000
ОтложитьЧитал
Россия. Москва
– Подождите, уважаемый, – вежливо попросил сотрудник ЧОПа. – Вам не выписан пропуск и, кроме того, никто не предупредил. Так что вы…
– Доложите Александру Александровичу Арову, что приехал Финн, – усмехнулся коренастый мужчина с усиками.
– Не могу, – качнул головой охранник. – Арова сейчас нет. А его заместитель, я уверен, вас не примет. Вы до какому вопросу? Если насчет покупки или продаж, то здесь этим больше не занимаются, по крайней мере, без соответствующего распоряжения хозяйки. То есть Березовой Марии Александровны.
– Но ты можешь просто сказать Арову, что приехал Финн? – довольно грубо спросил тот.
– А по мне, так хоть финский президент, – усмехнулся охранник.
– Проблемы? – вышел из двери другой.
– Да пока нет, – ответил первый. – Просто вот финский гражданин настаивает…
– Моя фамилия – Финн, – раздраженно перебил его тот. – Финн Маргус. У меня договор с господином Аровым, что он примет меня …
– Катись отсюда, Финн, – кивнул второй. – Нет Арова, и еще пару дней не будет. Скорее всего, он работать здесь больше не будет.
Чоповцы вышли и закрыли за собой дверь.
– А это уже интересно, – качнул головой Маргус и вытащил сотовый. Нажал на вызов.
– Как дела? – спросил мужской голос.
– Хреново, – честно ответил Финн. – Нет Арова и, как мне уже намекнули, не будет. Что делать? – спросил он. – Искать Арова или не надо?
– Просто узнай, где он, и как его настроение, – посоветовал абонент. – Если действительно он свое отработал, то он нам просто не интересен. Значит, действительно, Березова начала перестановки. Лихо начала, но, значит, и кончит быстро. Зря, Мария Александрова, вы людей вышибать начали. В общем, постарайся найти кого-то из близких Арова и выясни, что происходит.
– А ты молодец, – сунув конверт с деньгами в руку Лене, усмехнулся Константин.
– Погоди, Костя, – она положила деньги в сумочку. – Ты специально это затеял, чтобы Маша приехала, и ее…
– А вот этого не надо, – усмехнулся он, качнув головой. – Ты так на меня покушение в убийстве повесишь. Эти деньги на дочку и на тебя, конечно. Я все-таки муж, хоть и в прошлом, и отец в настоящем.
– Но ты, значит, специально увез дочь, чтобы я вызвала Машу, – поняла Лена. – А ее здесь ждал снайпер. Ты гад, Костя! – крикнула Лена и влепила ему пощечину.
– Успокойся, – потирая покрасневшую щеку, усмехнулся он. – Не пори ты ерунду. Просто мы тогда поругались с тобой, ну и я, чтобы тебя позлить, увез Катьку. Кстати, она была очень довольна. А ты тут городишь…
– Смотри, – предупредила Лена. – Если я узнаю, что ты всё это придумал…
– Да не дури ты, – засмеялся он. – Кстати, где Катюшка? Может, сходим куда? Как раньше, – посмотрел он на часы. – У меня времени четыре часа. Куда пожелаете, туда и пойдем.
– Даже не знаю, – уже миролюбиво вздохнув, проговорила Лена. – Сейчас Катюшку спрошу.
– Похоже, меня уволит эта сучка, – опрокинув рюмку водки, процедил Аров. – Эта шалава, мать ее, – он снова налил водки, – тварь питерская. Как всё нормально с ее батей было! Он почти не лез в эти дела. Бабки брал, ну раз в пару месяцев что-то вроде ревизии устраивал, и всё. Если от налоговой проверка, знал и предупреждал. А эта стервоза с Турцией все каналы обрубила. С Францией пытается что-то наладить, а того не понимает, что там левый товар не пройдет. Экспертизу целую устроила, гадина, – он грязно заматерился..
– Похоже, ты потерял местечко, Сашок, – подмигнул ему Лев Яковлевич.
– А ты не скалься, – усмехнулся Аров. – И тебя она вышибет, всех за борт бросит. Этот Березов полный идиот был, – качнул он головой. – Почему все Верке не оставил? Той бабки только давай, больше ничего. А эта сука во всё сама свой нос сует. Но недолго осталось, – он громко икнул и снова выпил.
– А вот это не поможет, – качнул головой Лев Яковлевич. – Ты бы пил поменьше. Всё надо на трезвую голову решать. А слова по пьянке могут только навредить. Что, если кто-то из твоих шепнет Иванову? Иван Федорович тебя сразу под пресс сунет. И ментам наводку даст, если, как ты говоришь, можешь и покушение на нее организовать. Ей только стоит поднять бумаги насчет твоих сделок с турками, и всё, сел ты, Сашка. Она еще пожалела вас, идиотов. Я бы, например, на ее месте вас всех под прокурора положил. И жопу бы свою этим спас. Ведь если запалится кто, то сейчас же и Машку за жопу возьмут. Знала, а промолчала. Так что не пей ты больше и держи язык за зубами. А то нарвешься.
– Погоди, Левка, – уставился на него Аров. – Значит, и меня ты подставить можешь?
– С пьяным говорить – время терять, – усмехнулся Шалимов. – В общем, пойду я, пожалуй…
– Крысы с тонущего корабля первыми бегут, – усмехнулся Аров.
– Ладно, – поднялся Лев. – Учитывая твое настроение и неясное будущее, я тебя прощаю. Но прислушайся к моим советам. До свидания, – он вышел.
– Да и катись ты к черту! – заорал Аров. – Я еще буду на коне, и тогда посмотрим, кто чего стоит.
– Собственно, я кое-что предпринимаю, – усмехнулся Аркадий Адамович. – Уверен, наша железная леди смягчится, я очень на это надеюсь.
– Смотри, не впутайся в какую-нибудь авантюру, – предостерегла его полная женщина в халате. – А то ведь в нее уже стреляли…
– Да я, собственно, за это не отвечаю, – усмехнулся он. – Просто кое в чем все равно запачкан, вот и придумал ход, как смягчить сердечко нашей барыни. По большому счету она делает все совершенно правильно, – кивнул он. – Потому что отца ее пару раз спасали связи и большие деньги. Но сейчас в милиции нашей, перед тем как она станет полицией, чистку проводят, новые кадры готовят. И зарплату подымут так, что просто невыгодно будет взятки брать. Может, тогда и порядок более-менее будет в стране. А то ведь все воруют и взятки берут. А цены растут и растут, хотя дальше некуда. По весне вообще народ караул закричит. Неужели в Кремле не понимают, что выбор в основном простое население делает?
Думаю, дело к тому идет, что скоро путинско-медведевское время закончится. Если бы другие партии сумели объединиться и выдвинули своего единого кандидата – конец и Путину, и Медведеву. Кстати, очень интересно, как они меж собой будут Кремль делить, – усмехнулся он. – Против «Единой России» уже не один и не два раза и в Питере, и в Москве выступления были. Доведут Россию до новой революции. Ведь все эти коммерсанты, которые чем-то правят, на работяг плюют, по большому счету. А зря, господа, – усмехнулся он. – Время может такое наступить, что с каждого спросят, и охрана не поможет. И знаешь, Таисия, – подмигнул он жене, – ей-богу, жаль простой народ. Вот сейчас цены на газ, на электричество поднимут, а люди получают по три-четыре тысячи. Возьми любую больницу районную, там так и получают. А на что жить, если получка вся на оплату коммуналки уйдет? А ведь детей еще кормить надо, одевать. Ладно еще оба родителя есть, а если мать-одиночка? Вот так и рождается преступность и ненависть в людях с малых лет. Почему его сверстники всё имеют, а такие, как он, вдоволь не наедаются. И всем плевать на это. Я это просто по-стариковски рассуждаю, – вздохнул он. – Наши, слава Богу, сумели в жизни место свое заиметь. Что касается нашей барыни, то молодец девка, – кивнул он. – И вполне возможно, я ей помогу…
– Это в чем же ты ей поможешь? – непонимающе спросила она.
– А это даже для тебе тайна, – засмеялся Лев.
– Значит, у нас перед носом дверь захлопнули, – процедил рослый кавказец. – Что делать будем? – зло спросил он.
– А что мы можем? – раздраженно спросил Алухан. – Меня просто выставил этот профессор, я даже в морду ему дать не успел…
– В морду! – презрительно перебил его кавказец. – Убивать надо. Я бы ее сам, собственными руками…
– Говорить легко, – усмехнулся Алухан, – а попробуй, доберись до ее личика. Не надо забывать, что при ней дела в гору пошли… Вернее, у фирмы. Ты, Реваз, что про это думаешь?
– Да тут, собственно, думать особо не надо, – процедил кавказец. – Уберем ее, а на ее место найдем подходящего человека…
– У тебя с головой не все в порядке, – усмехнулся куривший на диване рослый грузин. – Это же дело передается по наследству. Ухлопаем ее, и, считай, кончилась золотая жила. Хотя она, собственно, при ней кончаться начала. А ты сестру ее знаешь? – спросил он.
– Верка – это самое то, – усмехнулся Алухан. – На полгода ее хватит, а потом посадят и ее, и всех, кто с ней будет. У нее же связь с Горцем, – кивнул он. – А тот и наркотой, и заказами занимается. Правда, везучий фраерок. По-крупному ни разу не попадал. По подозрению брали, но доказать ничего не могли. Да и стоит за ним кто-то, – уверенно добавил он. – Вот он к Веруне и клеится. Правда, она его с собой по курортам не таскает, все думает какого-нибудь миллионера окрутить, забеременеть, и всё, считай обеспечена на всю жизнь. Если бы отец Березовой все оставил, хана бы настала и филиалу нашему, и питерской фирме. А Машка же еще и мехами занимается, и лесом. Разумеется, всё по закону. Мы тут с Царем планы строили: неплохо было бы кого-нибудь ей в женихи сосватать, – усмехнулся он. – Но это непросто. Она, говорят, слезы проливает на могилке своего суженого. О чем думает, что делать хочет – никто не знает. Конечно, если бы с ней договориться, дела бы пошли, – убежденно сказал он, – но налево она продукцию отдавать не будет. И подделку турецкую под своей маркой гнать не будет. Как на нее подействовать, мы не знаем…
– Дато тоже с Царем говорил, и ничего они не придумали. Царь вроде как Левана своего хочет на Верке женить, а уж потом Машку убрать. Дато Царю не доверяет. А ты? – спросил Реваз.
– Он грузин, как и мы, – усмехнулся Алухан. – Я не доверяю Царю, – качнул он головой. – Он в России уже и прописался, и бизнес свой начал. Налоги платит. Не верю я ему, и от золота он вроде как в сторону отошел. Не отказывается, но сам не участвует. Он же бывший комитетчик, опасность за сто километров чует, поэтому…
– Поэтому обдумывает, как с Березовой договориться, – подытожил Реваз. – Вполне может попробовать Левана сосватать. Только зря, не получится. Она грузин ненавидит, общается с ними только по работе. Мужика бы ей нормального, может, и оттаяла бы, – засмеялся он. – Но меня лично под пистолетом не заставишь попробовать с ней в любовь поиграть. Я, например, ее побаиваюсь, – честно признался он. – Неловко такие вещи говорить, тем более кавказцу, – сказал он. – Но я не умею лгать. При Березовой чувствую себя как привязанный волк при виде волкодава. В ее глазах ненависть. Конечно, она здравый человек и понимает, что нельзя ненавидеть весь народ из-за одного шакала, но тем не менее ей трудно сдерживать себя. Она потеряла любимого человека и не может его забыть. Я видел ее однажды на кладбище, просто узнать нельзя. Такая беззащитная, слабая, плачущая женщина. Тебе-то, конечно, не до жалости к ней. Она вас по рукам и ногам связала…
– Точно, – недовольно признался азиат. – Все пошло не так. Потеряли клиентов, потеряли деньги, и суммы немалые. И что сделать, чтобы вернуть хотя бы свои деньги, не знаем. Паша требует товар. И не поддельный, а настоящий. Имеет на это полное право, – утвердительно кивнул он. – А где его взять? – уже раздраженно спросил Алухан.
– Нам просто намекают, что наше время уходит, – криво улыбнулся Реваз. – Эту проблему можно решить кровью, но очень большой. Все надеются, что до войны дело не дойдет.
– А барыня где сейчас? – спросил Алухан.
– В Питере, – ответил Реваз.
Санкт-Петербург
– Уважаемая Мария Александровна, – с легким акцентом, по-русски говорил импозантный мужчина средних лет. – Мы с великим удовольствием организуем выставку-продажу вашего товара. Разумеется, за определенный процент, – улыбнулся он.
– И какой это процент? – неожиданно на чистом французском задала вопрос Мария Березова.
– Вы говорите по-французски? – растерянно пролепетал француз.
– А что вас удивляет? – насмешливо спросила Мария. – Странно. Все знали, что я говорю по-французски…
– Просто я не ожидал, – удивленно-торопливо заговорил на родном языке француз. – Но почему раньше вы…
– Зато я много услышала о себе как о женщине, – рассмеялась Маша. – И как о человеке. И знаете, Мишель, – улыбнулась она. – Я довольна оценкой ваших коллег и, разумеется, вашей.
Мишель, густо покраснев, опустил голову.
– Странно, но вы все четверо говорили, что не были бы против, если бы я родила кому-то из вас сына, – улыбнулась Маша.
– Простите, мадемуазель, – виновато, не глядя ей в глаза, прошептал он. – Мы, конечно, вели себя недостойно, и я прошу прощения от себя лично и…
– Да, собственно, ничего обидного сказано не было, – весело заметила Маша. – Просто мне было интересно слушать людей, которые были абсолютно уверены, что эта русская красавица, к сожалению, не говорит на всемирном языке любви. Но я почему-то думаю, что не услышала бы и половины того, что было вами сказано. Если бы вы знали, что я понимаю по-французски и неплохо разговариваю на нем.
– Миль пардон, мадемуазель, – вздохнул Мишель.
– Значит, выставка-продажа состоится? – уже серьезно спросила она.
– Обязательно, – заверил ее он. – И чтобы как-то замять недоразумение…
– Перестаньте, Мишель, – улыбнулась она. – Ничего такого, что бы могло меня оскорбить, сказано не было, и я благодарна вам за это. Потому что подобное было с американцами, и я там такого наслушалась в свой адрес, что просто не выдержала, и, сославшись на срочные дела, ушла. Поверьте, если бы я была обижена, я бы ни за что не призналась, что владею французским, и никогда бы не вела с вами деловых переговоров. И обязательно передайте вашим друзьям мое спасибо. Вы вели себя как настоящие мужчины, – засмеялась она.
– Поверьте, мадемуазель Мария, им будет не так смешно, – вздохнул он. – А вы красивая и опасная женщина, Мария, – смущенно сказал он. – Почему вы не замужем? – спросил Мишель и, опомнившись, вздохнул: – Простите…
– У меня был мужчина, который любил меня, и я любила его, – тихо заговорила Маша, – но он погиб в Осетии, а я до сих пор люблю его, и буду откровенна, – по-русски продолжила она: – Это очень тяжело. Потому что я понимаю – его никогда уже не будет со мной, и надо жить дальше. Я женщина и очень хочу быть мамой, – слабо улыбнулись она. На ее глазах Мишель увидел слезы. – Но не могу переступить через то, что было. Я часто бываю у него на могиле, и мне кажется, что я… – не договорив, тяжело вздохнула. – Извините, Мишель, – по-французски проговорила она. – Просто я понимаю, что вам это совершенно не нужно. Простите. И давайте вернемся к нашей беседе, – по-русски сказала Маша.
– Си, – улыбнулся он.
– Мария Александровна, – подошел к ней Иванов. – Вас очень хочет видеть какой-то Пономарев из Якутска. Насчет работы, – добавил он. – Он старатель.
– Извинитесь перед ним и скажите, что сегодня я не работаю, – не поворачиваясь, проговорила Маша. И увидела в глазах француза самодовольную усмешку. – Хотя, впрочем, я уже закончила. С вами, Мишель, мы в основном договорились. Остальное доработайте с моим помощником, он, кстати, занимается именно выставкой-продажей, с Владиславом Артемьевичем Гороновым. До свидания, увидимся завтра, – и, поднявшись, пошла к выходу.
– Съел, француз? – усмехнулся начальник охраны.
Мишель удивленно глядел вслед Марии.
«Какая женщина! – подумал он. – Но почему она ушла?» – вслух спросил он сам себя.
«Идиот, – выходя, думала Маша. – Он решил, что заинтересовал меня как мужчина. Все мужчины сволочи, не зря так назвали сериал», – усмехнулась она и села на заднее сиденье «мерседеса».
– Где Пономарев? – спросила она сидевшего на переднем сиденье Иванова.
– В офисе, – ответил тот. – А ловко вы француза побрили, – не удержался он. – Он уж подумал, что вы на него глаз положили…
– Иван Федорович, – одернула она его. – Я предпочитаю не обсуждать поведение моих собеседников.
– Извините, – буркнул тот.
– Просто прошу впредь это помнить, – вздохнула она. – Мне неприятно это хотя бы потому, что вы тоже это заметили.
– Извините, понятное дело, Мария Александровна, – повернувшись, посмотрел он на нее. – Но вам бы замуж выйти или, уж если не можете, ребеночка родить. Сейчас это раз плюнуть. В колбах вон детишек выращивают…
– Иван Федорович, – засмеялась она. – Ей-богу, от вас я не ожидала подобного совета.
– Да я и сам не ожидал, что посоветую такое, – проворчал он. – А ты, если кому вякнешь, будешь дворником, – покосился он на водителя.
Мария рассмеялась.
– А, по-моему, он дело предлагает, – кивнул Ростислав.
– Я такого же мнения, – согласился смотревший на карту Якутии «профессор». – Просто меня смущает его уверенность. Точнее, самоуверенность. Он же не был в Якутии и делает такое…
– Погодите, Владислав Артемьевич, – удивленно остановил его Ростислав. – А почему вы решили, что Пономарев не был в Якутии?
– Именно поэтому, – спокойно ответил «профессор». – Слишком подробно рассказывает, как будто заучил. О тех краях так не говорят. Кроме этого, помнишь, как его смутил мой вопрос о том, как он добирался до Охотского Перевоза. Я в тех местах бывал, – кивнул «профессор». – А этот молодой человек начал что-то путано говорить о попытке взять такси, про автобус, который отменили. В общем, я уверен, что в тех местах он не был, – заявил Владислав Артемьевич. – Хотя бы потому, что, если человек бывал в местах Охотского, так называется небольшой район, он бы обязательно упомянул про деда Луку. Человеку семьдесят пять лет, а он ни разу не выезжал дальше Якутска. Нет, Пономарев здесь с другой целью. – «Профессор» подошел к окну.
Около входа расхаживал молодой, спортивного телосложения, коротко стриженный брюнет. На лавке стояла сумка.
– Вот ты зачем тут, – прошептал «профессор». – Значит, решил поменять тактику или просто заманить? – прищурился он. – Но золото в районе Заячьего распадка действительно бесхозное. Золото там есть, но его не моют, – качнул он головой. – Кстати, Мария Александровна собирается в инспекционную поездку, и вполне возможно, ее туда заманивают?
– Где Пономарев? – войдя, спросила Мария.
– Секунду, – кивнул на окно «профессор» и, приоткрыв форточку, крикнул: – Пономарев! Вас готова принять Мария Александровна!
Увидев, что тот взял сумку, усмехнулся:
– Вы что, Владислав Артемьевич? – удивленно спросил Ростислав.
– Поражаюсь своей догадливости, – усмехнулся тот. – И если вдруг потеряю работу, стану частным детективом.
– Мария Александровна, – заглянула в кабинет секретарша. – Пономарев Юрий Анатольевич.
– Пусть войдет.
– Да вы что парни? – недовольно говорил рослый брюнет. – В милиции и то…
– А откуда ты про милицию знаешь? – перебил его один из двоих обыскивавших его охранников.
– Да приходилось встречаться, – усмехнулся брюнет. – Но там-то оно понятно, а здесь меня…
– Чистый, – кивнул, закончив обыск, чоповец.
– Заходи.
Вошедший брюнет посмотрел на сидевшую за столом Марию.
– Добрый день, – улыбаясь, он остановился в метре от стола.
– Кто вы и что вам надо? – совершенно спокойно спросила Мария.
– Для начала я рад, что вы приняли меня, – он, смущенно улыбаясь, достал из сумки букет роз и положил на стол. – Попросите секретаршу, чтобы принесла воды, – тихо проговорил он. – Потому что цветы растут именно для таких женщин, как вы, красивых, сильных и волевых! Если вам неприятно, можете просто выбросить их, – отступил он назад.
– Садитесь, – взяв букет, Мария поднесла цветы к лицу и улыбнулась. – Мне уже пять лет цветов не дарили, – вздохнув, подумала она вслух. – Спасибо, – негромко поблагодарила. – Света, принесите воды и поставьте букет в вазу, – сказала она в микрофон внутренней связи.
Секретарь появилась сразу. Залив воду, покосилась на Пономарева, улыбнулась и вышла.
– Так по какому вопросу вы пришли? – спросила Мария Александровна.
– Извините, пожалуйста, – явно смущенно начал тот. – Но я не знаю, что говорить. Я Пономарев Юрий, – он опустил голову. – Живу в Москве, владею сетью автозаправок, двумя ресторанами…
– Какого черта вы заявилась ко мне? – сердито спросила Мария. – Я сейчас вызову охрану…
– Дайте мне три минуты, – вздохнув, он несмело посмотрел на нее. – Я пришел потому, что обещал Андрею Стругову навестить вас, когда буду твердо стоять на ногах.
Он вытащил из кармана конверт и положил на стол. Маша открыла конверт и замерла. На фото были Андрей и Юрий. Оба в форме пограничников.
– Этот снимок сделан за сутки до нападения грузин, – вздохнул Юрий. – Андрей погиб рядом со мной. Он умирал долго, и последнее, о чем попросил, это рассказать вам о его гибели, но не раньше, чем я буду твердо стоять на ногах. Я почти год пролежал в госпитале с контузией и ранением в грудь. Всё это время издали наблюдал за вами. Если бы вы вышли замуж, или у вас был бы мужчина, я бы не пришел. Но раз уж я здесь, то возьмите, – он вытащил из сумки погоны капитана пограничных войск и орден «За мужество». – Вашу фотографию положили с ним в гроб, – добавил Юрий. – И крестик, которой вы ему повесили, – опустив голову, глухо проговорил он. – А это принадлежит вам, – положил он погоны и орден. Вот моя визитка, если вдруг понадобится помощь, позвоните. До свидания, – развернувшись, он пошел к двери.
Маша смотрела на фотографию и плакала. Юрий, взяв сумку, вышел. Она посмотрела на закрывшуюся дверь и взяла визитку.
– Можно, Мария Александровна? – приоткрыл дверь «профессор».
– Нет, – качнула она головой. – На сегодня мой рабочий день окончен. Скажите, пусть приготовят машину, – попросила она. – На кладбище поеду.
– Хорошо, – «профессор» закрыл дверь. – Что-то тут не так, – пробормотал он. – Машину Марии Александровне! – сказал он стоявшему у лестницы охраннику. – На кладбище поедет.
Подойдя к окну, увидел, как Пономарев садится в открытую крепким мужчиной дверцу джипа.
– Странно всё это, – прошептал «профессор».
– Что именно? – подошел к нему Ростислав.
– Не вышло разговора, да и не для этого приходил этот Пономарев, – кивнул головой Владислав Артемьевич. – И почему она так неожиданно поехала на кладбище?
– Может, этот напомнил ей что-то? – предположил Ростислав.
– Возможно, – помолчав, кивнул «профессор», вытащил сотовый.
– Понятно, – кивнул говоривший по телефону Иванов. – А ты молодец, Владислав Артемьевич.
– Это предположение Ростислава, – услышал он. – Но я подумал, что вполне возможно и такое. В любом случае спасибо.
– Как Мария? – перебил его «профессор».
– Грустна, как никогда, – понизил голос Иванов.
* * *
Пономарев медленно шел между могилами.
– Здесь, – услышал он голос. Подойдя, увидел гранитную плиту с фотографией капитана-пограничника. Вздохнул.
– Стоять! – раздался громкий командирский голос. – Руки за голову и не шевелиться!
– Обычно говорят – ложись, – усмехнулся Пономарев. Повернувшись, увидел четверых молодых мужчин с пистолетами. Его спутники тоже выхватили оружие.
– Перестаньте! – раздался отчаянный крик бегущей Маши.
– Отставить! – требовательно крикнул подбежавший Иванов.
Пономарев, резко повернувшись, сбил Марию с ног и лег на нее сверху. На его правом плече пулей был пробит пиджак. Его охранники, прикрывая собой шефа, открыли бешеный огонь куда-то в сторону. Куда, в кого? Откуда взялась дырка в пиджаке Пономарева? Похоже, это его стрелки ухлопали двоих «снайперов-невидимок». Люди Иванова быстро взяли в кольцо лежавших Марию и Пономарева.
– Ворошиловские стрелки, – усмехнулся Иванов. – Кто же их сделал?
– Он ранен, – выбираясь из-под лежавшего на ней Пономарева, крикнула Мария.
– Поднимите его и вызывайте «скорую»! – приказал Иванов. Посмотрел на охранников Пономарева.
– Это уже второе покушение на него за месяц… – сказал один из них.
– Похоже, били в нее, – кивнул Иванов. – А попали в охрану.
– Ну вот, – открыв глаза, слабо улыбнулся Пономарев. – Я в порядке. А как вы тут оказались? – спросил он. – Я не рассчитывал, что вы поедете на кладбище…
– Молчи, – остановила его Мария, – У тебя пуля в плече.
– Вскользь прошла, – пошевелив плечом, простонал он. – Просто царапина. А вы кому-то перешли дорогу, – вздохнул он.
– Значит, ничего серьезного, – пробормотал Иванов. – Отставить «скорую», а то милиция сейчас же пронюхает. Дойти до машины сможешь? – спросил он Пономарева.
– Да, – кивнул тот.
Его подняли.
– Ко мне, – решила Мария. – И пусть приедет Мария Павловна, – приказала она Иванову.
– Понял, – кивнул тот.
– А с трупами чего делать? – спросил один из охранников.
– Придется все-таки милицию вызывать, – недовольно проговорил Иванов. – Но нас не приплетай, – попросил он. – Нас тут не было…
– Какого хрена он там нарисовался? – зло спросил Горец. – И кто он вообще такой?
– Один из новых русских, – усмехнулся Кабан. – Их сейчас бизнесменами называют. И охрана у него меткая. Но я вот что заметил, этот чекист хренов не среагировал на «бизнесмена». И его парни не стреляли. Я не понял, что за дела.
– Точно, – кивнул Горец. – Выяснить надо, кто этот придурок и зачем он на кладбище приехал. Такая наколка, блин, – выругался он. – Зачем этот козел подставился? Надеюсь, он труп?
– Узнаем позже, – отозвался Кабан. – Похоже, жив, «скорую» отменили. Менты, правда, нарисовались, но те стрелки – гастролеры. На них меня один парнишка вывел. Один из них снайпером в Чечне был. Три заказа исполнил. В общем, на нас не выйдут. А ты чего заторопился? – поинтересовался он. – Верка, что ли, приехала?
– Она через неделю вернется, – ответил Горец. – И надо все-таки Машку грохнуть. Кто может по-серьезному сработать?
– Зайчик вполне готов, – кивнул Кабан. – Он же биатлоном занимается. И стреляет класс, только с лыжами у него проблемы. Не бежит, а ползет. Но тренируется в стрельбе постоянно.
– Зайчик? – удивленно переспросил Горец. – Да он и мухи-то убить не сможет, а тут…
– Помнишь, Сашу Кудрявого в Тамбове шлепнули? – спросил Кабан.
– И что? – непонимающе посмотрел на него Горец.
– Зайчика работа, – кивнул Кабан. – Он еще и водилу успел уложить. Тот ему морду когда-то набил. А Зайчик злопамятен, сучонок, – засмеялся он.
– Ты в натуре или понт корявый ломаешь? – недоверчиво спросил Горец.
– Да какой понт, – засмеялся Кабан. – Я в натуре базарю. Кудрявого Зайчик убрал. Кстати, через неделю Плешь, который Кудрявого заказал, тоже пулю поймал. Он на балконе йогой занимался, вот ему и всадили пулю в висок. Базарили, что за Кудрявого Плешь замочили, но это параша. Тамбовские не при делах. А помнишь, Литвина взорвали? – спросил он. – Тот в урну окурок бросил около подъезда, и сразу рвануло. А Зайчик перед этим показывал, как можно рвануть, если просто окурок бросить. Так что…
– Где Зайчик? – спросил Горец.
– С матерью у него проблема, приболела, – ответил Кабан. – Ну, а Зайчик – парень воспитанный и сын хороший. Около неё и сидит.
– Короче, найди путную сиделку, – кивнул Горец. – Пусть она туда катит, а Зайчика сюда пусть везут. Вот тебе и Зайчик, – качнул он головой. – А ты ничего не путаешь?
– Сто пудов, – заверил его Кабан. – Мне, собственно, один ментенок шепнул. Он на Плешь работал…
– Мент – это хреново, – вздохнул Горец.
– А с ментенком несчастный случай произошел, – хихикнул Кабан. – Его какие-то бакланы в подъезде забили. Его из органов пнули, а на другой день алкаши и приговорили. Так тех алкашей Зайчик похмелял постоянно…
– Ну погоди, Заяц! – удивленно проговорил Горец. – А чего ты мне не…
– А ты бы поверил? – усмехнулся Кабан.
– Не-а, – признался Горец.
– В общем, я Красавицу за сиделкой шлю, а Зайчика пусть сюда тащат, – кивнул Кабан.
– И лекарств пусть купят, какие нужны, – решил Горец.
– Я не понимаю вашего поведения, – сердито говорила Маша. – Вы ведете себя как ревнивый поклонник, у которого…
– Помилуйте, барыня, – рассмеялся Иванов. – У меня чудесная женушка, мы с ней где только не были, и я ее ни на кого не променяю. А насчет этого Пономарева у меня большие сомнения имеются, – кивнул он на дверь. – Зачем вы его к себе привезли? Надо было в больницу или в частную клинику. У вас же полно знакомых медиков. А вы его к себе потащили. Мне он не нравится, – заявил Иванов. – Почему он пришел вроде бы по делу, а оказалось, что он чуть ли не друг Андрея Стругова? – спросил он. – И почему поехал на кладбище, а там стреляли? Кстати, среагировал он быстро, – усмехнулся Иванов. – Но, судя по ранению, так было задумано. Пуля в вас бы не попала. Вскользь по его плечу прошла. И его охранники сразу завалили обоих. Мне все это кажется подозрительным. Почему он начал, как говорится, за здравие, а кончил за упокой. Если бы он был действительно товарищем Андрея, то почему сразу не приехал? В госпитале был! – усмехнулся он. – Ну, а после госпиталя?..
– У него фотография Андрея, где они вместе, – вздохнула Маша.
– Но столько лет он не появлялся, и вдруг…
– Андрей хотел, чтобы он твердо стоял на ногах, – вздохнула Маша. – Ведь я…
– А вы давно на этих самых ногах? – усмехнулся Иванов.
– Три года, – задумчиво посмотрела на него Маша. – Но был жив папа…
– Вот именно, – заметил он. – А когда отец умер, он должен был приехать поддержать вас… Что-то не складывается, – вздохнул Иванов.
– Действительно, – задумчиво проговорила Маша.
– Его уже проверяют, – кивнул Иванов. – Кстати, он не понравился «профессору». Знаете, о чем они разговаривали?
– Нет, – качнула она головой.
– Про открытие участка в Якутии, – ответил Иван Фёдорович. – Там есть населенный пункт Охотский Перевоз. Насколько я помню, ваш отец именно там хотел открыть участок, – напомнил он. – И вроде кто-то участок выкупил. А он, – кивнул на дверь Иванов, – говорил, что был там…
– Говорил? – переспросила Маша.
– Ну да, – кивнул Иван Федорович. – Позвоните Озову, – кивнул он на телефон. – «Профессор» мне уже позвонил.
– Вот, значит, как, – задумчиво проговорила Маша и быстро ушла.
– Пойдет разбор полетов устраивать, – ухмыльнулся Иванов. – Лихая женщина. Ничего и никого не боится. С такими охране одни неприятности.
– Я ничего не понимаю, – сердито говорила Маша. – Зачем все это нужно было придумывать? Кстати, – усмехнулась она. – Снайпера тоже ты нанял? Он аккуратно тебя подстрелил, вскользь так, – кивнула она. – Подожди, – остановила она начавшего подниматься Пономарева. – Где ты взял орден и крестик? И почему столько лет не объявлялся?
– Да в плену я был, – простонал Юрий. – Потом госпиталь. Потом поехал искать счастья на войне, наемником, – поморщился он. – Заработал денег, купил квартиру и вспомнил, что обещал Андрею. Орден я с него с мертвого снял. Крестик он мне сам отдал и просил всё тебе рассказать. А меня в плен взяли, правда, через неделю обменяли, и в госпиталь. Нет у меня ни заправок, ни магазинов. Охрану я купил на трое суток, хотел впечатление произвести. Про снайпера, клянусь, не знал, – качнул он головой. – Просто реакции солдата. Я встретился с человеком, который и подтолкнул меня встретиться с тобой. Он хочет начать добывать золото. Рассказал про Перевоз. Но я понял, что у меня не получится обмануть тебя, я просто отдал фотографию, крестик и орден. Я приехал в Россию и хочу найти работу, свое дело. Вот такая она, правда. А теперь что хочешь, то и делай, – вздохнув, он начал вставать.