С тех пор как человечество вышло в космос, прошли века. Теперь человеческая цивилизация охватывает всю галактику, все двести миллионов планет. Все эти миры объединены в Галактическую Империю. Столица империи – гигантский мегаполис, покрывающий всю поверхность планеты Трантор. Это административный и культурный центр всего человечества. Прародина, планета Земля, позабыта, ее жители влачат жалкое существование посреди радиоактивных руин. Никто не ожидает, что именно там возникнет заговор, от которого содрогнется Империя.
Isaac Asimov
TRANTORIAN EMPIRE
The Stars, Like Dust
Copyright © 1951, 1983 by the Estate of Isaac Asimov
The Currents of Space
Copyright © 1952, 1980 by the Estate of Isaac Asimov
The Pebble in the Sky
Copyright © 1950, renewed 1978 by the Estate of Isaac Asimov
Дизайн серии Андрея Саукова
Иллюстрация на обложке Анатолия Дубовика
© И. Ткач, Г. Л. Олди, перевод на русский язык, 2019
© С. Резник, перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
Айзек Азимов
Галактическая Империя
Звезды как пыль
Глава 1
Шелестящая спальня
Спальня вкрадчиво шелестела. Звук был едва слышим, однако вполне отчетлив: в нем шуршала смерть.
Но не это разбудило Байрона Фаррилла и прервало его тяжелый мутный сон. Он беспокойно замотал головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать от себя назойливое трещание, исходящее с дальнего конца стола.
Не раскрывая глаз, Байрон неуклюже поднял руку и взял трубку.
– Алло, – промямлил он.
Из трубки загремел голос. Он был резким и пронзительным, но Байрон был сейчас не в состоянии уменьшить громкость.
– Могу я поговорить с Байроном Фарриллом? – заорал голос.
Байрон раздраженно сказал:
– Говорите. Что вам нужно?
Голос настойчиво повторил:
– Могу я поговорить с Байроном Фарриллом?
Байрон открыл глаза, пытаясь вглядеться в темноту. Он одновременно ощутил неприятную сухость во рту и спертый воздух, заполнявший комнату.
– Говорите. Кто это?
Будто не слыша его, голос продолжал громко вопрошать:
– Есть здесь кто-нибудь? Мне необходимо поговорить с Байроном Фарриллом!
Байрон приподнялся, опираясь на локоть, тяжело встал и заковылял к слабо светившемуся экрану видеофона. Он нажал кнопку, и маленький экран ярко вспыхнул.
– Я здесь, – буркнул он, узнав в появившейся на экране фигуре Сандера Джоунти. – Но лучше бы ты дождался утра, Джоунти.
Рука его уже почти нащупала выключатель, когда Джоунти вновь заговорил:
– Алло! Алло! Есть здесь кто-нибудь? Это комната 526? Алло!
Внезапно Байрон понял, что датчик обратной связи не зажегся. Выругавшись, он в сердцах щелкнул выключателем, и экран погас. Силуэт Джоунти исчез, и лишь слабый лучик пробивался сквозь тьму.
Байрон вернулся в постель, натянул одеяло на голову и зарылся в подушку. В нем закипело бешенство. Во-первых, никто не имеет права будить его среди ночи. Он бросил быстрый взгляд на циферблат стоявших у изголовья часов. Три часа пятнадцать минут. Свет в доме зажжется только через четыре часа.
Кроме того, ему не по душе просыпаться в совершенно темной комнате. За четыре года он не успел привыкнуть к земным постройкам – душным, не имеющим окон, с низкими потолками. Такова была дань тысячелетней традиции, уходящей корнями в древние времена, когда еще не изобрели защитное силовое поле, способное укрыть от взрыва примитивной атомной бомбы.
Но это все ушло в далекое прошлое. Атомное оружие нанесло Земле непоправимый ущерб. Большая часть была безнадежно заражена радиацией, и использование «грязных» территорий стало невозможным – и из-за этого на Земле царил режим строгой экономии, поддерживаемый автоматикой.
Вот почему пробуждению Байрона сопутствовала такая темень.
Байрон вновь приподнялся, опираясь на локоть. Странно. Он замер. Его насторожил отнюдь не тихий шелест спальни. Что-то неуловимое витало сейчас в заполнявшей комнату атмосфере.
В душном помещении не ощущалось ни малейшего движения воздуха. Он пытался сглотнуть слюну – и не мог. Атмосфера сгущалась с каждой секундой, и он понял причину происходящего. Вентиляционная система прекратила работать! Это ужасно расстроило Байрона. Он даже не может воспользоваться видеофоном, чтобы сообщить о случившемся!
Все же он решил предпринять попытку. Как и несколько ранее, экран засветился мягким матовым светом, отразившимся в хрустальных шариках, украшавших люстру. Видеофон принимал сигнал, но не мог передавать его. Ладно, к черту! Все равно до наступления утра никто ничего не сможет сделать.
Он зевнул, потирая кулаками опухшие веки. Что, дружище, плохо без вентиляции? До него донесся странный запах. Он шумно втянул носом воздух. Запах был знакомым, но Байрон не мог определить его природу.
Он направился в ванную, нажав при этом выключатель. Движение было чисто автоматическим: для того чтобы выпить стакан воды, свет совершенно не нужен. Выключатель щелкнул, но безрезультатно. Байрон попробовал включить свет еще раз, затем снова – то же самое. Интересно, работает сегодня хоть бы ЧТО-НИБУДЬ?! Чертыхнувшись, он напился в темноте и почувствовал себя несколько лучше. Возвращаясь в спальню, он проверил по пути все имеющиеся в доме выключатели. Ни один из них не работал.
Байрон сел на кровать, уперся руками в колени и принялся размышлять. Случившееся могло стать вполне подходящим поводом, чтобы поставить на место распоясавшийся обслуживающий персонал. Никто не ждет от гостиничных служащих воспитания в духе пансиона благородных девиц, но все же существуют какие-то нормы поведения!.. Впрочем, плевать! Через три дня он покинет и эту комнату, и Университет Земли, и саму Землю.
Все же он мог бы сообщить о случившемся. Для этого нужно только выйти и воспользоваться телефоном, стоящим в холле. Тогда они могли бы включить аварийное освещение, а возможно, и систему кондиционирования, и он сумел бы заснуть без этих кошмарных психосоматических ощущений. Ну а если нет – пусть все катится к чертовой матери! Осталось каких-нибудь две ночи.
Слабое мерцание экрана видеофона помогло ему найти брюки. Натянув их и прикрыв туловище футболкой, он решил, что достаточно экипирован, и двинулся к двери, громко шаркая шлепанцами. Звуконепроницаемое покрытие на полу исключало возможность разбудить соседей.
Подойдя к двери, он вдавил кнопку. Раздался характерный щелчок, после которого дверь обычно открывалась. Однако сейчас этого не произошло. Он надавил на дверь плечом, но даже его атлетическая мускулатура ничего не изменила.
Он отступил назад. Ситуация походила на фарс. Мог ли стать причиной происходящего сгоревший предохранитель? Нет, вряд ли… Электронные часы работали. Экран видеофона все еще светился.
Стоп! Это могли быть мальчишки с их дебильными шуточками. Так иногда случалось. Глупо, конечно, но он и сам в детстве принимал участие в подобных забавах. Это было несложно, и любой шалопай… Впрочем, когда он ложился спать, свет и вентиляция работали.
Значит, энергия отключилась ночью. И теперь придется ждать утра, чтобы кто-нибудь из персонала обнаружил причину, по которой старина Байрон не может даже выйти отсюда. Возможно, к обеду он все-таки сумеет покинуть это помещение.
– Хо-хо, – прошептал Байрон, возвращаясь назад. Внезапно он задел ногой какой-то предмет, который с металлическим звуком ударился об пол. Байрон попытался рассмотреть его, но предмет закатился под кровать. Байрон достал его и принялся рассматривать.
Это был маленький цилиндрик с отверстием в верхней части. Он поднес находку к носу и чихнул. Так вот откуда шел странный запах! Вне сомнений, это хлороформ. Конечно, проделки мальчишек! Они рассчитывали, что он проспит всю ночь, предоставив им полную свободу действий.
Байрон мысленно попытался шаг за шагом воспроизвести происшедшее. Приоткрыть дверь было делом несложным. Потом в комнату подбросили цилиндр с хлороформом и захлопнули дверь. Препарат действовал медленно, однако через некоторое время его пары заполнили бы всю комнату. Тогда они смогли бы войти – разумеется, в масках. О боже! Даже влажный носовой платок способен в течение пятнадцати минут предохранить от действия хлороформа. Этого времени вполне хватило бы…
Теперь понятно, что произошло с вентиляционной системой. Ее отключили, чтобы хлороформ не выветрился слишком быстро. Сломанный видеофон не позволял ему попросить помощи извне; заблокированная дверь мешала выйти из помещения; отсутствие света должно было породить в его душе панику. Веселые детишки!
Байрон фыркнул. Случившееся – не более чем глупая шутка. Ему захотелось выломать дверь, и хорошо тренированные мускулы напряглись при одной мысли об этом. Но он знал, что игра не стоит свеч. Эти двери способны устоять даже при ядерном взрыве. ЧЕРТОВЫ ТРАДИЦИИ!
Но выход должен быть, и он найдет его. А для этого ему понадобится свет – настоящий свет, а не слабое свечение экрана видеофона. Последняя проблема решалась просто: в шкафу у него хранился карманный фонарик.
Нащупывая рукой замок шкафа, он на мгновение ужаснулся от мысли, что эта дверца тоже окажется заблокированной. Однако она подалась и отъехала в сторону. Байрон подмигнул сам себе. Они не догадались заблокировать дверцу шкафа! А может, им просто не хватило времени.
И вдруг, когда он уже держал фонарик и даже успел включить его, стройность его умозаключений резко поколебалась. Затаив дыхание, он прислушался.
Лишь сейчас он уловил заполнивший спальню шелест. Он услышал приглушенный, едва уловимый шорох, напоминающий отдаленный разговор, и сразу же узнал эти звуки.
Их было невозможно не узнать. Звуки имели только одно значение: «Пришел конец света». Именно такой шелест звучал здесь тысячу лет назад.
Короче говоря, это был звук счетчика радиоактивности, определяющего уровень гамма-излучения. Прибор отсчитывал единственное, для чего был предназначен, – смерть!
Медленно, на цыпочках, Байрон двинулся назад. С расстояния шести футов он увидел белый луч, пробивающийся сквозь тьму. Там, в дальнем углу, находился счетчик, но его внешний вид ничего не говорил Байрону.
Счетчик находился здесь с самого начала. Большинство студентов, прибывших на Землю из Внешних Миров, в первую же неделю приобретали подобный счетчик. Все они знали о необходимости предохранения от царившей на Земле радиации. Правда, вскоре они благополучно забывали о приборе, но Байрон оказался не столь беспечен, за что и благодарил сейчас небо.
Он пошарил рукой по столу, ища оставленные там с вечера наручные часы. Те оказались на месте. Когда он осветил циферблат лучом фонарика, рука его слегка задрожала. Стекло часов – даже не стекло, а пластик, очень твердый и обычно прозрачный, как слеза, оказался БЕЛЫМ. Он отвел руку с часами и взглянул на циферблат под другим углом.
Тот остался БЕЛЫМ.
Байрон вспомнил инструкцию. Индикатором сильного радиационного заражения был голубой цвет, и именно он ассоциировался на Земле со смертью. Как только индикатор загорался голубым светом, владелец счетчика, по земным законам, должен был немедленно отправиться в больницу для прохождения лечения. Это правило никогда не нарушалось. Врачи с помощью фотоэлектрических приборов изучали интенсивность свечения и определяли степень заражения.
Ярко-голубой цвет нес в себе смерть. Он был необратим, как и происшедшие в человеке изменения; он не оставлял надежды. Человеку оставалось только ждать несколько дней или несколько недель. Единственное, чем теперь могли ему помочь в больнице, – тщательно подготовиться к кремации.
Но сейчас свет был белым, и у Байрона отлегло от сердца.
Уровень радиоактивности не слишком велик. Что это – обратная сторона шутки? Поразмыслив, Байрон засомневался. НИКТО не стал бы шутить таким образом. Особенно на Земле, где за незаконное хранение радиоактивных материалов заключали в тюрьму. Здесь, на Земле, весьма серьезно относятся к радиации. Для этого имеются достаточно весомые основания.
Ему пришла в голову мысль о преднамеренном убийстве. Но почему? Для этого не было никаких причин. Прожив на свете двадцать три года, он не нажил ни одного серьезного врага, который мог бы желать его смерти.
Байрон пригладил взъерошенные волосы. Мысль о врагах раздражала его, да и повода думать так не было. Он вновь вернулся к шкафу. Там должно было находиться то, что излучало радиоактивные частицы; что-то такое, чего еще четыре часа назад там не было.
Нужный предмет сразу же бросился ему в глаза. Маленькая коробочка, ни одна из граней которой не превышала шести дюймов. Байрон узнал ее, и губы его задрожали. Он слышал о подобных вещах, хотя видеть ему такие штуки до сих пор не приходилось. Он направил счетчик на дверь спальни. Шелест слегка утих, потом и вовсе прекратился. Но как только Байрон поднес часы к коробочке, счетчик заработал вновь. Сомнений не оставалось.
В шкафу пряталась радиационная бомба.
Уровень радиации пока не являлся смертельным; это был только детонатор. Где-нибудь снаружи коробочки находилась и сама атомная бомба. Пока что содержащиеся в ней изотопы находятся в состоянии покоя, но при определенных условиях может произойти взрыв, и тогда смертоносный поток радиоактивного излучения убьет все живое в радиусе шести миль от эпицентра взрыва.
Как определить время взрыва?! Это может случиться через несколько часов или в следующую секунду. Руки Байрона беспомощно повисли вдоль туловища, фонарик упал на пол. Ужасная истина оглушила его.
Он должен был умереть.
Умирать Байрону не хотелось, но он не мог найти выход из создавшейся ситуации.
Он припомнил расположение комнаты. Она находилась в конце коридора. Напротив нее, а также сверху и снизу были другие комнаты. Комната сверху ничем не могла оказаться ему полезной. Соседняя комната на этом же этаже граничила своей ванной с его ванной, что тоже не могло помочь.
Оставалась комната снизу.
В помещении было несколько складных стульев. Байрон взял один из них. Размахнувшись, он ударил им об пол. Стул глухо стукнул. Байрон методично стал наносить удары, с каждым разом все сильнее и сильнее. Ему было необходимо разбудить спящего соседа. Не прерывая своих усилий, Байрон обдумывал, в каких выражениях извинится перед соседом за причиненное беспокойство.
Внезапно до него донесся слабый шум, и он замер, занеся стул над головой. Шум повторился. Он исходил от входной двери.
Байрон опустил стул и вслушался в темноту, ожидая услышать шум открывающейся двери.
Кто-то из-за двери окликнул его по имени.
– Фаррилл! Фаррилл! – И потом: – Ты здесь? С тобой все в порядке?
– Не входите! – крикнул он. До его сознания вдруг дошло, что при открывании двери бомба может взорваться.
Видимо, его услышали, и тяжелые шаги зазвучали, удаляясь в глубь коридора.
Раздался громкий щелчок, и воздух в комнате сотрясла вибрация. За ней последовал взрыв, сорвавший дверь с петель. Вспышка яркого света осветила коридор.
Лежащий на полу Байрон раскинул руки в стороны и закричал:
– Не входите! Во имя всего святого, не входите! Это бомба!
Перед ним возникли силуэты двух мужчин. Одним из них был Джоунти. Другим – Эсбек, комендант здания, полуголый и злой.
– Бомба? – недоверчиво переспросил он.
Но Джоунти перебил его:
– Какого типа?
В руке его был бластер. Байрон ощутил нелепость ситуации.
Байрон сумел лишь пожать плечами.
– Ладно, – пробормотал Джоунти с рассеянным видом и обратился к коменданту: – Будет лучше, если вы немедленно эвакуируете всех живущих в этом крыле общежития и перекроете коридоры. Я бы не советовал вам дожидаться наступления утра.
Потом Джоунти повернулся к Байрону:
– Радиус ее действия составляет не менее двухсот футов. Как она сюда попала?
– Не знаю, – ответил Байрон, вытирая тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. – Если ты не возражаешь, я бы с удовольствием присел.
Он заметил, что его часы остались на столе, и ощутил дикое желание вернуться за ними.
В коридоре сновали разбуженные студенты. Они покидали свои комнаты.
– Идем со мной, – приказал Джоунти. – Будет лучше, если мы поскорее уберемся отсюда.
– Как ты оказался здесь? – спросил Байрон. – Только не сочти мое любопытство проявлением неблагодарности, ладно?
– Я звонил тебе. Никто не ответил, и я решил, что должен проведать тебя.
– Проведать меня? – Байрон попытался скрыть охватившую его тревогу. – Зачем?
– Чтобы предупредить о том, что твоя жизнь в опасности.
Байрон нервно засмеялся:
– Это я уже ощутил.
– Это была лишь первая попытка. Они предпримут и другую.
– Кто «они»?
– Не здесь, Фаррилл, – возразил Джоунти. – Для этого мы должны уйти отсюда. Я хочу быть уверенным, что нас никто не слышит. Ты теперь под колпаком, и я должен заботиться о собственной безопасности.
Глава 2
Нить в пространстве
Комната отдыха была пуста; в ней царила темнота. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову заглянуть сюда в половине пятого утра. Но Джоунти выжидал, прислушиваясь к отдаленному шуму.
– Нет, – наконец решился он. – Мы не будем включать свет. Для того, что я хочу сказать тебе, он не нужен.
– За сегодняшнюю ночь я по горло сыт темнотой, – проворчал Байрон.
– Мы не будем закрывать дверь.
Спорить Байрону не хотелось. Он плюхнулся в ближайшее кресло, оказавшись лицом к тускло освещенному дверному проему. Теперь, когда все кончилось, на него навалилась смертельная усталость.
Джоунти тем временем занимался странным на первый взгляд делом: он подпер дверь своей модной тростью таким образом, что ее набалдашник освещался проникающим светом.
– Не спускай с нее глаз, – велел он. – Она даст нам понять, когда посторонний человек приблизится к двери.
Байрон вяло заметил:
– Мне совершенно не хочется играть в конспираторов. Если ты намерен что-нибудь сказать мне – говори. Я знаю, что ты спас мне жизнь, и завтра буду в состоянии высказать тебе мою благодарность. Но сейчас все, что мне нужно, – это немного выпивки и много отдыха.
– Я вполне понимаю твое состояние, – сочувственно произнес Джоунти, – но если я позволю тебе сейчас терять время на отдых, то последствия этого легкомыслия трудно себе представить. Мне хотелось бы объяснить тебе, что именно я имею в виду. Тебе известно, что я знаком с твоим отцом?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Байрон чуть было не подскочил в кресле. После паузы он сказал:
– Отец никогда не рассказывал об этом.
– Я был бы удивлен, если бы он стал рассказывать. Я был известен ему под другим именем. Кстати, ты что-нибудь знаешь о своем отце?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что ему угрожает большая опасность.
– ЧТО?!
Джоунти молитвенно сложил руки:
– Пожалуйста, не кричи так!
Байрон понял, что все это время они разговаривали шепотом.
Джоунти продолжал:
– Постараюсь объяснить тебе. Твой отец заключен под стражу. Ты понимаешь, что это значит?
– Пока не совсем. КТО заключил его под стражу и что ты имеешь в виду? Или ты решил, что мне мало сегодняшних волнений?!
Голос Байрона задрожал. Хлороформ и близость смерти не шли ни в какое сравнение со словами сидящего рядом с ним невозмутимого денди.
– Неужели, – продолжал тот, – тебе ничего не известно о работе, которую выполнял твой отец?
– Если ты знаешь моего отца, то знаешь и то, что он – скотовод с Вайдемоса. Это его работа.
Джоунти улыбнулся:
– Конечно, ты вовсе не обязан доверять мне, хоть я и рисковал из-за тебя своей жизнью. Но мне уже ясно, что ты скажешь. Я знаю гораздо больше. Мне, например, известно, что твой отец участвовал в заговоре против Тирании.
– Я возражаю, – раздраженно запротестовал Байрон. – Услуга, которую ты оказал мне этой ночью, не дает тебе права делать подобные умозаключения о моем отце.
– Ты глуп, дружок, и мы даром теряем время. Я знаю, что говорю. Тирания арестовала твоего отца, и он может умереть.
– В это невозможно поверить, – Байрон привстал с кресла.
– Мне это доподлинно известно.
– Давай прекратим это, Джоунти. Я уже давно не верю в сказки, и поэтому…
– Продолжай, – голос Джоунти зазвучал насмешливо. – Как ты думаешь, зачем я рассказываю тебе все это? Позволь напомнить, что только моя осведомленность, в которую ты не веришь, позволила мне предотвратить попытку убить тебя. Здравый смысл изменяет тебе, Фаррилл.
– Начни сначала и объясни мне все подробно. Я слушаю тебя, – прошептал Байрон.
– Прекрасно. Уверен, что ты считаешь меня деревенским простачком из Королевства Космической Туманности, хотя на самом деле я прибыл с Веги.
– Я предполагал это по твоему акценту. Но данный факт не казался мне достойным внимания.
– Тем не менее это важно, друг мой. Я прибыл сюда, потому что, как и твой отец, не люблю Тиранию. Более пятидесяти лет Тираны угнетают наш народ. Это продолжается слишком долго.
– Я не интересуюсь политикой.
Джоунти возвысил голос:
– Поверь, я не принадлежу к числу эмиссаров, стремящихся вовлечь тебя в неприятности. Я только хочу, чтобы ты знал правду. Год назад они поймали меня так же, как сейчас – твоего отца. Но мне удалось сбежать и добраться до Земли, где, как мне казалось, я буду в безопасности, пока не придет время вернуться. Вот то, что ты должен знать обо мне.
– Сэр, вы рассказали мне гораздо больше, чем я мог надеяться, – Байрон не смог скрыть неприязни к собеседнику. Претенциозные манеры Джоунти действовали ему на нервы.
– Понимаю. Но ты должен знать это, потому что именно благодаря всему, мною сказанному, я встретил твоего отца. Он работал со мной, или, вернее, я с ним. И при этом твой отец выступал не как знатный дворянин с планеты Нефелос. Ты понимаешь меня?
Байрон кивнул.
– Да.
– Не стоит дальше углубляться в это. У меня прекрасные источники информации, и я знаю, что он арестован. Это правда. Покушение на твою жизнь – лишь подтверждение тому.
– Это почему же?
– Могут ли Тираны, схватившие отца, оставить на свободе сына?
– Ты хочешь сказать, что Тираны поместили бомбу в мою комнату? Полный бред!
– Отнюдь не бред! Попытайся поставить себя на их место. Тираны управляют пятьюдесятью мирами. В их распоряжении имеются самые различные средства. Они опутали пространство паутиной, которую невозможно разорвать. Не удивлюсь, если та же паутина тянется и на расстоянии пятисот световых лет от Земли.
Байрон все еще переживал свой ночной кошмар. До его слуха доносился шум из коридоров. Он почти физически ощутил, как шелестит в его комнате счетчик, и возразил своему собеседнику:
– В этом нет никакого смысла. В конце недели я собираюсь возвращаться на Нефелос. Они не могут не знать этого. Почему же им понадобилось убивать меня именно здесь? Чтобы заполучить меня, Тиранам пришлось бы всего лишь немного подождать.
Собственная логика восхитила его.
Джоунти приблизился, и его дыхание коснулось виска Байрона.
– Твой отец популярен. Его смерть – Тираны отлично понимают это – может привести к самым пагубным последствиям, вплоть до массовых беспорядков. Возможен бунт, а ты, как новый Господин Вайдемоса, можешь возглавить его. Это не входит в их планы. Но если ты умрешь в каком-нибудь удаленном мире, это вполне удовлетворит их.
– Я не верю тебе! – Байрон все еще пытался сопротивляться.
– Ты заходишь слишком далеко, Фаррилл, – Джоунти расправил плечи. – Тебе не стоило бы полностью игнорировать услышанное. Твой отец, защищая тебя от действительности, сослужил тебе дурную службу. Думаю, ты не сумеешь оправдать его надежд. Ты просто не в состоянии ненавидеть Тиранию так, как ненавидит ее он. Ты не способен бороться с нею.
Байрон хмыкнул.
Джоунти продолжил:
– И все же здесь, на Земле, ты находишься не случайно. Это тоже может служить объяснением, почему Тираны хотят убить тебя.
– Все это ужасно напоминает дешевую мелодраму.
– Да ну? Что ж, пусть так. Если ты не хочешь посмотреть правде в глаза, то позже будешь вынужден сделать это. Будут и другие попытки покушения на твою жизнь. Причем какая-нибудь из них может оказаться удачной. С сегодняшней ночи ты – мертвец, Фаррилл.
Байрон моргнул:
– Постой! А тебе-то какое до этого дело?
– Я патриот. Я мечтаю увидеть мое Королевство свободным. Я мечтаю о временах, когда его народ сам изберет себе правительство.
– Стоп! В чем твоя ЛИЧНАЯ заинтересованность? Я не верю в абстрактный идеализм, особенно если его проповедуешь ты. Прости, если я обидел тебя.
Последние слова прозвучали с откровенной издевкой.
Джоунти вновь присел и, как бы не замечая иронии, продолжил:
– Мои земли конфискованы. Все, что оставил мне в наследство мой отец, а ему – его отец, отобрали. Как ты думаешь, это достаточно серьезная причина для того, чтобы мечтать о революции? Лидером восстания должен был стать твой отец. И ты предашь его?!
– Я? Но мне всего двадцать три года, и я ничего об этом не знаю. Поищи лучше кого-нибудь другого.
– Найти другого несложно, но он не будет сыном твоего отца. Если твоего отца убьют, то Господином Вайдемоса станешь ты, и поэтому мне нужен именно ты, даже если бы тебе было всего двенадцать лет и ты был бы полным идиотом! Ты мне нужен по той причине, по которой Тираны стремятся избавиться от тебя. И если ты не послушаешь меня, то угодишь им в лапы. Ведь бомба в твоей комнате БЫЛА! Ее подложили, чтобы убить тебя. Кто, кроме них, мог бы желать твоей смерти?
Джоунти замолчал в ожидании ответа.
– Никто, – прошептал Байрон. – Никто из тех, кого я знаю, не мог хотеть убить меня. Значит, все, что ты сказал о моем отце, – правда!
– Правда. Рассматривай это как объявление войны.
– Ты считаешь, что так будет лучше? Думаешь, благодарные народы когда-нибудь воздвигнут мне памятник? Один против ядерной заразы, находящейся на расстоянии десятков тысяч миль отсюда! – Его голос окреп. – Думаешь, это осчастливит меня?
Джоунти выждал, но Байрон ничего не собирался прибавлять к сказанному.
– И что же ты намерен делать? – спросил Джоунти наконец.
– Намерен отправиться домой.
– Ты так ничего и не понял!
– Повторяю, я намерен отправиться домой. Чего ты хочешь от меня? Если отец еще жив, я постараюсь освободить его. А если он умер, я… я…
– Успокойся! – резко оборвал его Джоунти. – Ты рассуждаешь как младенец. Тебе не удастся вернуться на Нефелос. Ты не понимаешь этого? С кем я разговариваю – с сопляком или с юношей, знакомым со здравым смыслом?
– И что же ты предлагаешь? – тихо спросил Байрон.
– Знаком ли ты с Правителем Родии?
– Лучшим другом Тиранов? Я знаю его. Любой житель Королевства знает его. Хенрик V, Правитель Родии.
– Встречал ли ты его когда-нибудь?
– Нет.
– Именно на этом и строится мой план. Ты не знаешь этого человека, Фаррилл. Это настоящий дьявол. Но если Тираны конфискуют Вайдемос, как это случилось с моими владениями, им завладеет не кто иной, как Хенрик.
– Почему?
– Потому что Хенрик имеет определенное влияние на Тиранов. И это может помочь нам.
– Не вижу, как именно. Скорее он передаст меня в их руки.
– Да, это в его духе. Но у тебя есть шанс избежать подобного финала. Помни, титул, который ты носишь, важен и почетен, но он не сможет служить тебе защитой. В любом заговоре бывает вождь, который ведет за собой всех. Твое имя привлечет на твою сторону людей, но тебе понадобятся деньги, чтобы удержать их. У тебя нет времени раздумывать. Оно прошло в тот момент, когда в твоей комнате оказалась бомба. Теперь наступила пора действий. Я могу дать тебе рекомендательное письмо Хенрику с Родии.
– Ты так близко знаком с ним?
– Никогда не делай поспешных выводов. Однажды, во главе посольства, я побывал при дворе Хенрика. Он наверняка не сможет вспомнить меня, но самолюбие не позволит показать этого. Таким образом, ты будешь представлен ему. Письмо я дам тебе завтра утром. В полдень на Родию отправится корабль. Твой билет – у меня. Я отправлюсь туда же, но другим маршрутом. Отбрось сомнения. Ты сможешь справиться с этим.
– Но защита диплома…
– Пустая формальность. Это так важно для тебя?
– Уже нет.
– У тебя есть деньги?
– Да, достаточно.
– Отлично. Это лучше, чем если бы их было слишком много. – Речь Джоунти стала торопливой. – Фаррилл!
– Что?
– Возвращайся к остальным. Никому не сообщай о своем отъезде. Пусть поступки говорят сами за себя.
Байрон задумчиво кивнул. Где-то далеко в сознании промелькнула мысль, что его миссия обречена на провал и он не сможет спасти отца от гибели. Он не подготовлен к тому, что должно случиться. Ему слишком мало известно. Он может попасть в западню.
Но теперь, когда он знал правду, или, по крайней мере, большую ее часть, об участии отца в заговоре – ему был крайне нужен один документ, хранящийся в архивах здесь, на Земле. Однако у него не было времени, чтобы искать документ. Не было времени спасти отца. Не было даже времени жить.
– Я сделаю все, как ты сказал, Джоунти.
Сандер Джоунти взглянул на него, и в его взгляде не было восхищения. Затем он сделал несколько шагов в сторону окна. Перед ним сверкнули огни ночного города. На горизонте виделись голубые вспышки – память прошедших войн.
Несколько секунд Джоунти всматривался в небо. Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как Тирания положила конец мирному существованию его страны, разделив ее на два лагеря. Сейчас между ними пролегла пропасть. Однако всякая сила порождает еще большую силу. Действия Тиранов вызывали сопротивление. Организовать это сопротивление было длительным и сложным делом. Что ж, он засиделся на Земле. Пришла пора возвращаться. Там, дома, остались те, кто должен сейчас связаться с ним.
Он поспешил в свою комнату.
Войдя в комнату, Сандер сразу же уловил сигнал. Этот сигнал не могли засечь никакие локаторы, поэтому он не боялся. Звук шел к нему через гиперпространство, и источник его находился на расстоянии полутора тысяч световых лет от Земли.
Приемопередающим устройством был он сам, его нервная система, его мозг. Он уловил повторяющийся через равномерные промежутки сигнал.
– …вызов… вызов… вызов… вызов… вызов…
Передать сигнал было несколько сложнее, чем принять его. Для этого требовалось полное сосредоточение. Помощь в этом могла оказать пуговица, которую он сейчас сжимал в кулаке. Она усиливала подаваемые мысленные сигналы.
– Я здесь!
Необходимости представляться не было.
Сигнал вызова плавно перешел в связную речь.
– Приветствуем вас, сэр. Захват Вайдемоса произошел. Хотя, конечно, эта новость еще не стала достоянием общественности.
– Меня это не удивляет. Кто-нибудь еще замешан в этом?
– Нет, сэр. Господин Вайдемоса не сделал ни одного заявления. Сильный и преданный человек!
– Да. Но нужно нечто большее, чем просто сила и преданность. Немного осмотрительности никому не помешает. Ладно, неважно! Я говорил с его сыном, новым Господином, который уже оказался лицом к лицу со смертью. Он может быть нам полезен.
– Можно узнать, каким образом, сэр?
– Время покажет. Завтра он отправится на встречу с Хенриком с Родии.