«Гилель говорит: «…не суди ближнего твоего, пока не окажешься в его положении…»
Талмуд, Трактат «Поучение отцов»
ОТ АВТОРА
Эта история – вымысел. Все совпадения – случайны.
Но сюжет основан на реальности, где работа спецслужб – конструктивна, политика – прагматична, стремления – вечны, жизнь – конечна, а люди и Бог проявляют друг к другу взаимный интерес.
ГЛАВА I
Было утро московского летнего воскресенья 1997 года. Обычного утра выходного дня, каких будет еще немало. Москвичи стремились на юга. Приезжие утюжили столицу.
Полковник ГРУ Виктор Алексеевич Сирота ехал на новое место службы. Оно было не на Хорошевском шоссе, и не на Октябрьском поле. Здание, где ему придется служить, находилось в центре. Из окон его кабинета был виден Кремль.
Водитель, рядовой Трофимов, вел автомобиль «TOYOTA» очень осторожно. Даже его спина – прямая, напряженная, выказывала почтение новому начальнику. Герой Советского Союза Виктор Алексеевич Сирота с сегодняшнего дня служил в организации, которая называлась «107-й Загрантехстрой». Дело для него было новое, потому и волновался.
«Загрантехстрой» входил в систему Министерства обороны Российской Федерации. Организация поставляла автомобильную, дорожную и строительную технику братским странам. Туда же направлялись и специалисты. Сотни экскаваторов, поставленные «Загрантехстроем», рыли и копали землю по всему свету. Десятки бульдозеров планировали грунт, а тысячи автомобилей вывозили его. И это было правдой.
Но также правдой было и то, что основным видом деятельности конторы была секретная поставка различных видов вооружений в те же братские страны. По этому направлению «Загрантехстрой» был подчинен Главному разведывательному управлению Генштаба Российской Армии. Инженеры и техники не столько устанавливали башенные краны, как занимались наладкой систем вооружений, вербовкой агентуры и сбором разведывательной информации.
Полковник Сирота зашел в кабинет, снял китель, и, усевшись за стол, стал просматривать бумаги. Их было много. Приказы, рапорты и сводки. Но в них не было главного – готового решения одной трудной задачи, которую поставило перед ним командование. А решение это ему надо было сегодня доложить.
Собственно говоря, задача на первый взгляд была простой. От СССР на складах осталась масса вооружений. При передаче их с баланса на баланс, вдруг образовавшихся независимых республик, оставались неучтенными тонны и тысячи единиц «спецоборудования». Новые вожди бывших советских республик сейчас сами распродавали «излишки» вооружений. Но основная масса оружия всё же оставалась в России. Были заказчики. Они платили деньги. В некоторых случаях рассчитывались алмазами и нефтью. Маршруты доставки были «отбиты». Дело было за малым – найти надежных людей с коммерческой жилкой, которые могли бы всё организовать. Что называется, «от дверей до дверей». Именно полковнику предстояло найти этих людей, и помочь им в их нелегком, но благодарном труде. Больше ничего. Но простой задача выглядела только на первый взгляд. Не было у полковника кандидатов. С чего бы им быть у него? Но начальство приказало, и ему надо выполнять.
Лоб покрылся испариной. Кондиционер не помогал. В сотый раз складывал он, казалось бы, дважды два. Но в итоге не выходило четыре. Осторожный стук в дверь слегка отвлек его.
– Да! – громко сказал полковник;
Появился дежурный.
– Разрешите войти?
– Входите!
– Товарищ полковник! На 11–00 вас вызывают к товарищу генералу, – четко отрапортовал он;
– Хорошо! Свободны!
Сержант вышел. Сирота стал собирать материалы для доклада. В 10–45 он покинул кабинет, и направился к лифту…
Генерал-лейтенанта Чистова полковник Сирота знал давно. Еще с той поры, когда он был в звании старшего лейтенанта, а Чистов – подполковником. Потом судьба их не раз сводила на жизненных тропах, и отношения у них сложились хорошие. Настолько хорошие, что само назначение полковника на нынешнюю должность, не обошлось без одобрения Чистова. Сирота это знал. Поэтому, он где-то в глубине души, рассчитывал на то, что можно было объясниться, а не услышать в ответ трехэтажный мат.
Ровно в 11–00 пригласили к генералу.
– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? – спросил полковник, став по стойке «смирно».
– Проходите.
Дождавшись пока полковник покроет несколько метров кабинета, генерал пошел ему навстречу. Обменялись рукопожатием.
– Как на новом месте? Обживаетесь? – спросил начальник.
– Так точно, товарищ генерал!
– Хорошо. Ну… Докладывайте.
– Честно говоря, товарищ генерал, нечего докладывать.
– Причина?
– Нет людей. И нет идей, где их взять.
Чистов стал молча прохаживаться по кабинету. Сирота стоял навытяжку.
– Давайте присядем, Виктор Алексеевич.
Это было неплохим началом. Они сели у небольшого столика у окна. Несколько мгновений звенела тишина.
– Я вам обрисую общую обстановку, Виктор Алексеевич, – заговорил генерал. – Видимо вас не ввели в курс дела. Или ввели, но недостаточно… Реализацией имущества занимаемся мы и наши «вечные друзья» из КГБ. Других тут нет. Вы, я полагаю, об этом знаете.
– Так точно! Осведомлен.
– У ребят из «конторы» есть кадры. Их много. Сами понимаете…
– Так точно! Понимаю.
– Да… У них есть кадры, но нет доступа к имуществу. У нас есть имущество, но нет достаточно кадров. Кто может быть нам помощником? Ваши соображения по этому поводу?
– Я думаю, товарищ генерал, что нам могут быть полезны, например, наши пенсионеры.
– Почему?
– Проверенные кадры. Знают систему. Нуждаются сейчас в заработке.
– Согласен. Почему тогда не реализовываете?
– Пытался. Составил список. Но появились сомнения по некоторым людям.
– Какого рода сомнения?
– Они уже могут работать на КГБ. Виноват… На ФСБ.
– Это – сомнения? Или это – проверенные факты?
– Пока только сомнения, товарищ генерал. Провожу проверку. Но уже первые результаты по некоторым кандидатам подтвердили мои опасения.
– Люди работают на «соседей»?
– Так точно!
В кабинете опять повисла тишина. Генерал встал. Сирота пытался подняться, но начальник его остановил: «Сидите, сидите». Походив молча несколько раз от стола до дверей и обратно, Чистов вновь присел к столу.
– А что, Виктор Алексеевич, если поискать в других местах?
– Разрешите узнать, в каких, товарищ генерал?
– Ну, например, из числа лиц, ранее служивших с вами?
– Офицеров?
– Не только. Можно из числа рядового и сержантского состава. Есть у вас такие?
– Надо подумать, товарищ генерал. Не готов вот так сразу ответить. Но чувствую, что найду.
– Чувствовать мало! Надо быть уверенным, товарищ полковник!
– Я уверен, товарищ генерал! Найду!
– Так-то лучше. Сколько вам нужно времени на поиски?
– На поиски нужно, я полагаю, суток трое. Да на проверку еще суток двое понадобится.
– Хорошо. Даю вам 7 суток на всё про всё, начиная с данного момента. Ровно через 7 суток, или ранее, жду вас с докладом об успешном завершении поиска лиц и сбора информации! Задача ясна?
– Так точно, товарищ генерал! – отчеканил полковник;
– Вопросы?
– Никак нет!
– Хорошо! Выполняйте!
– Разрешите идти?
– Идите!
Полковник Сирота вышел из кабинета. Всё закончилось даже лучше, чем он предполагал.
Вернувшись к себе, он стал у окна, и задумался. Темно-серый цвет Москвы-реки соответствовал настроению. Это был не Днепр у родного Киева. Но вид реки все равно успокаивал. Глядя на противоположный берег, вспомнились строки из песни «Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля…». Мысли устремились куда-то далеко. Вдруг резко, будто автоматная очередь, затараторил телефон. Это вернуло полковника в реальность. Подняв трубку, он услышал в ней чей-то, до чертиков знакомый, голос:
– Товарищ полковник?
– Так точно…
– Сержант Арбит докладывает!
– Боря! Это ты! Ё – моё! Ты в Москве?
– Так точно, товарищ полковник! Приехал час назад. Решил вам сразу позвонить. Воскресенье, а вас дома нет. Вот, жена дала этот номер. Так что, думал, думал… Вы на работе… Но все-таки решил вам позвонить, товарищ полковник.
– Да кончай ты эту херню, «товарищ полковник…!» Слушай… Я сейчас на службе, как ты понял. Не очень могу говорить. Да и освободиться не смогу. Давай после работы встретимся? Ты, кстати, где устроился?
– Да, вот, как раз и нигде. Подвели меня связи. Хотел вас спросить. Можете звякнуть кому-нибудь?
– Ну, конечно! О чем разговор? Слушай… Идея! У нас есть гостиница. Для своих. В районе метро «Филёвская». Или «Измайловский парк»…? Черт его знает… Я уже подзабыл. В общем, так. Сейчас я всё выясню. Закажу там номер. И у меня будет повод свалить отсюда пораньше. Перезвони мне через часок. Сможешь?
– Конечно.
– Отлично! Я за это время всё устрою, и провожу тебя до места. Я за тобой заеду. В машине, и на месте, поговорим. Думаю, есть о чем, а?
– Виктор Алексеевич, ну… Гигантское спасибо! У вас теперь и машина служебная?
– Да! Целая «TOYOTA»! Да еще и с водителем.
– Теперь даже не знаю, смею ли я…
– Слушай… Завязывай ты с этим!
– С чем?
– Да с этим со всем! Спасибо по каждому поводу говорить… Смею ли я…?
– Ну, а как иначе?
– Иначе? Иначе мы с тобой сегодня квакнем по 100 грамм, и поговорим «за жизнь». Так говорили в твоей Одессе? В гостишке есть неплохое кафе, или буфет. Черт его знает! Уже не помню. Я там бывал давненько.
– О! Виктор Алексеевич! Ну, тогда вопрос.
– Давай.
– Я дико извиняюсь, конечно, но эта гостиница – не в казарме?
– Ты что? Обижаешь начальник? Какая казарма? Отель очень даже недурственный. Удобства. Тишина. Сам увидишь.
– А! Ну, тогда точно спасибо!
– Опять мимо, товарищ сержант! Я тебя что, в хлев поселю? В худшем случае, поедем ко мне домой.
– Нет, нет, Виктор Алексеевич! Ну, этого еще не хватало! Всё отлично! Не буду мешать. Через часок позвоню.
– Давай! До встречи!
Примерно через час Борис перезвонил полковнику Сироте. А еще через полчаса они уже ехали в авто и, перебивая друг друга, рассказывали о жизни, о детях, и о женах.
ГЛАВА II
Гостиница действительно оказалась на редкость хороша. С виду обыкновенная пятиэтажка, внутри хранила неописуемую роскошь. Дорогая мебель, одноместные номера, качественная сантехника, и никаких постояльцев. Борис их не увидел вообще.
Особый восторг вызывал буфет. Работал с раннего утра, и на завтрак, обед и ужин заранее можно было заказать всё, что пожелаешь. Вплоть до шашлыков. Это уже было слишком!
Дружеский обед начался в буфете, а продолжился в номере, куда официантка доставила заказ. Виктор Алексеевич привез с собой только торт «Птичье молоко» из ресторана «Прага», и дорогущую водку.
Когда первая волна воспоминаний сошла на нет, Арбит осторожно спросил Сироту:
– Виктор Алексеевич!
– Да, Боря.
– Несмотря на все выпитое и съеденное, я вижу, что вы как-то…
– Что?
– Ну, как-то… задумчивы. Может я не вовремя со своим приездом? Оторвал?
– Да перестань! Просто есть, о чем подумать.
– Ну, это как всегда…
– Как всегда… Есть одна херня… Может, тебя сам бог послал? Ты как, можешь меня выслушать? Готов?
– Виктор Алексеевич…
– Это я к тому, что хорошо сидим, а я тут со своей мутью все порчу…
– Да ничего вы не портите! Говорите!
– Пришла мысль.
– Очень хорошо! Не каждому дано. Не держите ее взаперти! Выпускайте!
– Даже не знаю с чего начать…
– Как говорил один мудрец «Начните с начала».
– С начала… Легко сказать.
– А я не тороплю.
– Ну, тут такое дело… Я получил задачу… В общем… Надо продать одним друзьям оборудование.
– Так.
– Спецоборудование…
– Кажется, понимаю.
– И, вот… Некому поручить. Понимаешь?
– Понимаю.
– Был сегодня у генерала… Получил… Дал мне срок 7 дней на поиски людей… И тут ты звонишь! Представляешь?
– Я ж знал, когда надо приезжать!
– Не! Ну, это просто…! Судьба!
– Так вы хотите, чтобы я этим занялся?
– Подумал об этом.
– Виктор Алексеевич… Скажу вам честно. Хоть мы и выпили, но чувствую, что мне это не нравится.
– Что именно?
– Не знаю… Как-то внутри…
– Интуиция?
– Может и она. Не знаю… Сейчас подумаю, скажу.
– Давай. Подумай. А я предлагаю еще по одной. Чтоб лучше думалось.
– Согласен. Наливайте.
Друзья выпили еще… И еще… Закуска позволяла. Наконец Борис как-то встрепенулся, и сказал:
– О! Я понял, что мне не нравится!
– В смысле еды?
– Нет. В смысле идеи. Об… Об… Об оборудовании.
– А! Давай! Говори!
– Алексеич! Только без обид!
– Пс…! Какие обиды!
– Точно?
– Гарантия! Как будто ты меня не знаешь…
– Ну, смотрите… Это ж очень серьезный вопрос. Я не знаю подробностей, но в принципе может получиться так. Я все сделаю. Потом еще раз, еще раз и еще раз. Наконец может наступить момент, когда я перестану быть нужным. А знаю я до хрена. И что со мной тогда сделают? Вопрос без ответа, да?
– Почему без ответа? Я тебе отвечу. Когда ты перестанешь быть нужным, тебя могут «усыпить», или отдать американцам «на разрыв».
– И все-таки вы мне это предлагаете?
– Дурак ты, сержант! За дешевку меня считаешь?
– Я просто спросил. Мы же договорились. Без обид.
– Договорились… Но я тебя когда-нибудь подводил?
– А я тебя?
– Не, ну бля…! Вот что время делает с людьми!
– Так я могу сказать то же самое. Люди меняются.
– Ты подумал, что я тебя хочу использовать, а потом сдать?
– Я просто спросил!
– Ни хера! Ты так подумал! Про меня! А я знаю, чего ты так подумал!
– Интересно. И чего?
– А я скажу!
– И скажите!
– И скажу! Потому что мне дали звезду героя за ту херню. А вам почти ни хера не дали. Потому что вы – солдаты, а я – офицер.
– Никто так не думает.
– Думаете! Я знаю!
– Это у вас всё в голове, товарищ полковник.
– Еще раз скажешь «товарищ полковник», и я…
– И что вы?
– И я уйду!
– Ну, вот… Начали за здравие…
Все замолчали. Сирота стал напряженно жевать лимон. Он склонился над столом, и только скрежет зубов выдавал его волнение. Вдруг он распрямился, и, глядя на Бориса, сказал:
– Ты думаешь, я живу спокойно? Ношу звезду, и вас не вспоминаю? Она на всех нас! Чтоб вы там не думали!
– Виктор Алексеевич! Да никто ничего не думает!
Борис подошел к Сироте, и положил ему руку на плечо. Полковник вздохнул. Потом еще. И вдруг поток слез рванул у него из глаз. Он не мог сдержать рыдания.
– Кому я это расскажу?
– А никому и не надо.
– Я бы и сегодня ничего не сказал. Так водка помогла…
– Ну и хорошо. Хоть какая-то от нее польза.
Друзья рассмеялись. Они вновь вернулись к столу. Помолчали… Разговор продолжил Сирота.
– У меня есть идея, как избежать печального финала.
– А у меня тоже есть идея. Как это всё сделать без меня.
– То есть?
– Есть кандидат. Своеобразная личность, конечно… Но… Может такой, вам и нужен?
– Кто таков?
– Большой парень. Сам из Крыма. Сейчас работает в Москве. Одна из причин, по которым я здесь – это встреча с ним. Есть темы.
– Фамилия его как?
– Паламарчук. Константин Паламарчук.
– Что еще интересного можешь мне сказать о нем?
– Возглавлял в Крыму одну ОПГ. Свалил оттуда… Был вынужден… Здесь имел большие связи, поднялся.
– Связи где?
– Да… Даже не знаю, как сказать…
– Как есть, так и говори. Чего там?
– Ну… Криминал, конечно… Это понятно, да?
– Само собой. Но эта публика мне не нужна.
– А если я тебе скажу, что он меня когда-то с Еловским познакомил?
– С Еловским? Тем самым? Олигархом? Борисом Ильичом?
– Так точно.
– Не слабо! Теперь надо думать…
– Настораживает?
– Что?
– Ну… Знакомство с Еловским?
– Конечно. Такие ребята, как Еловский, случайных людишек к себе близко не подпустят. Ты представляешь, сколько вокруг них крутятся всяких разных, и рядом? Жаждут попасть им на глаза. Еловский – это власть. Высшая власть! Это бабки. Настоящие!
– Думаешь, мой парень не подойдет?
– Почему? Надо мне его «пробить», чтобы что-то сказать. «Пробьем», а там видно будет…
– А что волнует?
– Волнует…? Как бы он не был чьим-то, твой человек.
– Чьим, например?
– Конторским, например.
– Не думаю.
– Почему?
– Я бы знал.
– Откуда?
– Слухами земля полнится. Нет… Не думаю… Во всяком случае, в Крыму он с конторой не был связан. А чего ты вдруг подумал о конторе? Он же сейчас имеет дело с большими людьми. На черта ему КГБ?
– А Еловский, по-твоему, чей человек?
– То есть?
– Ну… Чей он человек? Кто его олигархом сделал? Думаешь, все они стали тем, кем стали, только потому, что они такие умные?
– А почему?
– Потому что в свое время были связаны с конторой. Вот, почему! Вызывали их в высокий кабинет в конце советской власти, и поручали. Не справился – рой могилу. Справился – живи на полную. И то… Пока кто-то другой больше не предложит.
– Так что? Идея не подходит?
– Нет! Почему? Отлично! Наоборот. Ты же сам сказал… Нам такой парень, может быть, и нужен. Я думаю, что он – в принципе идеальная фигура. Лишь бы согласился. Но надо «пробивать». Давай обсудим подробнее, кто он, и что он. Ты когда с ним встречаешься?
– Завтра должен. В понедельник.
– Тогда давай сделаем так. Обсуждай с ним свои вопросы, и сделай заброс о некой новой теме. Мол, сказать сейчас не можешь, надо уточнить. Если, в принципе, он свободен для новых веяний, то ты продолжишь этот разговор с ним через день-два. Как тебе такое развитие?
– Да… Можно… Но он может спросить, хотя бы в общих чертах, о чем идет речь? Может это – космос? А может, сельское хозяйство? Как-то неконкретно… Он парень резкий. Не любит, когда тянут кота за хвост.
– Тогда так. Очень аккуратно проведи зондаж. Вы же видитесь в понедельник не в последний раз?
– Нет. Мне от него нужен ответ на мои вопросы. Поэтому, думаю, именно день-два ему и понадобятся.
– Во! Отлично! Нам того и нужно. Я «пробью» его, и дам тебе знать.
– Тогда, как договариваемся о встрече?
– Ты действуешь по своему плану. На меня не обращаешь никакого внимания. Так? Как только я буду готов, я тебя найду сам.
– Хорошо. Но, смотри. Москва большая. Искушений много. Я могу и в театр пойти. И по магазинам. Придешь, а меня нет. Просто, чтобы ты не ждали зря.
– Борис Ильич! Не волнуйтесь. Уж чего-чего, а найти человека в Москве мы сможем. И быстро. Это я вам скромно обещаю.
– Ну, тогда… Когда говорят пушки, музы молчат…
– Нет! Пусть не молчат. Пусть музы еще немного просветят меня по поводу парня.
И Борис рассказал Виктору историю знакомства с Паламарчуком. Чем больше он рассказывал, тем более нравилась кандидатура полковнику ГРУ. В конце беседы Сирота уже чувствовал, что Костя Паламарчук может быть именно тем человеком, который ему нужен. Оставалось только выяснить, не связан ли он с «соседями». Это было не сложно. Дело нескольких дней. Гораздо сложнее было угадать настроение самого Паламарчука. У него могли быть иные жизненные планы. В конце концов, он мог просто испугаться. Но Сирота знал людей. Поэтому, страх был маловероятным исходом. Еще пару дней, и всё станет ясно.
Полковник Сирота и сержант запаса Арбит выпили еще. И когда они перешли к политике, вдруг оказалось, что сегодня – воскресенье, и дома ждут жена и дети. Самый неприятный момент таких встреч – прощание. И этот момент наступил. Пусть ненадолго. Всего на одну ночь. Но наступил. Тени воспоминаний и ушедших друзей должны были вернуться к себе, в небытие. Туда, откуда их вызвали Борис Ильич и Виктор Алексеевич.
ГЛАВА III
В понедельник любимый Театр Сатиры был выходным. Это определило весь распорядок дня. Можно было никуда не спешить. Хотя никуда не спешить в Москве вряд ли кому удаётся.
С Костей Паламарчуком Арбит встретился быстро. Механизм оповещения был ими разработан заранее. Поэтому сложностей не возникло. В назначенное время Бориса ждал автомобиль, который и доставил его в Архангельское. Ресторан, стилизованный под охотничий домик, радушно раскрыл свои двери. Именно так и подумал Борис, когда услужливый метрдотель провел его от входа к столику. За ним уже сидел Костя. Сантиментов при встрече не было. Но Арбит видел, что Костя рад. Борису тоже было приятно вновь увидеться с Паламарчуком. Он почти не изменился. Разве только прибавилось немного седины.
Поздоровались. Пожали руки. Официант терпеливо ждал. Сделали заказ. И только после этого, Костя, приняв непринужденную позу, начал разговор.
– Ну, рассказывай… Как дела?
– Да как дела…? Раз я здесь, и с тобой, значит не так, уж, и плохо?
– Наверное… Чем ты сейчас занимаешься в Крыму?
– Тем, чем и раньше занимался. Адвокатствую понемногу…
– Угу… А та херня с твоим задержанием, тебе не навредила?
– Только в плане нервов.
– А как так вообще вышло? Чего-то не поделил с судьей?
– Ой, Костя… Я тебя прошу… Давай не будем вспоминать.
– Хорошо, хорошо… Как скажешь… Извини. Не хотел тебе сыпать соль на рану.
– Ты и не сыплешь. Просто не хочу опять вспоминать. Это все равно, что возвращаться туда, и в то время. Понимаешь меня? Не хочу.
– Конечно… Понимаю… Я тут недавно в Днепр приезжал. Были дела по одному заводу… Так меня там менты «приняли», представляешь? Сучонок один подставил.
– Чем закончилось?
– Ну, чем? Ты меня здесь видишь? Значит все нормально. Порешали. Вытянули с меня кучу бабок… Поэтому, я тебя прекрасно понимаю.
– Очень хорошо. Как говорили в фильме «Доживем до понедельника»? «Счастье – это когда тебя понимают».
– Точно. Помню этот момент.
Принесли заказ. Официант аккуратно все разложил, и удалился. Можно было приступать к приему пищи.
– Как там Ваня Котов? – спросил Костя;
– Да нормально.
– Видитесь?
– Ну, конечно. Чай не в Нью-Йорке живем!
– И, слава богу!
– Чего так?
– Да был я там недавно.
– И…?
– Всё красиво, да. Но… Если бы я там делал то, что делаю здесь… Там такие срока дают!
– Моя теща в советские времена любила повторять: «Слава богу, что мы живем в СССР!»?
– Точно!
– Я смотрю, ты интересной жизнью живешь.
– В смысле?
– Ну… То ты в Днепре, то в Нью-Йорке. И везде нет житья приличным людям.
– Вот же! Но ты на еду налегай, а то остынет. Вот этот… Да, да… Ну, просто нет слов! Вкуснота, да!
Ребята несколько времени посвятили еде. Она действительно того стоила. За столиком рядом обедал солидный на вид человек. Как сообщил потом официант – «югославский дипломат». И хотя Югославии уже на карте мира не было, «дипломат» был с дамой, и вел себя уверенно. То ли эту даму Борис с Костей очаровали на дистанции, то ли дипломата, но от их столика прислали им шампанское. «Абрау-Дюрсо. Брют». Костя насторожился, и спросил, знает ли его Арбит. Получив ответ «Откуда?», Костя послал «югославу» коньяк «Martell». При этом взгляд его ничего хорошего не сулил. Дипломат взгляд прочел. История продолжения не имела. Война между бывшей Югославией и бывшим СССР так в тот день и не началась.
Однако этот случай помог Борису перевести разговор на серьезные темы. Официант откупорил шампанское, и разлил его по бокалам. Достойный напиток, дав обильную и шипящую пену, смягчил страсти.
– Натуральный углекислый газ. Не газировка какая-нибудь, – сказал Борис, смакуя вино, и рассматривая его сквозь хрусталь бокала;
– Может быть… Хрен его знает. Я в этом не рублю.
– Кстати… О натуральном… Есть тема… Скажи мне, а ты с Еловским видишься?
– Ну и переходы…! Видимся… Да… Иногда… По мере необходимости. А в связи с чем, вопрос?
– Да просто хотел узнать. Есть мысль. Я в 95-м году ему так и не ответил. Согласился поучаствовать в выборной компании, но так и не приехал. С этим задержанием… Неудобно получилось. Хотя… С другой стороны… У Еловского таких, как я – воз и маленькая тележка. Вряд ли он меня вообще помнит.
– Не, чего? Он тебя помнит. Во всяком случае, помнил. Как-то пару лет назад даже спросил меня о тебе.
– И что ты ответил?
– Рассказал ему твою историю. Подумал: «Жизнь длинная. Зачем портить отношения. Тем более, с такими людьми, как он». Верно?
– Все правильно. Спасибо.
– А ты чего хотел от него? Есть, что предложить?
– Есть, что ему предложить… И есть, что тебе предложить…
– Даже так! Интересно… Только я не представляю, чем ты его можешь заинтересовать. Человек сейчас на пике.
– Да… Человек на пике. Но, тем не менее…
– Ну, например?
– Хочу поучаствовать в выборах губернаторов.
– Кем? Кандидатом?
– Да, нет. Кандидатом… У меня ж украинский паспорт… В качестве технолога.
– И что тут нового? Думаешь, у него в них недостаток?
– Думаю, недостатка нет.
– Ну…? Так в чем соль?
– У него и в 95–96 тоже не было недостатка в технологах. Но все же он пригласил меня?
– А! Так ты хочешь схавать тот торт, который тогда не съел?
– Я хочу поработать, и заработать. Вот и всё. Надо расти. Чё там, в Крыму сидеть? Тоже мне, масштаб! Надоело! Одно и то же! Одни и те же истории! Один и тот же запах! Жена на мужа, сын на отца! А по уголовным делам… Все невиновны! Начинаешь читать материалы дела, разбираться, вопросы задавать, мама дорогая! Сам бы расстрелял.
– Ну… Что ты хочешь? Жизнь… Но мне понятно. Я же тебе тогда еще говорил, что в Крыму ловить нечего. Ничего хорошего там нет. Крым маленький, а жрать хочется всем. Вот и начинают мочить друг друга. Это тебе не Россия. Тут навалом всего. Даже, если кто и захочет, всё и всех не проконтролирует.
– Ну… Это как сказать…
– А вот так и сказать! Жизнь – здесь! А в Крыму ничего хорошего нет! – раздельно по буквам сказал Костя;
– Я с тобой не совсем согласен. Масштабы несравнимы, конечно. Но есть чем и в Крыму заниматься при желании. Но ты прав в главном. Жизнь – здесь. Здесь центр. А Крым… Это так, периферия. Как говорил один преподаватель в Харьковском юридическом институте: «Жизнь одна. И прожить ее надо в Крыму». Но речь сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты с Еловским обо мне поговорил уже в этот мой приезд. И я хочу с ним встретиться. Тоже сейчас.
– Это ты мне задание даёшь?
– Не задание… Пожелание.
– Послушай! Боря! Что за тон? Я у тебя не на зарплате!
– Тон? Тон простой. Хочу тебе тоже что-то предложить. В обмен.
– Ну, ну!
– Костя! Мне твой тон тоже не нравится. Ты не нукай! Я у тебя тоже не на зарплате! Мне одолжений не надо! Еще неизвестно, кто кому больше сделает… Ладно… Пойду я, наверное… Я заплачу за обед. Сколько там накапало?
Молнии сверкнули в глазах Паламарчука. Желваки заиграли на щеках.
– На обед я тебя пригласил, – наконец медленно выдавил он из себя. – Платить не надо. Оставь свои деньги при себе. Но я смотрю, ты, как был «бурый», так и остался. Не рискуй, мой тебе совет.
– Это что, угроза?
– Это не угроза… Совет…
– Советы дают тогда, когда их просят.
– А это по дружбе, бесплатно. И… давай попридержи коней. А то мы так никуда не приедем.
– Так ты первый начал.
– Что я начал? Ты таким тоном со мной не говори! Нужна встреча с Еловским или Хрендовским, ты вежливо обратись. А то ты мне задания даёшь! На такой ноте мы с тобой разойдемся.
– Тебе виднее.
– Раз мне виднее, то давай продолжим разговор.
– Давай.
– Тогда сейчас послушай меня внимательно! Я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Один раз. И навсегда. Ты там что-то мне расскажешь… Предложение… Я от тебя еще ничего не слышал, а мне уже бутылки с пивом об уши открывают! Может твое предложение – говно! А может, и не говно! Я не знаю. Но это ничего не значит! Главное – уважение! Понимаешь? Где оно?
Арбит сидел тихо, и внимательно смотрел на Паламарчука. Борис почувствовал, что перегнул палку, что тон его был, наверное, не тем. Но признать это сейчас ему казалось неправильным. Один раз уступишь, потом начнут на тебе ездить. Паламарчук жил в таком мире, где закон прост – «стал на ноту, держи масть». Иначе будешь «мяником», то есть, слабаком. А с такими лучше дел не иметь. Себе дороже.
С другой стороны, понравилось бы Арбиту, если бы с ним так кто-то говорил? Вряд ли. Публика Костиного образца остро реагировала на тональность. И, если им что-то казалось неуважительным, или двусмысленным, следовало ждать реакции. Арбит сам так часто реагировал. С кем поведешься…
По своему опыту Борис знал, что в таких случаях не надо подаваться эмоциям, а следует действовать трезво, и наплевать на расчет. Слушать внутренний голос и чтить интуицию. А она ему подсказывала уладить конфликт. Тем более, произошел он из-за ничего.
Поэтому Арбит с легким сердцем, глядя на Паламарчука, сказал:
– Ты прав. Получилось с моей стороны неуважительно.
Костя вздохнул. Какое-то время смотрел себе под ноги.
– Я может… тоже зря так…, – наконец негромко сказал он. – Ну, наливай этого… Дюрсо. Абрау… А чё его так назвали? Может, в честь какого-то Абрау? А, может, какого-то Абрама?
– Скорее всего… Может быть, ты знаешь… Был Дюрсо Абрамом. Постеснялись так прямо назвать, и придумали «Абрау». Мол, это не Абрам, уважаемые товарищи! Не подумайте! Это – француз! Абрау зовут. А чего нет? Все может быть. [1]
Костя засмеялся, всё так же глядя себе под ноги.
– Тебе бы книги писать…
– Я подумаю…
– Так что там за вопрос? – в конце концов, неспешно спросил он;
– Вопрос… После этого «Дюрсо» трудно перейти к серьезному.
– А ты попробуй.
– Пробую… Ты знаешь, что такое ГРУ?
Улыбка быстро сошла с лица Паламарчука. Чувство настороженности застыло на нем.
– Конечно…
– Мой армейский товарищ сейчас там возглавляет одно направление.
– Так.
– Мы встретились, поговорили.
– Когда?
– Вчера.
– И…?
– Ему нужны люди.
– Для чего?
– Для одной операции.
– Одноразово?
– Нет… Многоразово.
– Кого-то надо хлопнуть?
– Да нет. Им для этого нужен кто-то со стороны?
– Так вот же! Я и подумал… Странно как-то… Хорошо… Извини. Не хлопнуть кого-то. Тогда, что?
– Нужно продать спецоборудование…
– Хм! Стрёмное дело… Это ж государственный вопрос.
– Ну, а они кто? Кто тебе это предлагает?
– Ну, да… А чего они сами не могут?
– Видать не могут. Нет кадров. А если и есть, так уже засвечены.
– Ясно… А от меня что нужно?
– Ну, смотри… Я в курсе только в общих чертах. Не стал подробно расспрашивать. Чего ради, если я не собираюсь участвовать? Так? Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.
– Или дольше живешь…
– Точно! В нашем случае, именно так.
– Ну… Хотя бы в общих чертах, ты знаешь что-то?
– В самых общих. Мой товарищ вообще сказал, чтобы с тобой говорить намеками.
– Намеками? В таком деле?
– Так я о том же.
– Итак. Ближе к телу…
– Да… У них есть оборудование.
– Это я уже понял.
– Есть покупцы.
– Кто?
– Да, черт их знает. Черномазые какие-то, наверно.
– Ладно. Дальше.
– Надо продумать маршрут, и доставить товар. Проследить, чтоб бабки перевели на определенные счета. Государство к этому не имеет никакого отношения. Понимаешь? Если вы спалитесь, никто за вас подпрягаться не будет.
– Это понятно. И…?
– Что и…?
– Дальше что? После всего.
– Вам надо будет «раствориться». На время.
Костя встал из-за стола, и подошел к огромному аквариуму. Постоял там, держа руки в брюках, и через пару минут вернулся назад.
– Успокоили рыбки? – спросил Арбит;
Паламарчук не ответил. Но через мгновенье спросил:
– Мои интересы?
– Это уже ты будешь с ним обсуждать. Зачем мне эти знания?
– Тоже верно…
Возникла тишина. Костя громко вздыхал. Взгляд его переходил от одной точки к другой. В ресторане, казалось, был слышен шум его мыслей. Официант принес пирожные, мороженое и фрукты. Косте было не до них. А, вот, Арбиту открылись новые возможности. Он их и использовал. Ему теперь стало легко. Он всё сказал. Пусть сейчас думает Костя. Костя и думал. Усиленно и напряженно. Люди, риски, деньги, перспективы. Всё крутилось в его голове, как в калейдоскопе. Такие возможности бывают раз в жизни! Черт возьми! Используешь ее, и ты – король. Один раз рискнешь, и ты обеспечен на всю жизнь. На несколько жизней! Не используешь, будешь жалеть. Больше такого никто не предложит. Второго шанса никто не даст. Но, и риски… Они, конечно, есть. И риски очень большие. Хотя… Боишься? Не рискуй. Иди на завод. Там все будет гладко, и небольшая зарплата стабильна. Пока не упадет балка на голову, или завод не закроют.