Плюшево-мармеладная история, или Новогодние похождения Мухи и Пёстрого

Плюшево-мармеладная история,

или Новогодние похождения Мухи и Пестрого

– Мы же договаривались, что этой зимой не ложимся спать, – Пёстрый сердито смотрел на Муху, но тот продолжал безмятежно улыбаться. – А ты? Что ты делаешь, спрашивается? Почему ты снова валяешься?

– Я? Вообще-то я медитировал, – заявил Муха,

– Ты – медитировал? На диване, закрывшись с головой одеялом? Муха, начнем с того, что ты вообще не умеешь медитировать, и твоя попытка оправдать своё безделье… – начал Пестрый, но Муха не дал ему договорить.

– Холодно. Ты понимаешь, что на улице холодно, а я всё-таки Муха, а не северный этот, как его?

– Олень? – спросил Пёстрый.

– Песец! – сердито ответил Муха. – Ладно, встаю. Мне было так тепло и уютно, а ты пришел, и всё испортил. Ты что-то хотел?

– Вообще-то да, – Пёстрый подошел к окну, и выглянул на улицу. – Тут, понимаешь ли, случилась такая история…

***

В эту зиму Муха и Пёстрый не легли спать – Пёстрый решил, что в такое необычное время можно разок изменить своим правилам, и прожить холода вместе с Городом. Вообще-то им двоим, как летним городским духам, зимой была положена спячка, но в этом году дух Мухи и дух Кота по имени Пёстрый от этой своей привилегии отказались. И, как позже выяснилось, правильно сделали.

Муха против предложения Пёстрого остаться бодрствовать не возражал. Точнее, он не возражал в сентябре, в октябре, и в первой половине ноября, но во второй половине ноября, когда выпал снег, Муха вдруг вспомнил, что вообще-то он всё-таки Муха, а мухи и зима не очень сочетаются. Пёстрый сказал, что очень даже сочетаются, если правильно сочетать, притащил откуда-то старый шарф, варежки, и кепочку, и пришлось Мухе принимать правила новой игры.

Зимний город оказался чудо как хорош, и зимний Пёстрый тоже оказался хорош, потому что это был какой-то новый, необычный Пёстрый – загадочный, таинственный, и с легким странным блеском в глазах, словно там, в глубине кошачьего зрачка, спрятались отблески ёлочных игрушек. А ещё Пёстрый стал гораздо чаще, чем летом, притворяться человеком, и постоянно разгуливал то там, то сям, слушая сплетни, узнавая новости, и развлекая себя всем, чем только получалось.

– Так что за история такая? – спросил Муха, выбираясь из-под одеяла. – Ты опять гулял там и сям?

– Именно так, – кивнул Пёстрый. – Ты ведь знаешь бабушку и внучку из нашего подъезда?

– Знаю, – кивнул Муха. – Милая старушка, у которой живет девочка, потому что мама болеет. А что?

– Злые люди, – со значением произнес Пёстрый. – Их настигли Злые люди, Муха.

– Чего сделали Злые люди? – не понял Муха.

– Злые люди украли в магазине у бабушки карточку, и потратили всю её пенсию, – ответил с грустью Пёстрый. – И теперь у них не будет Нового года.

– Как это не будет? Он же всё равно наступит, – пожал плечами Муха.

– Какой ты глупый, – поморщился Пёстрый. – Конечно, он наступит. Но ведь ты знаешь, что в мире живых положено ставить в доме ёлку, дарить подарки, делать вкусный ужин. А когда денег нет – праздника тоже нет.

– Да уж, быть живым действительно сложно, – покивал Муха. Он, как и Пёстрый, тоже любил притворяться человеком, и про такие трудности живых был наслышан. – Жалко их.

– Вот и я о том же. Жалко. Но! – Пёстрый поднял указательный палец. – Существуют Чудеса. Так почему бы им не случиться?

– Чудеса? – переспросил Муха. – Ну, ты даёшь. Где мы, и где Чудеса. Откуда нам их взять?

– Есть у меня одна мыслишка, – Пёстрый прищурил свои загадочные зеленые глаза – сегодня у него были именно такие, загадочные и зеленые. Видимо, для антуража.

– И какая же? – с интересом спросил Муха.

– Сержант Ангелов. Нам нужно на чердак.

***

Сержант Ангелов был самым настоящим ангелом. Уже год он жил на Земле, куда прибыл с заданием найти рядового ангела Петрова, и обратно на Небеса не очень-то и стремился. Обосновался сержант Ангелов на чердаке, в том же доме, где обитали Муха и Пёстрый, оборудовал чердак сообразно собственным вкусам, пристрастиям, и предпочтениям, потеснил голубей и воробьев, и земным существованием своим был вполне доволен. Пристрастий, впрочем, у него было немного. На чердаке Ангелов установил кофемашину, пепельницу, и тренажер для крыльев – больше ему ничего не требовалось. Дни он проводил, летая над городом, и расспрашивая о новостях ворон и чаек, а ночью любил сидеть на крыше, пить кофе, и размышлять о Вечности.

– Привет, – произнес Пёстрый, вылезая из люка. – Хорошо, что мы тебя застали. Боялись, что ты уже улетел.

Сержант Ангелов посмотрел на Пёстрого и Муху с легким удивлением, отпил кофе из своей неизменной железной кружки, и спросил:

– Чем обязан?

– А поздороваться? – Пёстрый нахмурился.

– Вас приветствует Старший Сержант Ангелов, – самодовольно произнес Ангелов. – Приветствую вас, Муха и Пёстрый. Чего надо?

– Тебе Старшего Сержанта дали? – удивился Муха. – Круто! А когда?

– Вчера. Подарок, так сказать, к Новому годы, – объяснил Ангелов. – Так чего вы хотели?

– Вот про Новый год мы с тобой и хотели поговорить, – ответил Пёстрый, и рассказал историю про девочку, бабушку, и карточку. – Слушай, Ангелов, ты не можешь достать где-нибудь Чудо? Или, может у тебя завалялось одно, неиспользованное?

– Добрые вы какие, сил нет. Особенно за чужой счёт, – проворчал Ангелов. – Завалялось? Ты серьезно? Они же все учтённые, и все там, – он указал крылом на потолок. – И просто так их никому не раздают. Чудо, знаешь ли, надо заслужить. Вот была бы эта девочка, например, известной певицей или блогершей, старалась бы весь год, развлекала публику – было бы ей чудо. Айфончик, поездка на Мальдивы, и всё такое. А эти кто?

– Ангелов, что ты несешь? Какая певица или блогерша? – возмутился Пёстрый. – Девочка, она же ребенок совсем, ей восемь лет! У неё Новый год украли! А ты… как тебе не стыдно?

– Ага. Ей восемь. А бабушка – учительница музыки. Сильно бывшая, забыла уже, с какой стороны к фортепьяно подходить. Никакой от них обеих нет пользы обществу. С такими, знаешь ли, чудеса не случаются. Не положено, – строго сказал Ангелов.

– А карточки воровать положено? – сердито спросил Муха.

– Надо смотреть внимательнее в магазине! Сама виновата.

– Пёстрый, пойдем отсюда, а? – попросил Муха. Ему стало обидно. – Нет в мире справедливости. Одним всё, а другим ничего. Ещё и жертву обвинил, ангел, называется.

– Да погодите вы, – Ангелов задумался. – Дайте подумать. Чудо им… разбежались…

Он сердито засопел, и принялся ходить по чердаку взад-вперед. Муха и Пёстрый терпеливо ждали.

– Вот чего, – сказал Ангелов через несколько минут раздумий. – Сидите тут, сейчас вернусь. Есть у меня одна мысль, может, что и получится. К сожалению, я смогу попасть только в Нижнюю канцелярию, в Верхней все сейчас очень заняты, к Новому году готовятся. Так что на успех не особо рассчитывайте. Ждите. И кофе мой не трогать, у меня и так мало осталось.

Он взмахнул крыльями, и исчез.