Ведьма

– Ну, ты даешь! Не посрамил Смирновскую родову. Медвежатником будешь.

  С тех пор прошло уже столько лет, и теперь вся охота была для него работой. Но до сих пор азарт схватки со зверем будоражил ему кровь.

   Добираясь на лошади до избушки, он с удовольствием видел признаки богатства участка. Множество следов, выбитые, затоптанные водопои и хорошие травяные поляны – корм для коз и зверя крупнее. Выше по распадку, ближе к гольцам, он заметил след кабарги. Сердце радостно сжалось. С прибытком буду. Китайцы давали бешеные деньги за струю этого маленького клыкастого оленя. В тот раз он поправил избушку, переделал пошире топчан и добавил кое-какие удобства – Коля обходился минимумом – даже топчан у него больше напоминал две брошенные доски.

   Весь день он гнал мысли о том, что случилось ночью. Короткий зимний день пролетел незаметно. Надо лечь спать пораньше. Завтра спозаранку идти раскидывать капканы. Иван основательно поужинал, засунул в печку два сырых полена – будут понемногу гореть всю ночь. Блаженно растянувшись на сохатинной шкуре, он еще раз порадовался, что завтра начинается настоящая работа, та, после которой болят руки и ломит спину, но та, которую он любил. Задув лампу, он повернулся к стене и начал проваливаться в сон. Не приснилась бы опять какая-нибудь хрень, подумал он, и заснул.

   Все повторилось почти так же, как прошлой ночью. Иван вдруг проснулся как от толчка и посмотрел на часы. Стрелки подбирались к трем. Он потянулся, поправил одеяло и попытался заснуть опять. В это время за окном послышался скрип снега. Он похолодел – знакомые шаги. Смирнов со всей силы закрутил себе ухо. Черт! Больно! Это не сон. Не зная, что предпринять он по привычке потянулся к оружию. Двери легко распахнулись и темная фигурка ласково промурлыкала:

– Урус, я пришла…

  Они опять лежали вместе, голые и потные. Иван даже сам не понял, как это получилось. Когда он увидел в проеме двери, на фоне звезд, фигурку девушки и услышал её слова, он вскочил и опять, как в прошлый раз, направил на неё карабин.

– Кто ты? Только не ври! Пристрелю!

  Не обращая внимания на оружие, она шагнула в избушку, и захлопнула за спиной дверь.

– Я, Таюна…

  Смирнов растерялся, он еще не встречал человека, который бы не боялся оружия в его руках. А та, кошкой скользнула к нему и прижалась к широкой груди.

  Этого не может быть! Это не со мной! Он опустил руки. Ствол мягко стукнулся о топчан. Непроизвольно он сжал девушку в объятьях. Она счастливо засмеялась и потерлась носом о его щеку.

– Урус колючий…

  Через силу он оттолкнул девушку и чиркнул спичкой. Та воспользовалась паузой и стянула через голову расшитую парку. Смирнов увидел то, что и ожидал – гибкое смуглое тело, без малейших признаков одежды. Она быстро скинула красивые – все в бисере – унтики и опять потянулась к нему. Он чувствовал – внутри разгорается пламя. Это было сильнее его. Не контролируя уже себя, он подхватил девушку и попытался завалить на топчан. Но в этот раз она не поддалась. В миниатюрном, почти детском теле, оказалась невиданная сила. Таюна толкнула его, заваливая на спину, и сама уселась сверху. Сжав его ногами, она заерзала круглой крепкой попкой. Смирнов зарычал. Она ответила тем же.

   Насытившись, они лежали как два довольных зверя после случки. Смирнов повернулся к девушке, подставил руку под голову и спросил:

– Так ты мне расскажешь, кто ты?

– Я Таюна, урус…

– Это я уже знаю. И почему ты меня так называешь?

– А ты что, не урус?

– Нет, я русский. Иван.

– Вот я и говорю – урус Иван.

   По тому, что говорит по-русски она чисто, он понял – девка образованная. Наверняка в их районном интернате училась. И он, может быть, даже встречал её в поселке. У него совершенно вылетело из головы вчерашнее отсутствие следов. Девушка, лежавшая рядом, была абсолютно реальной – из плоти и крови. Хотя вряд ли встречал – такую красивую орочонку он бы не забыл. Она была не просто красивой, она была по неземному прекрасна. Даже такому приземленному человеку, как Смирнов, это стало ясно, как только спичка осветила её. В прошлую ночь он так и не разглядел её. И, вообще, даже слова с ней не сказал.

– Откуда ты? Чья?

  Она тоже приподнялась и посмотрела на Смирнова. Глаза, необычно большие для орочонки, блестели в полумраке.

– Зачем ты хочешь это знать? Разве тебе не хорошо со мной?

  Иван сел.

– Что ты, Таюна, с тобой так хорошо, как ни с кем не было.

  Она засмеялась. Белые зубы, жемчугом, блеснули перед Иваном.

– Но, все равно, я хочу знать про тебя, – упрямо повторил он.

– Я лесная, – помедлив, пропела девушка. – Из леса, из тайги…

  Вибрирующий, чарующий голос вызывал желание. Блин, ведьма какая-то, пронеслось у него в голове.

– Ты орочонка?

– Да, – опять помедлив, неохотно ответила она.

– Из какого рода? Где вы кочуете?

– Из рода лакшикагир.

– Нет такого рода, – это Иван знал точно. Недавно он водил любимую дочку в местный краеведческий музей показать зверей, на которых он охотится, когда уезжает из дому. Там экскурсовод рассказывал, что на территории района живут только два рода эвенков – киндигирский и чильчигирский.

– Есть, – твердо сказала она. И, чтобы предупредить дальнейшие расспросы, схватила его за плечи и потянула на себя. Когда они снова оторвались друг от друга, довольный, измученный Смирнов посетовал.

– Таюна, ты опять меня без сил оставила, а мне сегодня надо идти. Я же в лес на добычу, а не отдыхать приехал.

  Она прижалась к нему.

– Не переживай, охота у тебя теперь всегда будет удачной.

– Твои бы слова да богу в уши.

  Он снова не заметил, как заснул. Проснулся в этот раз перед рассветом. Рядом никого не было. Все повторялось. Смирнов поднялся, разжег печь, приготовил тот же немудреный завтрак. Перекусил. Потом собрал все, что нужно на день, в рюкзак. Из оружия взял сегодня дробовик – надо добыть рябчиков на супец, а то уже второй день без похлебки. Да, и главное сегодня – определиться с местами, где живет соболь, ну и по пути раскидать капканы, если получится. Он упорно гнал от себя мысли о том, что увидит за порогом. Вернее, о том, чего не увидит.

   Выйдя на мороз, он остановился и присмотрелся. Все как он и предполагал – человеческих следов не было. Не давая себе думать об этом, он встал на лыжи, и, пройдя полянку у избушки, вошел в лес. Все. Все мысли, все переживания остались там, у избушки. Началось то, что он любил больше всего на свете – лесная работа – охота.

   Ты смотри, девка как в воду глядела, думал Иван, разглядывая следы. Тайга богатющая, я тут озолочусь. Отойдя от дома каких-то тридцать метров, он поднял из снега стайку ночующих рябчиков. Легко настрелял несколько штук, суеверно не став считать сколько. Таскать их с собой он не собирался и развесил на суку старой лиственницы, связав за лапки сыромятным ремешком.

   Соболя было много. Впервые Иван видел такой богатый участок. То-то Коля-орочон прибежал деньги назад отдавать, когда протрезвел. Следы зверя – и сохатого, и изюбря тоже попадались. А козы сколько, радовался он, примечая следы косуль, изрезавшие лес. На тропы, набитые зайцами, он уже не обращал внимания. А ведь на прошлом участке приходилось брать и зайца.

   Возвращался он довольный. Хоть и намахался за день – километров тридцать напетлял по всему участку – но и результат отличный. И капканы расставил все, что были, и места присмотрел для ловушек, и даже не удержался – добыл несколько белок. Они просто лезли под выстрел. Уже почти у самой избушки – до неё оставалось метров полста, он остановился – коза словно ждала его. Она копытила что-то под снегом и не обращала внимания на подходящего охотника. Он загорелся. Сейчас он пожалел, что взял дробовик. С карабина он положил бы косулю одной пулей. Рискну, подумал он. Медленно делая движения, он перезарядил "ижевку" пулей и приложил ружье к плечу. Достану или нет? Он не любил делать подранков, но сегодня все удавалось и он отбросил сомнения. Поймав на мушку лопатку козы, он задержал дыхание и плавно нажал спуск. Есть! Косуля подпрыгнула, но не побежала, а повалилась в кусты. Иван даже не побежал. И так было ясно, что зверь мертв. Вот сегодня везет! Мясо прямо к столу. Не буду возиться с рябчиками. Наварю нормального мяса.

   Короткий зимний день закончился быстро. Когда он закончил с делами, было уже совсем темно. Забросив и уложив разделанную тушку косули, он спустился с лабаза. Пора ужинать. Смирнов поставил на печку кастрюлю. Набросал туда нарубленного мяса и посолил. Не буду придумывать никакой суп, решил он. Поем просто мяса. Пока вода закипала, он нарезал еще теплой печенки, насыпал на берестянку соли. Отец в свое время приохотил его к строганине. Но Иван пошел дальше – он не ждал, когда мясо замерзнет, а ел печень свежую, еще не остывшую. Ну, вот теперь сам бог велел выпить! За талан, за удачу, и под хорошую закуску.

   Как только он налил спирту, за стеной заскрипел снег. Шаги были не такими слышными, как в ночи, но его острый слух их уловил. Иван даже не успел испугаться. Дверь распахнулась.

– Хочу мяса! – без всяких предисловий, с порога, объявила знакомая гостья.

  Смирнов почувствовал облегчение. Оказывается, он весь день подспудно ждал этой встречи и боялся, что сегодня девушка не придет. Сейчас ему было наплевать, кто она. Да пусть хоть инопланетянка! Он резко повернулся и чуть не уронил чурку, служившую стулом.

– Таюна, ты вовремя! Сейчас мясо сварится, – его губы помимо воли сложились в улыбку. – А печенку свежую будешь?

  Эх, блин, да она голодная! Смирнов заметил, как загорелись глаза девушки при взгляде на лежавшее на столе мясо.