000
ОтложитьЧитал
Предисловие
Евразия всегда являлась одним из самых неизведанных регионов планеты и была как бы тёмным пятном на глобусе. Воспринималась она, как terra incognita, то есть её считали загадочной землёй. Дикой, холодной. Ни дорог в ней, ни городов, ни возделываемых полей. Вокруг только непроходимые леса, да болота. И кто бы мог подумать, что ещё в Средневековье, на просторах, обозначавшихся на картах Тартарией, вдруг возникнет империя?! Но она появилась. И появилась неожиданно, вопреки всему, и вспыхнув как сверхновая звезда на небе.
А зажёг эту звезду народ, первоначально называвшийся русичами! Вы спросите: а кто были эти русичи? И почему позже они превратились в русских?
Это был особый народ. Народ большой, один из самых больших в Европе. И в начале его формирования основу этого народа составили не только восточные славяне. В него вливались частично и финно-угры, и тюрки, и кавказцы, и даже некоторые монгольские племена.
А на позднем этапе формирования русского народа, в него влилось и не мало эмигрантов из Центральной и Западной Европы, и из отдалённейших уголков Азии. Это можно проследить по фамилиям дворянских родов. Общие интересы и огромные просторы Евразии сплотили их всех.
И вот на этой основе и сформировалось мощное государство.
В XVIII веке ставшее Российской империей.
Глава первая
Любой читатель может задаться закономерным вопросом: а почему эта книга получила название «Тринадцатый год»? Постараюсь на этот вопрос ответить.
Это был год особенный. Он стал неким водоразделом. Вообще, это не только моё мнение, но и мнение философов и общественных деятелей того времени, которые утверждали: последним годом XIX века можно считать всё-таки 1913 год, и XX век по-настоящему начался отнюдь не с 1 января 1901 года, хотя формально по календарю так и считалось…
А его началом послужили трагические события на Балканах, когда прозвучали выстрелы в Сараево и произошло убийство эрцгерцога Фердинада и его супруги.
Но эти роковые выстрелы прозвучат позже, только уже в следующем, четырнадцатом году…
А пока же…
Было лето. Жаркое лето тринадцатого года.
И поэтому мы с вами по сути окунаемся ещё в XIXвек.
И не будем забегать вперёд.
***
И так, в конце XIX и в начале XX века мир менялся. И менялся очень быстро. Я бы даже сказал, что менялся он прямо на глазах.
Изменения происходили буквально во всех сферах жизни. Они наблюдались в науке, технике, в общественных отношениях, в политике и не прошли мимо культуры.
После проигранной войны на Дальнем Востоке Россия пережила новые серьёзные потрясения, вылившиеся в первую революцию, а затем, на протяжении нескольких лет, в стране, казалось бы, всё стало зыбко и неустойчиво, но вот помаленьку жизнь начала входить в относительно спокойные берега.
Однако бурное развитие страны в последующие годы не могло до конца сгладить накопившихся в ней внутренних противоречий, и то в одном месте, то в другом они вновь начинали прорываться наружу. А тут ещё стали сгущаться грозовые тучи на Западной границе, где кайзер Вильгельм и его военщина рвались к мировому господству и уже не скрывали своих истинных намерений.
Германия нарастила мускулы и перевооружилась, и теперь словно подвыпивший в трактире хулиган только и искала повод, чтобы устроить потасовку.
Старый враг России, Британская монархия, вдруг захотела помириться с державой, с которой она на протяжении века конкурировала и которой везде, где только можно, ставила подножки, и в качестве посредника для этого выбрала Францию. Ну а французы ещё в конце XIX века начали активно сближаться с Россией, так как им был крайне необходим сильный союзник на континенте против агрессивной Германской империи, и на эту роль как нельзя лучше подходила Россия.
Республиканская Франция любой ценой пыталась подружиться с Романовыми и, в конце концов, ей это удалось.
Параллельно французы налаживали отношения с соседом за Ла-Маншем, и к 1913 году сформировался Тройственный союз, остриём своим направленный против Германии. Ну а к последней присоединилась Австро-Венгерская империя, и когда-то заносчивые Габсбурги согласились стать младшими партнёрами Гогенцолернов.
В общих чертах геополитическая конфигурация к 1913 году уже стала понятна. Только Итальянское королевство ещё металось между двумя блоками и никак не могло определиться к какому же берегу прибиться…
***
Впереди лежал Симбирск. Губернский город средних размеров, родина Арины Цыбуновой.
Супруга помощника капитана "Ермака Тимофеевича" не искала встречи с Керенским, особенно после разговора с мужем, но Александр Фёдорович её сам нашёл. Он хотел с ней пообщаться и уже понял, что подруга его сестры любила прикармливать чаек с верхней палубы, и по ним-то и сориентировался.
– Арина, – обратился он к ней, найдя её в том месте, где над пароходом с громким гвалтом кружило больше всего птиц, – искал тебя весь вечер, но не получилось найти…
– А-а, Са-а-аш, – отмахнулась супруга Цыбунова, – никуда не ходила.
– А почему?
– Мигрень у меня разыгралась. Весь вечер пролежала… И пила лекарства.
– А сейчас ты как?
– Да немного получше.
– А я то уж грешным делом подумал, что ты меня избегаешь.
– Да бог с тобой!
Керенский тоже достал хлеб и стал бросать его птицам. Так они какое-то время молча кормили чаек. Наконец, Арина обратилась к Керенскому:
– Са-аш, а ты по-прежнему помешан на политике?
– Время такое, Арина!
– Время?
– Ну, да.
– Ты это серьёзно?!
– Даже если ты политикой и не интересуешься, то от неё всё равно никуда не денешься… Она тебя по любому затронет и никак тебе не отвертеться. Но ты, наверное, хочешь спросить: не отношусь-ли я до сих пор к разряду неблагонадёжных?
Арина отмолчалась, а Керенский сам же ответил на им же поставленный вопрос:
– Не буду скрывать от тебя, Арина, я считаюсь и сейчас неблагонадёжным, хотя уже и не таким опасным, как прежде…
– Ну и зачем тебе это?
Керенский не сразу ответил. Он долго молча разбрасывал хлеб, и когда хлеб у него закончился, отряхнул ладони от прилипших крошек, повернулся к Арине, посмотрел ей в глаза и произнёс:
– Послушай, а ты была в Европе?
– Как-то не пришлось.
– Ну попробую всё равно на её примере что-то тебе объяснить. Всем известно, что люди там живут вполне сносно… Даже те, кто не относится к верхним слоям общества, к так называемой элите! А почему так? Да потому, что там больше свободы! А чем больше её у человека, чем меньше его связывают путы, и тем более если у него полностью развязаны руки, тем он больше может сделать! Без свободы не может быть никакого развития! Ни у отдельного индивидуума, ни у общества в целом! И если этого кто-то сейчас ещё не понимает, то ему это следует объяснить! Доходчиво. Ну а если и после этого до него не дойдёт эта истина, то тогда нечего с такими возиться, а необходимо таких тугодумов и реакционеров заставить! – Глаза у Керенского загорелись и казалось он уже выступал не перед одной Ариной, а перед множеством слушателей. Он стал говорить громче, с выражением, и начал менять, где было необходимо, даже интонацию.
Керенский умел говорить и уже тогда считался одним из лучших ораторов в России.
Арина Мефодьевна слушала его и про себя думала: "Ну, конечно, такие, как Керенский, умеют говорить. Они это делают красиво и складно, и всё как надо тебе объяснят, аккуратно разложат каждый пунктик по полочкам. Они логичны, убедительны, и вроде бы даже горят желанием нести людям добро и свет, но они никак не могут взять в толк самого элементарного… Нет никакой необходимости разрушать до основания дом, в котором ты живёшь, если ты хочешь его перестроить и улучшить. А они действуют так, как будто их вообще не интересует, через что же придётся всем пройти, чтобы попасть в прекрасное будущее, нарисованное в их воображении. Кто они? Они- типичные фанатики! Или ещё хуже – они уподобляются буйно помешанным. Настоящие сумасшедшие!"
– Прав был Гриша…– произнесла Арина Мефодьевна.
– Что ты сказала? – переспросил Керенский, прервав свой длинный монолог. Он так и не понял того, что же имела ввиду подруга его сестры, у которой вырвалась эта реплика.
– А-а! – отмахнулась супруга Цыбунова. – Что мы всё о политике, Саш? Расскажи лучше про Елену… Как у неё дела?
Керенский не знал, что муж Елены был первой любовью Арины. Они с ним несколько лет дружили и его даже уже считали женихом Цыбуновой. Но на него положила глаз Елена и…
В общем это была хотя и давняя, но не очень красивая история, закончившаяся тем, что Арина оборвала отношения как с Еленой, так и со своим бывшим женихом, оказавшимся по отношению к ней непорядочным.
И вот Керенский ей эту историю самим фактом своего появления на пароходе невольно напомнил, чего Арине и не хотелось вовсе.
– А-а, ну, да! – тут же перестроился и переменил тему Керенский, – у Елены всё прекрасно! У неё замечательная семья! Дом – полная чаша! Прекрасные дети. С мужем ей и впрямь повезло. Причём несказанно.
– И чем же ей повезло?
– Он у неё идеальный. Ну почти что идеальный.
– Ты так считаешь?
– Конечно. Он серьёзный, основательный, и к ней трепетно относится. Он её очень любит.
– Ну на-адо же?!
– О-о-очень.
– Знаешь что, Саш?..– прервала Керенского Арина. – Что-то мне опять не по себе. Видно снова мигрень начинается… Пойду-ка я прилягу…– Супруге Цыбунова не хотелось продолжать разговор и она, извинившись, ушла в свою каюту.
***
Чудинов на пол часика прилёг и не заметил, как прикорнул, а когда проснулся, то встал, налил себе медовухи, глубоко выдохнул и с чувством и расстановкой её выцедил, при этом сделал он это смакуя и небольшими глотками.
От медовухи кровь начала циркулировать быстрее и по телу разлилась приятная теплота.
После этого он вытащил из кармана жилетки массивные швейцарские часы на цепочке, раскрыл их и посмотрел который час. Было половина второго. Наступало время обеда. Сурикова в каюте не наблюдалось. Он куда-то без предупреждения испарился. Тогда Пётр Ефимович прошёл в каюту к слугам.
– Ну и куда опять Алексей запропастился? – спросил Чудинов-старший Никича.
– Да он давече передать велел, что ему захотелось воздухом подышать…– ответил Никич.
– А что он меня тогда не позвал за кампанию?
– Да вы, наверное, спали в энто время.
–Теперь вот ищи его по всему пароходу! – недовольно проворчал Пётр Ефимович.
– А давайте я его поищу?! – вызвался это сделать Марк Неустроев.
Марку надо было зарабатывать очки, так как он сильно провинился перед хозяином. И при том он примерно догадывался, где можно было найти Сурикова.
– Ну, попробуй… Так и быть, – кивнул головой Чудинов. – Поищи. Я подожду у себя.
В предположениях своих Марк не ошибся…
Алексей с Ангелиной стояли на верхней палубе, причём они ушли на корму, где сейчас кроме них не было никого. Они, не замечая стоявших в отдалении посторонних, были всецело заняты собой и о чём-то говорили.
– Я тут краем уха услышала, – зарделась Ангелина, – что вы, Алексей Георгиевич, не вполне свободны… Это действительно так?! – Ангелина пыталась не смотреть на Сурикова, её взгляд блуждал по водной глади.
– А кто вам об этом сообщил?
– Не спрашивайте меня. Я не буду об этом говорить.
Суриков явно не ожидал подобного вопроса от девушки и поэтому какое-то время обдумывал, как же ей ответить.
Наконец, отойдя от некоторого смятения, он произнёс:
– Всё не так, как вы подумали, Ангелина Григорьевна…
– А что не так я могла подумать? Вы постарайтесь объясниться!
– Ну совсем всё не так.
– У вас же есть в Семипалатинске невеста… Разве это не правда? Мне даже сказали, что её зовут Галей, и что она дочь Петра Ефимовича! И у вас скоро будет с ней свадьба… Верно уже этой осенью её сыграть намереваетесь. А вы меня тут смущаете, пытаетесь за мной ухаживать. Вам не стыдно себя так вести? Ещё хорошо маменька ничего про ваши ухаживания не знает. И отец о них не догадывается. – И на глазах Ангелины заблестели неподдельные слёзы.
Марк хотел уже окликнуть Сурикова, но услышав обрывки его разговора с Ангелиной, передумал это делать и повернул назад.
Он решил не мешать им выяснять отношения.
***
– Ангелина, – начал Суриков, – я хочу всё объяснить… Только наберитесь терпения и выслушайте меня, пожалуйста…
– Ну уж говорите! Обьяснитесь…
– Да, формально у меня есть невеста.
– Формально?! – вскинула брови дочь помощника капитана. – И это как же вас тогда понимать?
– Ну вот вы опять сердитесь на меня, – Суриков вздохнул и попытался взять Ангелину за руку, но она не позволила ему это сделать. – Я что имел ввиду? – продолжил Суриков. – Галя – дочь Петра Ефимовича, а Пётр Ефимович был компаньоном моего отца, а теперь им стал я. Когда ещё был жив мой отец, они уговорились про между собой, что я и Галя, когда придёт срок, поженимся. Но я и тогда, в детстве, и позже Галю воспринимал не иначе как друга, и не более того. А когда подошло время выполнять договорённость я стал под разными предлогами оттягивать свадьбу, потому что… по-о-отому что… Ну я был не вполне уверен в своих чувствах к ней.
– И что же изменилось? – украдкой посмотрела на Сурикова Ангелина, но Алексей не успел ей ответить, так как появился Аркадий, капитан "Ермака Тимофеевича".
Брат Ангелины окликнул парочку:
– Как тетеревы тут токуете, и никого и ничего не слышите!
– А что случилось? – спросила Ангелина.
– Маме что-то понадобилось от тебя!
– Ла-адно, я сейчас приду,– откликнулась Ангелина.
– Вечером приходите на это же место,– попросил Ангелину Алексей: – Придёте?
– Посмотрим…– и Ангелина проследовала вслед за братом.
***
Арина Мефодъевна в каюте находилась одна. Она прилегла и обернула голову мокрым полотенцем. У неё действительно разыгралась мигрень. Арина Мефодъевна с досадой подумала: "и какая же я дурочка, сама на себя накликала недомогание! Уже месяц голова у меня не болела, и вот на те, пожалуйста, заполучите опять болячку…"
Когда Ангелина вошла, то супруга помощника капитана непроизвольно застонала.
– Что, мама, опять голова разболелась? – спросила участливо Ангелина.
– Да, что-то меня начала донимать она, мигрень проклятущая… То ли это от качки? Но не беспокойся, на этот раз не сильно болит! Как-нибудь перетерплю…
– Ты выпила лекарство?
– Хорошо, что с собой его взяла! Я уже развела настойку. Думаю, скоро пройдёт.
– Что-то случилось? Аркадий сказал, что я тебе понадобилась.
– Ну, да! Мы через час с четвертью будем в Симбирске… Я бы хотела, чтобы ты со мной съездила до бабушки. Ты её не видела больше года. Разве тебе не интересно узнать её самочувствие и, хотя бы, немного с ней пообщаетесь?
***
Отца Арина Мефодьевна лет восемь назад как уже похоронила, а её мать, Вера Леонтьевна, которой давно перевалило за шестьдесят, была ещё деятельна и даже вела самостоятельно достаточно большое хозяйство.
– Хорошо, мам. Я с тобой доеду до бабы Веры. Попроведую её, пока пароход будет стоять в Симбирске. И мы с ней пообщаемся.
– Но это не всё… – Арина Мефодьевна сняла с головы полотенце. – Кажется немного отпустило. Я вот ещё, что хочу сказать… А ты что, ты опять была с Суриковым на верхней палубе?
Ангелина потупила взор.
Арина Мефодьевна в ответ нахмурилась.
– Я же тебе уже говорила, что он без пяти минут женат. Ты посмотри на Петра Ефимовича… Чудинов, компаньон его, уже ревнует тебя, да и ты, по-моему, потеряла голову от этого Сурикова! Что происходит, в конце то концов? Объяснись со мной!
– Ну-у-у, ма-ама…
– Что мама?
– Я уже взрослая!
– А, по-моему, это не совсем так! Ты пойми… у них, у купцов, не чувства на первом месте! Никуда он не денется от своей невестушки, дочери Петра Ефимовича! И как миленький он поведёт под венец свою Галину. А с то-о-обой…Ну а с тобой он только поразвлечётся! А тебе это надо? Будь же благоразумной!
– Но между нами ничего не было! Мы даже не целовались с ним!
– Ну-у, надеюсь, что до этого у вас действительно ещё не доходило! – ответила Арина Мефодьевна.
– Он, между прочим, мама, себя ведёт со мной очень пристойно, – парировала Ангелина.
– Ну, конечно.
– Да, да, да! Пристойно!
– Только ты его совсем не знаешь! Вы знакомы то всего несколько дней. Не будь доверчивой дурочкой. Мужчинам от молодых девушек нужно только одно… А потом, когда они своего добьются, они сразу же забывают про данные ими обещания! Так что держи его на расстоянии и не подпускай к себе близко. Общайся, можешь даже немного с ним пофлиртовать, но – не более того! И помни, что тебе нужен другой. Свободный и серьёзный мужчина. А вовсе не такой как этот купчишка из какого-то зачуханного Мухасранска!
– Он не и-и-из… Как ты сказала? Из Мухисранска?
– А откуда?
– Он из Павлодара.
– А это одно и тоже!
Договорить Арине Мефодьевне с дочерью не удалось, так как в каюту зашёл Григорий Мелентьевич:
– Ну, что, женщины мои, похоже скоро будет Симбирск, подходим к нему! – произнёс Цыбунов.
– Гриша,– обратилась к мужу Арина Мефодьевна, – мы с Ангелиной намерены навестить маму, а ты не хочешь составить нам кампанию?
– Разумеется составлю! Попроведывать тёщу- это же святое дело! А подарки у вас готовы для Веры Леонтьевны?
– У меня всё собрано, – кивнула головой супруга Цыбунова. – Аркадия предупреди, если что, вдруг мы задержимся у мамы по непредвиденным причинам, пусть тогда не торопится с отплытием "Ермака"…
– Сколько раз говорил, дорогая, это называется не отплытием, а отдать швартовые! Но надолго задерживаться у твоей мамы нам нельзя. Ты учти!
–Знаю, знаю! И всё же…
–Ну тогда собирайтесь! – махнул рукой Цыбунов, и, посмотрев на часы, добавил: – У нас остаётся минут двадцать пять на сборы!
Глава вторая
Симбирск уже был на виду.
Он располагался на небольшой возвышенности и поэтому маковки его Троицкого собора и других церквей можно было заметить за несколько вёрст от города.
«Ермак Тимофеевич» дал три приветственных протяжных гудка и повернул к берегу, и вскоре причалил к Симбирской пристани. Скинули трап, пассажиры стали сходить на берег.
В числе первых сошли Цыбуновы. Григорий Мелентьевич нанял экипаж, и они поехали к Вере Леонтьевне, тёще Цыбунова.
– И что ты взяла маме? – как бы между прочим поинтересовался у супруги Григорий Мелентьевич.
– Взяла рассаду, – ответила ему Арина Мефодьевна. – Ты же знаешь, что мама у меня заядлая огородница!
– А ещё что?
– И кое-что в придачу ей захватила… Поверь, это маме обязательно понравится!
– Ты в этом уверена?
– Я-то маму знаю!
Ехать пришлось недолго, и уже через четыре квартала экипаж остановился у деревянного дома по Стрелецкой улице.
Цыбунов велел извозчику, чтобы тот к этому же дому подъехал ровно через час, расплатился с ним за одну поездку и отпустил его на время.
Цыбуновы через калитку прошли во двор. Двор был просторен и весь засажен. Тут были и различные овощи, и ягоды, включая клубнику, и фрукты, и цветы. Вера Леонтьевна как всегда занималась своими посадками и не сразу увидела нежданных гостей.
– Ба-а-абуля! – радостно закричала Ангелина и побежала к Вере Леонтьевне.
– О-ох-ти!..– воскликнула Вера Леонтьевна и разогнула спину. Ангелина подскочила к бабушке, обняла её, и, расцеловав, вихрем закружила.
Вера Леонтьевна была крепкой и румяной, без единой морщинки на лице, и её даже трудно было назвать бабулей. И она между прочим не одобряла, когда её так называли. Называть себя бабой она разрешала только внукам.
– Не кружи ты та-а-ак меня! – взмолилась Вера Леонтьевна. – А то сейчас не встану на ноги! Упаду же!
Ангелина остановилась и отпустила Веру Леонтьевну.
– А вы что меня не предупредили? – переведя дыхание, покачала сокрушённо головой Вера Леонтьевна. – Знала б я, что загляните, стол бы для вас приготовила!
– Не суетитесь, мама! – заметил Цыбунов.
– Мы хотели сделать тебе сюрприз! – добавила Арина Мефодьевна, и в свою очередь обняла и расцеловала Веру Леонтьевну.
Поворчав немного Вера Леонтьевна сняла косынку и фартук и позвала всех в дом. Тут же она поставила самовар, вытащила из шкафчика вишнёвое варенье, которое обожала дочка, и расставила вазочки с булочками, пирожками и прочей домашней стряпнёй.
– Угощайтесь! – предложила она. – А то поди и голодные!
– Да что вы, мам, у нас на пароходе питание отменное! – ответил ей зять. – Во-он, какую ряху я наел! Ели фуражку на себя напяливаю!
Арина Мефодьевна так посмотрела на мужа, что тот всё понял и послушно сел за стол.
– Баба, а можно я посмотрю твои цветы? – спросила Ангелина. И, к тому же, совсем я не голодная и мне нельзя толстеть!
– Ну, иди, иди, глянь, егоза! – заулыбалась Вера Леонтьевна и проводила взглядом внучку. – Ну, прям совсем взрослая стала, мой Ангелок (так Вера Леонтьевна звала любя Ангелину). А жених у неё-то завёлся уже?
Арина Мефодьевна покосилась на мужа:
– Может ты поможешь маме?
– А что сделать?
– Полей ей что-нибудь… Ну те же цветы.
– Пусть уж тогда польёт мне огурцы и ягоду… – заметила Вера Леонтьевна. – Ягода у забора, а огурцы по ближе к дому. Найдёшь, зять?
Григорий Мелентьевич вздохнул и, отставив стакан с чаем, послушно встал и направился в огород. Он понял, что тёща и жена хотели поговорить с глазу на глаз.
Когда женщины остались одни, Арина развернула подарки:
– Вот тут у меня, мам, для тебя рассада. А здесь журналы по огородничеству! И вырезки. Целый год для тебя их собирала.
Вера Леонтьевна поблагодарила за подарки:
– Спасибо, конечно! Ты меня очень уважила! Особенно с рассадой… Да и журналы мне нужны! Но ты не увиливай от моего вопроса… Так что, у Ангелочка уже завёлся кто-то?
– А с чего ты так решила?
– Ну я же вижу. Меня не обманешь…Прямо порхает от переполняющих её чувств!
– Да нет, мама, пока-что вроде у неё нет никого, хо-о-отя…
– Ну?! Что ты запнулась?!
– Познакомилась она на днях тут с одним попутчиком, вместе с нами два купца едут на Нижегородскую ярмарку, один в возрасте, а другой… молодой, чуть старше Ангелины. Так вот, который постарше – из Семипалатинска, а тот, который молодчик- тоже из Тьмутаракани зачуханой.
– Так откуда ж он?
– Они оба из Степного края. А тот, что молодчик, если уж поточнее, то из Павлодара.
– А где такие города-то есть? Я впервые про этот Павлодар слышу!
– Это почти-что на краю Земли, у порога с Китаем!
– О-ох-ти!
– Да-да! Они от нас за тысячу вёрст находятся эти города! Где-то за Омском, у самой границы. Ну, так вот, к молодчику она, мне кажется, неровно стала дышать. Проводят всё время вместе, постоянно о чём-то про меж собой шушукаются. Я думаю, что она потеряла голову… И вроде… и вро-о-оде, как влюбилась в молодого попутчика.
– А чем он тебе не по нраву?
– Он?
– Ну, да.
– Он, как я понимаю, этой осенью должен остепениться… У него уже есть невеста. Дочь его компаньона, который с нами тоже едет до Нижнего.
– Мда-а-а, это плохо! – покачала головой Вера Леонтьевна, – Ангелок у нас ещё доверчивая… и влюбчивая. Ну как и все молоденькие барышни…
– Так что мне, мама, с ней делать?!
– Что делать? Что-о-о с Ангелинкой делать?
– Я вот голову и ломаю.
– А-а-а! А я, кажется, знаю! – произнесла Вера Леонтьевна. – Я знаю, что делать!
– Подскажи.
– Ну-у, сделаем, значит так, с тобой… Ты за ней хорошенько присматривай, чтобы она не наделала никаких глупостей с этим молодчиком, но сильно ей не мешай встречаться с этим… купчиной. Что бы она ничего не заподозрила. Ну а потом… Когда вы вернётесь с Нижегородской ярмарки, ты спустя неделю-другую отправь Ангелочка ко мне… Под предлогом того, что я уже не справляюсь по хозяйству и мне нужна с её стороны помощь. Пусть поживёт со мной в Симбирске. Ну а если этот купчишка молодой ей будет писать, ты его письма-то ей не пересылай. Ну какое-то время Ангелок пострадает-пострадает и успокоится! Ей и вправду нужен другой! Кстати, Арина, Симбирск- это не ваш забытый богом Ставрополь, где некуда даже выйти. Ни театров у вас нет, ни ярмарки, ни синематографа приличного, ни даже парков, чтобы можно было молодым погулять. Да и в Симбирске гораздо больший выбор женихов… Самых разных. И ты не смейся! Это тоже немаловажно!
– Мама, так я свою половину нашла не в Симбирске, а в Ставрополе!
– Что ты на это ссылаешься? Это не в счёт!
Арина хотела напомнить Вере Леонтьевне, что как раз в Симбирске у неё личная жизнь пошла под откос, и только в другом городе она повстречала свою новую судьбу, но Вера Леонтьевна не настроена была выслушивать её доводы и упрямо продолжила:
– Что сравнивать Симбирск и ваш городишко?! У нас здесь есть всякие женихи, и умные, и образованные, и не бедные, в общем очень приличную партию можно Ангелинке подыскать! Я давно вам предлагала перебраться в Симбирск! И вам лучше будет, и мне! Ну что вас держит в этом захолустье, в этом вашем Ставрополе?
– Я подумаю, мам. И с Гришей по этому поводу надо поговорить.
– Так поговори! Ну разве ты не видишь, что Симбирск намного лучше, и здесь больше для всех возможностей…
– Я обещаю с Гришей поговорить!
– На первое время можно будет вам всем пожить у меня, а потом своей крышей обзаведётесь!
– Хорошо.
– А вот и мы! – в дом вошли Григорий Мелентьевич и Ангелина.
Муж Арины произнёс:
– Всё что надо, я полил, мама! Надеюсь, вы будете мной довольны. Но нам пора! Задерживать «Ермака» мы не можем! – и Цыбунов показал на часы. – Времени мало, дорогие дамы.
– Ба-а-абуля! – Ангелина вновь обняла Веру Леонтьевну и стала её расцеловывать. – У тебя самые красивые цветы! Жалко, что мы ненадолго. И ты у меня самая лучшая! Ты самый красивый цветок!
– На обратном пути ещё заглянем, – произнёс Цыбунов и добавил, – Прощаемся ненадолго, мам! Через дней девять вновь ждите!
– Ну, пока, пока, мам! – Арина тоже обняла Веру Леонтьевну, и они расцеловались.
Вера Леонтьевна негромко переспросила:
– Мы с тобой обо всём же договорились?
– Ну, да.
– Ну и хорошо.
И Вера Леонтьевна перекрестила всех присутствующих:
– Езжайте, мои дорогие… С богом!
***
Хотя в то время Симбирск и не был значительным городом даже по меркам Поволжья, но он достоин некоторого внимания.
В XVI и XVII веках Русское государство начало активно расширяться на юг и восток, туда, где раньше находились улусы Золотой орды, которая уже почила в бозе, и происходило постепенное освоение новых земель. В 1648 году по указу царя Алексея Михайловича Романова было поручено окольничему Богдану Хитрову заложить Симбирское укрепление, в первые годы называвшееся Синбирском. Оно стало одной из крепостей на Приволжской засечной линии.
Прежде всего был возведён деревянный кремль на венце Синбирской горы, представлявший из себя правильный четырёхугольник, по углам которого возвышалось восемь башен с тремя воротами. В том же году внутри Синбирска был выстроен Троицкий собор и по соседству с ним устроили Спасский женский монастырь. В кремле разместились воевода, дворяне, боярские дети и несколько сотен служивых людей. С юга и востока выросли слободы, где поселился прочий люд.
В первые годы Синбирск медленно рос, однако он считался достаточно серьёзной крепостью. Так, в 1670 году его осаждал сам Степан Разин с основными своими силами. Перед этим ведомые Разиным донские казаки захватили Астрахань и Царицын, а затем им подчинились Саратов и Самара.
К Синбирску Степан Разин приплыл на 200 стругах, а спустя несколько дней к городу подошла его конница. Всего у Разина под Синбирском собралось двадцать тысяч казаков и беглых крестьян, а гарнизон города не превышал 5 тысяч человек. Обороной его руководил князь Иван Милославский. Разин застрял у Синбирска, и четыре его штурма закончились ничем, а вскоре ввиду этого города появился отряд князя Юрия Барятинского, который разбил восставших. Сам Разин был дважды ранен и едва не попал в плен. Именно под Синбирском до толе успешно распространявшемуся восстанию донских казаков под предводительством Степана Разина было нанесено поражение, ставшее для восставших роковым.
Но через год, в июне 1671 года, Синбирск вновь осадили остатки разинской ватаги, которую на этот раз возглавлял сподвижник Разина, крещённый калмык Фёдор Шелудяк.
И во второй раз город выстоял.
В 1672 году за «храбрую оборону от Стеньки Разина и его разбойников» Синбирску пожаловали герб.
В 1722 году в городе останавливался ненадолго Пётр I, путешествовавший по Волге до Астрахани. А в 1774 году в Синбирск доставили для допроса пленного Емельяна Пугачёва. Допрашивали его со 2 по 6 октября и на этот допрос прибыл лично Александр Васильевич Суворов. А вскоре Пугачёва из Синбирска отправили в Москву, где он по окончанию следствия подвергся четвертованию.
***
В конце XVIII века Синбирск переименовали в Симбирск, но он был по-прежнему деревянным и захолустным. А, следовательно, неоднократно выгорал до тла.
Наиболее сильные пожары случились в нём в 1687, 1694, 1696, 1730 и 1740 годах, когда от города оставались фактически одни головёшки.
В 1763 году Симбирск посетила Екатерина II, и город ей очень не понравился.
Она об этом прилюдно высказалась.
***
31 декабря 1796 года указом Павла I Симбирское наместничество преобразовали в губернию и город стал губернским центром, но он всё равно оставался сравнительно небольшим и тогдашнее его население не дотягивало и до 11 тысяч жителей.
В 1833 году в Симбирске останавливался Александр Сергеевич Пушкин, который посещал места Пугачёвского бунта.
И лишь только со второй половины XIX века Симбирск превратился в средний по размерам город с населением в 60 тысяч жителей. В нём появилось некоторое количество заслуживающих внимания общественных зданий, а ещё город мог гордиться своими культурными и образовательными достижениями.
Здесь открылся в 1789 году в пригородном поместье помещика Дурасова один из первых крепостных театров в России. Так же к первой трети XIX века здесь появились известные на всё Поволжье общественные библиотеки, вначале Карамзинская, названая в честь знаменитого историка, который родился в этом городе, а затем- имени Гончарова, известного писателя, тоже уроженца Симбирска.
В 1809 году распахнула свои двери первая классическая гимназия, а спустя пятьдесят лет открыта была Мариинская женская.
К концу XIX века в городе уже имелось два профессиональных театра, две крупных общественных библиотеки, несколько первоклассных гимназий и кадетский корпус.
В 1870 году в городе родился Владимир Ильич Ульянов (Ленин), а одиннадцать лет спустя на свет появился Александр Фёдорович Керенский.
Оба этих человека самым заметным образом повлияют на дальнейшую судьбу Российского государства…
***
Ночью Никич неутомимо храпел, да так, что вокруг него колыхались занавески, а вот сон к Марку всё не шёл и он даже выходил на палубу и долго смотрел на звёзды, отражавшиеся в реке.
Иногда пароход издавал протяжные и, казалось бы, жалобные гудки. Вроде бы он хотел кому-то о своей судьбине пожаловаться.