В гостях на Ежевичной поляне

Четыре сезона, проведенные на Ежевичной поляне, оставляют чувство погружения в безмятежную вечность. В 1980 году Джилл Барклем сочинила и нарисовала истории с бесхитростными названиями по временам года, вышедшие в переводе Ольги Мяэотс на русском языке под обложкой «В гостях на Ежевичной поляне».Мыши как образец семейственности могут уступать, пожалуй, только кроликам. Тут тебе и плодовитость, и хозяйственность, и очарование минитиюаризации. Заметно, что Барклем вдохновлялась творчеством Беатрис Поттер при создании своей Ежевичной поляны. Поздневикторианская эстетка, легкий юмор, прелести домашнего быта, перенесенные на простодушных животных. Но что обращает на себя внимание, так это высокий уровень социализма обитателей Ежевичной поляны. У каждой семьи есть свой дом, обустроенный по собственному вкусу, но есть и занятие, приносящее общественное благо – кто-то работает на мельнице, кто-то готовит общие запасы. Да, запасы именно что общие, и когда зимой выпадает снег, все мыши дружно копают туннель до склада. Есть среди них и аристократы, живущие во дворце. Но, кажется, это всего лишь дань традиции, подобно британской монархии. Чем занимаются лорд и леди Мышвуд неясно, но не исключено, что на них возложены некие административные функции.Жизнь мышей безмятежна и сыта. Почти ничто не может нарушить заведенный порядок вещей. С равным масштабом они отмечают день рождения одного из мышат или свадьбу. Лишь осенью случается неприятность с дочкой Мышвудов – она теряется, но так же благополучно находится. Барклем, кажется, сводит в неприхотливых сказках ниточки многих литературных стилей, намекает на жанры, но не старается их развить во что-то более плотное. Собственно, переживаешь, когда Виола одна блуждает по лесу (так и ждешь опасностей, которые не случаются) и встречает безголовых призраков, оказывающихся взрослыми, которые ее разыскивают. Смеешься над разгульной свадебной пляской на плоту, что оторвался и плывет по реке. Или над неловкой попойкой на зимнем балу, когда дети уже легли спать.Но истории Ежевичной поляны затеяны, конечно, не ради литературы. Главная атмосфера книг – это иллюстрации. Барклем, как и многие в этом направлении, наследует фотографиям Гарри Фриза. Она тщательно прорабатывает викторианские костюмы и ситуации, в которых рыжие полевки выглядели бы комичными человечками. Улыбка возникает и от изящных этикетных ситуаций, и от экспрессии. Животные не могут демонстрировать мимику, они лишь застывают в приданных художниках позах. У этой искусственности есть своя завораживающая эстетика.Не менее подробно Барклем разрабатывает природный фон. Здесь она соблюдает соотношение масштабов с персонажами, ботаническую достоверность и декоративность. Природа, несмотря на кажущуюся хаотичность, ритмично оформлена и приспособлена под нужды обитателей. У каждой акварели свое настроение, в зависимости от времени суток и года. Иногда мыши даже теряются на этом порой нежном, порой суровом фоне. Но, если сравнивать с работами Кадзуо Ивамуры, природа у Барклем не обладает самостоятельностью, она зафиксирована сентиментальным взглядом однажды. Обстановка домиков мышей тоже максимально буржуазная, антропогенно преобразующая естественно дупла и холмики.