Блаженны мертвые

Это было потрясающе. Давно я уже не мог с чистой совестью и горящими глазами признаться, что не спал полночи, потому что книжка не отпускала. Всякие попадались: и интересные, и крутые, и сердечком помеченные. Но против гравитации они были бессильны.Здесь же сплелись необычная задумка, динамизм, саспенс и драма – всё, как я люблю. Да и, наверное, не только я, да?Оно обрушилось на столицу Швеции внезапно, необъяснимо и неотвратимо. И, само собой, изменило не только скучную августовскую повседневность, но и ход истории. Зловещие явления. Ожившие мертвецы. Ожившие, но не воскресшие. Вы представляете себе, чтоб ожившие мертвецы не были зомби? Я вот тоже не представлял. А Линдквист выдал. Балансируя на грани триллера с хоррором, он вполне способен запугать читателя до кондрашки. Но не трупами.Нет, ну хотя это тоже не особо приятно – подпорченные трупы, разгуливающие по улицам. Но главный ужас не в том. Попробуйте представить ответы на три вопроса – и поймете. Чем, если отбросить знакомые сказки про зомбей, такое может быть вызвано и чем это грозит? Это первый вопрос, подводящий нас к социальной и экологической катастрофе, не говоря уж о панике и забившейся в дальний угол науке, скулящей от ужаса. Но это еще не самое сложное. Почему-то в историях о ходячих трупах их появление становится точкой зеро. И часто забывается, что мертвое раньше было живым. Они были живыми, у них были родственники, которые теперь квадратными ахеревшими глазами смотрят на всё это и не знают, что думать. Вот и второй вопрос: что почувствуют живые, если мертвые потребуют возвращения прежних прав? И третий, самый страшный вопрос: что чувствуют сами мертвые?Есть, есть эпизоды, от которых подшерсток встает дыбом.Мы увидим историю трех семей, в более или менее скучную повседневность которых ворвалась смерть. Смерть с точки зрения живых часто выглядит парадоксом. В каждом из трех случаев этот парадокс вставал на новое ребро. Время от времени сюжетное повествование прерывалось псевдо-документальными вставками – это довольно рискованный прием, потому что не всегда писателям удается с помощью сухого языка сводок еще сильнее нагнетать атмосферу. Линдквисту удалось, а интервью просто заставило холодеть кровь.В целом же картина походила на прогрессирующее безумие. У кого бы хватило сил прижимать к себе пустую оболочку, не зная достоверно, остался ли в ней разум? Но еще сложнее – у кого бы хватило сил ее оттолкнуть?Должен ли ты пытаться вернуть? Должен ли цепляться? Должен ли отпустить? И почему ты, во имя всего проклятого, вообще кому-то что-то должен?Мне кажется, прочитать стоит хотя бы потому, что с такими проблемами неминуемо сталкиваются все.Надо же было такое написать. Безумные скандинавы, мать вашу… Все мозги наизнанку.

Чуть-чуть спойлеров, совсем немногоЭто книга о зомби? Не обманывайте! Зомбяки – это такие мерзкие тупые создания, которые, как сомнамбулы, топают по улицам, жрут людей и делают «ууууууээээыыыыы». А это книга о душах человеческих. Мы привыкли чтить своих покойников и, как ни странно, делаем это вполне искренне. Заботливо садим цветы на могилках, зажигаем свечи в церквях – чтоб им там было хорошо, во время застолий ставим для них рюмку с хлебушком – на всякий случай, вдруг придет проведать. Мы из-за всех сил стараемся показать: любим, помним, скорбим. Чтобы те, свесив ножки с пушистых облачков, глядели на нас и радовались. Мы бы многое отдали, чтобы вернуть свою кровинку. Любые деньги, любые клятвы, хоть руку на отсечение и курить брошу честно-честно – только пусть вернется мама-папа-бабушка-дедушка, хоть на денек, ну пожаааааалуйста!!!А вот представьте, что взяли и вернулись. Ведь это же чудо, это же счастье, да? Но это уже не тот сильный добрый папа, что водил вас на рыбалку, и не та хлопотунья-бабуля с горячими пирожками. Это существа, что уже побывали в могиле – их тела непригодны для жизни. Они гниют, разлагаются, и очень неприятно пахнут. И глаза у них – пустые. Хотели кровинушку – получайте. Что, не нравится? Ну, других не имеется.Каждый герой книги должен решить для себе – есть ли любовь после смерти? Будет ли муж так же обожать свою красавицу-жену, если у неё нет половины туловища и дырка в голове? Сможет ли мать прижать к сердцу своего маленького воскресшего мальчика, когда он весь черненький и уже провонял квартиру? Захочет ли принять жена благоверного супруга, с которым прожила сорок счастливых лет? Или, на самом-то деле, он ей и при жизни изрядно надоел?Вот ведь в чем загвоздка – очень часто покойников мы любим только в роли покойников. Мы и забыли, что добрый папа за тройки стегал нас ремнем, а заботливая бабуля называла потаскухой за короткую юбку. Либо хорошо, либо никак, да. А теперь-то все в порядке: цветы посадили, свечку поставили, светлая память, все дела. Но вот эта штука снова у меня дома на диване – нет, извольте. Да и это не главное. Ведь умершие приходят с того света, они были там и уже не станут прежними. Они что-то такое уведели-почувствовали-узнали, что нам знать не положено. По сути, вам они теперь никто. Души должны попасть в чистилище, в нирвану, переродиться пухлым американским младенцем – что угодно. Но сидеть у вас на диване для них в высшей мере неестественно. Даже более неестественно, чем вам их наблюдать. Поэтому в следующий раз, когда будете смотреть фильм или читать книгу про злобных зомбяков, задумайтесь. Ладно, нам противно и страшно. А им-то как?

– …А потом, значит, минут пять спустя, звонят наши потрошители из морга и просят прислать охранников. Говорят, у них там пара покойничков того… разбуянилась. Вроде как сбежать хотят. На охране, значит, похмыкали, посмеялись, но людей все-таки послали. Ну вот. Через пару минут оттуда звонят уже охранники, требуют подкрепления – вроде как теперь вообще все повоскресали. Ну, эти опять ржут, но идти идут – мало ли, может, они там бухают в морге…Уж не знаю, меняются ли мои вкусы, отчего скандинавская литература воспринимается так легко и выглядит так притягательно, или просто книга удачная. В любом случае это уже пятая книга автора, которую я читаю, и первая, которая читалась так комфортно, а это что-то да значит.Во время чтения чаще всего вспоминала о французских «Вернувшихся»– два сезона тяжелого и депрессивного сериала, который не отпускает и проходится по эмоциям, как каток по асфальту, этакая эмоциональная мясорубка. Немного напоминал и «Тепло наших тел», но только самое его начало, когда зомби могут только есть и передвигаться.Есть и некоторое количество шуток, моё любимое:Эльви несколько раз пыталась заговорить с Флорой о Боге, но Флора была атеисткой, и разговор не клеился. Флора, в свою очередь, пыталась приобщить бабушку к Мэрилину Мэнсону – приблизительно с тем же успехом.Но во многом это все же грустная история о том, что есть всё – от смерти до веры.Герои и их переживания выглядели реалистично и живо, им было легко сопереживать. Причем главных героев здесь было довольно-таки много, так как историю рассказывают не одним заходом, а с помощью нескольких героев, которые оказываются в несколько разном положении после воскрешения столичных мертвецов – и это было отличным решением, которое погружало в историю еще качественнее и эмоциональнее.В общем, определенно советую эту книгу любителям мистических историй в скандинавском стилеУ петербургской писательницы Фигль-Мигль есть роман «Эта страна», сюжет которого построен на идее воскрешения мертвых. Президент РФ издает указ о реализации Национального проекта, в основе которого лежит концепция «Философии общего дела» Николая Федорова. Власть возвращает к жизни людей, репрессированных в 20‒30-е годы, чтобы «пополнить генофонд русского народа», решить демографический вопрос.Вообще, довольно интересно получается. Колонизация прошлого находит в романе «Эта страна» буквальное воплощение. Как замечает один из персонажей, «режим поднял мертвецов в последней попытке устоять»; власть насилует прошлое, чтобы продлить себя, – звучит знакомо.Мертвецы как угнетаемый класс – это вообще важная тема последних лет. Лучше всех об этом написала Мария Степанова, в ее книге «Памяти памяти» есть такие строки: «К началу нового века мертвые, это невидимое и неописуемое большинство, оказались новым меньшинством, бесконечно уязвимым, униженным, пораженным в правах. Бездомный имеет право возмутиться, если его фотография возникнет на обложке семейного календаря. Человек, осужденный за убийство, может запретить публикацию своих дневников или писем. Есть только одна категория, начисто лишенная этого права [– мертвые]».Что же касается романа Фигль-Мигль, он не оправдал моих ожиданий, но у исходной идеи явно был потенциал. Вдохновившись книгой, я попытался вообразить, куда еще можно направить эту историю и как могла бы выглядеть, скажем, экранизация «Этой страны». Возможно, думал я, это будет история о том, что, воскресив мертвых, власть по инерции снова начнет их репрессировать по второму кругу. Ведь, воскресив сотни тысяч граждан, любая власть неизбежно столкнется с кучей проблем правового характера. Хотели как лучше, а получили наплыв беженцев.– Алексей Поляринов – Ночная смена