Симфония кукол

© Барр А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Радиоволны влияют на нас.

Они словно бездушный фантом, прячась в тени неразгаданных тайн, прямо или косвенно с каждым днем подчиняют себе все живое.

Предисловие

– Весомо.

Я говорю «весомо» и стреляю ему в лицо. Стреляю не целясь. С такого расстояния мне не промахнуться. Жму на спусковой крючок снова и снова. Комната освещается короткими прерывистыми вспышками света, но я не слышу звуков выстрелов. В ушах звенит. Рана на животе болит.

– Весомо.

Давлю пальцем на спусковой крючок, пули вылетают, врезаются ему в голову. Его щеки перестают морщиться от гнусной улыбки. Ошметки его больного мозга разлетаются по сторонам. Накладная борода покрывается алой слизью и пеной.

– Весомо!

Курок щелкает – обойма пуста. Глаза горят. Рот кривится, скалит зубы и кричит. Колени трясутся.

– Весомо?

Мне трудно стоять, не чувствую ног, но стою. Стою, покачиваюсь и смотрю, как слипшиеся комки волос и кровь сползают по спинке кресла. Любуюсь всеми оттенками красного цвета на зеленой глянцевой стене в темном раскачивающемся свете желтой лампы.

Стою, до судорог сжимаю кулак, пытаюсь хоть еще раз выстрелить. Приемник шипит. Трещит своим динамиком, слышны радиопомехи и обрывки фраз, которые прямиком идут в мой воспаленный мозг.

Вставляю ствол себе в рот. Жму, жму, жму. В ответ лишь дурацкие звонкие щелчки, вкус гари и легкие постукивания металла о зубы. Не судьба.

Едва сдерживаю смех, пока полицейские ломятся в дверь. Они не требуют открыть, молча бьют чем-то тяжелым по ржавому металлу. Через мгновение ворвутся. Черт возьми, где же они были раньше? Снесут проклятую скрипучую дверь с петель и, сверкая в пыли лучами ярких фонариков, забегут к нам в подвал. Ворвутся. И не случится ничего особенного. Это их работа, их рутина. Уверен, они всегда так делают, чуть ли не каждый день… а я раньше никогда не использовал слово «весомо».

Что за глупость говорить «весомо»? Никто так не говорит. «Ве-со-мо», это же его слово. Зачем его слово вертится у меня на языке? И зачем я продолжаю жать на спусковой крючок, стуча стволом по зубам и царапая себе нёбо мушкой прицела. И я раньше никогда не стрелял человеку в лицо. Смотрю на обрубок своей руки, валяющийся под ногами, на необработанную рану, на запекшуюся кровь, и нервный смешок вырывается наружу.

Вынимаю изо рта пистолет, вытираю его краем майки. Испачканным краем моей майки. Пульсации в ушах слабеют. Кажется, успокоился. Странное ощущение легкости. Все неожиданно… просто. Просто-просто. Не думал, что это так просто – отнимать у человека самое ценное, отнимать его жизнь. Проще, чем заварить чай. Чем выдохнуть через нос, лежа на любимом диване после тяжелого рабочего дня. Проще, чем он описывал.

Как странно. Я схожу с ума? Или уже сошел? Мне плевать, что станет со мной, плевать на то, выживу ли я. Мысли лишь об одном – я успел и наконец-то убил его. Его больше нет.

Страшно признаться, но, кажется, мне понравилось. Понравилось наблюдать, как из-за меня остывает чужое тело. Возможно, все из-за того, что передо мной на стуле не человек. Его нельзя назвать человеком. Зверь, монстр, сумасшедший больной садист. Остановленный мною психопат. А может, все дело в том, что во мне просыпается тот самый безумец, которого он так старательно пытался пробудить.

Отгоняю желание подойти поближе, наклониться, разворошить испорченный парик и понюхать его рану, потрогать, лизнуть, помазать его кровью у себя за ухом. Бережно растереть ее, словно элитный парфюм, словно драгоценный божественный нектар.

– Весомо, – повторяю сквозь зубы, как в бреду. – Просто-просто. Весомо-ве-со-мо.

Ноги отказываются стоять, и я падаю коленями в мягкую пыль. Слышу, как сквозь стук собственного сердца, сквозь мой истерический полусмех-полукашель чей-то незнакомый голос приказывает:

– Ни с места! Полиция! Оружие на пол!

Роняю пистолет. Роняю его и падаю рядом, врезаюсь в песок своей разрывающейся от звона и раскалывающейся на части головой.

– Руки! Живо!

Полицейский приказывает сложить руки, а у меня не осталось на это сил. Могу только выдавливать из себя смех, распускать слюни, хрустеть мокрым песком на зубах. Могу только ощущать дыхание зверя, мысли зверя в моем мозгу и проклятый скрежет равнодушного приемника.

Живот болит.

Глава 1

– Ну, что ж, уважаемые радиослушатели, – ее голос произносил привычную фразу, – продолжаем готовиться к пятнице-развратнице, а на сегодня наш выпуск подошел к концу. Передаю эстафету своим замечательным коллегам. Вас ожидает восхитительная подборка новой музыки на любой вкус, которая никому не даст заскучать. Приятного вечера! Услышимся на волнах нашего радио как всегда в следующий четверг, ровно в четыре.

Лампочка «On air» погасла. Из динамиков заиграл очередной новый хит никому неизвестной местной звезды. Очередной исполнитель затянул свою очередную балладу о неразделенной любви, о тяготах жизни подростков и райских землях в мегаполисах. Трехчасовой эфир закончился.

Рамуте сняла наушники, отодвинула микрофон, протяжно выдохнула и показала средний палец Арсению, звукооператору, который морщился, всем своим видом демонстрируя, что ее выпуск получился отстойным.

Арсений из тех мужчин, что в собственной безответственности, наивности и бесхитростности по невнимательности пропустил возраст взросления. Теперь в свои без малого сорок лет притворялся подростком, отзывался на имя Сеня, носил безразмерные худи с принтами, изображающими давно умерших рок-звезд, рваные джинсы и ботинки с тяжелой подошвой. Собирался набить брутальную татуировку, заняться фитнесом и жениться. Но вместо этого Сеня каждый день напивался светлым пивом, растил живот и все свободное время сидел перед монитором за компьютерными играми. Мечтал однажды начать собственное дело и разбогатеть, но ничего, кроме как жать на кнопку пульта, запускать в эфир заранее согласованные с редактором песни и в нужный момент отключать микрофон, он не умел и не стремился чему-нибудь научиться.

– Чего так грубо? Рами… Я же не серьезно, – он улыбнулся и положил папку на стол. – Кстати, красивый пальчик. Очень.

Рамуте инстинктивно спрятала пальцы в кулак. Ей давно пора записаться на маникюр, но каждый раз то времени не хватает, то денег жалко, то лень. «Завтра же пойду и сделаю», – пообещала она себе.

Рамуте развернула перетянутую резинкой папку и пролистала материалы к следующему эфиру, выискивая глазами статью со знакомой подписью «Дорогой Рамуте от Арта».

– От Артура есть что-нибудь? – спросила девушка.

– Нет, – ответил Арсений.

– Черт!

– Но мне кажется, в этот раз там есть кое-что интересное…

Девушка не дослушала, собрала бумаги, стопкой бросила их в сумочку, задвинула за собой стул и направилась к выходу.

– Дома посмотрю.

– Рами! Подожди.

Она обернулась.

Сеня встал, облокотившись о стену, и подмигнул:

– Может, сходим куда-нибудь? Я угощаю. Сегодня зарплату перечислили.

Рамуте не ответила.

– Можешь сама выбрать, куда пойдем. Любой ресторан. Что скажешь?

– Нет. Я устала.

– Тогда, может, здесь перекусим?

– Нет.

– По кусочку? – он кивнул на открытую коробку с пиццей.

– Сказала же нет.

– Ну и ладно. – Арсений вернулся за пульт, отковырял от картонной крышки засохший сыр и отправил его в рот. – И, кстати, твое шоу сегодня реально было полный отстой.

Рамуте покачала головой, еще раз на прощанье показала средний палец и закрыла за собой дверь. Настроение – хуже некуда. Она и без помощников прекрасно знала, что ее передача с каждым выпуском становилась все скучнее и скучнее. Развлекательность на нуле, полезность и того меньше. Рейтинги пробили плинтус, вприпрыжку, взявшись за руки с угасающей популярностью, устремились с шестого этажа на первый, сползли под фундамент здания и надежно там закрепились рядом с крысиными экскрементами и гнездами клопов. Творческий кризис, профессиональное выгорание… как это ни назови, дела шли из рук вон плохо. Всего пара неудачных эфиров – и преданные поклонники вмиг отвернулись от нее, превратились в армию недовольных критиков, готовых разорвать на части неудачливого радиоведущего. Нужно срочно что-то предпринять. Но что?

Папка от редакторов – склад самых скучных новостей, дешевой рифмованной рекламы доставок с автомойками и никому не интересных фактов из прошлого. Правильно поступить – не читая выбросить всю подборку на помойку. Был единственный источник достойного материала – Арт, и тот куда-то запропастился и не выходил на связь. Только Арт был в состоянии выбрать подходящую тему и подготовить качественный эфир. Где его черти носят? Он и раньше исчезал, пропадал по нескольку месяцев неизвестно где, потом появлялся с толстенной папкой документов, фотографий и своей довольной рожей, но в этот раз его «исчезновение» затянулось.

– Артур не объявлялся?

Охранник проверил журнал, прокашлялся, чтобы звонко ответить, и развел руками.

– Не-а.

– Ясно. Вы только не забудьте. Сообщите мне, пожалуйста, когда он зайдет.

– Хорошо, Рами, я же обещал.

– Только обязательно. Для меня это крайне важно.

– Понял, понял. Я очень обязательный.

– Может, он позвонит или пришлет кого-нибудь.

– Хорошо-хорошо. Если вдруг что, ты же знаешь, я сразу… Обо всем помню, не волнуйся.

– Спасибо.

Она улыбнулась дежурной улыбкой, попрощалась и вышла в фойе.

«Как же, помнит он», – подумала Рамуте. Достала сигарету и закурила, несмотря на запрещающую табличку на стене. Сделала две короткие затяжки и шепотом продолжила: «Посылка моя месяц пролежала, прежде чем ты, «очень обязательный», спохватился и удосужился ее передать».

Лифт остановился, двери расползлись. Рамуте затушила окурок в цветочном горшке, из которого заборчиком торчали с десяток ее едва прикуренных сигарет, выдула дым в сторону и невозмутимо зашла в кабинку, расталкивая локтями компанию женщин.

– Хамка! Вы только посмотрите на нее… – возмутились женщины.

Рамуте не обращала на них внимания. Ее давно перестало заботить, что о ней думают окружающие, особенно если «окружающие» – это мерзкие тетки, коллеги по цеху из конкурирующей бездарной радиостанции, располагающейся этажом выше.

Достала мобильник и набрала номер телефона Артура.

«Ну же, Арт! Куда ты пропал? Отзовись!»

Голос в трубке сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

– Зараза, – вырвалось вслух.

Она перелистнула вкладку меню «избранное» и нажала «позвонить» Никите. На дисплее засветилось улыбающееся лицо парня, держащего букет роз. Он подарил ей эти цветы на Восьмое марта, когда они только познакомились. Тогда он не знал, что этой девушке розы не нравятся. Она в принципе не любит цветы. И если он всерьез планирует с ней встречаться, ему предстоит это запомнить. Это и еще много чего другого запомнить.

– Привет, Рами.

– Я закончила.

– А я знаю. Слушал эфир. Супер, честное слово. Не мог оторваться. Ты у меня золото, талантище. Слушал бы и слушал…

– Хватит. Выпуск – дрянь.

Она знала, что Никита врал. Лживый подхалим. Если бы он на самом деле слушал, то сейчас бы сочувствовал или соболезновал. Еще пару таких передач, и ее попросят освободить место какому-нибудь более способному ведущему.

– Не сгущай. Думаю, ты слишком требовательна к своей передаче. Твое дело качественно подать материал, красиво и убедительно говорить, а что за материал, это уже не твоя забота. Разве не так?

– Короче, я спускаюсь. Встретишь?

– Да, – голос Никиты стал серьезным.

Он не первый день знаком с Рамуте. И если она в таком настроении, нужно прекращать шуточки. Нужно быстро хватать ее под руки и вести в ближайший бар, пропустить по стаканчику и снять стресс, пока она не убила кого-нибудь.

– Через полчаса буду. Зайди пока, выпей кофейку…

– Давай я сама решу, что мне сделать и когда!

– Рами, я же…

– Что?

– Все-все. Понял, извини, молчу-молчу, скоро буду. Люблю тебя.

Рамуте не ответила, убрала телефон в карман брюк и одарила женщин из лифта своим фирменным взглядом – «какого черта вылупились?».

Сидеть в кафе, как посоветовал Никита, она не стала. Перешла через дорогу к бутику модной одежды. Магазин себя позиционировал как модный бутик, но модным в нем было лишь само слово в названии на яркой вывеске и плохо прокрашенное граффити слева на стене. Кто-то неряшливо нарисовал перечеркнутую аудиоколонку и снизу криво подписал «Власть звука». Подписал криво и безвкусно, как, впрочем, все в этом городке. Ширмы, громкие рекламные лозунги, прикрывающие низкосортный ширпотреб, и вечное ожидание. Слепое ожидание и надежда на то, что в скором будущем все изменится и станет лучше, чем в столице.

Рамуте не была любительницей шопинга. Он не успокаивал ее, не помогал отвлечься. И ее никогда не заботило то, как она выглядит. Но последовать указаниям, «вежливым приказикам» Никиты, смирно сидеть и пить кофе Рамуте не могла. Хоть очень этого хотела.

«Как же. Будет он мне говорить, что делать. Козел».

Рамуте замерла на входе. Сквозь витрину на нее смотрел манекен. Его пустые пластмассовые глаза уставились на ее растянутую неглаженую майку с нечитаемой надписью и цифрами. Его бледные щеки, казалось, напряглись. Этот пластиковый нахал был готов рассмеяться в лицо девушке с дешевой, но практичной сумочкой в руках. Даже по меркам этого городка одежда Рамуте выглядела не стильно.

«Что вылупился? Смешно? Это ты еще кроссовки не рассмотрел, придурок», – подумала она и зашла в магазин.

Стеклянные двери сомкнулись, отгораживая Рамуте от шума загазованной улицы с ее бесконечными прохожими и погружая долгожданного клиента в уютную атмосферу запахов новой одежды, кожи и духов. Армия грациозных манекенов позировала под приятную легкую музыку, застыв в дефиле возле лакированных стеллажей с кофтами, головными уборами на подставке, обувью и крохотными сумочками на полках.

Кроме Рамуте, в магазине не было ни единого покупателя, цены в нем по меркам маленького городка до неприличия «кусачие». Рамуте прошла вдоль прилавка с бижутерией и остановилась в нескольких метрах от продавца-консультанта. Девушка за кассой что-то объясняла двоим полицейским. На появление потенциального клиента никто не отреагировал. Рамуте подошла ближе, чтобы слышать, о чем говорят полицейские, сняла с вешалки шляпу и примерила.

– Как они выглядели?

– Я вам уже ответила, не помню.

Девушка говорила манерно, стараясь поддерживать образ богатой гламурной блондинки, случайно ради шутки оказавшейся за прилавком магазина. Несмотря на то что волосы у нее были каштановые, губы тонкие, а под мышкой не сидел шумный минипесик с розовой резинкой между ушей, продавец отлично справлялась с выбранной ролью.

– Постарайтесь описать.

– Это обыкновенные хулиганы, дети.

Полицейский что-то записал.

– Какого возраста дети?

– С ума сойти, средь бела дня. – Она причмокнула, выгнула кисть, растопырив при этом пальцы, и выглянула в окно, за которым, несмотря на вечернее время, все еще было светло. – Совсем страх потеряли.

– Не отвлекайтесь, пожалуйста. Можете их описать?

– Да. Естественно.

– Какой возраст детей?

– Откуда мне знать? Я в них не разбираюсь.

– Восемь-десять лет или пятнадцать-семнадцать?

– Говорю же, обыкновенные подростки. Вот такие, – она показала рукой рост. – Лохматые, немодные. Один был в шортах… кажется…

– Понятно, – произнес полицейский и вздохнул. – А камеры? У вас же установлено видеонаблюдение.

– Не работает, конечно. – Девица причмокнула, словно ей пришлось объяснять очевидные вещи. – Ах. Висят для вида, чтобы отпугивать глупых воров. Муляж.

– Хотя бы количество. Сколько их было, хулиганов? Постарайтесь вспомнить.

– Да, конечно же.

Возникла пауза. Девушка смотрела на полицейского, мерно хлопая ресницами, чего-то ждала, тот смотрел на нее.

– Ну?

– Что ну?

– Так сколько же?

– Что так сколько?

– Сколько их было? – полицейский с трудом скрывал раздражение.

– Почему вы злитесь? Почему давите на меня? Все давите, и давите, и давите. Преступник не я! – Продавщица подвигала плечами, словно замерзла.

– Извините, не хотел показаться грубым.

– Трое! Было трое подростков… Точно! Или четверо. Ну или, может, пятеро.

– Конкретнее можете ответить?

– Не знаю я! Как тут еще конкретнее?

Казалось, и полицейский, и девушка сейчас расплачутся от отчаяния и безысходности.

– Не переживайте. Все хорошо, – подключился другой полицейский, спасая от нервного срыва своего напарника. – Ничего же не случилось, все живы.

– Ага, как же. Ничего не случилось… Мое руководство вряд ли решит так же. Кто, по-вашему, будет платить за ремонт? – Когда она вспомнила, что ей предстоит ремонт магазина за собственные сбережения, вся гламурность мигом улетучилась, голос изменился. – И краска, и работа. Ну бли-ин. Я же не буду сама вставать и катать валиком?

– Не волнуйтесь, вы нас вызвали, мы во всем разберемся. Постарайтесь вспомнить подробности. Все, что сумеете.

– Не знаю. Когда вышла, они шмыг и разбежались по сторонам, тараканы мелкие.

– Гражданочка, а вы что-то хотели? – полицейский развернулся и обратился к Рамуте.

– Я? – девушка только сейчас заметила, что стоит спиной к зеркалу, делает вид, что выбирает шляпу, но пялится на сотрудников.

– Да, вы.

– Эм… Хочу купить, – выпалила она и протянула девушке головной убор.

– Вам придется подождать минуту.

– Хорошо.

– Совсем недолго, мы почти закончили.

– Без проблем. Скажите, а вы что, кого-то разыскиваете?

Полицейский прищурился:

– Да. Ведется расследование. Нарушители разрисовали стену. Вы что-нибудь видели?

Рамуте задумалась. Она, конечно, ничего не видела, и лучшим вариантом для нее было бы просто ответить сотруднику «нет», отвернуться и отойти в сторону. Но что бы сделал Арт на ее месте? Не упустил бы возможности. Сто процентов, воспользовался бы ситуацией, чтобы выведать подробности дела и слепить из истории репортаж. Наверняка. И наверняка репортаж получился бы превосходный. Жаль только, что она не он, а он не на ее месте. И вообще, где его носит? А если Арт и к следующему четвергу ничего не передаст? Придется снова позориться в прямом эфире…

– Вам есть что сообщить?

– А?

– Посодействуете расследованию?

Рамуте осенило. Точно! Расследование. Эврика! Мысль сама собой пришла в голову. Словно щелчок, словно укол света через задернутую штору. Почему бы самой не заняться разработкой? А что? Взять новость, разобраться в ней как следует, а дальше, подражая стилю Артура, упаковать событие в красочную, социально значимую и важную обертку. Если получится, добавить юмора…

«Дети хулиганят», нет – «Беспризорный город под прицелом», нет – «Запрещенное искусство улиц» или «Кто за это в ответе», – Рамуте попыталась подобрать заголовок.

Пусть граффити на стене – не самая резонансная тема, но с нее можно начать. Все с чего-то начинали. Она представила, как ведет журналистское расследование, как с микрофоном в руке опрашивает очевидцев и знакомится с уличными художниками. Образ себя нахальной, с микрофоном и важным лицом ей понравился. Нужно будет обо всем узнать. Типы красок, главные фестивали, направления. Взять интервью у известных граффитчиков, зафиксировать их комментарии по поводу вандализма – это добавит экспертности материалу.

У Рамуте выстроился четкий план. Да, у нее не было ни подходящего образования, ни опыта журналиста. Но, черт возьми, идея показалась ей привлекательной.

– Гражданочка, ау! Вы меня слышите? Вы в порядке?

Рамуте помотала головой:

– Кажется, нет. Вернее, да. В смысле да – в порядке, и нет – не видела никого и ничего.

Она побоялась задавать сотрудникам вопросы. Поспешно расплатилась, взяла пакет и, не дожидаясь сдачи, вышла на улицу.

«А вот и хорошее настроение», – подумала она и обернулась к бестактному манекену; теперь его пластиковый взгляд выражал почтение и одобрение.

– А? Как тебе?

«То-то же, молодец, девочка», – мысленно похвалила она себя, сделала несколько снимков разрисованной стены и убрала телефон.

Закурила. На этот раз неспешно затянулась и с наслаждением выпустила дым в небо. Тело расслабилось. Пусть она не решилась спросить подробности у полицейских, для первого дела это, наверное, и не так важно, обойдется фактами о самой субкультуре, но Рамуте точно знала, что на этот раз делает все правильно. Хватит рассчитывать на других, пора брать дела, нет, пора брать судьбу в свои руки. У нее есть время до следующего выпуска. У нее вырисовывался настоящий серьезный план. И ей не терпелось начать собственное расследование.

Рамуте запихнула в урну пакет со шляпой, которую она так и не рассмотрела, написала сообщение Сене:

«Ку.

Есть тема для моего выпуска. Подбери музыку, чтобы подходила для всяких граффити (рэп, рок или что там они слушают). И пришли списком, хочу послушать. Лучше на почту. Только заранее!

Спасибо, ты лучший».

Нажала «отправить» и набрала номер телефона Никиты.