Поэты

Сергей Сергеевич Аверинцев. Поэты.Хочется произносить это голосом, сосредоточенным на внутреннем свете слов, очищенном от лишних интонаций. Помните баночку крема из болотных трав, попавших однажды в руки несчастной жене инженера, счастливой подруге Мастера?Зачерпываешь, широким мазком втираешь в кожу и обретаешь способность летать.Нет. Плохой пример. Ведьмовские зелья не могут иметь отношение к текстам Аверинцева. Я бы назвала его Принцем литературоведения. Не могу иначе передать вам ощущение богатства текста, его благородства, его духовной чистоты. Высоты.Вот он говорит о поэзии, но это и о нем тоже:это вообще не «чтение», единственный способ контакта с ней – войти в нее и дать ее словесной стихии сомкнуться над своей головой.Почему принц? горячий сердцем наследник древнего рода, рода знающих, Аверинцев цитирует поэтов исключительно на языке оригинала. И вы начинаете слышать… понимать… Вы уже сравниваете тесты Ефрема Сирина на древнесирийском с похожими местами из библейский текстов на древнеарамейском, а разве существовала жизнь, в которой вы их не знали?Хочется изучать латынь, армянскую историю, петь псалмы и собирать немецкий фольклор.Иногда, говоря о русских поэтах Аверинцев переходит на язык совершенно (птичий) филологический, и тут вас настигает наконец прозрение: все что вам раньше казалось литературоведением, таковым не являлось, а было так… науч-попом.Итак, о чем книга? О божественной поэзии. О Божественном в поэзии. О даре поэзии. О том, что поэзия не сводима ни к биографии поэта, ни к его времени, ни к литературному моменту.У поэзии в строгом и узком смысле этого слова всегда имеется еще одно измерение. О Вергилии. Поэте, почитаемом при жизни как император. При его появлении вставали римские стадионы. Поэт, с которого началась интимность переживаний в поэзии, ее психологическая достоверность.О Ефреме Сирине. По уровня мастерства сравнимом с создателями библейских текстов…О Григоре Нарекаци, гении и святом, что так редко сочетается.О Державине, сделавшем первый шаг от абстрактного к личному в русской поэзии. Сам он даже не заметил произведенного переворота.О Жуковском, самом гениальном переводчике. Да нет, первом переводчике, не только в России, но и в Европе. До него не было переводов, а были только «вариации в духе …».О Вячеславе Ивановом, единственном истинном русском символисте.О Клеменсе Брентано, обладавшем магической властью над словами и звуками.О Мандельштаме… который боялся до смерти, но не мог быть никем иным, как только Героем.О Честертоне… сегодня католическая церковь рассматривает вопрос о его канонизации.О Германе Гессе. Это отдельная тема.Вам о чем-нибудь говорят 87 выписанных цитат из книги? Они прекрасны… Но читать это целиком еще прекрасней. Не бывает ведь цитат величиной в целую главу, а как жаль…P.S. Для тех, кто хочет послушать – ссылка в комментарии.

Книги Сергея Аверинцева читаешь с постоянным чувством благодарности Творцу за то, что он создает подобных людей. Счастье для ума – следить за высоким полетом и пластичностью такой мысли, знать, что автор был нашим старшим современником. Мне посчастливилось дружить с человеком, похожим на него. Это тульский литературовед Виктор Семенович Камышев (1938 – 2007), мой учитель.