Сергей испытывает к сестричкам неприязнь.
Причина – регулярный буллинг.
Травля, если говорить простым языком.
Помывшись, почистив зубы и одевшись, я вернулся к себе в спальню. Натянул новомодные укороченные носки и беговые кроссовки. Не в сланцах же по лесу бродить…
Спустился вниз по винтовой лестнице и вышел на открытую веранду. Деревянный настил, рулонный навес на случай дождя, парочка плетеных кресел. Ограждения нет, вниз спускаются широкие ступени. Дальше вьется лесная тропа, усыпанная порыжевшей хвоей. Углубляюсь в лес по этой тропе.
Нет ничего удивительного в том, что я в итоге оказываюсь на пляже.
За моей спиной – дюны, по которым карабкаются редкие сосенки.
Неспешно бреду к одинокой скамье, отбрасывающей на песок косую тень. Сажусь на растресканные доски, с наслаждением вдыхаю морской воздух. Передо мной простирается бескрайний водный простор, по которому бегут барашки волн. Над горизонтом – нити облаков. Шорох прибоя вползает в душу и приносит умиротворение.
Путь в тысячу ли начинается с первого шага.
Я собираюсь начать с этих дюн и этого залива.
Выбрасываю из головы всё лишнее, сосредотачиваюсь и раскрываю себя миру. Представляю потоки эфира, циркулирующие сквозь всё сущее. Волны накатывают на берег, а вместе с ними меня накрывает…
Накрывает.
Во всех смыслах.
Потому что я чувствую две субстанции. И взвесь, и эфир. Одна энергия напоминает свежие порывы ветра, врывающиеся в окно моего восприятия. Вторая – белесый туман, расползшийся по миру. Клочковатый, липкий и податливый. Плотность этого тумана различается. В одних местах взвесь прозрачна и невесома, ее почти не видно. В других я вижу плотные скопления субстанции. Наибольшая концентрация местной маны – в области нашего дома. Взвесь там закручивается спиралью, перемешивается и слегка светится. Приятное золотистое свечение. Я чувствую Источник. Знаю, что он способен подпитывать членов клана энергией. Бесконечная генерация, но это не для меня. За минувшие триста лет Источник привязался к крови Друцких и не реагирует на призывы посторонних людей. А я для клана чужой. Формальное усыновление не открывает доступ к фамильной зоне силы и родовым стихийным способностям.
Ладно.
Буду собирать крохи с барского стола.
Точнее – с барского пляжа.
И тут меня посещает озарение. Судьбоносное, я бы сказал. Чтобы проверить свою гипотезу, я вновь тянусь к эфирным потокам, но делаю это на глубинном уровне, проникая в энергетическую структуру. И что же я вижу? Взвесь – своеобразная форма эфира. Обе энергии взаимосвязаны, они могут перетекать друг в друга. Я бы назвал взвесь упрощенным вариантом эфира. Адаптированным для местных жителей. С этой субстанцией они могут работать, с эфиром – нет.
Интересно.
Значит, Большой Пробой – это не затопление планеты взвесью, а нечто иное. Много лет назад случилось явление, которое трансформировало один вид энергии в другой. По идее, запасы взвеси должны быть ограничены. Как нефтяные месторождения. Однако генерация «тумана» продолжается благодаря Источникам. Идут некие процессы, обеспечивающие возобновляемость ценного ресурса. И природу этих процессов я пока не могу постичь.
Что ж, займемся более насущными проблемами.
Я тянусь к ближайшему эфирному потоку, пропускаю его через себя и произвожу немного взвеси. Получается. А могу ли я применить взвесь, чтобы восстановить одну из своих старых способностей? Своих, а не начинающего корректировщика Сергея Друцкого. Который вовсе не Сергей, а какой-нибудь Акира Куросава. Или Миямото Мусаси – не зря же весь его род вырезали на корню…
Растягиваю вокруг лавочки незримую паутину и напитываю ее энергией. Паутина врастает в эфирные течения, пускает там корни, охватывает большую часть имения «Звенящие кедры». Включая родовой особняк, посты охраны и разбросанные по лесу спортплощадки. Даже «детский» полигон накрыло. «Песочницу» на сленге одаренных Империума.
Я вновь чувствую силу.
Как в старые добрые времена.
И тут же понимаю: приближаются те, кого я не горю желанием видеть.
Глава 6
– Посмотрите-ка на него.
– Расселся тут, как император!
– Мелкий, какого хрена ты забыл на нашей лавочке?
Ко мне подходят трое.
Я знаю, кто они. Знаю, чего хотят. Сергей внутренне сжался бы, отступил. Постарался бы слинять под благовидным предлогом, но в итоге все равно бы отгреб. Потому что лавочка – это предлог. Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать.
Сейчас тело Сергея Друцкого занимаю я, волхв Ярослав из Ордена Неясыти. Самый могучий волшебник своего времени, в совершенстве освоивший управление эфиром. И планы у меня предельно простые. Навести порядок в жизни своего носителя. Оградить мое тело от малолетних садистов.
– Молчит, – насмешливый голос принадлежит Елизавете Друцкой, дочери Иллариона Константиновича, наследника рода. Высокий статус должен накладывать определенную ответственность, но это – не про Лизу. Здесь всё наоборот – необоснованные понты, хамство, жестокость и подчеркнутое неуважение ко всем «не из ближнего круга». – Ему, наверное, язык не пришили после аварии.
Анна, родная сестра Лизы, презрительно рассмеялась.
Третьим в компании отморозков был Павел – старший сын Тимофея Константиновича – того самого, что не пропускает на столичных раутах и балах ни одной юбки.
Подростки обошли лавочку и встали так, чтобы загородить мне обзор.
Лиза и Аня были настоящими красавицами – спортивными, подтянутыми, умеющими стильно и вызывающе одеваться. Лизе семнадцать, как и мне, она в коротеньких шортах, подчеркивающем высокую грудь топе и высоких кедах с белой шнуровкой. Волосы над правым ухом заплетены в несколько тонких косичек. Блондинка. Аня чуть ниже ростом и менее привлекательна, но куда более опасна. Облегающие серые лосины, точеная фигурка, наполовину расстегнутая клетчатая рубашка. Беговые кроссовки белого цвета. На голове – боб-каре, укладка подчеркнуто небрежная, окрас пепельный. Девушке пятнадцать, она еще не завершила обучение в средней школе. Старшая сестра в ранге Ученика, младшая – Подмастерье. Претендует на Мастера, кстати. А это весомый аргумент в драках.
Павел – самый старший в триаде. Ему восемнадцать, за плечами – год обучения в старшей школе воздушников. Классическая гимназия Бестужевых в Петергофе – гордость и краса столичных мажоров. С азиатскими преподавателями восточных единоборств и европейскими мастерами огнестрельного боя. Говорят, оттуда открывается прямой доступ в элитные императорские войска. В пакете – стремительный карьерный взлет, полезные знакомства и головокружительные перспективы. Передо мной стоит уверенный в себе молодой человек, не пренебрегающий физической подготовкой. Породистое лицо, аккуратная стрижка-полубокс, широкие плечи, рост выше среднего. На таких девушки пачками вешаются. Так что есть у меня предположение – двинется Паша по стопам отца. Точнее – по постелям и смертельным поединкам с разгневанными мужьями. Если не откупится, конечно.
– Думала, ты откинешься, – говорит Аня, уперев руки в бока. – Мы уже собрались повыбрасывать весь твой хлам.
Паша – Подмастерье, но очень крепкий. Думаю, в арсенале у него хватает приемчиков, о которых Аня даже не слышала. Знаете, границы рангов довольно расплывчаты. Человек может овладеть базовым набором, сдать экзамен, получить сертификат и на этом успокоиться. А может прокачать несколько веток полезных в бою навыков, опробовать их в уличных стычках, поучаствовать в легальных турнирах и соревнованиях. Ранг один, возможности разные.
– Он с быдлом наперегонки катается, – фыркнул Паша. – Нашел себе приятную компанию.
Я ощутил безмерную усталость.
Эти трое не вписывались в музыку волн, музыку ветра. Они отвлекали меня от размышлений и планов на ближайшее будущее.
Зачерпнув немного эфира, я применил один из своих любимых дезориентирующих приемов – «Сдвиг». В этой реальности, насколько я знаю, существует аналог под названием «Смещение». Объекты усилием воли перемещаются в пространстве на близкое расстояние. Это не телепортация, предполагающая исчезновение в одном месте и появление в другом. Скорее – телекинез.
Моих оппонентов снесло по диагонали в воду.
Пять метров по прямой, ничего сложного. Защититься никто из подростков не успел – они просто не ожидали от меня подобного фокуса.
– Дерьмо! – выругался Паша.
Дальше всех, как я и рассчитывал, переместилась Аня. Ее тут же окатила набежавшая волна, испортив стильную стрижку.
Лиза выпрыгнула из воды и взмахнула рукой. Кто бы сомневался, что вы, девочки, успели развить «Незримый удар» до приличного пятого уровня. При иных обстоятельствах скамейка перевернулась бы вместе со мной, но сейчас атака разбилась о выставленное ребро ладони. Две воздушных струи взвихрили облачка пыли за моей спиной. В ответ я припечатал Лизу водяным шаром между лопаток. Девушка рухнула на колени от мощного толчка и лишь в последний момент успела выставить локти.
Аня с Пашей переглянулись и обрушили на меня «Вихрь ужаса», который тотчас был отражен «Зеркалом».
Шутки кончились.
Для них.
Я-то не особо напрягаюсь. Моя цель – размяться, опробовать на практике забытые умения и преподать тупым малолеткам важный урок. Не путаться у меня под ногами.
Оба Подмастерья ускорились, слившись с ветром, стали почти невесомыми. И очень сильными. Я для разнообразия зашил себя в «Каменную броню», спокойно выдержал серию ударов в корпус, два хука в голову и лоу-кик в голень. Затем ткнул Паше лбом в переносицу. Аня тоже не осталась без подарка – я осчастливил ее коленом в живот и кулаком в затылок. Нокдаун.
Подскочившая Лиза отгребла костяшками пальцев в солнечное сплетение, ее дыхание сбилось, энергетический баланс – тоже. Еще бы, к физическому урону я прибавил астральный.
Раньше всех, как ни странно, очухалась Аня. И попыталась достать меня в прыжке, усилившись «Броней духа». Мудрое решение, но я ведь не ограничен конкретными стихиями. Так почему бы не пробить слабенький доспех третьего класса «Красным кулаком»?
Говно вопрос.
Малолетка вновь на песке. В одном из ребер трещина, на губах появилась кровь.
Думаю, на сегодня хватит.
Шаг назад.
Усаживаюсь на скамью и оглядываю поле битвы. Мои противники стонут, матерятся, ощупывают себя, но в драку не лезут.
– Ты охренел, узкоглазый, – яростно шипит Лиза. – Тебе конец.
– Не в этот раз, – качаю головой.
– Ты пользуешься разными стихиями? – Паша всегда зрит в корень.
В песок у левого кроссовка моего сводного брата входит ледяной шип.
– Обалдеть, – растерянно бормочет Аня.
– Надо рассказать папе, – Лиза осматривает присмиревших подельников. – Пусть решает, что делать с этим выродком.
– Он ничего не решает, – покачал головой Паша. – Всем дед заправляет.
– И что? – не сдается блондинка. – Мы и ему расскажем.
– Тут нет камер, – с улыбкой возразил я. – Сторожевые артефакты вырублены. Моё слово против вашего.
– Поверят нам, – уверенно заявила Аня.
– Разумеется, – сладко протянул я. – Вы заявитесь к лидеру клана, чтобы поразить его воображение. Дедушка, мы встретили одаренного, владеющего четырьмя стихиями!
Повисло гробовое молчание.
В этом мире универсалов нет. Есть вещи, которые не подлежат сомнению. Ты можешь быть стихийным магом, корректировщиком или церковником. Четвертого не дано. Появился на свет с огненным даром – умрешь в этом же классе. Нерушимо, как законы гравитации.
Самое веселое – отморозки начали сомневаться в увиденном. Мне было приятно наблюдать за эмоциями, сменяющими друг друга. Раз универсалов нет, правильно ли они всё поняли? Возможно, какие-то вещи им почудились в пылу сражения. Всякое бывает. Можно предположить, что «мелкий» освоил редкую технику воздушного боя, научился накладывать мороки или маскироваться под другие классы…
То, чего не может быть.
– Идем, – Аня потянула сестру за локоть. – Придумаем что-нибуль.
Сладкая парочка скрылась с горизонта.
Павел несколько секунд сверлил меня тяжелым взглядом, а потом двинулся вслед за родственницами. Переносица у одаренного выглядела жутко, но больше не кровоточила. Видимо, применил одну из регенерационных техник.
Я остался наедине с морем.
Хочется есть.
Завтрак я уже пропустил, но скоро обед.
Подношу к глазам левое запястье. На циферблате половина первого. Обед в час. Так что мне надо понемножку двигать в сторону дома. За столом соберутся все эти клоуны, которых я на дух не переношу. Да, так бывает. Кроме лидера клана, его младшего сына и начальника охраны ко мне почти никто нормально не относится. Спасибо старику, удружил. Усыновление безродного приблудыша без объяснения причин на семейном совете – тот еще подарочек.
Стоит объяснить разницу между принятием в клан и приобщением к роду. Я уже говорил, что клан в Империуме – понятие обширное. Левая тетка с улицы не может стать горничной, не пройдя обряд инициации. Все наши слуги и наемные работники принесли клятву верности клану. Предательство повлечет за собой наказание. Зачастую – смерть. И никто не встанет на сторону крысы – ни имперские суды, ни полиция. Потому что таков закон. Приобщение к роду – нечто принципиально иное. Формально я считаюсь приемным сыном Константина Федоровича. Уникальный случай за последние сто лет. Потому что мой статус позволяет включиться в борьбу за наследство. А наследство здешних аристократов – это не только заводы, пароходы, пакеты акций и банковские счета. Это доступ к Источнику и семейному архиву в комплексе с вечным правом на проживание в имении «Звенящие кедры». Это родовые техники боя, которые держатся в строжайшем секрете на протяжении многих поколений. Это артефакты и голос, к которому глава рода вынужден будет прислушиваться после моего совершеннолетия. То есть – через год. Неудивительно, что каждого встречного-поперечного могущественные старики-дворяне не усыновляют. Если хочется свежей крови и новых способностей, всегда можно организовать брак по расчету. Собственно, так все и делают. Бьюсь об заклад, что женихи Лизы и Ани определены задолго до их рождения. Это же касается и будущей жены Павла. Всё схвачено, вычислено, проверено и перепроверено клановыми генетиками.
И тут – я.
Со своими правами, но без обязанностей.
На бумаге обязанности, конечно, присутствуют. Биться за честь рода, защищать интересы членов клана, отправиться на войну, если призовет император. Не передавать клановое наследие третьим лицам. Там еще много пунктов, всего не упомнишь.
А что на практике?
Сергей Друцкий – ноль без палочки. На войне бесполезен, в межклановых разборках – тоже. Вот каким представляется расклад в глазах потомственных аристократов.
Обеденный зал расположился на первом этаже фамильного особняка. Помещение было обширным, с высоким потолком и необъятным овальным столом, вдоль которого были расставлены старинные резные стулья. Неоднократно отреставрированные, лакированные и обтянутые темно-коричневой тканью. С высокими спинками, украшенными вездесущим гербом. Надо ли говорить, что столовые приборы заказывались в Германии, сервиз – в Богемии, а продукты – у проверенных фермеров из окрестных хозяйств? По залу сновали вышколенные слуги. Панорамные окна были сдвинуты, внутрь врывался прохладный воздух с террасы.
Мы ведь можем обедать на свежем воздухе, правда?
Нет, не можем.
Потому что существуют семейные традиции. Обед – время для сбора всей семьи. Друцкие делятся впечатлениями, обсуждают корпоративные и государственные вопросы, составляют планы на будущее. Это делается под сводами старинного дома, пережившего не одно поколение их предков. На нас взирают портреты выдающихся представителей рода. С потолка свисает громоздкая люстра, а возле западной стены тикают напольные часы, подаренные Петру Вениаминовичу Друцкому Его Императорским Величеством Николаем Алмазовым в 1753 году по случаю победы над турецким флотом у берегов Крыма. Семейная реликвия, ага.
Да-да, вы не ослышались.
Николаем Алмазовым.
Династия Романовых в этой реальности так и не воцарилась. Алмазовы правят Русским Империумом с 1569 года. Именно тогда завершилась Смута, кланы выдвинули из своих рядов верховного владыку и присягнули ему на верность. Никакого захвата престола, всё чин по чину – согласно Уложению, подписанному главами самых могущественных родов. Уложение заверено подписью и печатью Анатолия, первого Патриарха Церкви Равновесия. Исторический документ, хранящийся во дворе императора в Петергофе. Точную копию можно узреть в Эрмитаже.
Так, спросите вы, а откуда же вылезли все эти названия – Петербург, Петергоф и так далее? Если Романовых не было, то и Петр Великий ничего не закладывал на Неве. Окно в Европу не прорубалось, шведам мы не грозили…
Что ж, удивительное совпадение, но Петр в этой реальности всё же объявился. Романовы – могущественный и уважаемый клан, просто они уступили Алмазовым по силе. Это не помешало Петру Первому жениться на Софье Алмазовой, укрепить свое династическое влияние и править Империумом на протяжении двух десятилетий. В этот промежуток времени и была заложена легендарная крепость на Заячьем острове. Правда, случилось это на пару лет позже, чем в альтернативных мирах – в 1705 году.
Ладно, отвлекся я малость.
Выяснилось, что Сергея неплохо выдрессировали в плане обращения с вилкой и ножом. Точнее – с несколькими разновидностями вилок и ножей. Спасибо Настасье Платоновне, нашей преподавательнице по этикету.
За столом собрались только члены семьи. Самое почетное место занимал глава рода, по правую руку от него сидели сыновья, по левую – их жены. Еще дальше разместилось третье поколение Друцких – Паша, Аня, Лиза, семилетняя Алина, дочь Виктора Константиновича, и ее четырехлетний братик Миша. Рядом с Михаилом в виде исключения сидела няня. Замыкал всё это великолепие я. Азиатской приблуде, как меня окрестила Лиза, выделили место на противоположном от главы рода краю стола. Поскольку форма у столешницы овальная, это полный отстой.
Трапеза началась в гробовом молчании.
Внуки Константина Друцкого имели весьма потрепанный вид – и это сильно бросалось в глаза. Обсуждался ли очередной конфликт между моими мучителями и их высокородными предками, я не знаю. В былые времена подонков никто не одергивал. Публично, во всяком случае. Думаю, травля негласно поощрялась.
В дальней части стола, где сидели взрослые, развернулся ленивый диалог о погоде, налогах и внешней политике. Тему подрастающего поколения подчеркнуто обходили стороной.
По залу сновали тени слуг.
Эдакие сервировочные ниндзя, незаметные и величественные. Я не проверял, но есть подозрение, что эти мужчины и женщины способны поймать носком ботинка упавшую чашку с кофе. Не расплескав при этом ни капли.
Изредка я ловил на себе злобные взгляды оппонентов. Уверен, за мной лишь первый раунд схватки. Отморозки не успокоятся и продолжат пакостить. Так что руки придется отбивать не раз и не два. Вопрос в том, отважатся ли Друцкие на прямое столкновение или начнут плести интриги, придумывать изощренные способы мести. Быть начеку – заповедь любого волхва.
Глава рода при организации трапез придерживался ряда старинных европейских традиций. Обедали мы на саксонском фарфоре, но отдельные блюда подавались на серебре. Разговоры начинались лишь после того, как действующий лидер давал формальное разрешение. Это не касалось младших представителей клана – им надлежало молчать, пока к ним напрямую не обратятся старшие. Смена блюда происходила в определенном порядке, установленном чуть ли не полтора столетия назад. Повар у нас французский, что соответствует канону и подчеркивает высокий статус хозяев. Колоритный мужчина по имени Жерар с дипломом «Le Cordon Bleu» и обширным опытом ресторанного шеф-повара за плечами.
Я относился к обедам в имении прохладно. И всячески старался улизнуть с этого мероприятия. Что сложно, учитывая последствия неявки без уважительной причины. Тут и наказания рублем, и жесткие выговоры от наставницы по этикету, и куча других неудобств. Единственный легальный способ откосить от спектакля – находиться за пределами родовых земель. Не думаю, что это мне светит в обозримом будущем.
– Сергей, – Константин Федорович впервые за время трапезы обратился лично ко мне. Разговоры смолкли. Даже вилки и ножи перестали стучать по тарелкам. – Ты свободен после обеда?
Хотелось соврать.
Но мой приемный родитель всё равно узнает правду.
– Планов у меня нет.
– Чудесно, – улыбнулся пожилой волшебник. – Загляни ко мне в кабинет. Есть разговор.
Глава 7
Родовое гнездо Друцких неоднократно достраивалось, перестраивалось, всячески модернизировалось и даже разрушалось до основания. В архиве сохранились записи о смутных временах и клановых войнах, раздиравших Империум на заре его основания. Мне не хотелось бы тут жить в середине шестнадцатого века…
Фундамент нынешней версии особняка заложен в 1715 году. Здание имеет форму квадрата, внутри которого разбит роскошный сад с фонтанами, прогулочными дорожками, беседками и гномоном. Тут же располагалась крытая зимняя оранжерея, вросшая в южное крыло комплекса. За прозрачным скосом просматривались заросли экзотических папоротников, привезенных с Кавказа пальм, рододендронов и других деревьев, о названиях которых я даже не слышал.
Глава рода обустроил личный кабинет в северном крыле. Мне следовало пересечь двор по диагонали, подняться по ступенькам неприметного крыльца в глубине сада и войти в полированную тишину бильярдной. Дальше – через массивную деревянную дверь и узкий коридорчик, мимо библиотеки, архива и гостевых комнат к винтовой лестнице, вписанной в угловую башенку. Лестница ведет сразу на третий этаж. Путь длинный, извилистый. Расположенный вдали от основных маршрутов прислуги и спален домочадцев. В гостевой комнате на моей памяти никто никогда не селился. Подозреваю, что дед забрался в такую даль не случайно. Старик в последние годы полюбил уединение и предпочитал заниматься своими делами в тишине. А дела патриарха одного из старейших кланов России крутились вокруг родовых архивных записей и добытых невесть откуда хроник, которые Архимаг готов был изучать круглосуточно. Наверное, поэтому он и передал корпоративные бразды правления сыновьям.
Я понимал, что разговор будет серьезным. Вероятно, сегодня решится моя судьба. И жалкие разборки с молодой порослью клана не имеют отношения к теме диалога. Через внутренний двор я двигался без спешки, планируя линию поведения.
Главная задача – не выдать себя.
То есть – волхва из другого мира, попавшего в тело мальчишки-азиата. Я не знаю, насколько уникален мой случай. Ума не приложу, какие силы стояли за переносом и чего они добиваются. Есть подозрение, что подобным гостям тут не рады. И если вскроется, что в теле сгинувшего паренька поселился тридцатипятилетний мужик, умеющий пользоваться эфиром и не скованный стихийными ограничениями, ни к чему хорошему это не приведет. Свободы точно не видать. И это, как вы понимаете, меня не устраивает. Если уж судьба предоставила второй шанс в чужом мире, то жить надо по полной, а не гнить под колпаком императорских спецслужб. Да и клановый гнет меня не прельщает. Вряд ли глава дома, принимая меня в семью, действовал из альтруистических побуждений. У лидера свои интересы. Отсюда вытекает вторая задача – выяснить природу этих интересов. И третья – пролить немного света на свое происхождение.
Моя медлительность ничего не дала.
Кабинет оказался заперт.
Пришлось дожидаться хозяина на крохотном пятачке, опершись на деревянные перила, покрытые темным лаком и отполированные бесчисленными прикосновениями рук. Я мог бы задействовать «Дальнее зрение» или «Сверхвосприятие», но предпочел не играть с огнем ради удовлетворения любопытства. Кто его знает, на что способны Архимаги из древних аристократических родов.
– Давно ждешь?
Константин Федорович, восьмидесятитрехлетний старик, выглядел едва ли на пятьдесят. Никакой дряхлости, обрюзгшести, медлительности и шаркающей походки. Сухощавый глава рода больше напоминал учителей восточных единоборств из гонконгских боевиков, чем растолстевших от вредной еды пенсионеров с кучей болячек и распухшей до безобразия медкартой. Седые усы, бородка клинышком, гладко выбритый череп и старомодные очки с круглыми стеклами. То ли доживший до преклонного возраста Джон Леннон, то ли вождь мирового пролетариата и по совместительству отец русской демократии. Прибавьте к этому портрету белоснежную рубашку, безупречно отглаженные брюки, жилетку и теннисные туфли. Через левый локоть волшебника был переброшен черный пиджак, правая рука опиралась на трость. Занятную трость – с деревянными и костяными элементами, металлическими кольцами и набалдашником в виде головы рыси. Набалдашник я сумел рассмотреть значительно позже, когда мы устроились в кабинете. Никогда не понимал людей, которые покупают трости, не имея проблем с ногами. Впрочем, не удивлюсь, если передо мной очередная семейная реликвия. Или мощный артефакт.
– Минут пять.
– Извини, срочный звонок.
– Ничего страшного.
Сама вежливость.
Кабинет весьма непритязательный. Панорамное окно с затемнением. В правом верхнем углу – призрачные штрихи циферблата. Ага, значит стекло – это большой экран, на который можно вывести что угодно. Оставшиеся три стены заняты модульной системой хранения. Множество книг, футляров, лакированных коробок. Фотографии родственников. Громоздкий письменный стол, кожаное кресло, парочка стульев с высокими спинками. На столешнице – стопка документов, придавленных пресс-папье в виде боевого робота-шагателя. Сложенный ноутбук без видимых признаков зарядного устройства. Неужто на взвеси работает? Я слышал о таких моделях, но видеть своими глазами не доводилось.
Останавливаюсь перед выцветшим фотоснимком в позолоченной рамочке. Снимок висит на стене, в одной из пустующих ниш. Четверо молодых ребят в военной форме сидят на борту чего-то массивного и бронированного. Фоном – почерневшие руины. Мундиры офицерские. В одном из военных легко угадывается хозяин кабинета, помолодевший лет на тридцать.
Увлекшись изучением фотографии, я не заметил приближения главы рода.
– Нравится?
– Вы воевали, – констатировал я очевидный факт.
– А ты думал, присяга императору – это пустые слова? – в голосе старика проскользнула добродушная усмешка. – Половины этих людей уже нет в живых. Присаживайся.
Лидер указал на стул с деревянной спинкой. Прямо напротив окна. Со своего места я мог видеть сосны, за которыми маячило обширное безлесое пространство. Семейный полигон.
Несколько секунд Константин Федорович молча стоял у стены. Видимо, разговор о войне пробудил в нем запорошенные пылью воспоминания.
– Нам тут по двадцать, – неожиданно произнес старик. – Самому старшему – двадцать три. Империум постоянно воюет, если ты не в курсе. Так что призвать на службу тебя могут в любой момент.
Я был в курсе.
Взглянув на государство российское в ретроспективе, мы увидим стабильную экспансию. На запад и юг, далекие острова, дикие африканские земли. Даже в Южной Америке у Алмазовых развернута бурная деятельность. Сверхдержава стремится всюду обеспечить военное присутствие. Если взять последние три десятилетия, то секретные и не очень базы растут, словно грибы после дождя. Прежде всего мы соперничаем с Океанической Конфедерацией, а с Сёгунатом находимся в формально дружеских и даже союзнических отношениях. В действительности мы и японцев рассматриваем, как потенциальных противников. Есть взаимные территориальные претензии. Те же Курилы и Приморская губерния. Несколько изолированных анклавов в Тихом океане. Я слышал, что в середине прошлого века случился дипломатический кризис и едва не началась Третья Магическая. Заметьте, с Востоком, а не Западом.
Так, давайте посчитаем.
Сейчас главе рода – восемьдесят три.
На фото – двадцать.
Отнимаем шестьдесят три года, получаем тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Историю новейшего времени я знаю плохо, поскольку еще не успел отучиться в старшей школе, но об этой войне кое-что слышал. Балканский Конфликт. Тогда, в середине «шестидесятых» закрутилась нехилая мясорубка. Пять лет резни с применением магии высокого класса, боевой авиации, наземных войск и артефактов. Империум стремился расширить влияние на бассейны Средиземного и Адриатического морей. Конфедерация воевала чужими руками и всеми силами пыталась воспрепятствовать появлению русских баз на юге Европы. Официально газеты и телевидение трубили о важной миротворческой миссии и борьбе с терроризмом. На деле – бились за Источники.
В моем мире войны разгорались из-за нефти. Чаще всего. Может показаться, что люди стреляют друг в друга по религиозным соображениям, из-за этнических или иных разногласий. Всё это чушь. Я люблю смотреть в корень проблемы. Если в стране, подвергшейся оккупации «миротворцев», есть «черное золото», газ, иные ресурсы – это неплохой повод для поиска и разжигания внутренних противоречий. Еще один повод задуматься – географическое положение. Вам принадлежит стратегически важный пролив или полуостров? Контролируете земли, через которые кто-то надумал проложить газопровод? Тогда ждите в гости зеленую саранчу на бронемашинах.
– Балканский Конфликт, – сказал я.
Константин Федорович обогнул столешницу, сел в кресло и внимательно посмотрел на меня.
– Разве я говорил?
– Нет, – качаю головой. – Простая математика.
– Было дело, – признался лидер клана. – Давнее, грязное и некрасивое дело. Вроде бы, почетное. Вот только… вспоминать не хочется.
Да.
Ты все тиры излазил, народ удивлял…
– Отвлеклись мы, – старик сменил тему и демонстративно раскрыл ноутбук. – А ведь разговор, Сережа, не терпит отлагательств.
– Вы решаете, что со мной делать, – догадался я.
– Уже решили, – глядя в монитор, сообщил патриарх. – И я намерен озвучить это решение, но прежде обрисую картину.
Щелчок по тачпаду.
– Я не просто так обратил твое внимание на снимок. Вторым справа в нашей дружной компании был Тимофей Воронцов. Сейчас он служит в Приказе тайных дел Его Императорского Величества. Не стану озвучивать должность. Сошка не мелкая, прямо скажем… Да-с. Так вот, я в курсе событий, последовавших за твоими опрометчивыми хакерскими забавами. Пошли запросы, начали собираться папочки с делами. Ты спишь, а тебя уже взяли в разработку. И не только они.
– Вы знали, что я – корректировщик. – Решаю не тратить время на ерунду. – И никакой я не Сергей. Откуда я взялся, Константин Федорович? Почему все эти годы я живу в чужой семье? Что с моими воспоминаниями за первые шесть лет? Почему вы меня усыновили? Только не надо про дальние ветви и клановые разборки. Я совершенно не похож на русского.
– Много вопросов, – вздохнул глава рода. – И ответы на них весьма неоднозначны. Нетривиальны. Полагаешь, тебе нужна правда?