У судьбы, безусловно, своя траектория,
Случатся дни, что небом были обещаны.
И начнется самая великая в мире история.
История мужчины, история женщины.
#ессоя
И начнётся история.
⠀
Отпечатки мужских стоп на золотистом мокром песке. Один. Второй. Третий. Ровной дорожкой тянутся друг за другом, а к ним тянутся буйные воды индийского океана, разгулявшегося сегодня не на шутку. Кажется, ещё чуть-чуть и морская пена смоет это произведение искусства. Кто бы мог подумать, что следы мужских ног могут быть настолько красивыми в лучах рассветного солнца? И кто бы мог подумать, чёрт возьми, что в последний день отпуска стихия вот так безжалостно обломает все мои планы?
Пять часов до самолёта, я так хотела посёрфить перед вылетом, чтобы словить дзен. Вода – моя стихия, небо – точно нет. Цепляющаяся в подлокотники на взлёте истеричка – это про меня. Я могу покорить любую волну, но я не могу подавить собственный страх перед полётом даже спустя тысячи намотанных миль по свету. Хотя, кого я обманываю. Такие бешеные волны, как сегодня, не покорил бы и сам Посейдон.
Собираясь уходить, я замечаю парня с доской сёрфера, который очевидно разделяет мои мысли. Тоскливый взгляд на океан.. И через секунду – на меня, глаза в глаза. Вся мощь разгулявшегося шторма моментально превращается для меня в ничто. Я никогда не думала, что взгляд может лишать воли.
Может.
Чтобы как-то разорвать этот вакуум в голове, отвожу глаза. Следы на песке, я вновь рассматриваю их. Но они.. ведут к нему. Взгляд невольно пробегается по крепким мужским ногам, тонкой талии, хорошо прокачанным плечам и снова… Снова из моего мозга будто откачивают кислород. Зато кровь приливает к ногам – срабатывает инстинкт беглеца. В то время, как сердце отчаянно кричит «Беги без оглядки!», мозг просто молчит. Он в отключке. Механически разворачиваюсь на пятках и спешу покинуть пляж, поймав на себе снова этот взгляд. Взгляд, лишающий воли.
***
У чемодана отлетело колесо прямо на подходе к аэропорту. Чертыхаясь, я потащила его практически на себе к стойке регистрации, и уже издалека заметила знакомую фигуру. Сердце мгновенно застучало где-то в районе мозга, пяток и ягодиц одновременно.
Чем ближе я подходила к стойке регистрации, тем ближе была к обморочному состоянию. Ощущения уже больше походили не на волнения, а на чувство тревоги, и меня это напрягло. Нас разделяло пару человек в очереди, а у меня начали потеть ладони и зубы отбивали чечётку.
Я всё сильнее удивлялась себе, и всё сильнее пугалась собственных ощущений. Почему человек вызывает во мне такую трясучку? Сдобренный адреналином мозг стал подкидывать идеи одна дурнее другой. «Он террорист, сто процентов», «беги отсюда», «да-да, беги! Сдай билет на самолёт и беги!».
– Идиотка, – буркнула я себе под нос, вытерла потную ладонь о шорты и пару раз глубоко вдохнула.
Понадобилось немало усилий, чтобы взять в себя в руки. Этому способствовал ещё тот факт, что «недотеррорист» прошёл регистрацию и исчез из поля моего зрения. Я снова позволила себе пару ласковых в свой адрес и положила чемодан на ленту.
Вообще, я конечно страдаю аэрофобией, но то, что со мной происходит сегодня, не поддаётся вообще никакому объяснению. Я ведь на полном серьёзе готова была узнать об альтернативных рейсах, забыв напрочь о том, что ограничена во времени.
Рейс менять мне нельзя. Соседка, присматривающая за моей собакой, улетает в командировку, буквально через несколько часов после моего возвращения. И мой бедный Бим будет страдать от одиночества и отсутствия прогулки из-за своей трусихи-хозяйки. Шпиц по имени Бим в буквальном смысле страдает, если ему приходится остаться одному дольше, чем на полдня. Начинает хандрить, не ест, не пьёт и со слезами ждёт компанию. Причём, ему неважно, буду это я или малознакомый человек, самое главное, не быть одному. Вот такой вот "верный" друг. Однако его проститутская натура отнюдь не мешает мне любить его всем сердцем, уж не знаю, причина тому его искренние няшные глаза или отсутствие в моей жизни другого объекта обожания.
Так или иначе, а при воспоминании о Биме сердце сжалось и потребовало немедленно бежать в самолёт. Правда, посадку ещё не объявили, поэтому после прохождения границы пришлось прогуляться по аэропорту, зайти в пару магазинчиков, где продавались магниты и прочие сувениры. Я обещала коллегам привезти что нибудь в презент, но, конечно же забыла.
Меня с детства тяготило как общение с людьми, так и правила обитания в социуме. Свою нелюдимость я тем не менее тщательно скрывала под профессиональным умением быть душой компании. Удавалось мне это неплохо, однако, приходя домой, я всегда требовала часа тишины, в детстве – от родителей, сейчас – от Бима. И мне её давали. даже мой маленький компанейский друг не трогал меня, пока я не выпью чашку кофе, не приму ванну и не прослушаю пару мелодий Florian Christl. Верно говорят, собаки всегда чувствуют своих хозяев, их настроение и самочувствие. Думаю, сейчас мой бедный мальчик чувствует, как я по нему скучаю и тоже сходит с ума от тоски по мне. Это, конечно же не так. Скорее всего, он сейчас гуляет счастливый с Катькой, моей соседкой, но мне приятно думать, что хоть кто-то на свете по мне скучает.
Возле моего выхода на посадку я налетела на симпатичного парня, возящегося с огромной горой манго. Он безуспешно пытался определить их то вместе, то по отдельности, в ручную кладь. Извинившись, я спросила, куда он столько набрал. Оказалось, они только для мамы, хотел привезти парочку, а нахватал, как обычно бывает, от жадности.
– Теперь вот не знаю, может выкинуть? – буркнул он раздосадовано.
– Зачем же добру пропадать? Продайте мне половину, я забыла купить коллегам сувениры.
– Океееей, – протянул он с улыбкой и сдул со лба кудрявую черную прядь, – только у меня одно условие.
– Какое? – в ответ на его улыбку невозможно было не улыбнуться, настолько он был обаятельным и излучал добро.
– Я не продам их. Обменяю.
– На…?
– На твой номер телефона. – он подмигнул и улыбнулся ещё шире. А моё девичье сердце не выдержало и потекло. – Ты ведь тоже из Петербурга, судя по тому, что бродишь возле этого выхода?
– Тоже, – я забрала у него манго и сложила их в свою сумку, – Ты студент?
Он рассмеялся, открыто и заразительно.
– Спасибо за комплимент, но институт я окончил больше десяти лет назад и не так молод, как кажусь. Виной всему эти кудряшки, они у меня от отца. Наградил так наградил, – фыркнул он и снова рассмеялся.
Я улыбалась… Настолько легко бывает далеко не с каждым человеком, особенно мне, вообще предпочитающей людей обходить стороной.
До самой посадки мы так и проболтали, проходя в самолёт, попросили места рядом. Меня радовала его компания, в которой мне предстояло провести ещё около десяти часов.
Когда мы расселись, я поймала себя на одной мысли , которая меня очень рассмешила.
– Что такое? – спросил он, глядя мне в глаза и улыбаясь.
– Как тебя зовут?
– Точно, какая мелочь, – он рассмеялся тоже и взял мою руку в свою, – Я Влад.
– Марина, – я пожала его тёплую ладонь, в который раз за день ощутив себя… той, кем я и должна быть. Ощущения, когда не нужно ни флиртовать, ничего доказывать, ни казаться лучше, чем ты есть – возникают так редко. Особенно в компании противоположного пола. Но рядом с Владом я ощущала себя именно так. В своей тарелке.
– Уважаемые пассажиры, вас приветствует командир экипажа, Алексей Власов… , – и дальше зашипело в динамике несмолкаемое и всегда непонятное абсолютно никому бормотание пилота.
Самолёт стал разгоняться на взлет, а я по инерции вцепилась в подлокотник кресла, да так, что костяшки побелели. Это уже ритуал, аэрофобы меня поймут. Я почувствовала на своей руке его ладонь и открыла глаза. Он спокойным ровным взглядом словно говорил: "Не переживай, всё будет хорошо, я рядом". Легче не стало, но он сумел переключить моё внимание на свои бездонные, темно-серые, как океан, глаза. Я осознала эту заезженную пафосную фразу "и в этих глазах я утонула". Меня откровенно накрыло волной эмоций, которые я затрудняюсь описать, потому что не испытывала их ранее. По крайней мере, не испытывала с людьми. Нечто похожее я ощущаю, общаясь с ночным океаном. Сидя ночью на берегу ты ощущаешь его энергию. Необузданная всепоглощающая стихия. Страсть с равномерным дыханием. Он засасывает, гипнотизирует, и ты тонешь в нём, только не в буквальном смысле. Я тонула сейчас в глазах Влада и на несколько секунд забыла где я, кто я. Выпала из реальности. Меня засосало в этот омут, а вместе со мной и все мои мысли. Это чувство внутренней гармонии. Когда неважно, что вокруг, главное внутри – покой. Мне с ним рядом спокойно.
Он это понимал. Он чувствовал это. Звериное чутье, которое никогда не подводит людей с его интуицией.
– Всё хорошо? – одними губами спросил он.
– Теперь да, – прошептала я и выдохнула.
Всё было действительно хорошо, страх прошёл, турбулентности не было, мы болтали и смеялись, показывали друг другу фотки. Выяснилось, что мы живём в одном квартале, ходим в один и тот же магазин за продуктами, посещаем один и тот же спортзал и банк.
– Стоило съездить на другой конец света, чтобы наконец-то познакомиться с такой девушкой, живущей всего в паре шагов от моего дома, – улыбнулся Влад.
– Я рада, что забыла купить коллегам сувениры. Если бы не эти манго…
– Я бы всё равно к тебе подошёл, – Влад перестал улыбаться и со всей серьезностью посмотрел мне в глаза. – Я ни за что бы тебя не упустил.
– Что ж…
Табло "пристегнуть ремни" погасло и я с радостью высвободилась, улыбнулась своему спутнику и поднялась с кресла. Слишком быстро, я впадаю в панику, когда события развиваются слишком быстро.
– Я оставлю тебя на минутку, – я неловко улыбнулась и поспешила ретироваться.
– Только не дольше, – крикнул он мне вслед.
Навстречу мне, так же по направлению в туалет, двигалась дама лет шестидесяти, и я жестом пригласила её пройти первой, сама зашла за шторку и стала ждать своей очереди. Я разглядывала свои ногти, прикидывая, хватит ли мне времени забежать в салон и освежить маникюр, когда почувствовала пробегающий по спине холодок и обернулась.
Совсем рядом, почти вплотную ко мне, стоял тот самый парень-сёрфер, который так меня напугал. Признаться, мне и сейчас стало до ужаса дискомфортно, а эта его близость и вовсе действовала на меня нездорово. Голова закружилась, в глазах потемнело, и я совершенно не могла понять причину происходящего. Со мной сегодня определенно что-то не то. И с Владом я сегодня как-то бурно реагирую, почти призналась себе, что влюбилась с первого взгляда, и ЭТОТ теперь вызывает во мне дикий ужас, чем вызванный – непонятно. Глаза добрые и умные, и до того красивые … Шрам над губой, который его отнюдь не портит, а лишь придаёт надменности выражению лица. Это немного диссонирует со взглядом, но в целом картина получилась достойная. Природа и его родители явно хорошо поработали. Так почему я готова хлопнуться в обморок?
Молчание затягивалось, воздух накалялся, у меня возникло ощущение, что Он уже что-то понял про меня. Что – то, до чего я ещё сама не дошла. И его это радует, даже забавляет.
Он молча разглядывал меня с лёгкой улыбкой, которая из-за шрама казалась насмешливой. Меня же всё сильнее и сильнее потряхивало. Дамочка, как назло задерживалась в туалете, второй тоже был занят. Люди решили переодеться сразу, и плевать им всем, что я здесь стою и не знаю, куда себя деть. Когда меня уже посетила мысль вернуться на своё место, Он подошел еще ближе и буквально впечатал меня в стену. Мне показалось, я вскрикнула, по факту же – издала непонятный хрип, больше похожий на стон. Он смотрел мне в глаза, как пять минут назад смотрел Влад, и на этот раз я не просто утонула – я на секунду умерла. Захлебнулась в волнах, которые накрывали меня одна за другой, не давая возможности даже просто сделать вздох, не то, чтобы встать. Однако, я быстро очнулась и чрезмерно разозлилась на себя за сегодняшнюю слабость. Девочка, ты вообще в себе? Ты управляешь двадцатью торговыми объектами по всей России, регулярно ездишь в командировки по приглашению, чтобы провести мастер-класс для менее опытных коллег, ты привыкла разруливать ситуации на раз-два… А здесь не можешь понять, что с тобой происходит? Чёрта-с два. Признайся самой себе – ты просто хочешь этого самца. Этого, и того, который сейчас сидит и ждет тебя, а ты сама не понимаешь, чего и от кого конкретно тебе все таки нужно?
За долю секунды в моей голове пронеслись эти мысли, за долю секунды я успела отругать себя на чем свет стоит, и на долю секунды Он успел опередить меня. Его губы уже коснулись моих, а моя рука только успела замахнуться, чтобы отвесить ему пощечину. В итоге, по лицу прилетело нам обоим, но я была этому только рада: меня тоже не мешало бы привести в чувство.
Я уже говорила, что впадаю в панику, когда кто-то форсирует события?
Дверь в туалет открылась, дамочка выплыла оттуда уже в теплой одежде и лукаво посмотрела на нас. Выглядели мы, как застуканные школьники. Вернее, так выглядела я. Красавчику явно было плевать, он с ухмылкой потирал щеку и выжидающе смотрел на меня. Я же, краснея и тяжело дыша, пулей влетела в туалет и закрыла за собой дверь.
– Успокойся, – рыкнула я своему отражению и попыталась отдышаться.
Что я делаю? Как меня вообще угораздило? Двое парней, которых я даже не знаю, и оба вызывают во мне дрожь. Не успела познакомиться с одним, уже зажимаюсь по углам с другим. Профессорская дочка, красный диплом. Браво! Отец бы гордился…
– Успокойся! – зло повторила я в зеркало и умылась холодной водой.
Когда я вышла, объект моих волнений стоял у дверей и явно никуда уходить не торопился. Он протянул ко мне руку, но я злобно зашипела:
– Только тронь меня!, – и поспешила проследовать на свое место.
Влад тщетно пытался распутать наушники, выглядел при этом забавно и умилительно: прикусил язык и хмурился. Я не смогла сдержать улыбки.
– Милая, если у тебя проблемы со стулом, я должен знать об этом сразу! – пропел он, а я не выдержала и рассмеялась. Довольно истерически и сразу же себя одернула.
– Извини, – сказала я, – туалет превратился в раздевалку, пришлось нарушить своё обещание вернуться через минуту.
– Может присядешь? – он кивнул на кресло и многозначительно посмотрел за мою спину. Там мялся мужчина с обгоревшим лицом, и я поторопилась занять свое место и освободить проход. – Ты выглядишь странно.
Влад присматривался ко мне и не мог уловить причины изменений. Я не спешила продолжать разговор. На самом деле, мне нужно было время, чтобы прийти в себя после столкновения с тем типом, и я полезла в карман кресла за наушниками.
– Не знаешь, у них есть какие нибудь фильмы на русском?
– Марина, я что-то не так сделал? Если это из-за того, что я взял тебя за руку при взлете – прости. Мне показалось, тебя необходимо приободрить, ты так нервничала..
– Всё хорошо, Влад! Дело не в твоих руках , напротив, я благодарна тебе за то, что ты помог мне успокоится. Просто, мне нужно немного времени. Прошу. Я посмотрю фильм, мозги встанут на место…
– Я уже успел насесть на твой мозг? – он улыбался, но недоуменно.
– Нет, что ты! Вовсе нет. Просто… дай мне пару часов, прошу тебя. Я посмотрю фильм, поужинаю, выпью чего нибудь, расслаблюсь. И мы сможем продолжить наш приятный разговор.
– Хорошо…, – Влад дурашливо поднял руки вверх и тоже принялся искать фильм.
Я делала вид, что ищу функцию перехода на русский язык, по факту же тупо жала на кнопки дисплея и думала о работе. Работе и Биме. Я хочу скорее оказаться дома, выгулять свою собаку, съесть с ней вечером банку маслин, а утром отправиться на работу. И больше не вспоминать… Этих двоих. Моя жизнь была тихая и размеренная, из серии "работа-дом", иногда я выбиралась в театр или на прогулку, но! Я привыкла делать это одна. Я настолько привыкла ВСЁ ДЕЛАТЬ ОДНА, что сегодня присутствие даже одного мужчины выбило меня из колеи.
Я потерялась и совершенно не знала, что с этим делать? Особенно раздражал тот факт, что за считанные часы в моей жизни уже двое мужчин, которые так или иначе вызывают эмоции – те или иные. А я не привыкла к этому. Не привыкла зависеть ни от чьего присутствия, мне непривычна эта дрожь от чужих прикосновений, но больше всего мне не привычно то, что я не могу контролировать свои мысли, когда рядом один из этих парней. Я непроизвольно думаю о том, что мешает и отвлекает.
В мои планы входило поработать за ноутбуком, подготовить статистику за неделю работы моей сети, пока меня не было, чтобы послезавтра утром, выйдя на работу быть в курсе всех дел, владеть ситуацией… Вместо этого я сижу и бессмысленно тыкаю в экран, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях и попытаться хоть как-то их контролировать. Хоть как-то избавиться от той дрожи, которая так и одолевает меня с момента поцелуя с мужчиной, имени которого я даже не знаю. Не поцелуя даже, так… Недоразумения. Недоразумения, которое превратило в недоразумение меня.
Влад не трогал меня, и я была ему за это благодарна. Бортпроводники прошлись по салону, разнесли ужин, а я всё так и сидела, пялясь в экран. Он легонько дотронулся до моего плеча и указал взглядом на мой столик , мол, ешь, остынет. Есть особо не хотелось, но выглядеть мумией хотелось ещё меньше, поэтому я сняла наушники и заставила себя с бодрым видом поковыряться вилкой в своей еде.
– Алкоголь и напитки ещё не разносили, – улыбнулся Влад, напоминая мне, что я хотела поужинать и выпить, – так что я пока тебя не трогаю. Заметь, пока!
Он улыбался мягко, давая понять, что навязываться не станет. Я это итак понимала, он лёгкий человек и "лезть в глаза" – это не его методы. Это его качество несомненно вызывало во мне симпатию, как и его безмерное обаяние. Я понемногу отходила, а выпив вина успокоилась окончательно. Все дело в том придурке, что так нагло зажал меня у туалета. Он просто вывел меня из равновесия, ошарашил меня своим поступком, заставил потерять контроль над ситуацией, а к этому я не привыкла. Нужно держаться от него подальше. Он не просто так не понравился мне ещё в аэропорту, интуиция меня никогда не подводила, я чувствую людей.
До того момента, как он выбил почву у меня из под ног, все шло ровно и спокойно: я была расслаблена и умиротворена рядом с Владом, наше знакомство оказалось для меня крайне приятным, его присутствие – не напряжным, а его шутки смешными и совсем не пошлыми. Вот пусть всё так и остаётся: комфортно и непринужденно, а этот самоуверенный кретин пусть катится подальше.
Я допила своё вино, отдала поднос стюардессе и повернула лицо к Владу.
– Расскажи мне что нибудь занимательное из твоей биографии.
– Занимательное, – он усмехнулся, но усмехнулся с тоской, – в моей биографии есть одна история, но скорее очень печальная. Зато яркая и уж точно запоминающаяся.
– Если ты не хочешь вспоминать....
– Нет, тебе стоит знать. Я всё равно должен буду рассказать тебе это, рано или поздно. Так вот, пусть наши отношения, какими бы они ни стали, начинаются с полного откровения.
– Мне это нравится, – я села ровно и приготовилась слушать его пусть даже не самую приятную историю.
– Я был женат, – начал он и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Это твоя не очень приятная история?– я мягко улыбнулась, давая понять, что меня это не смутит и не удивит.
Влад только на первый взгляд кажется молодым парнем, по факту ему лет тридцать, может, тридцать пять. Морщинки выдают его, когда он улыбается или хмурится. Да и взгляд… С каждым прожитым годом у человека он меняется. И у Влада взгляд точно не двадцатипятилетнего парнишки.
– Это приятное начало моей печальной истории…
– Так.. – я уже предчувствовала, что в жизни этого человека случилась трагедия, и не была уверена, что имею право лезть ему в душу, – Влад, правда, ты не обязан…
– Я хочу, – твердо возразил он и продолжил, – мы познакомились, когда нам было по семнадцать. Молодые, глупые, поступили на первый курс журфака. Считали себя дерзкими и в то же время романтичными, – Он улыбался, и морщинки вокруг глаз собирались в причудливые паутинки.
Он и правда был счастлив тогда, и был счастлив даже сейчас, рассказывая мне об этом…
– Она была очень красивая. Очень красивая и до безумия меня любила. А я любил её. Мы встречались долгих шесть лет, пока не окончили универ. Потом расписались, тихо, чтобы никто не знал. И уехали на медовый месяц в Париж, так же тихо. Я два года копил на эту поездку. Мы были так счастливы… Бродили по этим сказочным, пропитанным счастьем миллионов влюбленных, мостовым, находили кафе с самыми вкусными круассанами, занимались любовью везде: на крыше нашего отеля, в тихих переулках… я хотел запомнить каждый ритм пульса: когда она спит, когда злится, когда кончает… Я хотел остановить время и остаться с ней в этом мгновении навсегда… Я был уверен, что счастливее, чем сейчас, я не смогу быть. Через две недели, там же, в Париже, когда мы завтракали на нашей маленькой лоджии, она сообщила мне, что у нас будет ребёнок. И вот тогда я понял- вот! мой счастливый момент настал именно сейчас! Не тогда, когда мы были вдвоём! А именно сейчас! Когда нас уже трое. Когда в ней теплится жизнь, которую я сотворил. Наша новая жизнь. Наша новая жизнь....
Он замолчал, и я поняла – он сейчас не здесь. Он там, в Париже, вспоминает её глаза, полные слез счастья. Я не хотела, да и не могла его трогать, вырывать его из этих воспоминаний. Человек имеет полное право иногда уйти в себя, зарыться в самом укромном уголке своего сознания, где хранятся лучшие моменты его жизни, и погреть там руки среди серых будней.
– Мы ждали девочку, – еле слышно произнёс он через несколько минут. С его ресниц упала слеза, он тут же резко вздохнул, передёрнул плечами и взял себя в руки, – Каждое утро я просыпался, любовался спящей женой, её растущим животом и думал только об одном, "скоро я смогу взять на руки свою принцессу"…
– Она умерла? Твоя жена. – я видела, как ему больно. Мучительно больно. И он не может собраться с духом произнести это.
– Я не знаю…
– То есть?
– Она пропала. Моя Женька пропала без вести, когда была на восьмом месяце, – он снова тяжело вздохнул, но слёз в его глазах не было. Очевидно, их просто уже не осталось. Прошло девять, почти десять лет, мужчины обычно не страдают так долго.
– Погоди.., – в моей голове роем пронеслись мысли, воспоминания, заголовки газет, интернет-статьи, – Евгения Фарт… Я помню эту историю, все СМИ трубили. Я запомнила фамилию даже, ещё шутили тогда, что не особо она ФАРТовая. Извини…
– Ничего. Я много раз это слышал. Я тоже не особо фартовый. Потерял жену, ребенка, который ещё даже не родился, а потом ещё год таскался по следователям, так как муж всегда – первый подозреваемый. Мне не дали ни поискать её толком, ни оплакать. Я до сих пор не знаю, что с моими девочками? живы ли они? если нет – то за что им это? если живы… то за что это мне? Почему меня бросили?
– Влад…– я взяла его за руку, – она бы так с тобой не поступила. Я не видела вашу историю хотя бы "со стороны", но даже слушая тебя , я понимаю, вы любили друг друга до одури, два неразлучника. Она бы тебя не предала… Её ищут?
– Давно уже нет. Дело закрыто, за давностью. Хотя, скорее, за ненадобностью. И скорее всего, его неформально закрыли года через два после её исчезновения. Следов никаких, улик тоже. Родственников нет, родители погибли, когда ей было шестнадцать. Пойти ей было не к кому, некуда. Подруг особо не было, когда умерли родители, она переехала в Санкт-Петербург, поступила в универ, сразу появился я… И заменил ей всех: родителей, подруг.. Я видел, что её саму не интересуют другие люди, она вся была в нашем союзе. За все шесть лет, не поверишь, не было ни единого разрыва. Все только благодаря ей. Она всегда обходила все острые углы, находила компромиссы, знала, когда быть ласковой, когда – непреклонной. Я был единственным, кто был ей нужен… И не смог уберечь её. Извини.
Он поднялся с места, протиснулся к выходу и ушел бродить по салону.
Что ж… он дал мне время прийти в себя, теперь время нужно ему. Ему явно оно нужнее. Мои переживания – просто бред по сравнению с его. Да, прошло много лет, но потеря близких для всех всегда – индивидуальный масштаб бедствия. Кто-то через пару лет возвращается к привычной жизни, кто-то просто сходит с ума… Здесь нет никаких сроков, никаких гарантий. Это не производство обуви, это – человеческие судьбы, семьи.
Много неясного было в этой истории. Девушка пропала не на улице, не в общественном месте. Она исчезла из дома. Об этом действительно трубили все газеты десять лет назад, я запомнила этот случай, потому что он был весьма необычным. Муж возвращается домой с работы, и не застаёт там жену. Её нет, а все вещи на своих местах. Даже обувь, вся на месте.. А пропала она в декабре. Тоже помню этот нюанс, потому что новость ошарашила петербуржцев на следующий день после моего дня рождения. Куда могла пойти женщина на восьмом месяце беременности босиком зимой? Без пальто, без документов, без денег… Без очков! Я точно помню, писали, что у нее было очень плохое зрение, и без очков она очень плохо ориентировалась в пространстве.
Человек просто исчез. Растворился в воздухе. Естественно, первым подозреваемым оказался муж. Его задержали, но вскоре за отсутствием улик и мотива, отпустили под подписку о невыезде. Однако, потом целый год после этого все СМИ так и поливали его грязью, не давали прохода. Я помню, как газетчики следили за ним и любое его действие пытались выставить в черном свете, вырвать из контекста любое его неверно подобранное слово…
Говоря "год таскался по следователям", Влад сильно приукрасил весь тот ад, через который ему пришлось пройти. Может быть, не хочет просто говорить о плохом, а может , боится, что я посчитаю: дыма без огня не бывает. Уверена, уже множество людей думали о нём так же и обрывали знакомство, не дав человеку возможность показать своё истинное лицо. Наверняка, эта история повлекла за собой и проблемы с работой, и с обитанием в социуме. Сказать, что мне было жаль его – ничего не сказать. Мужчина верил в своё скорое счастье: любимая жена, новорожденная дочь. Уверена, он даже уже представлял, какого цвета будут у нее глаза. А в один прекрасный день это счастье просто исчезло. И самое страшное не то, что его заплевала общественность. Самое страшное то, что этот человек не понимал, куда ушло это счастье?! Или кто его забрал?
Когда твой любимый человек умирает от рака, или погибает в автокатастрофе – это больно, невыносимо больно… Но, простившись с близким, ты прощаешься и со всеми надеждами – человека больше нет, он умер. Он больше никогда не разбудит тебя среди ночи, чтобы обнять. Больше никогда не поцелует твои мокрые ресницы, когда ты плачешь… Его больше не будет. Никогда. Ты не сразу примиряешься с этим, но хотя бы осознаёшь. А Влад… у него не было возможности проститься со своей любовью. Не было возможности похоронить и отпустить её. У него даже не было возможности узнать, когда и при каких обстоятельствах она пропала. Куда и с кем. Человек исчез, и отчаявшийся муж мог только лезть на стены и выть волком от безысходности и неизвестности.
– Я к тебе вернулся, – его голос выдернул меня из раздумий, – можно?
Он улыбался мне, стоя в проходе, и в тот момент я отчётливо поняла, что проститься с ним в аэропорту не смогу.
– Конечно, проходи. – я встала и пропустила его. Он, пробираясь к своему месту, коснулся моей руки, вроде бы вскользь, но на самом деле он сделал то, чего очень хотелось нам обоим – прикоснуться.
Моё желание остаться с ним не было связано с чувством жалости, напротив, я увидела в нём такую силу, какую не увидишь во многих накачанных бруталах, на деле оказывающихся чаще всего маменькиными сынками. Влад скрывал свой сильнейший дух за худощавым, поджарым телосложением и этими забавными кудряшками. Он был так похож на энергичного подростка, что никому бы точно не пришло в голову связать его и жизненные трудности.
– Хочешь поговорить об этом? – я положила свою ладонь поверх его и постаралась спросить это как можно мягче, чтобы не спугнуть его.
– Знаешь, – он грустно усмехнулся, – за все эти десять лет я не обратился ни к одному мозгоправу, да и, если честно, вообще ни с кем не обсуждал своих чувств. Думаешь, сейчас стоит?
– Думаю, ты имеешь право выговориться, если тебе это требуется. Повествователь из меня посредственный, а вот слушать я умею.
– Так странно, – он улыбался, глядя куда-то поверх моего плеча, – разговоры о душевных терзаниях в самолете. Хотя, я слышал, что откровения в купе поезда снимают груз с плеч помощнее, чем дорогостоящие сеансы психологов…
– … Ну а здесь, в небе, просто сам Бог велел, – хмыкнула я.
– Не боишься, что меня прорвет, и тебе придется слушать меня оставшиеся восемь часов?
– Если потребуется, я готова слушать и дольше, – я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Он хотел говорить, я это видела. Он хотел не то, что говорить – выть! Раненым зверем. Но для этого дела самолет уж точно не подошел бы.
– Ты сама напросилась, – пошутил он, и это было последним намеком на юмор в его голосе, – Женька работала в местной газете, вела женскую колонку. Правила ухода за кожей, последние тенденции моды, новости известных поп-див. Она часто называла свою работу скучной, но я видел, как она её любила. Даже когда ей было положено уходить в декрет, она договорилась со старшим редактором поработать еще месяц, а то и другой. Мы шутили, что в роддом её увезут скорее оттуда, чем из дома. Она была такая красивая в эти последние месяцы.. С припухшими губками и носиком. Её глаза светились от счастья, а голос стал таким мягким… Она постоянно говорила "Поцелуй свою кабаниху", но это было чушью. Она была самой красивой женщиной на свете. Я с уверенностью могу отнести себя к той категории чудаков, которые скандируют: «Беременность красит женщину». Мою – уж точно..
Каждое утро она готовила свои фирменные панкейки, а каждый вечер я возвращался в дом, наполненный ароматами вкусного ужина, чистого постельного белья и её духов… Это какое-то киношное счастье, я правда никогда не верил, что в жизни так бывает. Все устают на работе. В наше время большинство семей не брезгует пару раз в неделю полуфабрикатами, но Женя… Она была идеалом женщины, сошедшей с обложки американских журналов семидесятых годов, идеализирующих семейные ценности. Она была настоящим хранителем нашего очага. Даже, не побоюсь этого слова, Ангелом-хранителем. Моим талисманом. Мне стало по-настоящему фартить с того самого дня, как мы поженились. Мы обожали тихие семейные вечера у телевизора. Только мы вдвоем. Я и Она.