© Белоусов В.П., 2011
© ООО «Издательский дом «Вече», 2011
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Книга первая. Кладоискатели
Посвящается
Николаю Петровичу Егорушкину,
прокурору Астраханской области
с 1963 по 1983 год
Feci quod potui,
faciant meliora potentes[1]
Уважаемый читатель!
Кто знал его, как я, согласится – это был великий человек.
Трафаретные эпитеты и льстивые фразы о нем неуместны, и я на страницах этих тетрадей постараюсь рассказать, каким он в действительности был за пределами служебных аттестационных характеристик, помпезных совещаний, чиновничьего этикета.
Его жизнь, конечно, не определяют эти и последующие повествования: «Тайна расстрельного приговора», «Кладоискатели», «Любой ценой», «Коварная дама треф» и другие. Они, скорее, есть попытка автора объективнее и полнее воссоздать личность этого человека, появившегося на страницах впервые вместе с героем всех предыдущих повестей: «Твари из тихого омута», «Охота за призраком», «Возмездие» и «Премия за убийство».
Сказать, что он ценил и уважал свое дело, – не сказать ничего. Он весь ему предан, это было главной целью жизни. Когда его отправили в отставку, он болезненно переживал необычную пустоту вокруг себя, метался, не находя достойного места преклонить умную светлую голову, способную еще приносить стране большую пользу.
Но не оказался востребован.
Заразе, вроде партийных и советских бонз, он был опасен, нарождающимся олигархам неугоден, поэтому оказался никому не нужен, как вымирающий мамонт.
А потом мы его хоронили…
Искренний в чувствах, порой грубоватый, он скидывал служебный жесткий китель не в любом обществе: оставаясь простым, не становился простоватым. Настоящих и давних друзей не имел, как каждый порядочный прокурор, он был обречен на одиночество. Если только в ранней юности, когда почти мальчишкой учительствовал в начальной школе перед войной. Он не имел привычки заводить знакомств, тем более заглядываться на чужих женщин, хотя в иные времена его окружали отчаянные светские львицы. К примеру, в Сочи, где он был прокурором города. Сам симпатяга в молодости, почти двухметрового роста молодец в офицерской форме пленял и покорял сердца многих недотрог и искушенных матрон. Но его собственное сердце было занято с первого взгляда однажды и навсегда единственной женщиной, которую он преданно берег до конца дней.
Ее звали Анна, что значит Благодать, поистине она была его Божьею Благодатью; пережив его, как и положено на Руси любимой, она обрела вечный покой через несколько лет рядом, с достоинством и без ропота…
Прожить, повторить его жизнь, затмить его имя не суждено никому из сменявшихся следом прокуроров. А теперь, при современной суете, и подавно! Он нес свой крест с честью и высоко поднятой головой Настоящего Российского Прокурора!
На Востоке об ушедших навеки говорят: вспомним его, и он будет жить снова.
Пусть живет вечно в нашей памяти! Он заслужил.
Тетрадь шестая
О гроб, ты рай для тех ушей,
Которые толпы боятся.
Смерть хороша – всего ж милей,
Когда б и вовсе не рождаться.
Генрих Гейне
С покойником наедине
Он поступил так почти машинально, долго осмысливать и гадать не позволяло время, а поэтому не жалел и не корил себя.
Но это будет потом – расклад и анализ. А сейчас почти в кромешной тьме при единственной чахлой свечке, коптящей на крышке одной из трех гробниц, Константин оттащил мертвеца в тяжелой черной рясе к замеченному ранее углублению в каменном полу склепа и жестким, но аккуратным толчком спихнул вниз.
Расчет оказался верным. Покойник исчез из вида в довольно глубокой нише, словно в заранее уготовленном гробу.
«Прости, бедняга, за неудобства, – мысленно повинился Волошин, провожая взглядом труп, – но выбирать не приходится. Лучшего не найти. Зато с глаз долой. И тебе, и мне спокойней».
С бешено колотящимся сердцем он занял место покойника, стараясь принять ту же позу, так же нелепо и неестественно раскинув руки и ноги. Закончив с этим, чертыхнулся, спохватился о мелочах. И снова задвигался, зашевелился.
Прежде всего – как он мог забыть! – убрать все, что может напомнить о его собственном присутствии. Там ли он водрузил свечку? Повертел головой. Лежа на животе, это удавалось с трудом. Так… Что еще?.. На нем по погоде был тонкий длинный плащ черного цвета. «Сойдет в темноте за монашескую рясу на первых порах, а там дальше, как получится. Как все развернется», – успокоил он себя, удобнее укладываясь на булыжниках, насколько это позволительно. Лежать придется неизвестно сколько, поэтому располагаться следует основательно, чтобы потом не ворочаться. Не исключено, что, возвратившись, убийца поначалу будет наблюдать исподтишка, опасаясь засады. Жук он тот еще, по всему видать…
Пол дышал живой бодрящей прохладой, и тошнотворное горячее чувство от недавнего общения с мертвяком постепенно уступало место приятному успокоению. Это привело к порядку в дыхании и мыслях, но – новая напасть! – вскоре начали сами собой закрываться глаза, и он, умиротворенный тишиной в склепе, начал подремывать.
«Не уснуть бы! – мелькнуло в голове. – А то все дело совсем загублю». И Константин напрягся, вспомнив требовательные напутствия майора Серкова и тревожные наставления, что именно в склепе все и должно произойти. Здесь ему велено с монаха Ефимия не спускать глаз.
– На людях и на улице среди белого дня, даже в церкви у них не хватит наглости, – твердил Серков, поучая Волошина. – Будь настороже в темных маленьких помещениях. Скорее всего, этим местом будет склеп. Вот куда они обязательно должны проследовать, а посторонним как раз туда дороги нет. Но ходоков будет несколько. Ты следи за отцом Ефимием.
– А чем он приметен? – нетерпеливо спросил Волошин.
– Усат и бородат основательно, – майор задумался, вспоминая. – Еще что? В общем, лохматее всех остальных, его волосатость превышает все границы.
– Во поп! – не удержался Константин от восхищения.
– Я бы сказал, лохмат, как нестриженый пудель, – хмыкнул Серков, подводя черту под словесным портретом монаха.
– Я, кстати, таким его и представлял, – усмехнулся Константин.
– Это почему же?
– Злодейскими делами только такие люди и должны заниматься. Настоящий разбойник, а не поп!
– Ты с выводами-то не торопись, – одернул его майор. – С чего это взял про злодейские дела? Разбойник? Кто тебе сказал?
Волошин насупился, пристыженный.
– Нам пока мало что известно. Все это лишь предположения. А вот то, что в области подобной операции еще не проводилось, это верно. Кладами да сокровищами нам заниматься всерьез не поручали. Все как-то милиция…
– Откуда им быть? В нашей глуши-то?
– Не скажи. Здесь Стенька Разин из Персии награбленного добра знаешь сколько перевозил! А скифские захоронения? До сих пор в буграх да холмах полоумные роются. Коня золотого отыскать мечтают.
– Что за конь?
– Чингисханом закопан.
– Сказки?
– История нашей родины, боец. Знать надо.
– Байки все это, – отмахнулся Волошин. – Со школьной скамьи наслышан. Только никто ничего не находил. Я же городской.
– Ну-ну…
– Мы пацанами в свое время весь кремль облазили; в подземных подвалах, которых там тьма была, тоже клады искали, как помешанные. С нами и солдаты рылись. В кремле же армейское соединение стояло.
– Было дело.
– Вот мы как-то и наткнулись на солдатский штык в подземелье. Помню, это было где-то под Троицким собором. Там еще до сих пор склад заброшенный. А штык аж с Гражданской войны. Значит, и тогда там лазили. Искали чего-то.
– Заброшенных складов не бывает.
– В историю с Мишкой, другом моим, однажды попали.
– Интересно.
– Увидели ход в подземелье! В храме! Попытались сразу пошарить там, поискать. Сунулись, а ходу конца нет! Идет под землю, и темнотища вокруг.
– Чего же вас туда понесло?
– А вы спросите что попроще. Пацаны! А тут подземелье. Секрет подземного хода решили разгадать. Втайне от родителей весь вечер готовились. Фонарики, веревки, харчи собрали. Одним словом, вооружились. Утром тайком подобрались к дыре той. И неизвестно, чем бы дело закончилось, не слови нас мужик один. Дворник – не дворник. Не помню уже. Только свел он нас к участковому.
– Вот как!
– Да, товарищ майор. Крепко нам тогда влетело. От родителей в первую очередь.
– А с подземельем-то как?
– Засыпали ту дыру. А ведь тайный тот ход был. Из-под Троицкого монастыря шел за стены кремля. В народе молва ходила. Подземные ходы в каждом монастыре и в храмах церковных делали специально. Чтобы спрятаться от врагов самим и добро сберечь. Иконы, какие другие ценности.
– Логично.
– Другое удивляет.
– Это чего же?
– О находках мало что слышно. Хотя, с другой стороны…
– Официальных раскопок подземелий не производилось. А пираты или, как их еще называют, черные кладоискатели и найдут – не скажут.
– Вот-вот.
– Не так-то они просты, эти черные кладокопатели. Я вот знал одного такого. И вроде знакомы были, а из него слова не вытянешь.
– Понятное дело. Он же чует, с кем говорит.
– Ну, при чем здесь это! У нас хорошие отношения. Можно сказать, доверительные… А как заходит разговор о его… увлечениях – враз молчок, и на другие темы перескакивает.
– Ему кто попроще.
– Вот ты у нас и будешь за глаза и уши. Понял?
– Скумекал.
– Тише воды, ниже травы.
– Понял, товарищ майор.
– И смотри у меня, – погрозил для порядка Серков, – чтобы без самодеятельности. Тебя не должны заметить. Скорее всего, их встреча состоится в склепе. Там и разговор, конечно. Сложность будет в том, чтобы незаметно для Ефимия и остальных тебе туда проникнуть.
Серков внимательно оглядел лейтенанта госбезопасности, остался доволен его мрачной экипировкой, развел в бессилии руки:
– Но эту задачу тебе придется решать самому на месте. Определишься, так сказать, в зависимости от обстоятельств…
Проникнуть незаметным в склеп, крадясь за толпой монахов по темным коридорам из церкви в склеп, и спрятаться там, в углу, куда не доставал свет свечей в их руках, Волошину вроде удалось. Он перевел дыхание, влипнув в булыжную стену, пытаясь слушать невнятное бормотание склонившихся над гробницами монахов, но улавливал лишь невнятные обрывки незнакомых фраз.
«И язык какой-то не наш, – пугался Константин, ломая голову, потом догадался, – старославянский, наверное».
Время шло медленно, или это ему казалось в темноте и нервозности, а он его торопил?
Мирно, друг за другом покинули склеп спутники Ефимия, а он явно специально задерживался: закопошился, меняя свечку на одной из трех гробниц. Затворилась со скрипом дверь за ушедшими; звук этот неприятный, дребезжащий и режущий душу, долго стоял в ушах. Повисла зловещая тишина в склепе. Никого. Или еще кто-то невидимый для глаз Волошина затаился за колонной? В темноте не разглядеть. Взлохмаченный монах, не выпрямляя спины, поправлял светильник, укреплял его обеими руками на каменной плите. Лишь черная тень от фигуры Ефимия колыхалась по склепу.
Константин чуть отвлекся, пристально изучая мрачное помещение, и утратил наблюдение за главным. Упустил мгновение. Не учуял момента.
Все произошло не так, как представлялось и майору Серкову, и ему самому. Убийца решился на крайность! На миг Константин потерял бдительность, отвел от монаха глаза. Кто-то черной тенью накрыл склонившуюся над свечкой фигуру и исчез вместе с обреченным стоном жертвы, тяжело рухнувшей на каменный пол.
А дальше все закрутилось.
Убийца канул во мрак, словно его и не было вовсе, и, если бы в спине монаха не торчала мерзкая рукоятка узкого, как жало змеи, ножа, из-под которого на пол быстро набежала лужица крови, легче было заподозрить в случившемся нечистую силу, нежели живое существо.
Проклиная себя и всех чертей на свете, Волошин бросился к монаху, не веря своим глазам, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки жизни, лихорадочно ощупал холодеющее тело, но только извозился в крови и окончательно убедился в своем досадном промахе. Его с необыкновенной силой одолела злость, он не мог понять, откуда взялся убийца и куда пропал, так как дверь из склепа не только не отворялась, но и не дернулась. Никто в эту тьму не входил и не выходил! Ничто не шелохнулось, даже свеча, слабо всколыхнувшись пламенем, не потухла и тлела по-прежнему мерцающим огоньком, освещая скрюченные пальцы мертвеца на нелепо вывернутой левой руке да искаженное гримасой боли бледное лицо с всклокоченной бородой.
«И крикнуть не успел», – подумал Константин, заглядывая в остекленевшие зрачки Ефимия. Широко открывшиеся от нежданного ужаса и страданий, они застыли, прянув в вечность; лицо каменело, на нем растекалась маска смерти.
С грозившей погаснуть свечкой Константин обежал весь склеп, ткнувшись в каждый угол, осмотрел каждую из трех гробниц, обшарил каменный пол и даже, задрав голову и подняв руку с огнем вверх, оглядел своды потолка. Следов убийцы обнаружить не удалось. Если кто и был, то провалился, словно в тартарары.
«Не с ума же я схожу, безмозглый дуралей! – ругал он себя, теряясь в догадках. – Убийца, должно быть, скрылся в тайнике, откуда и появился. Открой он дверь из склепа, я бы не упустил момента».
Волошин судорожно царапал стены, лишь приметив малейшую подозрительную трещину, надавливал изо всех сил на каждый мало-мальский бугорок или выступ, ища доступ к тайнику, однако кругом его ждало разочарование. «Завалил все дело, раззява!» – стонал он от отчаяния, не зная, что делать.
Опустошенный и уставший, он опустился на крышку самой большой гробницы, поставил свечку на место, укрепив воском, обхватил голову руками. В более безысходную и нелепую ситуацию попадать ему еще не приходилось.
«Хорошим же идиотом я предстану перед Серковым! – мучил он себя. – Не простит он мне промаха. Ни о каком оправдании не может быть и речи».
Он позорно, как мальчишка, проворонил и убийство, и убийцу. Упустил, как сопливый птенец! А ведь чуял присутствие чужака рядом с Ефимием! Даже угадывать пытался его среди следовавших за монахом спутников. Да начал играть в загадки! Вот и доигрался. Конечно, убийца сам его приметил раньше. И обхитрил. Поймал момент – и нож в спину. Удар был настолько силен, что нож прошил тело чуть ли не насквозь. Поэтому Ефимий и рухнул от мгновенно грянувшей смерти. Не вскрикнул и рта не успел раскрыть. Профессиональный удар. Выверенный. Убил он его, чтобы избавиться от свидетеля. Заметив слежку за собой и монахом, решился на последнюю крайность…
Что делать?.. Вызывать людей?.. Звонить Серкову?.. Расписаться в явном постыдном проигрыше?..
Как только в церкви услышат о смерти Ефимия, поднимется невообразимый переполох до приезда милиции. Это отпугнет убийцу совсем, если тот еще не потерял надежды и попытается заполучить то, что должен был забрать от Ефимия. Даже от мертвого. А иначе зачем назначалась встреча? Монах должен был вести переговоры или, скорее, что-то передать неизвестному. Здесь, где-то в церкви или в склепе, у них намечалась сделка. Но не состоялась. И виной тому его промашка. Рано Константин поверил в удачу. Где-то он засветился, и убийца уже не спускал с него глаз, а убедившись в своем подозрении, решил убрать монаха. Посчитал того провокатором? Впрочем, теперь не так и важно, что заставило убийцу пойти на крайность. Одно бесспорно: игра стоила того, раз жизнь Ефимия оказалась в ней разменной монетой. Значит, велика ставка!
От внезапного недоброго предчувствия Волошину стало совсем не по себе и, по-настоящему, впервые в жизни страшно и одиноко. Был бы рядом Серков! Вот влип в историю!
Конечно, он где-то неосторожно подставился, сплоховал, зазря высунулся, и убийца оказался зрячее его. Как же это случилось? Когда? Значит, точно, неизвестный с самого начала был среди спутников монаха и в их одеянии, и Ефимию это было известно. Следовательно, он вел двойную игру. Серков об этом не догадывался ни слухом ни духом. Но что от этого ему, Константину? Пустое это занятие – ловить вчерашних голубей. Надо думать, что предпримет его искушенный противник теперь.
Волошин уставился пустыми глазами на тлеющий огонек свечки. От него, казалось, шло тепло и даже светлело в голове.
Нож в спине монаха!
Как же сразу его не осенило? Убийца второпях оставил явную улику. Нож длинный и глубоко вошел в тело покойника, а может быть, и застрял где-то в ребрах. Сразу вытащить его убийце не удалось, а потом не было времени с ним возиться. Надо было успеть спрятаться.
А теперь?..
А теперь убийце необходимо возвратиться! Не станет же он оставлять такой след до приезда милиции и прокуратуры. Как это любил повторять майор Серков? Корпус деликти[2]? Вот именно, явный корпус! И может привести к большим неприятным деликтам для владельца приметной финки.
Константин чуть было не подскочил с гробницы от такой мысли.
Если убийца легко и мгновенно исчез, не выходя из склепа наружу, значит, он может так же внезапно и возвратиться! Эта догадка ошарашила Константина и несказанно обрадовала. Ему давался шанс. Вот оно, спасение! Это выход из тупика! Убийца должен был вернуться сюда до появления посторонних. Тем более милиции. Сначала он скрылся сгоряча, но ведь наступит холодное отрезвление от утраченного орудия преступления. Его одолеет страх неизбежного разоблачения. Он выждет время, необходимое для того, чтобы Константин покинул склеп, и явится назад как миленький! А куда ему деваться? К тому же он оставил у монаха то, ради чего назначалась встреча.
Об этом тоже нельзя забывать.
Лейтенант нагнулся над трупом и еще раз скрупулезно исследовал его верхнюю одежду. Нет. Ничего. Даже карманов не имелось на рясе. И на груди лишь крест на простой веревочке. Пусто.
Вот тогда-то им и овладела ожегшая сознание дерзкая и необыкновенная мысль. Лучшего не придумать! Это была настоящая находка!
И Константин бросился прятать мертвеца, заметив еще в начале поисков ту странную и с виду ненужную здесь глубокую одинокую нишу в булыжном полу, куда сам едва не свалился.
Теперь, заняв место трупа, подремывая и домысливая, Константин не спеша переваривал в голове последние события. Вынужденный покой угнетал, надо было все время заставлять себя о чем-то думать. Он боялся только одного – заснуть. И придумывал все, чтобы этого не случилось, порою даже до боли щипал себя, до крови закусывал губы. Большой пользы это не приносило. Тьма и чахлая свечка делали свое дело. Срабатывал выдрессированный до конца жизни инстинкт бывшего пограничника: лег – спи, встал – беги.
Он в который раз внимательно огляделся по сторонам. Вертеть головой, лежа животом на полу, занятие не простое, но менять позу уже было опасно. За ним мог наблюдать тот, кого он ждал. Поэтому Волошин больше вращал зрачками, но скоро устал и ткнулся носом в пол. Это хорошо, что он оказался одного роста с убитым, рясу заменял плащ, поэтому в темноте убийца сразу не разберет в чем дело, а когда начнет копаться, рыться в его одежде, то поймет, что влип, – Константин перестанет играть с ним в прятки. Второй раз незнакомец от него никуда не денется.
Кстати, что это за склеп, укрывший навсегда от людских глаз три вековые гробницы, труп монаха Ефимия и теперь его самого?
Каменное, обстоятельно выстроенное на сотни лет вместилище усопших… Размещенное на территории кремля, в черте Старого города, возле богатого храма и колокольни, эта усыпальница могла служить местом успокоения только очень влиятельных в миру людей, служителей Бога или знатных господ. Серков рассказывал ему про важную особу, его жену и дочку, схороненных здесь, но Волошин оставил без внимания ту информацию. Из всего сказанного майором он отметил для себя, что с умершим монахом или боярином в гробнице якобы закопаны были когда-то несметные сбережения, драгоценности, служившие украшением женщин почившего, а теперь они стали интересом темных сил. Вот за это и получил нож в спину монах Ефимий. Несомненно, что и он имел какое-то отношение к тайне этих сокровищ. Клад стал причиной его гибели…
Легкий шорох прервал размышления лейтенанта и заставил его насторожиться. Точно! Ошибиться он не мог. Где-то за спиной раздались крадущиеся шаги, и пламя свечи заметно колыхнулось от движения воздуха. Однако дверь в склеп оставалась закрытой. Шорохи и поскрипывание зловещих шагов доносились от самой маленькой гробницы, что находилась несколько в отдалении от усыпальниц родителей. Там где-то, припомнил Константин, приготовившийся ко всякому, находилась и ниша, в которую спихнул он мертвеца. Теперь кто-то неизвестный явно двигался оттуда. За спиной Константина в кромешной тьме он осторожно подбирался к цели. Но вдруг шаги смолкли. Все замерло. Казалось, у Константина прекратилось биться даже сердце. Нет! Что это? Шорох возобновился. Шаги приближались. Едва уловимые. Зловещие. Волошин начал их считать. Один… Два… Сколько еще осталось до него? В голове забегали, замелькали мысли одна страшнее другой. Двигалось это неведомое и невидимое оттуда, где был им спрятан покойник! Другого там быть не могло! «Уж не сам ли мертвец поднялся из гроба? Ну, держись!» – задохнулся Константин и, перевернувшись на спину, рванулся вперед.
- Ангел в петле
- Коварная дама треф
- Они среди нас
- Поединок отражений
- Шпион судьбу не выбирает
- Отомстить и умереть (сборник)
- Право на убийство
- Охота на охотников
- Прокурор Никола
- Схватка с преисподней
- «Тигр» охотится ночью
- Углицкое дело
- Число Приапа
- Глаз ведьмы
- Крысиная тропа
- «Нехороший» дедушка
- Конец «Золотой лилии»
- Тень Торквемады
- Ваганьковский приют
- Зубровский