются с ними, когда появятся там снова и что-то придумают с переходами.
Они вообще собираются куда-то там прогуляться, у Брата есть понятное желание вернуться в свой прошлый мир, чтобы спасти Гертруду с сыном. Вполне благородное дело, если оформить его с умом.
Второй Брат тоже собирается взять отпуск на полгода и исчезнуть с Земли вместе с ним.
Будут два брата-близнеца по мирам бродить, все веселее вместе и спину прикрыть никому так не доверишь, как своей полной копии.
Рисковое занятие, честно говоря, хотя если просто переселиться с ней в большой местный город и особо не светить свои умения – это еще можно устроить. Сможет продать мои драгоценности, защитить полученные деньги и уехать куда-то с ней, чтобы начать новую жизнь – флаг ему в руки!
А вот тащить ее в наш мир и наше время – ну можно очень сильно огорчиться в итоге.
Я ему высказал свое явное неодобрение его идеями привести их в Храм и привлекать к использованию Стены, Стола и капсулы:
– Будешь тогда с ними всю жизнь сидеть рядом! Чтобы контролировать Храмы. Готов ты на такое добровольно-принудительное заключение в другом мире? Если они кому-то продадут такое знание – у нас самих могут начаться сильнейшие проблемы. Или выдадут под пытками, если кто-то из власть имеющих узнает про необычные способности странного крутого приятеля Гертруды.
Тем более желательно сделать тогда их обоих с сыном магами, чтобы они хотя бы язык могли быстрее освоить. Только совсем не факт, что с ними это получится, тогда все станет еще сложнее. Нет, все равно, переносить людей из средневековья в наше время – очень сомнительный эксперимент со всех точек зрения.
И как их тут легализовать – это вообще сверхзадача. Только идти к государству на поклон, после чего случится все то же самое, от чего мы бежим постоянно.
– Храмы обязательно возьмут под полный присмотр, ты сам к ним подойти на пистолетный выстрел не сможешь тогда. Поэтому – сам пользуйся, только чтобы никого в них не приводил!
И вот зачем такой непроходящий геморрой нужен, когда есть достаточно простые решения, не связанные с переносом людей в нашу реальность?
Впрочем у Брата своя голова на плечах имеется, пусть он влюбчивый достаточно. Думаю, что второй Брат, который в Гертруду отнюдь не влюблен, точно вправит ему мозги на место. Сам я к средневековым подругам отношусь довольно-таки потребительски, слишком мы разные все же с ними, да и поговорить на общие темы очень затруднительно.
Совсем другой общественно-экономической формации у них сознания.
То есть, что совсем никак, только короткие разговоры и еще указания, как повернуться поудобнее и доставить побольше удовольствия своему повелителю. Когда ведешь себя именно так, никаких проблем не возникает. Если начнешь играть в любовь и равные права – прилетит откуда не ожидаешь. В те совсем простые времена такое отношение не ценится.
Я проверил свой рюкзак полностью, кажется уже готов спускаться вниз, к новой жизни, поступкам и людям.
Хотя никакой это не рюкзак, обычный мешок привычного цвета. Пусть он пошит из синтетической непромокаемой ткани и очень крепкий, зато выглядит именно как самый обычный мешок из самой обычной мешковины.
Ну, он ей и покрыт сверху, так что в этом сходстве нет ничего удивительного.
Там у меня в основном еда в упаковках, пачка бумажных листов в прозрачных файликах, немного белья и предметы для гигиены. Еще кое-какие сувениры для встречных-поперечных людей.
Камни для лечения спрятаны в глубоком кармане за пазухой, в карманах галифе есть немного денег из этого времени. Купил в интернете за эти пять месяцев около восьмидесяти советских рублей, как раз подходящие. Часть из них рубли тридцать четвертого года, есть пара червонцев и еще рубли тридцать восьмого года. Одни с подписью уже расстрелянного наркома финансов Гринько, другие уже без подписи тоже когда-то расстрелянного наркома Чубаря.
Перестали потом уже украшать казначейские билеты подписями наркомов, очень уж у них жизнь в должности короткая получается постоянно.
Из документов у меня только один паспорт, даже без современной обложки, но сам весь новенький и красивый.
Все остальные документы оставляю в Храме в своем рюкзаке, о котором предупредил Братьев, чтобы не трогали.
Зато вся моя одежда как раз из этих лет, даже на ногах смазанные и натертые до блеска хромовые сапоги. Это они сейчас натертые, впереди спуск по еще весенним склонам, изрядно пропитанным водой, после чего они станут явно не такими блестящими.
Единственно, что я не стал заморачиваться с портянками, хотя умею мотать их, на ногах и в мешке несколько пар толстых хлопчатобумажных носков.
Еще раз посмотрев, что я оставляю в Храме, я спустился вниз и уверенно зашагал по склону, весело насвистывая песенки революционных и постреволюционных лет.
Про Ленин такой молодой и юный Октябрь впереди…И еще про трудные годы проходят…
Вживание в образ началось, тем более я таких песен немало в своей памяти сохранил, перечитывая первоисточники про те боевые времена в истории моей страны.
И следы тоже за моей спиной остаются в великом множестве, но трудно различимые по внешнему виду. Потому что в мешке нашлись резиновые галоши с совсем плоской подошвой. Однако у них есть свой понятный рубчатый отпечаток, поэтому на них надеты плотные чехлы из толстой кожи. Вот уже после них не остается ничего сильно выделяющегося на глинистой почве.
Про следы, предательски остающиеся в мокрой глине мы с Братом поняли хорошо, когда пять месяцев назад вернулись сюда. Тоже столкнулись с весенней мокрой землей. Тогда делать оказалось нечего, только шагать друг за другом в след, а вот сейчас я вдумчиво подготовился к возможной погоне и не оставляю хорошо заметных следов.
Вышел поздним утром, чтобы пригрело солнышко, и я меньше скользил на замерзшей за морозную ночь глинистой земле с многочисленными каменными осколками.
Иду по хорошо знакомой дороге. время на выбор маршрута не трачу, особых изменений в окружающей природе не вижу.
Через три часа я оказался на косогоре над тем местом, где когда-то будет стоять домик и теплицы с интересными растениями. Сейчас вокруг густые заросли с весенними листьями и к проселочной дороге приходится через них два километра пробиваться наугад.
Добравшись до нее, я сломал пару выделяющихся веток длинных кустов напротив места, где выбрался на дорогу. Сейчас тут все заросло так, что я ничего не узнаю. Спрятал в кустах галоши с чехлами, пусть полежат тут, вполне еще могут понадобиться в будущем.
Потом перебрался через бурную Риони, по весне серьезно полноводную, однако встреченный по пути узенький мостик мне здорово помог перейти на другую сторону. Вот в восемнадцатых-двадцатых годах его уже не было, в восемьдесят втором я в ту сторону не ходил вообще. Сейчас народу очень много живет и в самом Они, и в окрестных деревнях, гоняют скотину и сами здесь переходят реку.
И я сразу же через километр оказался на Военно-Осетинской дороге.
В одну сторону Кутаиси, вероятный и желательный пункт проезда, в другую уже Цхинвали, если по-грузински, меня ждет. Тьфу, какой Цхинвали, он же уже несколько лет как Сталинири! Вот как можно быстро спалить иностранному шпиону или пришельцу из будущего в этом суровом времени. Не знать таких очень важных изменений к лучшему в стране победившего социализма! Ведь название города славным именем Вождя – это очень важное и правильное изменение!
Что может быть лучше, чем переименовывать города в честь Вождя народов при его жизни?
Мне нужно попасть в Тбилиси, желательно конечно сразу, однако на этом пути меня ждет много преград. Ну, тогда хотя бы в населенный пункт побольше, Они или Квайса такими точно не являются, к моему большому сожалению.
Если я здесь вступлю в контакт с местными партийцами или нквдшниками невысокого уровня, все может очень запутаться сразу же. Они, что вполне возможно, просто испугаются докладывать наверх про такого непонятного человека.
И попробуют решить вопрос по основному принципу тех лет, нет человека – нет проблемы. Придется с ними сурово разбираться и поднимать антисоветский мятеж в глубокой провинции самой счастливой советской республики.
Да, тут только попробуй не согласиться со словами любого, даже самого глупого представителя власти – сразу же оказываешься антисоветчиком и врагом народа. А с подобными гражданами сейчас разговор очень короткий, приговор тройки и под пулю. Со мной такой номер не пройдет, однако я даже Палантир не стал брать с собой на случай каких-то весьма вероятных проблем. Еще бегать по лесам и горам в принципе не хочу, я сюда для совсем другого прибыл.
Поэтому нужен город побольше, с более-менее высокими по своему уровню руководителями партийного органа, имеющими свободный доступ к еще более влиятельным товарищам по партии, заседающим в столице республики.
Желательно добраться именно до Тбилиси, я попробую доехать до столицы сам. Ну, то есть пока у меня такие мысли.
Но до Сталинири, как его сейчас называют, ехать примерно восемьдесят километров и я буду приближаться к Тбилиси. А до Кутаиси сто десять, и я буду удаляться от нужного мне места. Так что мне лучше двигаться в сторону Южной Осетии.
Впрочем выбора особого у меня нет, как и регулярного автобусного сообщения здесь сейчас, куда поедет первая попавшаяся машина, туда я и попаду. Если меня конечно еще в нее посадят.
Я остановился, снял синтетический плащ, потом бурый пиджачок покроя тех лет с широченными плечами, быстро достал из мешка тельняшку-маечку и надел ее поверх обычной футболки.
Да, сверху неуклюжий пиджак с широкими плечами из непонятного материала, внизу обычные, правда совсем новые галифе. Была мысль устроить себе шикарные галифе с кожаными вставками, как в "Кавказской пленнице" у водителя товарища Саахова. Такой приличествующий времени стиль милитари с элементами настоящего кавказского шика.
Но все же отказался от этой идеи с немалым сожалением. Так как я на советском Кавказе нахожусь в весьма сомнительной роли, это нужно постоянно помнить и поэтому сильно не выделяться среди окружающего меня народа. Галифе заправлены в теперь не такие блестящие сапоги, поэтому я тут же начинаю натирать их подготовленной суконкой, поставив ногу на камень, чтобы иметь вид молодцеватый и неотразимый.
Специально заказал пошив вещей в Батуми, рассказав про тридцатые годы и показав на экране ноута требуемую картинку.
В своих современных вещах я точно далеко не проеду, разоблачат, как американского шпиона при первой проверке.
Буду пока на дороге косить под морячка в отпуске, тема в эти года весьма популярная и модная, поэтому тельняшка гордо выставлена на показ.
Во всяком случае шансов, что возьмут в попутчики гораздо больше окажется.
Сразу видно, что голосует на дороге наш заслуженный товарищ, а не какой-то мелкособственнический гражданин, совсем не переживающий про всемирную революцию на всем белом свете. Еще прется куда-то по своим мелкособственническим делишкам, мешает настоящим товарищам строить большое народное счастье на советской земле.
То есть такие мысли меня тоже посещают, когда я знаю и карту, и прикуп, и финальную раздачу всего этого сурового социального эксперимента. Но я здесь совсем не за тем, чтобы исправлять его сущность и понятную социалистическую направленность.
Это за меня сам ход истории исправит неотвратимо.
Так оно и вышло, как я рассчитывал. Первый попавшийся грузовик-полуторка проскочил было мимо меня на всем ходу, однако потом все же резко затормозил, разбрасывая камешки из-под задних колес, приглашая меня пробежаться до него метров сто.
Ничего, я подхватил мешок и добежал до кабины, где не сразу справившись с воротком, открыл хлипко выглядящую дверь.
– Добрый день, товарищ! Если возьмете, еду до Сталинири! – спросил на всякий случай. – Или куда-то в ту сторону!
Водитель, молодой парень грузин лет двадцати двух, в промасленной спецовке и таких же штанах, заправленных в грязные сапоги, азартно махнул рукой:
– Садысь! Залазь!
Ну, я и залез в кабину грузовичка, про который столько слышал и читал и видел в кино, захлопнул сильным ударом плохо отрегулированную дверь за собой.
Расчет мой оказался правильный, парень остановился именно из-за моей тельняшки, которая привлекла его внимание.
Конечно я и сам распахнул пиджак пошире, пользуясь пригревающим солнцем почти нараспашку, чтобы издалека семафорить черно-белой полоской на своей груди всем заинтересованным гражданам.
– А то, сам понимаешь, возить никого нельзя. Начальство запрещает! Но чего тебе тут стоять? Я как раз в Сталинири и еду!
Хорошо по-русски говорит, с легким акцентом, так всю жизнь в советскую школу парень проходил и другой не знает.
– Спасибо, брат. С меня веселый разговор в пути и папиросы. Новая пачка, кстати, ты еще таких не видел. Только начали выпускать.
Есть у меня три пачки "Беломора", правда современные и с ГОСТом восемьдесят первого года, какие нашел в интернете. Ну, ГОСТ я стер на паре пачек, которые собираюсь народу показывать и в подарки раздавать.
Папиросам водитель обрадовался, с радостью взял пачку и даже некоторое время ее с интересом рассматривал.
Дизайн за это время у самых дешевых папирос изменился не сильно, однако заметно и водитель это оценил.
Тут же достал папиросу, пачку я уже вскрыл предупредительно, размял ее опытными пальцами и ловко чиркнул спичкой. Прикурив, отдал пачку мне и внимательно посмотрел на меня, почему я с ним не закурил.
– Нельзя мне, доктора не велят, – объяснил я свое воздержание от папироски. – Грудью слаб.
Водитель с недоумением посмотрел на меня и промолчал. Потом посмотрел в сторону, что-то решил для себя и снова немного помолчал.
Что-то во мне его удивило, как я понял, поэтому вскоре начались расспросы, кто я и как здесь оказался.
Еще – почему в тельняшке?
Что удивило – это точно "Командирские" на руке, забыл их снять на самом деле, а они как-то не по-местному выглядят.
Ладно, придется вежливо и подробно ответить, чтобы приближаться к будущему Цхинвали-Цхинвалу со скоростью в тридцать-сорок километров в час, а не тусоваться на обочине, привлекая внимание особо подозрительных граждан по нынешним временам. Типа, чужие здесь не ходят, все или в колхозах пашут, или на заводах деталь точат, а не гуляют так свободно по предгорьям Кавказа.
Хотя мне тоже сразу стала понятна моя искусственность по одному только виду и современной речи. Ну из совсем разных мы времен, я слишком тон интеллигентный взял, да еще и сам курить не стал.
А если сам не куришь – зачем "Беломор" с собой носишь? Слишком как-то угодлив получаешься, не по советским это понятиям. Покурить с товарищем по-братски – это здесь целый ритуал, во всех фильмах рекламируется, никто еще за здоровье нации не переживает.
Да и сам Вождь дымит как паровоз своей знаменитой трубкой! Оставит советский народ безутешной сиротой через пятнадцать лет! Если я до него не доберусь, конечно!
Но из советских папирос и сигарет из тех примерно времен я смог только эти найти в сети.
Да и времена еще на дворе совсем опасные должны оказаться, если я точно попал куда собирался. Плюс – минус месяц, как я рассчитываю, а значит все советские граждане точно знают, что кругом бродят, зажав в зубах сверкающие ножи не какие-то там пираты, а замаскированные враги народа и шпионы.
Вот за последний год-полтора повылезали отовсюду, славные наши парни из НКВД уже с ног сбились всех ловить и еще все кулаки отбили об них, изворотливых и хитрых гадов.
Про таких предателей каждый день в газетах пишут и по радио сообщают. "Болтун – находка для врага!"
И вот я именно на такого гражданина немного похож определенно, как догадался по реакции водителя.
– Сам приехал сюда с попуткой устраиваться на завод в Они, была у меня такая мысль. Здоровье на службе и работе потерял, мне местный горный воздух нужен. Есть у меня на Балтике приятель отсюда, вместе на буксире ходили, он и посоветовал сюда махнуть. Поэтому сам уже не курю, не могу себе позволить, – начал я свой рассказ.
И ведь опять говорю не как местный житель, определенно это чувствую.
Ладно, зато заодно объясняю то, что ношу тельняшку и почему оказался именно здесь.
– В Они на работу? А куда?
– Да мне все равно, лишь бы взяли и жилье выдали. Я немного в дизелях понимаю, ну и всякие механизмы могу разобрать, починить и собрать. В Они вроде готовы взять опытного человека на винный завод и на маслодельный, да с жильем проблема. В Чиатуре на завод марганцевых руд берут с руками и комнату дают, только я сам не могу там работать по здоровью. Я решил проехаться по всем предгорьям, посмотреть красивые места и потом решить, где остановлюсь. В Сталинири родня у приятеля живет, смогу там остановиться на пару дней. Папиросы ношу с собой, чтобы понюхать табак иногда, когда совсем невмоготу без курева становится. И товарища угостить по случаю.
Черт, вот ведь приходится на ходу врать, выдумывать всякие достоверные детали случайному попутчику.
Ничего, зато я еду и понемногу приближаюсь туда, куда мне нужно.
Мои слова немного успокоили водителя, однако я чувствую, что не до конца успокоили. Что он все равно испытывает по отношению ко мне какое-то сильное подозрение. Поэтому расспрашивает меня про матросскую жизнь на Балтике, про мой путь, как я здесь очутился.
– Я дизелист по образованию, поэтому механиком служил на буксирах, – заливаю я, благо проверить меня сейчас никак, да и шарю я в теме неплохо.
Правда, не с местными дизелями, уже с гораздо более технологичными и современными агрегатами. Здесь на полуторке бензиновый слабосильный движок под сорок две лошадки вроде. У нее две фары и бампер есть, похоже, что это самое первое поколение автомобиля.
Да, я уже хорошо чувствую, что мне не удастся сойти тут за своего, как бы я не старался. И говорю совсем не так и реакции у меня другие, да еще современными часами мелькнул, слишком буржуинская вещь, классово отсутствующая здесь. Слишком разные мы и моя чужеродность лезет из меня прямо как пружина.
А эта чужеродность здесь – это прямо как приговор, совсем обжалованию не подлежит. Придется себе откровенно признать, что не из этого времени я человек. Не хрен и стараться прикинуться или мимикрировать под такого.
Какие бы козырные галифе я не пошил, ничего меня не спасет в глазах местных простых людей после нескольких минут разговора.
И куда мне в Сталинири, про это водитель тоже спросил, на что я попросил его отвезти меня поближе в центру.
– Мне вообще в горком партии нужно. И в военкомат. Зарегистрироваться и встать на учет, – этим я немного сбил волну подозрительности с водителя и остальной путь мы ехали почти молча.
Раз уж я говорю про такие самые главные в стране Советов учреждения, так наверно я и сам коммунист.
Только ведь враг незримый коварен и хитер, а рабочее сознание водителя меня своим уже не считает никак.
Он что-то про себя напряженно думает, я просто радуюсь относительному, сильно относительному комфорту поездки на полуторке. Времена конечно не средневековые, слава богу, за один час на грузовичке примерно суточный путь на лошадях проезжаем. Это очень радует меня. Однако это тоже не на Ласточке под сто пятьдесят километров в час лететь и жизни радоваться, ароматный кофе из закрытого стаканчика попивая.
Трясет, кидает и приходится изо всех сил за сиденье держаться на этой Военно-Осетинской дороге по ямам всяким.
Хотя вскоре мы с нее свернули направо.
Еще и руки мои водителю не понравились, уже не очень похожи они на руки настоящего механика по тем временам.
На них он какое-то время внимательно смотрел, я это заметил сразу же.
Совсем не такие крепкие и грязные, как у него самого. И грязи под ногтями особо не видно, да и вообще – слишком ухоженные для нормального дизелиста-механика. Спалился я как Шарапов на бандитской малине, причем так же сразу.
Зря ходил несколько раз маникюр в Батуми делать к одной очень красивой грузинке, чтобы края ногтей и заусеницы правильно подрезать. Не может матрос с буксира, да еще дизелист иметь такие ногти и ладони, это я отчетливо сейчас свой промах понимаю.
Вот и спалился так сразу же в глазах первого попавшегося советского человека.
Когда проезжали мимо поста милиции на въезде в Сталинири, я ясно почувствовал желание парня остановиться и попросить меня проверить как следует уполномоченных товарищей.
Не шпион ли я? Или враг народа в бегах от социалистической законности?
Однако вовремя сказанные слова про горком партии и военкомат все же подействовали на водителя полуторки положительно. Не будет же враг лезть прямо в ловушку, чтобы его сразу же разоблачили.
Мы проехали по улицам теплого, весеннего города и вскоре машина остановилась напротив большой площади и солидного красивого здания светло-желтого цвета.
– Вам – туда!
Вот так довольно настойчиво сказал водитель:
– И мешок свой не забывайте!
И это тоже настойчиво и даже немного враждебно прозвучало.