1. Первый раз
В тот первый раз он был еще совсем мальчишкой.
Благородным и очень обеспеченным мальчишкой даже на первый взгляд, хотя притворялся простым матросом, и даже одет был как надо, явно с чужого плеча.
Пришел вместе другом.
Такие, как он, могли бы легко позволить себе куда больше, чем дешевый бордель в порту, в столице хватает таких заведений. И девочки будут чище, и номера куда как прибраннее, без клопов и продавленных кроватей. Но ему, как настоящему мальчишке, хотелось приключений. А еще – не хотелось быть узнанным, мало ли, кого встретишь в приличных местах.
Они потребовали девочек помоложе и посвежее. Вернее, этого потребовал его друг, а ему… Это был подарок. На свадьбу. У него свадьба на следующий день… а мальчик еще так мало видел в жизни. Нет, опыт у мальчика был, но, как я поняла, не слишком большой.
Я была в ужасе. Для меня это совсем первый раз.
Меня привели… приодели, причесали, как могли, на скорую руку, чтобы я молодому господину понравилась. Чужое платье оказалось мне коротко, но слишком широко в груди, впрочем, все равно лучше, чем мое собственное. Подкладка расшитого люрексом лифа колола кожу… на голое тело.
– Вот! Невинная, как утренняя роса! Специально для вас, господа! – радостно объявила мамаша Бо. – Юная и нежная, как лепесток розы! Всего втрое от обычной цены! За девственницу – это почти даром!
И, не моргнув глазом, назвала цену вдесятеро.
Господа матросы, да… матушка Бо делала вид, что верит маскараду, хотя ее-то не проведешь. Я сама тогда еще не могла с первого взгляда распознать обман, но поняла потом. Они были совсем другими – чистыми, ухоженными, так и лоснящимся от благополучия.
Я смотрела на них, и слезы застилали глаза. Но плакать нельзя, я должна улыбаться, иначе меня снова побьют. У мамаши Бо умеют бить так, чтобы следов не оставалось, но невыносимо больно.
И все же, я так надеялась, что это будет не так скоро. Что я так и буду мыть здесь полы, штопать одежду. Я не хочу…
– Идет! – так же, не моргнув глазом, согласился белобрысый. Он был немного выше и шире в плечах, и такие ослепительно-голубые глаза. – Если Рико она понравится, я заплачу. Это подарок!
Рико – второй. Чуть пониже, хотя все равно на полголовы выше меня, посмуглее, волосы каштановыми кудрями, глаза… нет, глаза я смогла разглядеть только потом.
Этот Рико подошел.
Он долго смотрел на меня сверху вниз, оценивая. Так, что под его взглядом дрожали колени. Близко. От него пахло дорогими духами, легко и непривычно-изыскано.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Зачем тебе ее имя? – засмеялся белобрысый, – женишься ты не на ней.
– Я хочу знать.
– Мэр, – сказала я. – Меня зовут Мэр.
Я должна быть послушной.
Он чуть склонил голову. Дотронулся до искусственного алого цветка в моих волосах, немного брезгливо.
– И что ты умеешь, Мэр?
– Она ничего не умеет, она девственница, – снова отозвался белобрысый. – Но так даже лучше. Завтра у тебя будет такая же, можешь сравнить. И потренироваться заодно. Если окажется девственница, конечно. Они обе.
Засмеялся.
Я вздрогнула. И тогда впервые испуганно посмотрела Рико в глаза.
Он улыбнулся мне. Чуть напряженно, но все же, как взрослый ребенку, снисходительно.
Взял за подбородок.
– Хорошо, я беру ее.
* * *
Он закрыл дверь.
– Боишься?
Стоял чуть позади, за моим плечом.
– Нет, – сказала я.
– Ты вся дрожишь.
Его дыхание на моей шее.
– Немного волнуюсь.
Нет, наедине с ним страха почти не было. Я даже подумала, что мне повезло, ведь первым мне мог попасться похотливый вонючий беззубый старик, любитель девочек. А этот парень едва старше меня. Просто парень. Да встреть я его на улице… нет, на меня такой бы никогда не посмотрел. Из благородных.
И еще – он сам волновался. То есть… не совсем так. Он не смущался, нет, вот смущения в нем не было ни на грош. Он был уверен в себе. Он просто не очень понимал, что со мной делать. Не с девушкой в принципе, а именно сейчас, со мной.
– Для тебя это и правда первый раз? – спросил, обходя вокруг, разглядывая меня со всех сторон.
– Да, – сказала я.
– Ты давно здесь?
– Чуть меньше недели.
– И как ты сюда попала?
Я подняла на него глаза.
Он смотрел прямо, открыто, с интересом, чуть склонив голову на бок. Глаза у него темно-серые, почти черные в блеклом свете керосиновой лампы на столе. Едва уловимая ухмылка на губах. И даже не поймешь, что он испытывает сейчас – вожделение или брезгливость… и меня вдруг задело.
– Зачем это вам, господин?
– Ты не хочешь отвечать? – он слегка удивился.
Разве может не хотеть шлюха?
Сколько мне говорили: держи язык за зубами, сколько били за это… и толку мало.
– Я мирокская княжна, меня похитили пираты и продали сюда в рабство. А вы, господин? Почему вы здесь?
Он фыркнул, его это позабавило.
– Я пришел развлечься, – сказал он. – И как зовут твоего князя-отца?
– А на каком судне вы служите матросом, господин?
Я дура, я знаю. А когда начинаю волноваться – дура еще больше, меня со страха просто несет… Но переодетого мальчишку я никак не могла воспринимать всерьез.
Он шагнул ко мне ближе, почти касаясь.
– От тебя пахнет так, словно пираты держали тебя в трюме с рыбой, – сказал он.
– Так и было!
– Не сомневаюсь, – сказал он, убрал прядку волос с моего лба. – Но ты все равно красивая.
– Я… – а вот тут я растерялась, даже покраснела.
– «Отважный», – сказал он. – Судно, на котором я служу: «Отважный».
– Это китобоец, – сказала я. – Только один «Отважный» у нас в порту. Команда пятнадцать человек, за последние полгода только мелочь, никакой приличной добычи, они сидят на мели. И у них нет денег на то, чтобы пахнуть розами.
Парень улыбнулся весело, ему нравилась эта игра. Положил ладони на мою талию, чуть привлек к себе.
– В Мироке пять независимых княжеств. И нет ни одной княжны твоего возраста. Я уж не говорю о том, что таких курносых и конопатых мироек не бывает.
– Я пошла в мать, – сказала я. – И вообще я незаконнорожденная. Но отец всегда любил и признал меня.
– Хм, – он смотрел мне в глаза и… брезгливость точно исчезала без следа, остался лишь живой интерес. – Я нанялся на «Отважный» сегодня утром. Решил сбежать из дома и отправиться навстречу приключениям. Розы еще не выветрились.
– Недалеко ты сбежал, если у тебя завтра свадьба.
– Мы уже на «ты»?
– Княжна и китобоец?
Он засмеялся.
– Вы правы, ваша светлость! Разрешите поцеловать вас?
– А если нет?
– Я ведь уже заплатил.
Он улыбался, весело и беспечно. Но в голосе скользнуло что-то такое… этот парень не привык, что ему отказывают. Никогда. Он поддержит игру, но не примет отказ. И не забудет напомнить о том, чтобы я не заигрывалась слишком сильно.
Одна его ладонь на моей пояснице, прижимает. Другая – поглаживает спину. Я чувствую, как сквозь тонкую ткань его пальцы прощупывают все мои позвонки, один за другим… я тощая, неуклюжая… лопатки выпирают.
– Пираты плохо кормили тебя? – он наклонился ближе, почти к моему виску. Чуть коснулся кожи губами.
Теплые пальцы и теплые губы.
Я так и не нашла, что сказать. Сердце вдруг ухнуло и отчаянно забилось.
– Я сниму с тебя платье, – сказал он, и это не вопрос, а просто объявление намерений. – Никогда не видел мирокской княжны без одежды.
– А в одежде? – тихо спросила я, голос вдруг сел. Вот сейчас все и будет.
– В одежде – видел, – спокойно сказал он. – Некоторые весьма недурны.
Я даже не усомнилась, он видел, и это действительно так.
Все еще обнимая меня, принялся расстегивать пуговички сзади на моем платье.
– Тогда я тоже с тебя что-нибудь сниму.
Потянула ремень на его брюках. Он не сопротивлялся. Хорошо. У меня, конечно, нет опыта, но я не боюсь. Не его, уж точно. Не сейчас.
Ремень и серую шерстяную фланку – через голову. Но он высокий, я потянула, но не смогла, он снял сам. Я взялась было расстегивать рубашку…
– Подожди, сначала твое, – шепнул он.
Расстегнул, не торопясь стянул платье с моих плеч. Оно упало к ногам. Белья на мне не было.
– Хм… – сказал он, столь многозначительно, что у меня снова залило жаром щеки, и даже как-то заныло в животе….
Я едва было не дернулась прикрыться, хотя бы руками. Но удержалась. Рядом с тем, кто сильнее тебя, не стоит проявлять слабость, иначе конец. Это я усвоила давно. Пока можно – стоит держаться наравне, даже если это равновесие только игра.
– Теперь твоя очередь, – сказала я.
– Хорошо, – согласился он. – Снимай.
Его ладони легли на мои плечи. У него такие нежные, гладкие пальцы… сильные, твердые, но нежные все равно. Он словно рассматривал пальцами, изучая… плечи, руки, потом грудь…
Меня отчетливо била дрожь, и чтобы справиться, я расстегивала на нем рубашку… занять руки. Внезапно поймала себя на том, что мне хочется дотронуться до него, его кожи… Он часто дышал…
Богатый мальчишка и портовая шлюха… Он мог бы сделать со мной что угодно, но он поддержал игру. Не торопил, не давил на меня. И даже на мгновение показалось – мы здесь просто потому, что оба этого хотим…
Нельзя так думать. Он заплатил.
Справиться с застежкой на штанах я не смогла, пальцы не слушались. Он сам.
А потом мы стояли голые посреди комнаты… И я видела его легкое замешательство тоже. Время разговоров прошло.
– Все… – шепнула я.
Даже не знаю…
Он ухмыльнулся чуть неуверенно, действительно неуверенно в этот раз. Потом вдруг подхватил меня на руки и потащил на кровать.
2. И то, что потом
Сложнее всего было потом.
Он был нежен. Так осторожен и нежен со мной, как вряд ли был бы кто-то из тех парней, с которыми я выросла на одной улице. Был милым. Он получал удовольствие, и совершенно честно пытался доставить удовольствие мне. Вряд ли он осознавал, почему делает именно так, скорее просто потому, что привык не только пользоваться, но и отдавать. Удивительно, если разобраться, особенно если знать – кто он. Но тогда он был совсем мальчишкой… Очень благополучным мальчишкой, выросшем в заботе и любви.
Вряд ли там, в постели, он видел шлюху во мне. Просто девушку, которая рядом.
Обнимал меня.
И потом так легко перекатился на спину, увлекая за собой, расслабившись. Я оказалась у него на груди, а он, притянув поближе, задумчиво поглаживал мое бедро… даже приятно. Касаясь губами моего виска. И не хотелось ни о чем думать больше. Хотелось, чтобы это не заканчивалось.
Я лежала, замерев, слушая, как бьется его сердце.
Так удивительно.
Ему было хорошо, и хорошо именно со мной, он не отпускал…
До сих пор не знаю – счастье мое, что все было именно так, или наоборот. Потому что потом, каждый раз, я вспоминала его. Когда клиенты били меня, унижали, вытирали об меня ноги. Когда меня тошнило от их пьяных рож и потных рук. Когда мной грубо пользовались, а, получив свое, мгновенно отбрасывали, словно тряпку.
Но я уже знала, что бывает иначе.
Иногда казалось, если бы не знала – было бы проще. Принять, смириться, решить, что так и должно быть всегда. Что только так.
Безумно завидовала потом его будущей жене… когда не знала кто он, и кто она. Его свадьба… смешно! О его свадьбе говорил весь город, писали все газеты, столько шума вокруг. Но мне даже в голову не могло прийти, что это он, тот самый переодетый мальчишка, китобоец. Рикхард Альберик Вальдбери, наследник престола. Что белобрысый парень – Лангер Лютхард, будущий герцог Давера, будущий хитрый политик и меценат. Что невеста – принцесса… и что принцесса ненамного счастливее меня.
Я не знала, что нечему там завидовать.
Я просто лежала, прижавшись щекой к его груди, боясь даже пошевелиться, даже вздохнуть. Спугнуть мгновение тишины.
Потом я думала много раз, что если бы он и правда был моряком, все могло бы быть иначе. Он мог бы прийти снова. Мог бы влюбиться. Ведь что-то было… мелькнула искра. Я могла бы с ним сбежать. Мы могли бы пожениться и быть счастливы.
Такие глупые девичьи мечты.
Мне просто нужно было за что-то уцепиться, о чем-то мечтать. Мой прекрасный принц… я ведь не знала, что он принц на самом деле.
Я всегда так хотела узнать – затронуло ли тогда хоть что-то его сердце? Или это только я все напридумывала себе? А он был просто мил и вежлив…
Я мечтала, что он вернется. Долгие годы мечтала о нем.
Нет, он ничего мне не обещал.
Он мягко, но так явно дал понять, что игра закончена, и продолжения не будет.
Ему не нужно никакое продолжение. Он получил свое. То, за что заплатил.
Я только почувствовала, как он вздохнул. Потом потянулся, коснулся губами моего лба.
– Мне пора идти, княжна.
Я быстро села, чтобы не мешать ему.
Он тоже. Слез с кровати, чуть взъерошил волосы. Кривовато ухмыльнулся. Подобрал свои штаны с пола. Я все сидела вот так, смотрела, как он одевается… Ныло в груди.
В тот момент мне даже не верилось, что он просто уйдет. По крайней мере, пообещает заглянуть снова.
Мне показалось…
– Я не княжна, – мой голос дрогнул, словно это последняя надежда… не знаю на что.
– Я тоже не китобоец, – сказал он. Немного устало.
– Я родилась здесь же, в Эрлсгарде, мой отец рыбак… он много пьет и у него много долгов, он продал меня сюда, потому, что ему нужны были деньги, я…
Он поднял на меня глаза. Молча кивнул. Игры закончились и откровения тоже. Все закончилось. Он уходит.
Уже не важно.
Пустые обещания никому из нас не нужны.
Я смотрела, как он одевался. Очень спокойно, обстоятельно. Все пуговицы, все манжеты, одернул брюки, фланку, привел все в такой идеальный порядок, что хоть на бал… даже волосы лежали идеально.
Глянул на меня. Достал деньги из кармана, целую пачку, положил на стол.
– Это тебе, – сказал он.
– Твой друг уже заплатил Бо.
Он покачал головой.
– Это тебе. Оставь, спрячь, вдруг пригодится… или отдай. Не знаю, решай сама.
– Не стоит… – шепнула я. Мамаша Бо узнает и отберет все равно, мне еще и влетит, если не отдам сразу.
Он качнул головой. Оставил.
– Благодарю за приятный вечер, княжна.
Поклонился так привычно-изящно, словно даме… Без всякой издевки, честно. Просто дежурный жест на прощание.
Я до боли закусила губу.
Бывали минуты, когда мне казалось, тот первый раз просто приснился. Не бывает так в реальности. Я придумала это. На самом деле было что-то другое, плохое… что меня избили, что… не знаю. Такое бывает, если слишком страшно и хочется забыть, и ты придумываешь себе… мечты…
Словно лишь несколько мгновений чего-то светлого в моей жизни. И все закончилось. Дело даже не в том, что он был благороден и хорош собой, позже и красавцев хватало. Но только он видел просто женщину во мне, не товар, не источник удовольствия… пусть и игра, но для нас обоих, по крайней мере, он дал мне возможность почувствовать это, даже если сам видел иначе. С ним было легко. Тепло и уютно в его объятьях. И пусть лишь на несколько минут, но я почувствовала себя прекрасной и желанной…
Как глупо.
Он ушел.
И больше…
Шестнадцать лет – целая вечность.
Эти годы сильно изменили меня и его. Когда я встретила его снова – это был уже совсем другой человек, куда более циничный, жесткий, властный, и куда менее настроенный играть в игры. Я даже не сразу узнала его. Но все же, что-то от того мальчика осталось в нем, где-то внутри…
Осталось ли во мне что-то от той девочки? Вряд ли. Как могло остаться?
3. Второй
Он пришел один.
Звякнул колокольчик на двери.
Я не узнала, конечно, я и думать забыла.
– Протисте, господин! У нас нет свободных девочек, – крикнула я, слушая, как Нанда снова жалуется на протекающую крышу в мансарде.
– Я могу зайти? – спросил он. У него даже голос был другой, более низкий, резкий, не терпящий возражений.
Сразу видно – влиятельный господин. Мамаша Бо сразу бы кинулась ему свободных девочек искать, вытащила бы из-под кого-нибудь, лишь бы заработать. Такой – явно готов платить.
– Зачем?
Я никого ему не найду. Два дня назад императорские войска вернулись из Галендара, город полон скучающих и жаждущих развлечений солдат, спешащих промотать выданные казной премии. Девочки работают из последних сил… А объяснять в сотый раз за день, что не могу взять ему новых из ниоткуда – я слишком устала.
– Поговорить с вами, – сказал он.
Впрочем, может быть, этот человек из каких-то городских служб, и нас ждут неприятности. Тогда действительно не стоит выставлять за дверь, лучше выслушать. Судя по тону – он не уйдет в любом случае.
– Заходите, – сказала я.
Он зашел… Мужчина, лет так тридцати пяти, просто одетый, но эта простота не могла обмануть. Коротко стриженные темные волосы, чуть заметная щетина на подбородке. И даже не военная выправка, что-то большее.
Осмотрелся, глянул на меня.
– Это вы – мадам? – спросил он.
– Да.
Года три назад это перешло в мои руки.
Он чуть склонил голову набок, разглядывая… Холодный, внимательный блеск его глаз… Ему было проще меня узнать, он понимал, куда идет.
И что-то кольнуло… что-то знакомое…
– Значит, никого?
– Нет, господин.
Есть вот Нанда, но она даже старше меня, на нее никто не польстится, разве что совсем от безысходности. Она занимается здесь совсем другим.
– А вы? – спросил он.
– Я не принимаю посетителей.
– Это дело принципа или денег? Сколько вы хотите?
Бескомпромиссно. Он не сомневался, что получит. Даже тени сомнений не было. Богатый сноб. Деньги решают все.
– Это вопрос принципа, – сказала я.
Миклош, владелец борделя, убьет меня, если я буду спать с кем-то кроме него. За любые деньги. Я мадам, но я не хозяйка, администратор. А Миклош… Даже не я ему нужна, он просто не хочет делиться. Деньги с меня он и так стрясет, я не вижу их.
– Принципа? Значит, выйдет дорого, – ухмыльнулся он. – Пятьсот.
Я дернулась. Впервые, наверно, глянула на него внимательно. Эти деньги несравнимы с тем, сколько девочкам платят за ночь. Крышу можно залатать…
– Вы это серьезно, господин?
– Да, – сказал он. – Так как?
– Нет, – сказала я.
Миклош убьет. Снова вернется пьяный под утро, узнает и убьет меня. Никакие деньги того не стоят, он все отберет. Последнее время совсем начал сходить с ума.
– Тысяча, – сказал мой гость, глядя в глаза.
– Да охренеть! – выдала Нанда, раскрыв рот. – Мэр, он ненормальный.
– Нет, – сказала я. – Вам лучше уйти.
Он улыбнулся.
– Две тысячи, – достал пачку денег из кармана, положил на стол. – У меня наличными только две, но если хотите больше, я могу выписать чек. Сколько?
Это безумные деньги. Столько нам всем борделем и за месяц не заработать… и за два.
Он разглядывал меня. Уверенно и спокойно, по-хозяйски, словно я уже согласна.
– Зачем вам это? – спросила я.
– Я хочу вас, – просто сказал он. – Сейчас. И готов платить за это. Любые принципы покупаются.
– Почему я?
– Все остальные заняты, – он ухмыльнулся. – На этой неделе свободной шлюхи в городе не найти, нужно занимать очередь. Так что мне нужны вы, княжна.
Что-то неуловимо потеплело в его глазах.
У меня коленки дрогнули.
Это ведь он…
– Десять, – сказала я. Он откажется. Это слишком.
И будь что будет.
– Мэр! – у Нанды сделались круглые глаза.
– Хорошо, – Рико невозмутимо достал ручку, дорогую, самопишущую, с золотым пером. Выписал чек. Десять тысяч. – Поверьте, – сказал он, – постоянная любовница обходится мне дороже, и при этом невыносимо выносит мозг.
* * *
– Комнаты у нас тоже все заняты, – сказала я. – Вы не против, если мы пойдем в мою спальню?
– Это будет даже интересно, – он усмехнулся.
На самом деле, моя спальня мало чем отличалась от остальных. Большая кровать, с расчетом вот на такие случаи, да и Миклош приходит ко мне сюда. Чуть более чисто. Много личных вещей, конечно. Бумаги, бухгалтерские книги на столе. На комоде недоштопанный чулок… Окно выходит в маленький дворик, где сушится белье.
Моему гостю было интересно. Он обошел все, посмотрел, особенно внимательно – книги на полке.
– «Соломенный дом» Альваро! Вы читали это?
– Да, – сказала я.
Он удивляется, что вообще умею читать? Не умела раньше, потом пришлось, хотя было трудно. Дочери рыбака незачем, но мне приходится, как минимум, разбирать счета.
А об этой книжке еще недавно писали все газеты, и я тоже не удержалась.
Он усмехнулся.
– А я не смог, – пожал плечами. – Такая тягомотина… Хотя все восхищаются. Я только просмотрел, запомнил имена, чтобы хоть поддержать разговор при случае, и не ударить лицом в грязь.
А мне понравилось. Такое пронзительное ощущение одиночества и… надежды, наверно…
Но я промолчала.
Он ведь не о книгах пришел говорить.
– Как мне стоит называть вас, господин?
Он обернулся, долго смотрел на меня, раздумывая.
– Рико, – сказал, наконец. – Можно Рико. А вы Мэр, я помню.
– Ко мне на «вы» не обязательно. Я шлюха, и вы купили меня.
Он улыбнулся.
– Вы серьезная взрослая женщина. И я у вас в гостях. Мужчинам часто приходится платить за то, чтобы провести с женщиной время. Иногда явно, вот как сейчас. Иногда – покупая драгоценности и меха, иногда – как-то иначе… оплачивая ей поездку на курорт, или награждая новыми титулами ее мужа за лояльность. Но это не важно.
Это было так странно. Словно он пришел совсем не за тем…
Бутылка вина на столе. Рико взял, покрутил в руках. Неплохое вино, между прочим, дешевое, но совсем неплохое.
– Хотите выпить? – предложила я. – У меня есть бокалы.
– С удовольствием, – он вежливо улыбнулся. – Штопор у вас есть?
– Конечно.
Я принесла.
Он откупорил, разлил нам обоим.
– Я сяду, вы не против?
– Конечно, – мне было почти смешно. – Вы в борделе, господин, зачем вы спрашиваете?
– Я у вас в гостях, княжна.
– Княжна? А вы все еще матрос на «Отважном»? Или уже капитан?
– Боцман, – он улыбнулся. – Простите. Наверно, это уже не уместно. За вас.
Мы пили вино…
Никогда еще не чувствовала себя так странно, словно все не на самом деле, словно это игра. Такая игра, в которой я не понимаю правил. Но в этот раз я должна его игру поддержать. Что ж, случается, что мужчина приходит сюда не столько за плотскими удовольствиями, сколько за тем, чтобы его выслушали. Просто больше некому излить душу.
Только бы Миклош не вернулся до утра. Не представляю, как буду выкручиваться. Но, может быть, чек на десять тысяч остудит его пыл.
Рико разглядывал меня.
– Вы изменились, – сказал он. – Я даже не сразу узнал вас.
– Постарела.
– Да бросьте, не стоит кокетничать. Сколько вам? Я ведь старше.
– Тридцать два.
– А мне – тридцать четыре. Вот видите. И я, кажется, еще не стар… – он вздохнул, нахмурился, немного отпил из бокала, покрутил его в куре. – Вы были такой смешной девочкой тогда. Немного угловатой, нескладной. Но в вас было что-то такое… Искра. Не знаю…
Он меня помнил. Это невероятно само по себе.
Странно.
Значит, я понравилась ему тогда. А теперь? Он разочарован?
И, отчего-то, меня задевало. Пугало даже. Я не понимала, как мне себя с ним вести. Я ведь уже не девочка…
Только бы снова не начать себе воображать всякое.
– Почему я? Почему вы пришли сюда снова?
Он пожал плечами, как-то небрежно, но удивительно искренне.
– Не знаю. Так вышло. Просто как-то устал… от всего. Это сложно объяснить. Захотелось отвлечься. И как-то случайно вспомнил вас. Подумал – а вдруг? Шел сюда, особо ни на что не рассчитывая.
Он выпил еще вина… до дна. Налил снова.
– И выложили столько денег?
– Раз уж я здесь, и вы здесь, то глупо уходить ни с чем. У меня тоже свои принципы.
– Добиваться своего?
– Да, – он улыбнулся.
Очень хотелось спросить: «И что потом»? Только ведь ничего. Мы сейчас выпьем, потом переспим, и ничего больше не будет. Он уйдет. Это просто случайная прихоть. И все.
Он сидел напротив. Устало хмурясь.
И что-то не клеилось…
Еще вина? Рико расстегнул пуговичку на жилете, вытянул ноги.
– Жмет немного, – сказал он. – Я взял это у человека, который привозит продукты к нам на кухню. Он высокий и довольно худощавый. А я, что-то в последнее время растолстел…
Как-то задумчиво, скорее просто повод хоть что-то сказать. Ему нужно было время. Нужно что-то для себя понять.
И я тогда не понимала еще…
– А кто вы? – спросила я. – На самом деле? Или о таких вещах нельзя говорить?
Он глянул мне в глаза. Удивленно.
– Вы еще не поняли?
– Нет, – сказала я.
– Я думал, вы поймете еще тогда, – какая-то усталость в его голосе. – Или потом, увидев в газетах. У вас есть газеты?
Он огляделся. Нет, здесь не было ни одной.
Я ждала.
– Рикхард, – сказал он.
– Рикхард? А дальше? – нет, я все еще не в силах…
Император – это слишком для меня. Не укладывалось в голове.
– В моем случае достаточно имени, – сказал он. – Только не дергайтесь, пожалуйста. Сидите спокойно. Это ничего не меняет.
И вот только тогда меня накрыло. Я дура наверно… действительно дура. Я видела его фото не раз. Но это невозможно.
Я сидела и во все глаза смотрела на него, борясь с желание вскочить… или наоборот – упасть на колени.
– Не бледнейте так, – сказал он. – Все ведь было хорошо.
Поставил бокал на стол, поднялся на ноги. Протянул мне руку.
Я поднялась.
Он обхватил ладонями мою талию, привлекая к себе.
– От вас больше не пахнет рыбой, – с легкой усмешкой сказал он, и я покраснела. – Немного мылом, и каким-то травами… ромашкой? Мне нравится. Повернитесь, я расстегну ваше платье.
Свой сюртук он повесил на спинку стула.
Я чувствовала запах его одеколона – легкий, ненавязчивый, немного пряный, запах дерева и свежевспаханной земли. Так удивительно. Все тот же. Такой притягательный, что кружилась голова.
Я не могла прийти в себя. Меня трясло, когда я начинала думать, что за человек со мной рядом. Он ведь не шутит, это действительно так. Пусть и безумно.
Колотилось сердце.
Он снял с меня платье – спокойно и так привычно, словно делал это каждый вечер. Теперь на мне было белье. Красивое, но не самое новое. И чулки… чулки заштопанные на бедре – под платьем не видно, а Миклош обычно уже пьяный, ему все равно, я устала… И сейчас немного неловко. К черту…
Рикхард обнял меня. Вот так, как стоял, сзади, обхватив, прижавшись подбородком к моему виску… слегка колючим подбородком. Теплым… Я стояла, замерев, чувствуя всем телом его глубокое, чуть рваное дыхание.
– Ты вся дрожишь, – шепнул он.
– Мне страшно.
– Почему? Я не сделаю тебе больно.
У меня дрогнули губы. Я вовсе не этого боюсь.
Качнула головой.
– Я боюсь сделать что-то не так, – сказала я.
– В тот раз ты не боялась.
– Я была малолетней девственницей. Какой с меня спрос?
– М-мм, – сказал он. – Уровень ответственности изменился? Боишься не оправдать ожиданий?
Усмехнулся. Чуть потерся носом о мои волосы.
– Да, боюсь.
– Не бойся. Я сам не знаю, чего жду от этой встречи. Все вышло случайно.
– И что мне делать? – наверно очень глупый вопрос.
– А что ты умеешь?
Я вздрогнула.
– Мне нечем тебя удивить, – сказала я. – У нас дешевый портовый бордель, а у моряков нехитрые запросы.
– Хорошо, – согласился он. – Не нужно меня удивлять, я, наверно, умею побольше твоих моряков. Но сейчас мне хочется чего-то простого. Обычного. Как это бывает дома, знаешь…
– Не знаю, – честно сказала я.
– Я тоже.
Была в этом какая-то горечь. Давняя боль.
– У тебя ведь жена.
Я только сейчас поймала себя на том, что говорю Рикхарду «ты». Когда он так обнимает меня – просто невозможно иначе, это слишком личное.
– И не напоминай, – он фыркнул.
– Прости.
– Ничего. Просто для нее это долг, ее крест, который она стоически должна нести во имя государства. На благо. Она не плохая женщина. Просто она любила другого, но выдали замуж за меня. И не сложилось.
Убрал прядку волос с моей шеи, коснулся губами.
– Прости… – шепнула я.
– За что?
– Не знаю…
Я терялась в его руках.
Его ладони гладили мой живот. Он прижимался ко мне бедрами, и все, что он хочет от меня сейчас – я чувствовала отлично.
Обычного…
– Все остальное я с тебя сейчас тоже сниму, – сказал он. Немного сухо.
Развернул меня к себе, принялся расстегивать корсет. Хмурясь, как-то удивительно серьезно. Поджав губы.
– Что-то не так? – спросила я.
Он только нахмурился еще больше. Молча. Его пальцы… чуть напряглись.
– Подожди, – сказала я. Поймала, остановила его руки. – Что не так? А то у меня чувство, что теперь ты меня боишься.
– Я? – он усмехнулся, но вышло чуть фальшиво.
– Что не так? – спросила я. – Скажи, я все сделаю.
Он мотнул головой… словно упрямый ребенок.
– Да брось, – сказала я, сама удивляясь своей смелости. – Мне ты можешь сказать что угодно.
Он сглотнул, глядя на меня. Его глаза совсем темные…
– Обними меня, – попросил вдруг.
– Что?
– Обними, – резко, почти зло.
Бог ты мой… он ведь пришел поиграть в любовь. Я ведь не откажу. Игра… Жена не любит его, любовницы… видимо, они слишком хороши, чтобы просто обнять. А ему хочется немного тепла. От шлюхи. За деньги. Наверно, так проще всего… Удивительно, что он готов признать это.
Я обняла.
Я ведь могу подыграть ему, будет совсем, как по-настоящему. Я ведь так долго его ждала, так мечтала. И вот он пришел. Не важно, что мое сердце давно выгорело, но я могу представить, как любила бы его… сыграть.
Крепко, порывисто… я прижалась к нему всем телом, щекой к его плечу, виском к его шее.
Он замер, даже дышать перестал. Потом выдохнул… так судорожно… Выдох-вдох…
Взял меня за плечи, чуть отстранив, и тут же склонился ко мне, коснулся, прижался губами к моим губам. Зажмурившись, отчаянно.
Я целовала его, словно любила всю жизнь. Так, как никого и никогда. Так, как и представить не могла. Я умею целовать.
Главное, не заиграться самой. Главное – понимать…
Стянула жилет с него, рубашку… он – все оставшееся с меня. Чулки – так безумно нежно… мои штопанные чулки… все равно. А у него ботинки на высокой шнуровке… я села на пол расшнуровать. Он так смотрел на меня… я глупо улыбалась. Пальцы не слушались.
А вот белье на нем – его собственное. Это так смешно, когда трусы явно дороже, чем брюки. Заметно. И носки. И ногти такие ухоженные, даже на ногах.
Я снимала с него, и думала – только бы Миклош не вернулся раньше времени. Если он не вернулся до сих пор, то, скорее всего, приползет к утру. Но если вдруг… Впрочем, у Рикхарда наверняка есть охрана, просто она не показывается на глаза. Ему ничего не будет. А я… я как-нибудь разберусь.
Десять тысяч…
Потом Рикхард подхватил меня на руки, уложил на кровать. Молча. Мы больше не разговаривали.
У него были сильные руки… плечи – широкие… немного темных курчавых волос на груди. Он меня обнимал. Искренне. И не важно, что это только игра и только на одну ночь. Пусть так… Но сейчас ему было со мной хорошо.
У него волосы мягкие, чуть стоящие ежиком на затылке.
У него сердце так колотится…