© ООО «Садра», 2016
Вступление
Аравия, которую ещё называли «выжженной землёй», представляла из себя жаркие пустыни, бескрайние песчаные долины и холмы. Аравия – безводный край, край, где ничего не произрастало, кроме пустынной колючки, которую там называли «растительностью». Жилища арабов, если это можно было называть жилищами, больше походили на склепы, в которых существа под названием «люди», копошась, проводили свою скудную жизнь, питаясь финиками и затхлой водой.
Войны и междоусобицы были привычным явлением в общественной жизни того времени. Мекка представляла собой храм идолов. Ее жители были торговцами и ростовщиками, скупавшими человеческие души за дирхемы и динары.
Племенной образ жизни и скотоводство, сопряжённые с жестоким гнётом обездоленных, были неотъемлемой частью общественного строя Аравии. Духовный кризис, возникший в Аравии, был только частью того мирового духовного кризиса, одним из свидетельств которого было усиление гнёта, разрушившего спокойствие и социальный порядок в обществе.
Группа богачей и ростовщиков, занимавшаяся в Мекке торговлей, приобретала незаконными путями огромные состояния, эксплуатируя низшие слои общества. Ростовщичество и жёсткая эксплуатация способствовали лишь увеличению противоречий и усиливали духовное обнищание населения.
Арабские племена по причине своего невежества поклонялись явлениям природы или идолам. Кааба же была превращена в языческий храм[1].
Неблагопристойные обычаи и сам уклад жизни уничтожали величие целой нации. Развращённость арабов до Исламского периода привела к ситуации, о которой в истории говорится: «Её плодами были нравственное разложение и преступность, пищей – мертвечина, лозунгом – страх, логикой – меч…»
Согласно своим обычаям, арабы признавали более достойными и предпочтительными в общении лишь тех, кто происходил из арабов, в ком текла арабская кровь. Иначе говоря, в эпоху первоначального невежества (джахилийа)[2] хорошо известный XX веку национализм был культом доисламской Аравии. Каждое племя гордилось тем, что обладает теми или иными качествами, считая это для себя отличительным критерием.
Набеги, грабежи, варварство, гнёт, агрессия, вероломство характеризовали приоритеты арабов того времени. Убийство расценивалось ими как проявление истинной доблести и мужества!..
Дочь в семье означала позор, и нередко унизительная крайняя бедность вынуждала араба отказаться от ребёнка, убивая или же закапывая живьём в могилу невинное дитя. Когда же арабу-язычнику возвещали о рождении дочери, от негодования лицо его становилось чёрным. Отец уединялся и всё размышлял, как поступить с младенцем: принять на себя позор, оставив его, или же зарыть живьём в землю и «тем самым не запятнать своё достоинство, ибо порой наличие даже одной девочки в семье считалось предосудительным»[3].
Таким образом, исходя из вышесказанного, следует, что арабский народ проживал в глубокой трясине разврата и духовного упадка. Арабы превратились в свирепых людей и разбойников. Они, как и многие другие народы мира, следовали суевериям, выдуманным легендам, служившим основой их «религии».
Совершенно очевидно, что основательное преобразование подобного общества было необходимо. Но этим движением возрождения должен был руководить божественный человек, направляемый самим Всевышним, поскольку только в таком случае можно было избежать совершения ошибок и просчётов. На пути к достижению благоустройства общества такой человек не будет руководствоваться корыстолюбием. Уничтожая своих личных противников, он не будет преследовать свои интересы, делая это под видом «фильтрации» непокорных ему элементов. Напротив, такой человек будет пытаться изменить этих людей в лучшую сторону. Он будет идти по пути Аллаха и работать во благо народа. Ибо ясно одно: вождь, лишённый моральных и нравственных качеств, не в состоянии исправить общество и привести его к спасению. Это дано сделать исключительно божественным предводителям. Именно с помощью вдохновения свыше они способны глубоко и всесторонне преобразовать индивидуальные и социальные аспекты жизни человека.
А теперь настало время посмотреть на нового мирового предводителя, на его личность и изменения, которые он принёс с собой…
Рождение и детство его светлости Мухаммада (С)[4]
Мекка была погружена в темноту и тяжёлое оцепенение ночи. Не было ни следов жизни, ни проявления какой-либо деятельности. Лишь высоко в небе луна медленно всходила из-за гор, проливая свой неяркий свет на простенькие домишки среди песков.
После полуночи упоительный ветерок охватил горячие земли Хиджаза, подготавливая их для недолгого отдыха. В то же время звёзды присоединились к этому бесхитростному торжеству ночи, придавая ему блеск, великолепие и скромное оживление. Они смотрели вниз и улыбались спящим жителям Мекки.
Едва забрезжил рассвет, как в том райском воздухе послышалось пение пробуждающихся рано утром птиц, будто изливающих свою душу.
Наступило утро, но до сих пор в городе царило неясное молчание. Все были погружены в сон, и лишь Амина не спала. Она ощутила боль, которую ждала… Понемногу боль усиливалась… Неожиданно она заметила в своей комнате несколько незнакомых и лучезарных женщин, от которых исходило благоухание. Роженица была поражена. Кто они? Как вошли в закрытые двери?!.[5]
Прошло немного времени, и на свет появился дорогой сердцу Амины младенец. После долгих месяцев ожидания ранним утром семнадцатого рабби’аль-аввала её глаза осветились чудом – рождением ребёнка.
Все были рады появлению маленького Мухаммада (C). Но в то же время, как младенец озарил одинокую опочивальню Амины, рядом с ней не было её молодого супруга Абдуллы. Ибо так сложилась судьба, что, возвращаясь из поездки в Сирию, он умер в Медине и был похоронен там, покинув Амину навсегда[6].
Мухаммад (С) – необыкновенный младенец
Рождение Пророка Мухаммада (C) сопровождалось рядом необычных явлений, которые наблюдались в небе и на земле. В частности, они были обнаружены на Востоке, считавшемся в то время колыбелью цивилизации.
Поскольку этот младенец родился, чтобы спасти народы от разврата, духовного упадка и разложения и заложить новый фундамент во благо прогресса и процветания человечества, уже в момент появления на свет Мухаммада (C) в мире произошли события, побуждающие человека очнуться от сна невежества и забвения.
Исполненный величия дворец Ануширвана являлся в глазах людей символом вечного могущества и власти. Но в ту ночь замок содрогнулся, и четырнадцать зубцов его стены рухнули[7]. Неожиданно погас огонь в зороастрийском храме Фарса, пламя которого горело вот уже тысячу лет…[8]
Халима – кормилица Мухаммада (С)
В старину среди арабов был распространён обычай отдавать новорождённых детей на воспитание кормилице, проживающей в окрестностях города, поскольку ребёнок в этом случае не только растет на чистом и свежем воздухе пустыни, но также изучает лучший, подлинный арабский диалект, который можно было обнаружить только на пустынных просторах Аравии[9].
Итак, следуя этому старинному обычаю и ввиду того, что у Амины не было молока, Абд аль-Муталлиб, дед и поручитель Мухаммада (C), намеревается нанять для своего любимого внука (единственное напоминание о сыне Абдулле) почтенную и надёжную женщину, которая заботилась бы о нём. После предварительных поисков в качестве кормилицы он выбирает Халиму из племени Бани Са’д, которое славилось среди арабов своей доблестью и красноречием. Халима являлась одной из самых целомудренных и благородных женщин своего времени. Она вернулась с Мухаммадом (C) в родное племя и заботилась о нём, как о своём собственном ребёнке.
Надо заметить, что люди племени Бани Са’д долгое время переживали засуху. Засушливые пустынные просторы и лишённое влаги небо были причиной обострения их печального, бедственного положения. Но с того дня, как Мухаммад (C) пришёл в дом Халимы, благодать снизошла на неё: жизнь, протекавшая в нищете, теперь стала налаживаться, и бледные лица женщины и её детей приобрели свежесть, грудь Халимы, в которой было мало молока, наполнилась. Пастбища тех краёв, где обычно паслись стада овец и верблюдов, покрылись зеленью. А ведь до Мухаммада (C) это племя переживало тяжёлые времена!
В сравнении с другими детьми Мухаммад (C) рос быстрее, был проворнее всех в беге, а также хорошо говорил. Счастье и благополучие сопутствовали ему, что сразу понимали окружающие его люди. Харис, муж Халимы, даже сказал однажды ей: «Знаешь ли ты, что за благословенный ребёнок дан нам судьбой?..[10]»