Предисловие
Вторая часть истории, которая создавалась по мотивам настольной ролевой игры под названием Dungeons & Dragons (DnD), в которую я играю вместе со своими друзьями! Милости прошу.
ВАЖНО!
В книге присутствуют лишь отсылки на используемые заклинания и лор вселенной. Мир кампании (происхождение магии, континенты, города, персонажи, сюжет и прочее) – продуман самостоятельно. Все материалы книги (в том числе обложка) являются защищенным объектом авторского права. Копирование, распространение и любое иное использование материалов без согласия с автором запрещено.
© vk.com/booksbyleila
У костра
Даже не имея темного зрения, лошади слушались Сайриса, который вел их в наступившие сумерки. Прохладный ветер осени растрепал меня, поэтому я вернулась в повозку, радуясь, что проветрила голову. Часа два мы ехали неспешно под моросящим дождем; говорили обо всяком, как старые и добрые друзья, шутили и смеялись. Я попросила Гулльвейг научить меня заплетать себе красную прядь в косу самостоятельно, потом мы вместе детально изучили пергамент, который нашли еще в алхимической лаборатории склепа. Расценив некоторые обнаруженные змеепоклонниками эффекты зелий действенными, она решила опробовать их на ближайшем привале, и я с радостью поддержала ее исследовательский интерес!
Велерус и Сфинкс обсуждали разные виды оружия; каждый из них прикидывал наиболее действенную схему ведения боя. Иногда Велерус спрашивал меня, Гулльвейг и Сайриса о том, что умели и мы. Я усмехнулась, понимая, что он видел в нас отряд и хотел бо́льшей эффективности в тех битвах, что ждали нас дальше. Сайрис же, вновь сверившись с картой, попросил его вернуться к этой теме позже, поскольку мы как раз приближались к подходящему для привала месту.
До Конраку оставалось два дня пути.
Расположившись поодаль от дороги, близ ягодных кустарников и чуть дальше от родника, журчание которого могло позволить кому-нибудь подкрасться к нам незамеченным, мы быстро распределили обязанности. По итогу, Сфинкс собрал хворост, а я – ягоды, пока Сайрис и Гулльвейг ходили за свежей водой со всеми нашими бурдюками. Велерус, между тем, оценил повозку пытливым взглядом, развернул скрученное у бортика продолжение ее полога и прикинул его длину. Пока я разводила костер, он достал из повозки стесанные брусья, закрепил на стяжках и соорудил нам крышу над костром. К моменту, когда все было готово, как раз подошли Сайрис и Гулльвейг. Теперь мы могли погреться и спокойно поесть все вместе, не опасаясь дождя.
– Я знаю, что все мы скрываем что-то друг от друга, – начала Гулльвейг, насытившись первой. – У меня тоже есть тайна, но я больше не хочу скрывать ее ото всех. Я не прошу от вас того же, но сама я устала молчать. Довольно тайн!
– Звучит, как тост, – подал голос Велерус.
– Мы уже многое прошли и столько пережили вместе, что можем называться настоящей командой! Мы – друзья! – Улыбнулась ему Гулльвейг. – А для меня между такими существами не может быть тайн, поэтому я хочу рассказать. Я боялась сделать это раньше, потому что думала, что некоторые существа, – она сосредоточенно посмотрела на ленточку на своем правом запястье, а потом на Сфинкса, – могут подслушать. Я не знала, что за этим последует. Сейчас я понимаю, что над нами нависла куда более страшная угроза, чем «лишние уши». Любая ясность будет полезна.
– Звучит, как вступительная речь перед вынесением приговора, – зевнул Сфинкс и достал из-за пазухи кисет.
На его колкость Гулльвейг поджала губы и, вздохнув, продолжила, периодически посматривая на каждого из нас:
– На шестой день нашего путешествия, задолго до того, как мы спасли Сайриса и встретили Велеруса, нас троих схватил «Клык». – Заметив вопросительные взгляды, она коротко пояснила прежде, чем перешла к делу, – незаконная группировка, которая, как я поняла, по найму добывала рабов. Так вот, пока я была без сознания, ко мне явилась Шамикаль, моя Богиня, и поручила мне миссию. Она сказала, что та сущность, что сидит внутри Сфинкса, в одном из вариантов будущего может стать причиной гибели огромного количества живых существ.
Гулльвейг посмотрела на Сфинкса, но он только ухмыльнулся и покачал головой, словно она рассказывала всем нам какую-то небылицу. Гулльвейг вздохнула, а Сфинкс принялся набивать чашу курительной трубки табаком, предварительно размельчая его между пальцами.
– Мне было поручено приглядеть за тобой, и если все будет идти именно к этому… убить тебя, – продолжила Гулльвейг серьезным голосом. – Я должна была убить тебя и ЕГО вместе с тобой, понимаешь?..
– На данный момент от Шамикаль пострадало куда больше существ, чем от Као, – спокойно ответил Сфинкс.
– Каких существ ты имеешь в виду? – не поняла Гулльвейг.
– Тебя, например.
Гулльвейг вздохнула и проигнорировала этот выпад.
– С самого начала я сомневалась в этой миссии. Учение Шамикаль говорит о том, что нужно спасать жизнь, а не лишать ее. Я всегда, несмотря ни на что, стремилась делать это; всю голову сломала насчет того, как спасти тебя, как разделить… вас и убить только ЕГО. Но сама Шамикаль сказала, что это невозможно, и дала силу, чтобы убить вас обоих. В итоге я использовала ее, чтобы спасти Сайриса…
Сфинкс рассмеялся, и вдруг заговорил сам Сайрис. Он выглядел взволнованно, и будто бы попытался напомнить Гулльвейг о чем-то:
– И ты пообещала мне больше не использовать эту силу.
– Да, – улыбнулась та, а затем улыбка спала с ее лица. – Когда я говорила с отцом Уртом наедине, он сказал, что в процессе исцеления тебя, Сфинкс, в храме, заметил твою… – Гулльвейг запнулась, и мягко сказала, – «особенность» и попытался разделить вас сам, но не смог. У его Богини не получилось это сделать. Или она не захотела этого.
– Скорее второе, – покивал Велерус.
– Мои сомнения и терзания насчет миссии перед Шамикаль убивали меня. Я не смогла бы сделать такое по многим причинам. – Гулльвейг посмотрела на меня, и я с улыбкой кивнула ей, желая приободрить. Тогда она снова вздохнула и продолжила, – кажется, Шамикаль поняла мои мучения; я поговорила с ней в последнем моем подношении, еще в Крате. Она сняла с меня это бремя, но поручила миссию трем другим своим последователям, и они идут за нами, чтобы убить тебя, Сфинкс.
– А силенок-то хватит? – усмехнулся он, раскуривая свою трубку.
– Идут не только они, – поспешила заговорить я и посмотрела на Сайриса.
Не хотелось начинать мериться силами Божеств здесь и сейчас.
Сайрис поднял глаза от костра, который помешивал, когда почувствовал на себе молчаливый взгляд всех присутствующих.
– Да, – нехотя подтвердил он. – Еще как минимум пара глаза знает, где мы, возможно, даже слышит нас.
– Нужно узнать, как это пресечь, – сказала я. – Поэтому в Конраку я бы в первую очередь хотела посетить центральную библиотеку.
– Как удалось понять, что за Сайрисом есть слежка? – серьезным тоном спросил Велерус.
Я молча указала на свои глаза, а Сайрис вслух пояснил:
– Метка раба «Шаан» в моем позвоночнике, как оказалось, имеет несколько магических функций. Слежение – одно из них.
– Как насчет просто вытащить… это, – сведя брови, предложил Велерус.
– Активированный магический предмет можно извлечь лишь магическим образом, – ответила я.
– Надеюсь, мы сможем сделать это без вреда, – вздохнула Гулльвейг. – У нас и так тут… проблемы, но, может быть, с помощью Боже…
Но договорить она не успела, поскольку с раздражением в голосе заговорил Сфинкс, помешав чем-то в своей трубке:
– Я не готов брать на себя роль вершителя судеб, но я бы этот мир с удовольствием избавил от любых Богов. Они слишком много себе позволяют и вгоняют в самую настоящую зависимость от них.
Он медленно затянулся.
Меня удивила столь внезапная фраза, но вместе с тем, она натолкнула меня на мысль, что Сфинкс… устал: от всего этого и, от голоса в голове в частности. Оставалось лишь надеяться, что он правда хочет этого, а не идет по плану иной сущности…
– Но они помогают! – встрепенулась Гулльвейг, с непониманием посмотрев на Сфинкса. – Напрямую или через своих служителей они спасают жизни и направляют на истинный путь.
– Угодный им, ты хотела сказать? – он выпустил в ее сторону дым, будто пытаясь растворить ее в нем.
– Я хотела сказать то, что я сказала: Боги помогают спасать жизни.
– И отнимать их.
– Ну… у них есть определенные планы… наверное…
– Я не собираюсь обсуждать Богов с тобой, жрица, потому что имею совершенно иное мнение на их счет: всем им без исключения в нашем мире не место.
Гулльвейг отстраненно посмотрела в костер и не решилась ничего ответить. Она не выглядела пристыженной, обиженной или оскорбленной. Она выглядела грустной и, на сей раз, понимающей.
– И как же ты это сделаешь? С помощью этого самого Као? – настороженно спросил Велерус. – Тогда он останется единственным Божеством.
– Думаю, как раз, чтобы не допустить такой сценарий, Шамикаль теперь нужно, чтобы он был мертв, – сказал Сайрис.
– Я пока не готов, чтобы он умирал, – ответил Сфинкс, сделав очередную затяжку.
Мы все молча уставились на него, но никто ничего на это не сказал: все единогласно согласились со словами Велеруса. Я сжала кулаки под полами своего плаща, ощущая на пальцах огоньки, и посмотрела на пламя костра, вспоминая те страницы из книги знаний Као, в которых рассказывалось о коварстве личности этого манипулятора.
– Я надеюсь, что смогу переговорить с последователями Шамикаль, с которыми мы столкнемся и смогу убедить их не… – начала было Гулльвейг, но Сфинкс вновь перебил ее, сказав то же, что и я, когда мы с Гулльвейг говорили наедине в ее с Сайрисом комнате в Крате.
– Оставь надежду. Это пустая трата времени.
– Я не хочу, чтобы они умирали! – настаивала Гулльвейг. – Шамикаль сама говорила мне, что это лишь один из вариантов будущего, а теперь ведет себя так, что посылает кого-то другого на строгое свершение того, что должна была сделать я лишь в случае необходимости! Но ведь все может быть иначе!
– Забавный вы народ, жрецы, – фыркнул Сфинкс.
– Все зависит от тебя! – не слыша его, продолжала Гулльвейг. – Если и те трое, что идут за тобой… за всеми нами, поймут, какой ты, то… то…
– Какие глупости, – покачал головой Сфинкс.
– Ты и сама поняла, что сперва Шамикаль просила тебя об одном, а как только углядела в тебе нарастающее сомнение перед решающим шагом – послала других, но уже со строго определенной целью. – Подал голос Велерус. – От «приглядеть» до «убить» огромная пропасть. Будущее могло поменяться, или тебя хотели просто использовать?
Гулльвейг коснулась головы, словно она у нее заболела, и не ответила. Ее глаза были распахнуты от осознания того, во что она верить не хотела.
– Видимо, Шамикаль все-таки хочет обезопаситься, – повторил свои слова Сайрис.
– И ты, Гулльвейг, наивно полагаешь, что те трое станут тебя слушать? – повел бровью Велерус. – Если ты предупреждаешь о них всех нас и говоришь об этом так, то становится ясно, что они фанатики. Для них ты, как та, у которой Шамикаль забрала эту миссию, – ничто, ведь тебя сочли недостойной.
– Кажется, мы уже все поняли, что Боги считают нас своими инструментами, – вздохнула я, понимая, что когда-то первой об этом задумалась.
Вся эта тема вызывала беспокойство, которое, кружась в моей голове, отдавало эхом странной боли, непонятного страха и желания немедленно начать как-то действовать. Я стала заламывать пальцы, и вдруг все мы почувствовали холод, а я услышала знакомый, неразборчивый, но не смолкающий шепот. И прежде чем посмотреть на того, у кого я снова увижу алые глаза, я окинула взглядом остальных. Велерус держался за топор, – секунда, и он пустит его в бой, – в глазах Гулльвейг читался страх, а Сайрис хмурился. Я поглядела на Сфинкса и увидела, что он смотрел в небо так же, как уже неоднократно. Посмотрев на меня, он вопросительно склонил голову на бок. Лишь один его глаз сейчас был алым, – зеленый, – его окутывал туман. Но стоило Сфинксу моргнуть, все исчезло. Видимо, не я одна стала многословнее, обретая память, и не я одна стала обретать ее…
– И что сказал твой… «товарищ»? – с нажимом спросил Велерус, неохотно убирая руку с рукоятки топора.
– Гулльвейг не стоило так сильно переживать насчет Као, – пожал плечами Сфинкс, снова потянувшись к трубке. – В отличие от ваших Богов, он не находится где-то, он физически и магически во мне. Это сковывает его власть.
«До поры, до времени», – с болью в сердце подумала я.
Вот почему я не видела вокруг его тела багровых нитей от заключенных сделок, как у прочих, кто был связан с иными сущностями и черпал от них магию. Тут я впервые задумалась о том, что если Боги перерождались, значит, убить их окончательно не так-то просто. Та же Кассея, дочь Уробороса, Бога, оказалась оживлена в нашем Плане. Разве это ее дом?..
Гулльвейг, между тем, судорожно вздохнула, коснулась ленточки на своем запястье, чтобы успокоиться, опустила глаза и заговорила:
– Думаю, это и беспокоит Шамикаль. Она говорила мне, и я согласна с ней: все зависит от тебя, Сфинкс, – Гулльвейг все еще страшилась посмотреть на него, – и от того, каким путем ты будешь идти. Я вижу, что ты не позволяешь Као творить зло. У тебя была возможность убить меня и не один раз, но ты сдерживал его. И ты не творишь зла; сделал все, чтобы защитить детей… Я верю в тебя, и мне бы очень хотелось, чтобы те, кто по воле Шамикаль придут за нами тоже это поняли.
– Ошибка этой твоей Шамикаль была лишь в том, что она изначально поручила эту миссию тому, кто не способен ее выполнить, – серьезно сказал Сфинкс, и когда Гулльвейг поджала губы, чтобы сдержать слезы, усмехнулся и пояснил, – у тебя есть мозги. У тех троих, я думаю, их нет. При всей твоей фанатичности, ты хотя бы иногда стараешься отделять себя от образа праведной жрицы, который ты построила вокруг себя.
Гулльвейг вздернула голову и посмотрела с удивлением почему-то на меня. Я ощутила это, и пожала плечами, не отрывая взгляда от огня. Тогда она заговорила, обращаясь к Сфинксу, но я была уверена, что она на него все еще не смотрела:
– Я всю жизнь провела среди жрецов в стенах храма Шамикаль далеко на севере Северного континента…
– Среди таких же головорезов в рясе, как те трое?
– Я понимаю, что ты имеешь в виду; не раз встречала тех, кто был фанатичен в своей вере. – Гулльвейг выдохнула, собралась и выпрямилась, снова оглядев всех нас. – Однажды, богатый на вид торговец, проезжающий мимо моей деревни, принес в храм своего умирающего телохранителя. За то, что он спас ему жизнь некромантией, он передал его нам и удалился, но жрецы храма отказались помогать, потому что раненым был не только некромант, но и темный эльф, Сайрис. Эта двуличность, фанатичная вера без ценности любой жизни поразила меня, и я сама оказала помощь нуждающемуся.
Я мельком оглядела всех присутствующих.
– Тогда ты тем более должна понимать, что те трое, – начал Велерус, но Гулльвейг посмотрела на него взглядом, полным надежды и он замолк на полуслове.
– Да-да-да, но мы еще не встретили их! – сказала она. – Может, они все-таки не такие! Или не все трое такие! Я хочу верить в это! Я хочу хотя бы попытаться поговорить с ними! Вдруг я… вдруг они…
Велерус насупился и посмотрел на Гулльвейг прямо.
– Скажи мне, если они придут, и у тебя не получится убедить их, в чем я почти уверен, на чьей стороне будешь ты?
Гулльвейг глубоко вздохнула и снова посмотрела на огонь.
– Если бы я слепо следовала тому, что говорит Шамикаль, я бы не рассказала вам всего этого.
– То есть, для последователей Шамикаль, ты станешь еретиком?
– В какой-то степени я уже стала им, когда почти семь лет назад исцелила темного эльфа-некроманта, и после защиты деревни на войне с гоблинами, уже четыре года назад, ушла из храма путешествовать вместе с ним.
– Значит ли это, что ты стала слабее?
– В каком смысле? – Гулльвейг со страхом посмотрела на Велеруса.
– Хоть я и мало что понимаю в магии, но я знаю, что ничего не берется из ниоткуда, – начал рассуждать он. – Боеприпасы делаются из металла и дерева, оружие куется из металлических слитков, магия, как такой же инструмент, тоже берется откуда-то. Если Шамикаль вконец отвернется от тебя, откуда ты будешь черпать силу? У тебя есть план на такое будущее?
Гулльвейг вновь посмотрела на меня, улыбнулась, глянула на свою ленточку, затем перевела взгляд на добытый в склепе арбалет, лежащий рядом, а после подняла глаза на Сайриса и сказала уверенно:
– Я что-нибудь придумаю!
– Ты справишься, – поддержал ее Велерус. – А нам ждать от тебя помощи в бою с твоими товарищами по вере?
– Я не думаю, что мне хватит духа, чтобы атаковать их, – вздохнула Гулльвейг. – Но спасибо. Я сделаю все, чтобы защитить вас, если Шамикаль не отнимет мою силу полностью до этого. Каждого из вас, – добавила она и, все-таки, посмотрела на Сфинкса.
Тот как раз глядел на нее.
– Я не до конца понимаю отношения между тобой и твоей или уже не твоей Богиней. Ее присутствие в твоей жизни – дар или проклятие? – Гулльвейг колебалась с ответом. Сфинкс подождал немного, резко выдохнул и сказал иначе, коснувшись пальцами лба. – Вот если бы все Боги сейчас разом пропали; ушли бы по своим Божьим делам, то что бы ты испытывала?
– Пустоту, в какой-то степени, – пожала плечами Гулльвейг. – Но и облегчение, наверное, тоже, ведь в моей жизни есть тот, кто с лихвой заполняет собой все.
Понимая, что в духе Сфинкса сейчас пройтись с этим вопросом по всем нам, я коснулась груди одной рукой и поспешила отойти за повозку. Там было тихо, промозгло и темно, – это должно было успокоить меня. В любой другой раз я была бы несказанно рада обозначившейся беседе с условием, что начал ее Сфинкс, но сейчас мне стало… тяжело. Я думала о таком и раньше, даже обсуждала с Гулльвейг, но сейчас не могла даже представить себя без Солара и не хотела больше думать об этом!
Мне нужно было побыть одной. Алые глаза давно уже не вызывали страха, но вкупе с магией крови, начавшей пробуждать воспоминания, они определенно что-то делали со мной. Молчание помогало сосредоточиться. Неприятные ощущения тела от погоды успокаивали эмоции. Чтобы отвлечься, я принялась искать травы для зелий, что мы с Гулльвейг условились сварить. Однако под ногами, как и везде вокруг, простирались каменистые пустоши. На них не росли деревья; я никогда не собирала в таких землях растения.
– Не забывай смотреть под крупными камнями, – вдруг раздался за спиной голос Велеруса. – Под ними копится влага, и солнце не выжигает молодые побеги дотла; это самая питательная среда среди всей прочей бедности почвы.
Я повернулась и посмотрела на Велеруса. Он как раз опустился на колено возле обозначенного им камня, показывая мне, что он больше, чем остальные в пределах трех футов вокруг.
– Откуда ты это знаешь? – полюбопытствовала я и присела возле него.
– Эта местность очень похожа на ту, где я родился и вырос, – ответил Велерус. – Мы собирали все, что хоть как-то помогало выжить.
– Под разными камнями могут быть разные растения? – попыталась догадаться я.
– Все верно, – кивнул мне Велерус. – Здесь поблизости нет гор, поэтому камни, скорее всего, имеют осадочное происхождение.
И он коротко рассказал мне о форме камней, создаваемых путем природных явлений и остаточным биологическим материалом, характере их поверхности и том, как все это влияет на вид, количество и качество поселившегося под ним растения. Он говорил, а я слушала, радуясь, что со мной вообще говорят и отвлекают от всего ненужного лучше привычного в прошлом одиночества. К костру мы вернулись с небольшим набором трав. Гулльвейг как раз подходила с противоположной стороны с тем, что успела набрать сама до того, как усилился дождь.
Мы вновь собрались под выставленным пологом повозки вокруг костра. Сфинкс уже убрал курительную трубку, Сайрис успел приготовить Гулльвейг все необходимое для зельеварения, и она начала свое занятие. Периодически, я помогала ей в чем-нибудь, но в основном наблюдала, внимательно вчитываясь в пергамент со склепа. Моей основной самопровозглашенной задачей стояло вспомнить рецепт рагу Бри, дабы из добытых в Крате грибов создать нам полезное зелье или что-нибудь еще.
Сфинкс, Сайрис и Велерус остались предоставлены сами себе, и через какое-то время Велерус вернулся к теме эффективности ведения совместного боя:
– Я так и не смог себе представить, кто из нас и что именно может делать в битве. Нам ведь нужно как-то взаимодействовать.
Сайрис усмехнулся и ответил первым; когда-то он сам заводил такую тему, возможно, не в самое удачное для этого время.
– Я хорош как в ближнем, так и в дальнем бою. Моя некротическая магия по большей части помогает мне обездвижить, оглушить, ослепить или как-то отметить противника, пока я добиваю его мечом.
– Моя специализация больше ближний бой, – протянул Сфинкс и легонько помешал костер. – Но парочку фокусов для отвлечения противника я тоже знаю.
Велерус покивал, затем поднялся на ноги, вышел из-под полога и вооружился рапирой со словами:
– Покажите мне свое мастерство владения клинком.
– Но… вы же простудитесь под дождем, – подала голос Гулльвейг, заметив, что первым с азартом в глазах к Велерусу вышел Сайрис.
– До первого попадания, – сказал он, вооружился рапирой и напал, желая застать Велеруса врасплох.
Однако тот лишь сделал вид, что отступил, а затем контратаковал. Оба промахнулись. Я поспешила отвлечь обеспокоенную Гулльвейг необходимостью добавить в зелье очередной ингредиент, а сама принялась внимательно наблюдать. Габариты голиафа и темного эльфа весьма отличались, и каждый исходил из этого. Сайрис навязывал дистанцию и пользовался скоростью, а Велерус отвечал комбинацией мощных ударов, играя на изнеможении противника. В конечном счете, Сайрис пропустил шуточный укол в плечо и признал свое поражение.
– Если противник намного больше тебя, наивно полагаться лишь на скорость и целиться исключительно в ноги, – подытожил Велерус.
– Поэтому обычно я выключаю их при помощи магии, – усмехнулся Сайрис.
– Что ж, моя очередь! – хлопнул себя по коленям Сфинкс, поднялся на ноги и сменил Сайриса. – За глаза не боишься, малыш?
Велерус ответить не успел, так как Сфинкс тут же скрылся из виду: сперва он показался справа, заставляя того отпрянуть, затем – слева от него, после – сзади, но к такому голиаф оказался готов. Я прищурилась, чтобы поспевать за их движениями. Финты Сфинкса предполагали не столько скорость, сколько время на оценку им наименее защищенного места противника для последующего удара. Несколько неожиданных изменений траектории оружия – и Велерус не смог обезоружить Сфинкса, который оставил ему небольшой порез поперек носа.
– Меньшего я от тебя и не ожидал, балабол, – сказал Велерус. – Ловкость победила силу.
– Хм, спасибо, – Сфинкс довольно улыбнулся и убрал рапиру. – Но справедливости ради скажу, что Сайрис редко прибегает к физической конфронтации. Я ни в коем случае не принижаю фехтовальные качества златовласки, но магией он делает лучше. Это может помочь таким, как мы с тобой, малыш Велерус.
– Ты прав, – усмехнулся голиаф.
– Помимо всего прочего, я самую малость отличаюсь от обычных людей, – чуть тише продолжил Сфинкс. – Если меня довести до, так скажем, края, то… – он усмехнулся и постарался выдать в своей обычной манере, – мне не придется держать в руках рапиру! Главное, мне ее не кидать.
– Если даже тот паук не смог довести тебя до «края», то что тогда может? – резонно спросил Велерус.
– Это немного не так работает, – вздохнул Сфинкс, коснувшись лба. Поняв, что не отвертится, он обтекаемо объяснил. – Мое обращение, как правило, не зависит от того, в какой опасности нахожусь я сам. Есть некоторые вещи, которые могут вывести меня из себя задолго до этого. Обычно они накапливаются. Я пока ни разу не пробовал вызвать такое искусственно… В любом случае, это не самое приятное ощущение, плюс, воняю потом псиной…
Прикрывшись не относящейся к делу шуткой, Велерус метнулся к Гулльвейг с вскинутой вперед рапирой. Та взвизгнула, и поспешила закрыться от него руками. Я только и успела, что подхватить все, что выпало у нее из рук, чтобы это не разбилось и не разлилось. В мгновение ока рядом оказался Сайрис, успевший заблокировать удар Велеруса. Присвистнувший Сфинкс вернулся на свое место, нарочито похлопав в ладоши.
Велерус одобрительно кивнул Сайрису, выпрямился, отошел под дождь и спросил у Гулльвейг суровым голосом:
– Если на тебя нападут так же, как сейчас я, визг и голые руки не помогут. У тебя есть что-то от такого?
– Я… ну, я… – замялась Гулльвейг, пытаясь прийти в норму. Сайрис обошел ее, успокаивающе погладил по голове и сел на свое место. – Я умею лечить, могу укрепить тело, усилить его сопротивление ударам… Вот у тебя, например, порез, и нужно…
– Это просто царапина. Как ТЫ можешь защитить СЕБЯ? – настаивал Велерус, оценивая нас с Гулльвейг взглядом с расстояния. – Представь, что Сайриса нет. Никто из нас не может быть рядом всегда. А подобравшийся враг не остановится на одном ударе. Исцеление не поможет вывалившимся на землю кишкам и перерезанной глотке.
Гулльвейг оглядела Велеруса и заговорила, оправдываясь:
– Я, конечно, не владею топорами, щитами, рапирами и всем прочим, но для ближнего боя у меня есть кинжал, а для дальнего – арбалет. От парочки ударов я точно не свалюсь: подлечу себя, а там что-нибудь…
Не дождавшись окончания ее слов, Велерус метнул рапиру в мою сторону. С колбами в руках, я успела лишь вздохнуть. Я понимала, что из всех лишь меня Велерус еще не проверил, поэтому была готова к чему-то такому. Однако ингредиенты для зелий в местности, где мы находились, и так были в дефиците, а добрую половину колб со склепа я вообще сожгла еще в битве с пауками! Поэтому я разозлилась на голиафа и отвела кинутую в меня рапиру огнем в сторону, оставив плавиться на земле.
– Ты не поспешила воспользоваться ничем из того, что у тебя есть, – пожурил Гулльвейг Велерус, после одобрительного кивка в мою сторону. – Ее же магия не только бьет, но и защищает, видела? Твоя же только защищает, поработай над этим.
– У меня есть несколько атакующих заклинаний! – нахмурилась Гулльвейг.
– Какие же они? Покажи, – вздернул голову Велерус.
– Ты хочешь, чтобы я показала их на тебе? – ужаснулась Гулльвейг.
– Да, – он пару раз звонко хлопнул себя по броне.
– Не-не-не, это может тебя ранить, тут и так с рапирами уже…
– Представь, что я враг! – Велерус стремительно зашагал на нас.
– Но ты не враг!
– Ты не можешь этого знать! – он резко свернул и замахнулся кулаком на Сайриса, но под вопль Гулльвейг был откинут ею яркой вспышкой света, который когда-то сильно раздражал Кассею.
– Ой, пожалуйста, прости! – Гулльвейг вскочила на ноги, и хотела уже было ринуться к Велерусу, но тот вскинул руку.
– М-м-м, приемлемо, – протянул он и сел.
Усмехался Сайрис, снова хлопал в ладоши Сфинкс, а я доделала за Гулльвейг ее зелья! Правда, из грибов ничего сделать не получилось, но они еще оставались. Может, в городе что-нибудь придумается…
Забывшая обо всех Гулльвейг все-таки не осталась на месте и вышла к Велерусу, ворча себе что-то под нос. Он тоже что-то говорил, но они не слушали друг друга, и Гулльвейг все-таки залечила Велерусу и оставленные ею ожоги, и порез на носу.
– Теперь настал черед магии, – сказал Велерус и поднялся на ноги.
– Эй, а мне тебя потом опять… – начала возмущаться Гулльвейг, но была перебита:
– Да. Сайрис, опробуй свою некромантию на мне!
Сайрис вздохнул и, не двигаясь с места, поднял руку и скрестил указательный и средний пальцы. Черная ниточка метнулась к Велерусу и разделилась на четыре части, коснувшись узелком каждой конечности голиафа. Однако через секунду все они лопнули.
Сайрис с удивлением повел бровью, а я внимательно всмотрелась в Велеруса. По его телу пробегали волны черных нитей, сброшенных с узелков, но они шли рябью и, в конце концов, полностью исчезли.
– Я чувствую легкое онемение, – спустя пару секунд тишины сказал Велерус, поочередно проверяя суставы рук и ног круговыми движениями. – И это все?
– Ты должен был упасть, но что-то пошло не так… – сказал Сайрис.
– Давай дальше.
Но что бы Сайрис ни колдовал – это не работало: его нити вели себя так же, поэтому Велерус не оказался ни ослеплен, ни оглушен.
– Что такое? – не понимала Гулльвейг, пока я убирала в ее сумку остывшие зелья.
– Если ты меня щадишь Сайрис, то не надо, – сказал Велерус.
– Я не щажу… – ответил тот.
– Ну, надеюсь, в бою враг получит то, что должен был я, – удовлетворенно кивнул Велерус и обратился ко мне. – А ты что можешь предложить? Кроме сжигания леса…
Понимая, что нет смысла отнекиваться и думая о причинах того, почему некромантия Сайриса не возымела на Велеруса никакого эффекта, я вознамерилась кое-что проверить. Я ничего ему не ответила, просто встала на ноги и стала без передышки атаковать Велеруса всей своей магией, не берущей за основу кровь.
В него полетели заклинания, сплетенные самыми разными по цвету нитями: золотыми, белыми, серыми и даже черными, ведь я владела атакующей, а не дезориентирующей некромантией. Самый разный огонь, свет, молнии и полупрозрачная скелетная рука наперевес с проклятием вкупе с энергетическим лучом, позволившим мне победить болотную жижу из погреба еще в Клисхуле, напомнили мне об алых глазах, что я видела у Велеруса лишь один раз. Это придало мне сил, помогло представить его врагом и показать себя без риска переступить грань.
Он вспотел и смотрел на меня с изумлением в карих глазах. Его кожа где-то дымилась, где-то шипела, а кое-где покрылась камнем – защитная реакция голиафа, как я успела понять. Сфинкс и Сайрис синхронно свистнули, а причитающая что-то Гулльвейг поспешила окутать Велеруса синими нитями магии.
– Еще есть парочка заклинаний на большую группу существ и магия крови, – пояснила я, улыбнулась и села на место, посмотрев на свои руки.
Мне не хотелось видеть на них полосы перенапряжения, и я их не увидела. Я хотела убедиться в том, что это не Сайрис слаб, что это не у Велеруса исключительный иммунитет к некромантии, и я убедилась в этом. Этот голиаф – бывший раб моего Дома, подопытный в магических экспериментах моего отца, – выработал большой процент невосприимчивости к магии в целом, и это проявлялось в едва различимой немагической защитной оболочке обсидианового цвета вокруг его тела.
Между тем Велерус обратился к Сфинксу:
– Кхм, а какие там фокусы были у тебя?
– Я думаю, тебе стоит отдохнуть, – отозвался тот.
– Я согласна! – поддержала Гулльвейг.
– Что ж, – Велерус аккуратно потянулся, – хорошо, я удовлетворен силой этой группы.
Он остался в карауле первым, вызвавшись на это сам, поскольку хотел починить некоторые поврежденные тренировками детали своего доспеха. К удивлению для меня самой, я проснулась спустя ровно четыре часа и сменила Велеруса. Я умылась, заплела себе красную прядь в косу, и все оставшееся время изучала хрустальный шар из дома лесной ведьмы, найдя в необычно большом количестве бесцветных нитей хорошо замаскированные узелки. Видимо, чем-то подобным от моих глаз когда-то отец скрыл наблюдение за мной. Нити менялись в зависимости от интенсивности освещения, – спасибо мерцанию пламени костра, – зрачок хрустального глаза сужался при попадании на него тени. Чем дольше я изучала необычный артефакт, тем лучше понимала, что он связан именно с местом, поскольку мелко-мелко над нитями с уймой малюсеньких узелков я различала… карту. При свете огня она была практически неразличима в широком зрачке, но когда я отошла в тень, он сузился, и я увидела… каменное дверное полотно в арке с двенадцатью настоящими, но очень большими по размеру черепами. Опять эти двери, где-то я уже все это видела…