000
ОтложитьЧитал
– Ты вышел под мостом на Ривер-роад. Сказал, у тебя важная встреча, и до ресторана доберёшься сам. Телохранители подтвердят, что точно так же ты покидал автомобиль в районе, где жил Пфайффер, а позже просил забрать. Полиция неумело, но следила за тобой. Парни назовут копам места, где ты выскакивал из «Гелендвагена», чтобы остаться незамеченным. Гарри расскажет, как купил в переходе мобильный телефон. Альяна добавит о вечерних переписках. Ты не раскрывал имя собеседника, лишь упоминал о тайных расследованиях. А сегодня признался, что вёл их с Пфайффером. И вот спустя сутки после его смерти тоже погиб. Вдобавок, все знают про встречи с Расселом, который плавил краденое золото и стрелял в полицейских, – он крепко затянулся. – Что Рассел говорил обо мне?
– Что ты убивал детей.
– А зачем он говорил такое? – Кармайкл выпустил плотную струю дыма. – Рассел ничего не делает просто так.
Флинт не ответил, за что незнакомец ударил его кулаком по уху.
– У меня в кармане слиток, найденный у Пфайффера. Не буду спрашивать, как он к нему попал. Любой эксперт сразу поймёт, что золото не из банка. Копы найдут его вместе с твоим трупом. Им тоже будет, о чём подумать.
Разговор прекратился сам собой. Кармайкл вёл автомобиль и курил, человек с пистолетом что-то тихо напевал себе под нос. Флинт лежал со связанными за спиной руками, в позе, больше подходящей для актрисы жёсткого порнофильма. Может, всё это действительно карма? Он скоро умрёт, потому что решил противиться законам природы. Львы рвут на куски чужих львят, устраняя потомство конкурента за власть в саванне. Люди убивают чужих детей ради нового этапа порабощения всей планеты. Что уж говорить про убийства взрослых особей. Это не аномалия, а норма. Только почему такую реальность сложно принять? Всё дело в страхе? Или потому что из животного с разумом превратился в Человека – разум в живом теле?
«Гранд Чероки» оставил позади жилые районы и направился к промышленной зоне. Мимо проносились СТО и офисы мелких подрядных организаций. Следом возникли ряды вытянутых полукруглых ангаров, уходящих от дороги вглубь территории. Кармайкл наплевал на правила и выключил фары. «Гранд Чероки» нырнул в широкий неосвещённый проезд между двумя ангарами, проехал двести метров и повернул налево, а спустя ещё двадцать – направо. Асфальт закончился, началась присыпанная снегом гравийная дорога, вдоль которой тянулась ограда из толстых чёрных прутьев. За ней в сугробах лежали железобетонные плиты.
Мотор затих. Мужчина без имени убрал полотенце с головы экс-продюсера. Кармайкл глянул время на своих «Ролексах», достал «Беретту 92» и прикрутил глушитель. Затем прикурил новую сигарету.
– Докуриваю – и мы с тобой прощаемся.
Флинт смотрел в сторону руля. Рядом с могучей ладонью мерцал уголёк, пуская к потолку тонкую струйку дыма. В бледном лунном свете, наполнявшем салон через лобовое стекло, это выглядело очень кинематографично. Телохранитель Вайсмана крепко затянулся и вернул руку на место. Флинт с ужасом заметил, как быстро тлеют отмеренные ему мгновения. И ведь их ни чем не продлить. Ни чем не подкупить палача. Жить оставалось не больше трёх минут.
Тут Кармайкл открыл окно и бросил сигарету в сугроб.
– Чего тянуть. Вытаскивай ублюдка.
Напарник засмеялся и открыл дверь. Последняя издёвка удалась. Он схватил Флинта за волосы и потащил за собой, заставляя того перебирать коленями по полу. Экс-продюсер вывалился из салона. Дул холодный ветер, но Флинта морозило по другой причине. Сдохнуть в неполные сорок лет в каком-то закутке – не об этом он мечтал. Разум требовал «Кричи! Зови на помощь!», но Флинт молчал. Пытаться спастись уже слишком поздно. Кармайкл подошёл к жертве со спины, тоже схватил за волосы и подтащил к ограде. Сделал полшага назад. Щёлкнул предохранителем.
– Тебе привет от Альяны и Аарона.
Засвистели тихие выстрелы. Флинт завалился вперёд, упав лицом в снег на ещё не погасшую сигарету. По щеке тонкой струйкой побежала тёплая кровь. Кровь Кармайкла. Она стекала изо рта киллера, чьё крупное тело рухнуло на экс-продюсера, придавив своей массой. Следом упал человек без имени. Захрустели быстрые приближающиеся шаги. Напарник Йоханссона поймал ещё одну пулю в висок. Далее чья-то рука схватила Кармайкла за воротник и стащила с Флинта, сердце которого билось триста ударов в минуту. Телохранитель Вайсмана на прощание тоже получил свинца в голову.
Спаситель наклонился и всмотрелся в лицо экс-продюсера.
– Мне бы такое везение… – сказал он знакомым голосом. – Чему ты больше рад: что убийца детей сдох, или что сам выжил?.. Чёрт, в твоём случае ответ может быть любым.
Нож разрезал верёвку на руках Флинта. От сильного волнения того стошнило. Экс-продюсер сплюнул остатки рвоты, продышался и перекатился на спину. Сумасшедшим испуганным взглядом посмотрел на Мияги.
– Как… как ты узнал, куда меня повезут?
– Думаешь, мир вертится вокруг тебя? – Рассел покачал головой. Затем поднял «Беретту» Кармайкла, задумчиво осмотрел, вытащил магазин и забрал себе.
– Как…?
– Я ехал в такси и на светофоре в соседнем автомобиле увидел знакомое лицо. Похоже, твоё морализаторство на меня подействовало. Я решил: Кармайклу пора сдохнуть. Пришлось забрать у таксиста телефон и заставить преследовать «Чероки». Когда Кармайкл свернул между ангарами, я примерно понял, куда он едет. Я неплохо изучил промзону на наличие безлюдных мест. Мы свернули в следующем проезде.
Мияги намеренно опустил слова о Кевине, Курамори и остальных, не желая лишний раз слушать лекции, что террористами должна заниматься полиция.
Флинт лишь сейчас ощутил ожог от окурка. Он стёр с лица чужую кровь, приложил к щеке снег и поднялся. Рядом лежали два трупа, а напротив стоял человек, снова появившийся из ниоткуда и спасший ему жизнь.
– Спасибо, – сказал экс-продюсер. Сейчас ему было нечем отблагодарить. – У Кармайкла – золотой слиток, который ты выплавил из моих украшений. Он хотел подкинуть его мне, чтобы ввести полицию в заблуждение.
Мияги улыбнулся.
– Теперь понятно. Кармайкл никогда не любил «Беретты», – он присел и проверил карманы дублёнки Йоханссона. Достал слиток и с любопытством на него посмотрел. – Ограблю вас обоих.
Вместе с золотом в карманах нашлась стопка стодолларовых купюр. Он на глаз отделил половину, остальное засунул обратно.
– Заберёшь себе. А мне пора. Таксист наверняка ищет копов.
Рассел открыл дверь автомобиля и сел за руль.
– За что тебя хотели убить?
– Готовил разоблачение ЦРУ и Вайсмана.
– Я не удивлён. Какие теперь планы?
– Сообщу Крауссу. Мне нужно быстрее…
– Не глупи, – перебил Мияги. – Что ты скажешь насчёт них? Тебя снова спас незнакомец в маске, случайно появившийся из-за угла? Уже не прокатит.
Он захлопнул дверь, завёл мотор и включил заднюю передачу. Автомобиль тронулся с места, удаляясь от Флинта. Тот продолжал растерянно стоять рядом с двумя мёртвыми телами. Осознание услышанного едва не свалило его с ног, туда, где он лежал минутами ранее. Флинт не мог пойти в полицию и заявить о похищении и попытке убийства.
«Кто пытался? Люди Вайсмана. Где они сейчас? Убиты. Кто их убил? Кто-то неизвестный. Опять?»
Мияги был прав. В такое уже никто не поверит. Флинту придётся отвечать за все четыре трупа. Если сказать, что Кармайкла и его напарника убил Рассел Малиньяджи, ситуация не сильно улучшится. Выходит, Флинт продолжал поддерживать с ним связь и покрывал преступника даже после того, как тот стрелял в полицейских.
«Как Малиньяджи оказался за ангарами в это самое время? Случайно. Слишком нереальная случайность. Зачем он повесил на себя двойное убийство ради малознакомого человека?»
Флинт не избежит долгого изматывающего расследования. Краусс потеряет свою хрупкую лояльность, а Митчелл Грин непременно найдёт «доказательства», что Розвелл и Малиньяджи дважды совершили тяжкие преступления по предварительному сговору. Тут светит, минимум, пожизненное. Если же Флинт озвучит причину, по которой его пытались убить, то вскоре сам окажется трупом. Вайсмана не остановит неудача телохранителей. Свалить смерть экс-продюсера на террористов – плёвое дело. А не озвучивать причину нельзя. Иначе ради чего Флинт создал себе проблемы? Просто так? Получится, Итан Пфайффер и другие журналисты тоже погибли просто так.
Флинт ещё раз огляделся, убеждаясь, что произошедшее – не сон, и не имеет ничего общего с русскими, медведем и «Космической дуэлью». Мертвецки бледный свет луны, два трупа, кровь, пистолет и отпечаток лица на снегу – вот она, реальность. Но разум продолжал цепляться за прошлое. Экс-продюсеру хотелось позвонить Крауссу и постараться всё объяснить. В то же время он понимал: Бенджамин решит, что его держат за дурака. Никакой круговой поруки с Вайсманом уже нет, Флинта прижмут по полной. Припомнят ему и террориста, взятого в «Десять жизней». Обязательно разовьют эту линию. Мияги тоже причислят к террористам. И вот уже Флинт – виновник смерти Ноа, заслуживающий серьёзного наказания. После такого мало кто станет слушать об изменённых критериях отбора в шоу. Тем более, Краусс. Да и что может один следователь против системы? С ней не совладал даже самый известный человек в мире.
Флинт видел только один выход – бежать. Но документы остались дома, в другом пиджаке. Без них не получится покинуть страну. Возвращаться в пентхаус – крайне рискованно. Портье теперь не вызывал доверия. К тому же, дорога домой займёт много времени. Вскоре Вайсман позвонит узнать, выполнен ли приказ, и, не дозвонившись, поднимет на уши всех. Флинт полез за телефоном, желая глянуть, который час. И лишь сейчас заметил, что телефона в кармане нет. Наверняка его не было и в «Чероки», чтобы никто не смог отследить перемещение жертвы.
Экс-продюсер подошёл к Кармайклу и принялся обыскивать карманы его дублёнки. В одном он нашёл банковскую карту, в другом – четыре тысячи восемьсот долларов. Учитывая, сколько взял Рассел, изначально там лежало тысяч десять. Зачем таскать с собой столько наличных? Аванс от шефа за «грязную» работу? Недолго думая, Флинт забрал деньги себе. Мияги понимал, что те ему сейчас пригодятся, и не стал жадничать. Далее экс-продюсер снял с трупа золотую цепочку, браслет и наручные часы. Смартфон Кармайкла лежал в мешочке, экранирующем сигналы. Но Флинт не спешил его вынимать. Разумней глянуть время на «Ролексах». Без десяти восемь. Оставалось десять минут до назначенного ужина. Он надел часы и занялся вторым трупом. В карманах безымянного подельника тоже нашлись десять тысяч долларов. Перекочевали к Флинту и золотая цепочка с перстнем. Следом он стянул куртку, вытер с неё капли крови. Надел. Дырки от пуль не смущали экс-продюсера, главное, подошёл размер. Дублёнка широкоплечего Йоханссона однозначно была ему велика. Взгляд застыл на «Беретте», как у Мияги и Кармайкла. Учитывая обстоятельства, пистолет пригодится. Но Флинт понимал, что не сможет выстрелить в полицейского.
Пришло время решить, куда бежать. Кто способен помочь в такой ситуации? В ходе быстрого анализа список имён стремительно сокращался. У Флинта не осталось друзей и даже просто хороших знакомых. Доверия заслуживали лишь двое информаторов, ранее передававшие сведения для журналистских расследований, а также фальшивые удостоверения, пропуска и прочие документы. Однако Флинт давно не выходил на связь. Зачем им помогать ему в столь опасной ситуации? Зачем рисковать ради постороннего человека, с кем связывал только бизнес? Но раньше они всегда откликались. И попробовать стоило.
Флинт вытащил из мешочка смартфон и вновь подошёл к Кармайклу. Аппарат не имел сканера отпечатков, приходилось надеяться на разблокировку по лицу. Экс-продюсер снегом стёр кровь со рта Йоханссона, поднял опустившееся веко и под нужным углом поднёс телефон. Немного подумав, аппарат разблокировался. Только связываться с информаторами по «е-мейлу» Флинт не стал, иначе бы точно их подставил. Он открыл браузер и набрал адрес малоизвестного форума, где раньше сидели оба информатора. В восемь вечера на сайте всегда большая активность. Открыв во вкладках несколько оживлённых тем, он увидел, что один из них ведёт дискуссии сразу в двух ветках. Флинт вошёл в свой аккаунт, но даже не думал слать личные сообщения. Он написал в обеих темах: «111.1.1.7.120.3» – шифр, понятный конкретному человеку. Три единицы – «Очень срочно». Следующая единица – «Личная встреча». Ещё одна – «Нужны документы». Семёрка означала конкретное место на карте города. Сто двадцать – количество минут до встречи. Тройка – «Не отвечать нигде, даже через электронную почту».
Экс-продюсер вышел из аккаунта, спрятал смартфон в мешочек, швырнул в сторону железобетонных плит и пошёл прочь. Путь назад навсегда отрезан. Впереди маячили тюрьма или смерть. Откликнется ли информатор – неизвестно. Сможет ли Флинт добраться до указанного места встречи – большой вопрос. Но оставалась вера в человеческую отзывчивость и маленькая надежда на чудо. Именно этой надеждой он и будет жить.
* * *
Мияги шёл по заметённой дорожке безлюдного лесопарка. Еловый запах, разносимый по округе переменчивым ветром, бодрил и раздражал одновременно. Рассел с детства ненавидел хвойные ароматы, но сейчас «вонь» настраивала на нужный лад. Ноги по щиколотки утопали в снегу, который давно не счищали с дорожек. Тот проникал под штанины и набирался в ботинки, отнимая тепло у крепкого мужского тела. В парке царил полумрак, редкие фонари не могли разогнать вечернюю темноту. Густо растущие ели скрывали одинокого путника от водителей, проезжавших по 42-я стрит. Накатывало ощущение, что ему всю жизнь приходится бродить по тёмным улицам городских окраин, будь то работа на ЦРУ, возвращение со смены с завода, либо очередная встреча с торговцем крадеными драгоценностями. На сей раз путь лежал к «Церкви Исцеляющей Молитвы».
Белое одноэтажное здание с черепичной крышей и узкими вытянутыми окнами органично смотрелось на фоне заснеженного леса. Красные входные двери располагались в основании небольшой башни, на её вершине к небу тянулся деревянный крест. К главному залу примыкала пристройка. Рассел успел разглядеть церковь минутами ранее, когда проезжал мимо. Он оставил «Чероки» на Саммерс-авеню неподалёку от пересечения с 41-й стрит и оттуда пошёл пешком. В окнах главного зала горел свет, на парковке стояли несколько авто. В церкви шла служба. Часы на приборной панели показывали двадцать две минуты девятого. Скорее всего, служба продлится до девяти. Мияги решил пройтись по Саммерс-авеню, свернуть в лесопарк и незаметно подойти к церкви с обратной стороны, где наверняка есть второй вход. Прогулка должна занять три четверти часа. К тому времени прихожане разъедутся, и появится возможность без свидетелей проникнуть внутрь и наказать похитителей золота.
«Прощать предателей – слабость», – мысленно повторял Мияги. Он представлял Курамори, выдумывающего причины своих подлых поступков. Вряд ли парнишка ожидает скорую встречу, значит, заготовленных оправданий у него не так много. Наверняка упомянет трагический случай с Иоши, обвинив отчима в смерти матери. Ведь это он привёз её в Штаты. Скажет, что вербовщики оказались хорошими психологами, залезли в душу и нашли, на какие болевые точки надавить, разбередили старые раны. А когда Мияги убил двух террористов в переулке, потребовали придумать, как его наказать. Но прощать предателей – слабость. Курамори выдумал себе болезнь. Он обманным путём воровал украшения, говоря, что дарит их Юки. А после с помощью подельников украл всё золото целиком. Золото, которое Мияги собирал два с половиной года. Также парень наплевал на правило, внушаемое ему с детства: обижать невинных нельзя. Но главное – Мори подставил Мияги, убийством Ноа обратив на отчима пристальное внимание полиции…
«Прощать предателей – слабость». Рассел всегда без колебаний жал на курок, если был повод. Однако сейчас в его воображении палец словно окаменел. Мужчина, альфа-самец, не принял потомство чужого самца как своё собственное, но всё равно заботился о парне, насколько мог. Он объяснял ему устройство человеческого общества, учил дисциплине и выживанию в современном мире. Он не умел дарить тепло, но дарил знания. И с этими знаниями передал частичку себя.
Сила мысли заставила палец нажать на курок. Раздался выстрел. Но пуля застыла в сантиметре ото лба Курамори. Она пару секунд провисела в воздухе и звонко упала на пол. Мияги не позволил ей пролететь дальше. Холодному сознанию противился тёплый комок энергии в груди.
Впереди возникли три человеческих силуэта и несколько больших мельтешащих пятен у их ног. Вскоре Мияги рассмотрел двух мужчин и женщину, выгуливающих четырёх доберманов. На заметённой дорожке в западной части лесопарка виднелись только следы от ботинок, никаких звериных лап. Значит, троица с питомцами пришли сюда со стороны Витория-лэйн. Свидетели мешали плану Мияги, тот уже собирался свернуть влево, пробраться между елями и выйти к пристройке позади церкви. Для посторонних такой странный маршрут выглядел бы крайне подозрительным, они могли вызвать полицию. Однако троица не стремилась пересекать весь парк. В какой-то момент собачники сошли с дорожки, позволили доберманам сделать свои дела, собрали экскременты в пакетик и прогулочным шагом пошли обратно.
Рассел убедился, что позади никого нет, и поспешил к деревьям. Ближайший фонарь стоял метрах в двадцати от него. Мужчина быстро растворился в сумраке, чего не скажешь о его следах на снегу. Оставалось рассчитывать, что в течение получаса здесь никто не появится. А тридцати минут хватит на проникновение в церковь и расправу.
У елей ноги проваливались в сугробы по колено. Мияги упрекнул себя, что не предвидел такой маршрут, но сокрушаться не стал. С каждой секундой он приближался к цели.
«…Если деньги – лишь средство для достижения целей, то обладание золотом для многих людей уже является самоцелью…»
Мысль, услышанная в телепередаче несколько лет назад, периодически всплывала в его голове. Вот и сейчас она вынырнула из глубин памяти. Ноги замерзали в снегу, еловые ветви то и дело норовили расцарапать лицо. Но Рассел продолжал идти. Он шёл убивать за золото. Дело было не только в мести. Этот металл действительно имел над ним власть. Укради незнакомцы деньги, Мияги не стал бы столько дней сидеть в гараже. Человек с его складом ума и опытом ускользания от полиции нашёл бы способ незаметно покинуть город, придумал бы, куда отправиться. Жажда жизни и свободы сильнее жажды обладания бумажками и электронными циферками. Но магия драгоценного металла заставила мужчину остаться. Сознание обмануло его, выдав слабость за силу. «Только сильный может послать «Большого брата» и запастись золотом для расчётов, неподконтрольных «Всевидящему оку»». Всё сходилось, у каждого из трёх пунктов – «хочу», «могу» и «надо» – стояли галочки, подтверждая правильность принятого решения и оправдывая важность желания. Тем более, Мияги не собирался грабить. Он шёл забрать своё.
Между елями показалась «Церковь Исцеляющей Молитвы». Её территория была обнесена белым металлическим ограждением с небольшими крестами, закреплёнными на верхушках столбов. Деревянная дверь пристройки смотрела на лесопарк, что облегчало задачу проникновения внутрь. Находись она сбоку, проезжающие мимо водители могли заметить подозрительного мужчину, пытающегося вскрыть замок. Мияги перелез через ограду, достал пистолет и поспешил к двери. У фасада церкви и на стоянке горели фонари. У ограды свет падал на Рассела, но уже в пяти метрах от пристройки его фигуру укрыла от посторонних глаз световая завеса. Он присел и пальцами свободной руки выгреб из ботинок снег. Затем взглянул на дверной замок. Врезной, цилиндровый; замочная скважина в форме узкой прорези; один или два механических засова – по сути, его можно выбить несколькими выстрелами. Но это создаст шум. В какой части пристройки находится вход в подвал, Мияги не спросил. Он полез в карман за отмычкой.
Тут замок щёлкнул, дверь приоткрылась сантиметров на десять. Дважды хрустнуло колёсико зажигалки, на улицу вылетела струйка сигаретного дыма. Рассел стоял со стороны дверных петель, курильщик его не видел. Есть ли у пастора помощники? Если да, позволено ли им покидать главный зал во время службы? Рука бесшумно подняла пистолет на уровень рта, выпускающего дым. Человек за дверью ощутил чужое присутствие и высунул голову. В щёку упёрся холодный глушитель «Беретты».
– Не дёргайся, – прошипел Мияги, глядя на греческий профиль мужчины. Он всё ещё пытался понять: перед ним террорист или служитель церкви? – Где подвал?
– А теперь, братья и сестры, помолимся за исцеление сына нашего брата Нила, – донёсся из главного зала голос пастора. – Три дня назад врачи диагностировали у Робби саркому. И дьявол через них убеждает Нила отдать сына на операцию. Но все мы знаем: только Господь может исцелить Робби…
– Копы!
Грек резким движением попытался убрать голову назад и закрыть дверь. Мияги нажал на курок, но успел лишь отстрелить ему нос. Пуля врезалась в стену, ободрав белую краску. Следом туда брызнула кровь, словно бы художник-абстракционист рисовал картину. Террорист завопил. Свободной рукой Рассел схватился за край двери, распахнул и трижды выстрелил в упор. Мужчина упал. Мияги достал второй пистолет и шагнул внутрь. Сделал контрольный в голову. В пристройке было темно. Справа стоял диван, за ним – небольшая кухня с электроплитой, холодильником и раковиной. Окно над ней занавешено шторой. В дальней стене рядом с санузлом находилась дверь, ведущая в главный зал церкви. Слева же от задней двери стояли большие картонные коробки. Их ряды тянулись до середины комнаты. Из-за коробок от пола шёл жёлтый свет.
Из санузла выскочил человек и дважды выстрелил в сторону Мияги. Пули вошли в картон. Громкие хлопки разлетелись по комнате. Голос пастора затих. Мужчина метнулся в главный зал. Рассел прицелился, но сказалось длительное пребывание в снегу. Холод от ног передался всему телу. Рука дрожала. Одна пуля застряла в косяке, две попали в левое плечо. Мужчина с криком ввалился в церковь, потеряв ботинок в дверном проёме. Свет множества ламп проник в пристройку. Мияги поспешил за раненым, направляя один пистолет в открытый подвальный люк. Оттуда доносились возбуждённые голоса, но пока никто не появился.
Мияги ногой распахнул дверь и ворвался в церковь. В стенах главного зала собралось полсотни прихожан. Они повставали с деревянных скамеек, испуганно переговаривались. Несколько женщин в панике начали пробираться к выходу. Раненый человек с пистолетом по красной дорожке ринулся к ним. Лишь пастор сохранял спокойствие. Лысый пожилой мужчина в очках и чёрном костюме стоял на сцене и молча наблюдал.
Мияги вновь прицелился, но, сжав зубы, не стал стрелять. После дрогнувшей ранее руки он себе не доверял и не хотел попасть в кого-то из прихожан. Террорист пронёсся сквозь толпу людей и выскочил на улицу. Гнаться за ним Рассел не собирался.
– Уходи вместе со всеми! – крикнул он пастору.
Потерянный ботинок не дал двери до конца закрыться. Тень Мияги падала на видимую со стороны подвала полоску пола. Винтовка «М16» выпустила очередь. Рассел знал этот звук. Он отскочил назад, затем снова с топотом приблизился, дразня террориста. Винтовка выплюнула ещё несколько пуль. Ситуация накалялась. Если из подвала выскочат двое с «М16» или с чем потяжелее, и один из них пойдёт в обход через улицу, тогда здесь Мияги и умрёт. Пока что по углу обстрела было видно, что незнакомец вёл огонь, выглядывая из люка.
Рассел нашёл выключатель, погасил свет в половине зала и принялся стрелять по окнам по обе стороны от себя. Пусть террористы думают, что сюда врывается спецназ. Прихожане уже покинули зал, и только пастор стоял как вкопанный. Винтовка разразилась очередью в третий раз. Мияги понёсся к правой от сцены стене, вскочил на подоконник и прыгнул в снег. Приземление на асфальт могло его выдать. Присев, он начал красться к окну, расположенному над люком в подвал. Люди на стоянке заводили автомобили и уезжали прочь. Рассел наклонил голову, поднял обе руки и выстрелил в сторону люка. Осколки посыпались внутрь пристройки и ему на шапку. За звоном разбитого стекла последовал крик и несколько глухих ударов. Мияги встал. В комнате лежало лишь тело мужчины с отстреленным носом. Террорист с «М16» рухнул обратно в подвал. Продолжая действовать на опережение, Мияги обогнул пристройку и занял позицию у открытой задней двери. Сбросив пустые магазины, он взамен вставил полные. Пришло время вступить в диалог.
– Выходите без оружия! – громко сказал он. – Мне нужно только золото. Я вас не трону.
– Пошёл ты!
– Через несколько минут приедут копы, и тогда нас всех повяжут.
– Ты и есть чёртов коп!
– Мне нужно только золото. Вы взяли его из моего гаража. Отдайте и уходите.
– Мияги? – удивлённо спросил Мори.
– Да, сынок. Объясни друзьям, что я не коп.
– Ты убил трёх наших людей! – выкрикнул незнакомец.
– Они плохо себя вели. Я хотел всё решить мирно.
– Ты ублюдок!
– Пусть так. Но время уходит. Хочешь пожизненное или смертную казнь? Есть шанс свалить. Ты не ранен, копы не знают тебя в лицо. Миссия провалена. Спасайся. Ты мне не нужен.
– А Курамори?
– Вам не по пути. Но он выйдет вместе с тобой. И помни: никакого оружия.
Начался еле слышный разговор внутри подвала. Мори возмущался, однако незнакомец выиграл спор.
– Хорошо. Мы выходим. Ты обещал не стрелять.
– Я помню. Не мешкайте.
– Я не хочу, – упирался Мори.
– Живее! – приказал террорист.
Мияги направил оба ствола в сторону люка. Вскоре из подвала показалась голова молодого японца. Парень боялся смотреть в сторону отчима, сразу воткнув взгляд в дверь санузла. Он держал руки за головой и шаг за шагом выбирался из убежища. Наконец, его ноги ступили на пол. Следом появился незнакомец с поднятыми руками. Мияги тут же выпустил четыре пули ему в затылок. Мужчина свалился вниз к убитому ранее подельнику.
– Ты же обещал…
– Закрой пасть и спускайся. Быстро!
Парень засеменил вниз по заляпанным кровью ступеням. Рассел спустился за ним. Просторный подвал вмещал в себя двухъярусную кровать, длинный стол, три стула и четыре лежака на полу, сделанные из сложенных друг на друга матрасов. В углу стояли картонные коробки с одеждой, оружием и патронами. На полу у основания лестницы лежали два трупа и две винтовки. Мияги толкнул Курамори к центру подвала и всадил по пуле в неподвижные тела.
– Доставай золото.
– Часть унёс Кевин… – дрожащим голосом сказал Мори.
– Оно у меня.
Парень подошёл к углу, взял верхнюю коробку и поставил на пол, затем открыл ту, что стояла снизу. Покопавшись, он достал большой белый пакет. Мияги услышал знакомый звон металла.
– Разверни.
Курамори развернул пакет. В нём действительно лежали золотые слитки.
– Здесь всё?
– Да.
– Уверен?
– Да.
Мияги направил «Беретту» в грудь Мори.
– Не надо! – взмолился японец.
– Почему?
Рассел держал палец на спусковом крючке. Он всё еще боролся с собой, настраиваясь на убийство пасынка.
За спиной раздался щелчок.
– Опусти пистолет, грешник, – потребовал пастор. – Дитя служит Господу. Ты одержим дьяволом. А у меня в руках «Remington».
– Иди к чёрту, старик! – ответил Мияги, не оборачиваясь. – Это дитя убило невинного. Помолись за него, но не здесь.
– Не тебе его судить. Господь сам решает, кого наказать, а кого простить. Опусти пистолет, или двенадцатый калибр разнесёт тебе голову.
Мияги решил не продолжать бессмысленный спор.
– Почему? – повторил он, вновь обратившись к Мори. Вопрос был понятен им обоим. Чувствуя поддержку со стороны пастора, японец набрался смелости всё высказать.
– Ты ни чем не отличаешься от тех, кого ненавидишь. Твердишь про тотальный контроль, рабство и прочую хрень, но только жить с тобой – и есть рабство. Ты всегда заставлял делать то, чего я не хотел. Заставлял идти с тобой, когда я не хотел. Я кучу времени просидел в твоём сраном гараже, но всё золото ты забирал себе, втюхивая сказки о запасах на будущее. Мне приходилось воровать, чтобы получить хоть что-то. Ты жадный и властный. Если бы ты занял высокий пост, сейчас бы другой параноик критиковал тебя за внедрение чипов и отказ от бумажных денег. Я устал от дерьмовых лекций, устал подчиняться и мечтал свалить куда угодно, лишь бы избавиться от твоего контроля. Понял?! – он поднял пакет с груди, прикрываясь им от пистолета. – А половина золота здесь моя.
Перед глазами Мияги пронеслись фрагменты последних нескольких лет. Как же по-разному ему и сыну Иоши виделись эти годы. Возможно, оттого, что Рассел не умел дарить тепло, его уроки казались парню приказами и тиранией. Возможно, в силу возраста Мори не хотел осознавать грядущие проблемы, и, как большинство обывателей, повесил на глаза шоры. А возможно, всё сказанное действительно было правдой.
«Прощать предателей – слабость».
– Я тебя прощаю, – Рассел опустил пистолеты, впервые за долгое время испытав чувство вины. – Отдай пакет и живи.
Но пастор нажал на курок. И Мияги уже не услышал, как сверху из разбитого окна донеслись звуки полицейской сирены…