© Сергей Беер, 2022
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022
Часть 1. Исправленному верить
Глава 1
На заводской проходной Тимофея поджидала комсорг Гульнара Зарипова. Рядом с ней стоял статный молодой военный, судя по знакам отличия – старший лейтенант. Они весело болтали. Гульнара улыбалась во весь свой широкий рот, светясь от счастья, как будто старший лейтенант пригласил её на свидание. То, что эти двое ждут именно его, Морозов понял сразу, как только его глаза встретились с взглядом комсорга. Улыбка мгновенно слетела с её лица. Зарипова словно надела маску «Железной леди», Маргарет Тэтчер.
– Что ж это вы, Тимофей Алексеевич, от службы в армии уклоняетесь? – начала Гульнара, едва он поздоровался с ней. – Надеетесь на высокое покровительство райкома?
– Это вы сейчас о чём? – не понял Тимофей.
– А о том, молодой человек, что вы не явились в военкомат ни по одной повестке из тех, что вам прислали за последний месяц, – вступил в разговор старший лейтенант. – А их, между прочим, десять штук отправили!
– Ну, понятно, как я могу явиться, если ни одной из них не получил, – спокойно возразил Тимофей.
– Вы прописаны в общежитии?
– Да, но живу на съёмной квартире. И никто из ребят мне повестки не передавал.
– Понятно, – военный протянул Тимофею желтоватый бланк и ручку. – Вот, распишитесь в получении! И завтра в восемь ноль-ноль вы должны прибыть в райвоенкомат с вещами.
– Очередная медкомиссия? – безучастно спросил Тимофей.
– На сей раз – нет, призыв на срочную службу. Так что идите в отдел кадров и увольняйтесь. А завтра как штык явитесь по указанному в повестке адресу иначе мне придётся приехать за вами уже с милицией.
– Ох! – испуганно воскликнула Гульнара. – А нельзя ли как-нибудь отсрочить это дело? Хотя бы на месяц! Он ведь у нас бригадир комсомольско-молодёжной бригады. Нам замену ему найти надо!
– Увы, ничем помочь не могу, – развёл руками старший лейтенант. – Незаменимых людей не бывает, другого найдёте.
– Откуда нам взять другого? У нас без него бригада развалится, райком за такое по головке не погладит! – сердито возразила комсорг.
– Извините, раньше следовало думать. Письма от вас не было? Не было! А что ж вы теперь хотите? Идёт жёсткий недобор. Уклонистов немного, но демографический провал даёт о себе знать. Вот и забираем всех, кого можем.
Вечером Тимофей объявил Вере, что его забирают в армию.
– Как в армию? – всполошилась девушка. – Мы же расписаться хотели…
– Ну, так что ж, как вернусь, так и распишемся, – заверил Тимофей, обнимая Веру и гладя её по голове. – Не я первый, не я последний. Ты мне пиши, и маме моей пиши. В гости к ней приезжай, она рада будет, и сестрёнки тоже.
– О чём ты, Тима?! – освобождаясь из его объятий, воскликнула Вера. – Ведь меня теперь распределят, куда захотят! У меня госы на следующей неделе начинаются. Мы даже не сможем написать друг другу. Ты не знаешь, где будешь, а я и подавно.
В голосе Веры зазвенели слёзы. Тимофей уверенно положил руку ей на плечо.
– Не паникуй раньше времени! Я напишу маме в деревню, и ты ей напишешь. Она нам перешлёт адреса друг друга. Не потеряемся.
– Ой, Тима, страшно мне, – прижав ладони к вискам, простонала Вера. – И чего я, дура, тебя послушалась! Сейчас бы ребёночек от тебя остался, а так…
– Успеется ещё! – перебил её Тимофей. – Вернусь ведь, не сорок первый!
В тот вечер Тимофей впервые в жизни напился. Всё плыло перед глазами, как в тумане, на душе было тоскливо и тревожно. Поутру следующего дня Вера опохмелила его огуречным рассолом. Головная боль затихла, но тяжесть внутри осталась.
В восемь ноль-ноль Морозов вошёл в райвоенкомат. Идя по старому коридору, окрашенному в ядовитый ультрамарин на полтора метра от пола, Тимофей размышлял о том, какие крутые виражи закладывает его судьба.
«Вот уж правду говорят – человек предполагает, КГБ располагает, – невесело усмехаясь, думал он. – Видимо, близится час расплаты! И так слишком долго куратор не беспокоил».
Пройдя коридор, он, как и прочие призывники, оказался в небольшом военкоматовском дворике. К удивлению собравшихся парней, никто не занимался ими почти час. Дежурный офицер с красной повязкой на рукаве выполнял одну-единственную функцию – не позволял призывникам выходить со двора и не пропускал к ним провожающих.
Через час томительного ожидания, угнетающего своей бесцельностью, пришёл парикмахер и, расположившись на зелёной табуретке, принялся стричь под «ноль» всех, кто заблаговременно не сделал этого дома.
Наконец, часов в десять всех пригласили в большой кабинет. Там парням долго рассказывали о «священном долге», правилах поведения во время следования в часть и тому подобных вещах. Тимофей слушал без особого интереса, больше разглядывал соседей. Все они выглядели слегка нелепо – у многих топорщились оголённые уши, странно белели незагорелые головы.
После беседы призывникам велели сдать паспорта и приписные свидетельства. Свидетельство Морозова, засунутое в паспорт, лежало во внутреннем кармане пиджака, так что ему не пришлось долго копошиться. Многие ребята рылись в сумках и рюкзаках, отыскивая свои серые книжечки. Призывники, сдавшие документы, снова выходили во двор.
После того, как все покинули кабинет, ребятам приказали построиться. Шеренги получились неровными, но офицеров это не заботило. Во время построения Морозов встретил своего земляка и школьного друга, Женьку Бойцова. Они встали рядом и обменялись рукопожатием. Тут парней начали вызывать в алфавитном порядке и вручать военные билеты. Получив свой документ, Тимофей принялся его рассматривать. Как ни странно, в билете обнаружилось лишь беглое упоминание о том, что он, Тимофей Морозов, является гражданином СССР. Эта запись значилась на последнем развороте документа.
Разглядывание билета прервал высокий худой капитан лет сорока, слегка припадающий на правую ногу:
– Равняйсь! Смир-р-р-но! – громко крикнул капитан, перекрывая шум толпы. – Отныне, с получением военного билета, вы уже не призывники, а военнослужащие срочной службы со всеми вытекающими последствиями. Вы обязаны беспрекословно выполнять любые приказы воинских начальников, так как с сегодняшнего дня являетесь составной частью советских вооружённых сил.
Новоиспечённых солдат вывели на улицу и стали усаживать в два «лиаза», ожидавших у военкомата. Автобусы должны были доставить призывников на вокзал. Но вдруг армейское начальство вспомнило, что многие не прошли предварительный медосмотр. Большей части ребят пришлось выгрузиться и вынести свой багаж.
Всех заново построили во дворе и объявили, что сейчас призывники пройдут флюорографию. Во двор въехал «газик» с металлической будкой, в котором проводили эту процедуру. Дело продвигалось медленно, и Морозову уже порядком надоело стоять в длиннющей очереди, из которой никого не выпускали.
После флюорографии парней повели внутрь военкомата и стали партиями впускать в кабинет. Там выдавали бумаги и объясняли, куда и в каком порядке идти для прохождения последней призывной комиссии. Пришёл майор и приказал ребятам раздеваться. Затем он проинструктировал голый строй, светящийся трусами и плавками всех цветов радуги, о «порядке прохождения по кабинетам».
Морозов был неприятно удивлён, заметив, что почти все призывники были в плавках. Этим сообразительным ребятам было комфортнее ходить по кабинетам, чем Тимофею в его ситцевых трусах армейского фасона. При первом же взгляде молоденькой медсестры Морозов покраснел до ушей и в душе проклял себя за глупую непредусмотрительность.
Если молодые медсёстры изредка улыбались, то медики солидного возраста держались бесстрастно. Они глядели на призывников, как пастух на стадо. Морозов уже давно потерял в толпе своего однокашника и теперь неторопливо двигался от одного врача к другому в монотонном течении очереди.
Возле кабинета хирурга скопилась большая и шумная толпа. Чтобы скрасить ожидание, кто-то в очередной раз рассказывал старый анекдот, выдаваемый за реальное событие. Рассказчик якобы был свидетелем происшествия.
– Заходит, мужики, один пацан, а ему и говорят: «Снимай трусы». Ну, он снял, значит, а у него член до колена, сантиметров пятьдесят. Врач говорит: «Сколько работаю, такого не видал. Хорошим прибором отец вас наградил». «Да причём здесь отец? – говорит пацан, – это всё мать». «Ну, как же! – спорит врач. – Таким может снабдить только отец, дед или прадед». «Да нет! Просто у меня мать однорукая. Когда она меня младенцем в ванночке купала, за член держала, чтоб не утонул».
Морозов наизусть знал эту историю, но всё равно засмеялся, поддавшись общему настроению. Переходя из кабинета в кабинет, очередь медленно, но верно двигалась к кабинету председателя комиссии.
В последнем помещении председатель комиссии завизировал листок Морозова фразой «годен к строевой службе», и с медосмотром было покончено.
После комиссии Тимофей отыскал в толпе Женьку. Друзья принялись делиться впечатлениями. Неожиданно прозвучала команда: «Строиться!» Вышел всё тот же майор и приказал идти в комнаты «на нары». Евгений и Тимофей с остальными призывниками отправились размещаться.
Комната, куда попали друзья, была просторной – в ширину метров десять, в длину не меньше пяти. Практически всё пространство занимали широкие деревянные нары, окрашенные в светло-коричневый цвет. Ребята влезли на верхний ярус, где им показалось удобнее.
Призывники успели изрядно проголодаться. Расположившись ближе к стене, ребята вытащили из рюкзаков целую гору провизии. За едой они рассматривали соседей и обменивались замечаниями. Через пять минут вся комната дружно работала челюстями.
После обеда часть призывников разделилась на несколько групп. Кто-то вытащил карты, и вскоре в воздухе замелькали короли, семёрки, дамы. Зазвучал незлобивый мат, который всегда сопровождает карточную игру в простой мужской компании.
Сидеть пришлось не слишком долго – вскоре всех снова выгнали из комнаты и построили в коридоре в две шеренги.
– Купцы приехали! – пронеслось по рядам.
Все с любопытством уставились на «купцов» – двух офицеров связи. Один из них достал список и объявил:
– Сейчас я буду читать фамилии. Кого назову, отвечайте «я» и стройтесь у противоположной стены.
– А откуда вы? – послышался чей-то несмелый вопрос.
– Это кто там такой шустрый? – быстро отозвался офицер. – А впрочем… Мы из Благовещенска, связисты.
Офицер достал список и принялся зачитывать фамилии:
– Бойцов! Волчков! Иванов! Коваленко! Морозов!
Так они отобрали двадцать человек. Затем эта группа погрузилась в автобус и отправилась на вокзал.
На улице стоял погожий июньский день. В прозрачном бело-голубом небе медленно проплывали небольшие редкие облака. Солнце уже клонилось к закату, жары почти не ощущалось – дул лёгкий ветерок, ласково шелестевший листьями тополей. Тимофею казалось, что всё происходящее – нечто нереальное. Не может его спокойная размеренная жизнь так круто измениться!
Всё было иначе, чем он себе представлял. Тимофей почему-то думал, что не сможет заснуть в последнюю ночь дома, но спал, как убитый. А Вера, наоборот, глаз не сомкнула, всю ночь мечтала, как они будут жить, когда Тимофей вернётся. День призыва тоже представал в воображении совсем иным. Казалось, он должен быть дождливым, сырым и мрачным.
На железнодорожном вокзале призывников сразу же отвели на второй этаж, где находился зал ожидания. Над входом висела довольно странная табличка «зал ожидания для военнослужащих». Можно было подумать, что военнослужащие ожидают иначе, чем гражданские.
«Купцы» со своим «товаром» расположились кружками на вокзальных скамейках. Едва усевшись, призывники вопросительно уставились на офицеров. Лейтенант окинул ребят внимательным взглядом и начал знакомиться с будущими сослуживцами.
– Служить вы будете, скорее всего, по точкам, но после учебки, – объяснил он. – Наша часть располагается в черте города. Она готовит специалистов по обслуживанию средств связи. Моё звание – лейтенант, фамилия – Николаев. Я – командир одного из учебных взводов. А это – младший лейтенант Сапожков, командир второго взвода. В нашей роте готовят радиотелефонистов, телеграфистов, радистов. Немногие из вас попадут в мой взвод. Может, вместе служить придётся.
– А в увольнения часто пускают? – спросил кто-то из парней.
– Увольнение заслужить надо, – усмехнулся Николаев. – До присяги вы вообще будете находиться только на территории части. Ну, а потом, если не будет замечаний по службе, пару раз в месяц сходить можно. Благовещенск – город хороший, большой. Это вам не глушь какая-нибудь, есть где отдохнуть. Повезло вам, ребята. Вы, так сказать, попали в интеллигентные войска. Другие на учениях по грязи ползают, на морозе мёрзнут. А связист установил связь и поддерживает её в машине. Сухо, тепло, да и чисто к тому же!
Лейтенант рассказывал увлечённо, и Тимофей порадовался тому, что попал в связь. Офицер сразу понравился Морозову своей приветливостью и открытостью. Кто-то из призывников решился на вопрос:
– Товарищ лейтенант, можно покурить? И ещё, как у вас с дедовщиной?
– Подожди. Сейчас вы мне военные билеты сдадите, а потом по очереди сходите, – спокойно ответил Николаев. – Дедовщины у нас нет! Набор одномоментный, поэтому все одинаковые. А вот после учебки – это кому как повезёт. Кто из вас хорошо пишет?
Желающих не нашлось. Тогда лейтенант протянул листок бумаги и ручку первому попавшемуся призывнику. Тот начал спрашивать фамилии сотоварищей и записывать. Когда список был составлен, Николаев разрешил пойти на перекур. Ходили по очереди, по три-четыре человека.
Настала очередь Морозова. Тимофей вышел на платформу из здания вокзала. Он интуитивно смотрел на бурлящую толпу, пытаясь отыскать в ней знакомое лицо.
– Тимофей!
У киоска «Союзпечать» стояла Вера.
– Уже сказали, куда вы едете? – с тревогой в голосе спросила она.
– Да, всё очень хорошо. Я попал в Благовещенск, в учебную часть. Буду связистом. Видишь, всё прекрасно…
Он старался говорить бодро, хотя от тоскливого взгляда Веры сердце ныло.
– Хорошо, только далеко. Ну, что поделаешь, – вздохнула Вера. – Ты сразу, как приедешь, напиши письмо матери – что, где и как там у тебя.
– Напишу.
Вера засуетилась, протянула Тимофею пухлый пакет.
– Тим, я тут тебе поесть собрала. Возьми на дорогу.
– Спасибо, но зачем столько? У меня там ещё на месяц еды хватит!
– Дорога дальняя, съешь. Лучше пусть останется, чем голодным будешь сидеть, – строго сказала Вера, всовывая пакет в руку Тимофея. – Когда поезд-то?
– Точно не знаю, вроде бы вечером.
– Смотри, ваш офицер, кажется, всех собирает. Беги!
Тимофей посмотрел в сторону скамеек. Там действительно собралась почти вся их команда, и Николаев что-то нервно объяснял обступившим его призывникам. Хоть и не хотелось Тимофею уходить от любимой, он решил узнать, в чём дело – на всякий случай.
– Товарищ лейтенант, так ведь девушка моя пришла! – громко оправдывался один из парней. – Ну, что нам, не поговорить, что ли? Я больше не буду!
– Смотри у меня, Янке, – строго проговорил Николаев. – Ещё одна такая выходка, и ты вообще больше от меня не отойдёшь! Понял?
– Понял, – глядя себе под ноги, ответил провинившийся призывник.
– А если понял, то посиди на скамейке. Отдохни, остынь от своей встречи.
– Да я вроде не устал.
– Не рассуждай, Янке, а выполняй. Армия – это тебе не там, где думают.
Театрально вздохнув, Янке с унылым видом поплёлся к ближайшей скамейке. Сапожков вновь установил очерёдность, и отлучки продолжились. Очередь Тимофея была ещё не скоро. В ожидании он принялся искать глазами Веру.
…На платформу медленно вполз пассажирский состав, и через пару минут раздалась команда:
– Приготовиться к отъезду!
Едва призывники вышли на платформу, родные и близкие кинулись к ним – прощаться.
– Ну, давай прощаться, муж, – прошептала Вера, обнимая Тимофея. Она улыбалась, но Морозов видел, что девушка с трудом удерживается от слёз.
– Не плачь, не надо, – пробормотал он. – Через два года увидимся!
Да, они увидятся, но намного раньше, чем могли тогда предположить. Только встреча их будет гораздо короче, чем они рассчитывали.
Вера трижды поцеловала Тимофея.
– По вагонам! – крикнул Николаев почти у самого уха Морозова.
Можно было подумать, что он отдаёт приказ целому полку, а не группе из двадцати парней.
Когда поезд отошёл от вокзала на приличное расстояние, призывники начали знакомиться друг с другом. Делать-то всё равно было нечего.
Каждый старался найти себе товарищей, близких по духу. Тимофей не любил шумных компаний. Ещё на вокзале его внимание привлёк паренёк, тихо сидевший поодаль от остальных ребят. Морозов решил познакомиться с ним, чтобы хоть как-то скрасить его одиночество. Подсев к парню, Тимофей негромко заметил:
– Жарковато сегодня. Интересно, когда мы в Благовещенск приедем? Я слышал, что через пять суток.
В ответ – молчание. Тимофей продолжил более настойчиво:
– Слушай, ты из Свердловска?
– Не-а, – глухо ответил парень. – Я из Режа, а в Свердловске учусь.
– А где учишься?
– Техникум связи.
– Меня Тимофеем зовут, а тебя?
– Антоха, фамилия – Бородин. А твоя как?
– Морозов.
– А ты где учишься? – спросил новый знакомый, уже более заинтересованно.
– Нигде. На заводе, бригадиром комплексной бригады был.
– Ни фига себе! – воскликнул Бородин. – Свистишь, небось?
– Я бригаду год назад сам создавал, поэтому и бригадир, – непринуждённо произнёс Тимофей. – Меня никто не назначал, народ сам выбрал. Сказали: «Раз сам затеял это дело, сам и тяни». Вот так-то, брат! Инициатива, она наказуема! Ну, что, будем вместе держаться? Пойдём, с другом тебя познакомлю.
Бойцов тоже успел найти нового приятеля. Того звали Вячеслав Баженов, он был уроженцем Ирбита. Четвёрка парней заняла целое купе. Они уселись за стол.
– Есть предложение отметить наше знакомство компотом, – сказал Баженов, извлекая из своего рюкзака литровую бутыль из-под молока, заткнутую деревянным чопиком.
Знакомство состоялось, и четвёрка решила скрепить его совместным ужином. Все выудили из-под скамеек пакеты и сумки с продуктами. Пережёвывая пищу, Морозов смотрел в окно. Поезд набрал скорость. Пригород давно уже кончился, и за окном потянулся однообразный пейзаж, привычный для уральского глаза. Лес, болотный сухостой, небольшие поля. Ребята ехали в общем вагоне. Поскольку им предстоял долгий путь, проводница принесла бельё.
– Интересно, как там с дедовщиной, – уныло протянул Бородин.
– Если будем держаться друг друга, то никакая дедовщина не страшна, – заверил его Баженов.
– Как мушкетёры! «Один за всех и все за одного»? – пошутил Бойцов.
– Так и есть, – серьёзно поддержал его Баженов.
– Ну, что, Тимоха, научим ребят Родину любить? – весело спросил Женька.
– Научим, а как иначе? – в тон ему отозвался Морозов. – Только лейтенант говорил, что там нет никакой дедовщины.
– Всё равно, слушайте! – воскликнул Женька, подняв палец, как профессор на лекции. – Что бы ни случилось, умеете вы драться или нет, зарубите себе на носу – всегда становимся спина к спине. Либо спиной к стене. А дальше мы с Тимкой любого «деда» завалим. Это нам, как два пальца об асфальт.
– Да ладно! – удивился Бородин.
– Вот тебе и ладно. Приедем – подучим. До нашей физиономии уже три года никто не дотягивается. Главное – стоять, даже если сил нет, всё равно стоять. Не можешь физически, дави противника психически! Глаза в глаза, и взгляд не отводить. Только с Тимохой не советую связываться. От его взгляда даже волки глаза прячут и хвосты поджимают. Поняли?
– Поняли, – растерянно пробормотали Баженов и Бородин.
…К Благовещенску подошли на рассвете. Умытый ночным дождём, город только-только начал просыпаться. Тайга расступилась, и за окном вагона поплыли старые русские избы частного сектора. Стали попадаться едва различимые приметы города – двухэтажные кирпичные дома, асфальтированные улицы.
Но вот поезд сбавил ход, готовясь остановиться. Раздался лязг и грохот тормозящего состава, с тяжёлым шипением замершего на рельсах. Вместе с другими призывниками Тимофей направился к выходу. Теперь состав двигался рывками на небольшой скорости, иногда замирая на несколько долгих минут. Прибыли на первую платформу.
Пройдя через здание вокзала, призывники высыпали на привокзальную площадь, где их уже ждал жёлтый автобус. Через полчаса они подъехали к воротам военной части.
– Вот мы и на месте! Это – наша часть, где вы будете теперь служить, – Николаев указал на железные ворота с красными звёздами в центре каждой створки.
На ближайшем здании Морозов прочёл табличку: «ул. Крупской, 29». Вот и адрес известен! Из КПП вышел солдат в парадной форме и принялся раскрывать ворота. Они двигались туго. Раскрасневшись от напряжения, солдат с трудом развёл створки.
– Шагом марш! – скомандовал Николаев, и вскоре новоприбывшие оказались по другую сторону забора.
Морозов с неподдельным интересом осматривал место, где ему предстояло жить ближайшие полгода. Прямо за КПП стояло современное двухэтажное здание из белого кирпича, напоминающее своими очертаниями кинотеатр. Справа виднелось ещё несколько домов, а в самом конце асфальтированной дороги, по которой шёл строй, тянулась серая лента забора.
Обогнув казарму, призывники увидели необычную картину – небольшие группы солдат, человек по двадцать, похожие на римские легионы, бежали по периметру большого квадрата. Он занимал всё пространство справа от казармы. В центре квадрата находилась большая асфальтированная площадка с белой разметкой, трибуной и длинными газонами по бокам. «Плац», – сообразил Тимофей.
Дорожки вокруг плаца содрогались от топота сапог. Левая дорожка переходила в аллею, окружённую огромными старыми липами с сомкнутыми верхушками. Солдаты, обнажённые до пояса, бежали по кругу. Утро выдалось сырое и холодное, поэтому многие из новичков поёживались, глядя на бегущих. Те вскоре остановились и перешли к занятиям в спортгородке, располагавшемся прямо перед казармой.
Дальше смотреть было некогда, потому что Николаев приказал всем входить в казарму. Но потом он передумал.
– Продукты у вас остались? – спросил офицер.
– Немного!
– Если так, можно доесть. Видите, скамейки на стадионе? Располагайтесь там и доедайте свои припасы. Всё равно ничего оставлять нельзя, а покормят вас только в обед.
Новобранцы дружно отправились к скамейкам. Усевшись плотными кружками, они принялись поглощать остатки провизии. Еды было немного, кое-кто успел всё съесть в пути. С ними щедро делились, голодным никто не остался.
Часа через два из казармы вышел Николаев.
– Сапожков! – позвал он.
– Я.
– Веди людей в ленинскую комнату первой роты.
– Есть. Стройся! В казарму шагом марш!
Недружный строй направился к красному трёхэтажному зданию. Новобранцам предложили выбросить всё «лишнее» из пакетов, сдать ножи, вилки, ложки, а затем построиться. В казарме пакеты, вернее то, что от них осталось, сложили в комнате со странным названием «каптёрка».
…До армии Тимофей много слышал о том, что перед переодеванием новобранцев ведут в баню. Это заведение оказалось совсем не таким, какими были знакомые ему с детства бани на «гражданке». Просто одноэтажный барак с большой раздевалкой при входе и ещё более просторным помещением, разделённым на душевые кабинки. Из бани все вышли уже одетыми в военную форму.
После первого посещения столовой Морозов узнал, что в армии нужно садиться за стол по команде, начинать есть по команде, вставать и выходить тоже по команде.
После обеда всех новобранцев разделили на две группы – по числу рот. Тимофей с друзьями попал во вторую роту и даже в одно отделение, располагавшееся на втором этаже казармы. Первая рота находилась этажом ниже. Дальше их учили простым солдатским навыкам – пришивать подворотнички и заправлять кровати.
День принёс много необычного, но прошёл как-то незаметно. Ровно в десять часов вечера Морозов лежал в койке и, глядя в потолок, отделанный поблёскивающими лаком рейками, размышлял о будущем. Его захватывала перспектива нового образа жизни, новых знакомств. Да и сама армия казалась чем-то удивительным и почётным.
Прислушиваясь к сопению товарищей, скрипу кроватей и негромкому говору сержантов, Тимофей незаметно для себя вспомнил о доме. Вздохнув, подумал: «А может, в отпуск когда-нибудь попаду. Приеду домой сержантом, все обрадуются – значит, хорошо служил, раз отпуск заработал…»
Глаза медленно закрылись, и Морозов погрузился в глубокий, спокойный сон.