Острый перец на твоих губах

Пролог

– Я не могу так! – злится Равиль. – Ты вся дрожишь. У меня ощущение, что я тебя сейчас изнасилую!

Он отходит. Становится холодно. По обнажённой коже бегут морозные мурашки. Обхватываю себя руками, чтобы прикрыть грудь, но тут же одёргиваю.

Непривычно короткие волосы щекочут лопатки. Живот болезненно сводит от страха. Кусаю губы, чтобы не всхлипывать и ругаю себя. Нельзя так с мужчиной. Он уйдёт сейчас и это станет концом для меня.

Смелея, подхожу к нему сама. Провожу ладонями по массивным плечам, смотрю ему в затылок. Хорошо, что он отвернулся. Мне так немного легче.

Ладони скользят по рукам. Его мышцы напряжены. Они, словно стальные канаты, перекатываются под кожей.

Закрываю глаза, выдыхаю, вспоминая, как устроено мужское тело и как прямо сейчас доставить ему удовольствие, сделать так, чтобы все случилось.

Мои ладони двигаются вдоль его позвоночника. Замирают в районе ремня.

Брюки… Черт, они сильно мешают! Сейчас запутаюсь в ширинке от волнения, и он уйдет… Вспыльчивый, горячий очень. А сейчас особенно, потому что хочет и не берет. Я сама должна. Покажу, что готова, заведу чуть сильнее и он уже не остановится. Нам обоим станет легче, когда все произойдет.

Я хочу именно с ним. Не уверена, что когда-то смогу подпустить к себе кого-либо ещё.

Пальчиками пробегают вдоль ремня. Завожу ладони вперед. Равиль часто дышит. Напряжения в небольшой комнатке становится все больше. Это ведь не так должно быть…

А как? Я не знаю…

Алихан брал меня как хотел, где хотел и когда хотел. Всегда грубо, жестко, заботясь только о собственном удовольствии. Мама учила, что мужчине надо подчиниться, он главный, он решает. Я не могу допустить, чтобы Равиль ушел. Он не должен решить так. Я буду виновата в том, что он больше не придёт. Не хочу… Хочу, чтобы случилось…, хочу перестать бояться…

Мои пальцы смелее расстегивают его ремень, и все же смущённо путаются в ширинке, потому что через натянутую ткань брюк отлично чувствуют сильное мужское желание.

– Лайла!

– Пожалуйста, не говори ничего… – умоляю.

Слушая его хриплое дыхание кое-как справляюсь с замком на штанах, приспускаю их, сразу забираюсь под нижнее белье, обхватываю ладонью его эрекцию. Выдыхает со свистом сквозь сжатые зубы.

Горячая, бархатистая плоть напрягается и пульсирует в моей ладони. Знакомлюсь с его членом прорисовывая ноготком выпуклые венки, скольжу ладошкой к напряжённым яичкам, ласкаю там, аккуратно перебирая чувствительный орган.

– Лайла… – Равиль снова хрипит мое имя. Уже не так раздражённо.

Меня все ещё потряхивает, но я продолжаю. Возвращаюсь к члену. Обхватываю его, плавно веду к основанию и обратно. Накрываю ладонью налившуюся головку, очень аккуратно размазываю капли смазки.

Целую его в спину, трусь об нее сосками. Ласкаю его член интенсивнее сжимая в руке. Крепкая мужская ладонь накрывает мою. Равиль помогает. Несколько движений мы делаем вместе. Это сводит низ моего живота уже не от страха, от желания…

– Иди сюда, – тянет за запястья, обводит и ставит перед собой.

Упирается пульсирующей, неудовлетворённой эрекцией мне в живот. Прикасается пальцами к моему лицу, сминает губы. Чувствую, как от него пахнет силой и желанием.

Поверх пальца к моим губам прикасаются его губы. Рука скользит на затылок, горячий язык вдавливается в рот. С непривычки на секунду сжимаю губы, вместе с ними плотнее сжимаются бедра. От собственного неожиданного стона впускаю настойчивый язык Равиля к себе в рот.

Второй рукой он рисует силуэт, проводя ладонью по моей раскаленной коже. Наши языки переплетаются, играют кончиками друг с другом.

Равиль разворачивает меня к себе спиной. Упираюсь ладонями в подоконник, откидываю назад голову…

– Что ты со мной делаешь, женщина… – хрипит он, проводя возбужденной головкой по моим набухшим нижним губкам. Чувствительно давит на вход.

Ну вот и все. Он теперь не сможет остановиться…

Глава 1

Лайла

За некоторое время до…

– Ччч, – глажу сына по спине. – Спи, пожалуйста. Спи, сынок.

Малыш капризничает. Он никак не может привыкнуть к новому месту. Вообще к нашей новой жизни. Он ее просто не знает. Да и я… Я тоже ничего не знаю о ней.

Год прошёл с тех пор, как Виктор Завьянов спас нас с Амином из плена, в котором и родился мой малыш. Аллах сделал мне подарок на день рождения. Он подарил мне сына, а потом и свободу.

Мы с Амином научились засыпать под гомон мужских голосов, под звуки выстрелов. Мы научились есть, пить, дышать и даже радоваться в заброшенной бетонной коробке, где нас вряд ли бы кто-то нашел, если бы не один упрямый, тогда еще майор, который подарил нам шанс на новую жизнь.

Сейчас в маленькой комнате общежития мой сын плачет, а я учу его спать в тишине.

В коридоре хлопает дверь.

– Бах, – распахивает глаза и сжимается Амин.

– Нет, – глажу его по волосикам. – Просто дверь. Давай поспим, – улыбаюсь.

Он берет в свою крохотную ручку мой указательный палец, шмыгает носиком и опять закрывает глазки. Пою ему колыбельную на родном языке. Мама не пела мне в детстве. Эту песню я слышала во сне, пока лежала в клинике без сознания. Мужской голос напевал мне ее, и я запомнила.

Амин, наконец, засыпает. Целую его в лобик, тихо встаю, подхожу к окну плотнее укутываясь в вязаную кофту. За окном весна, а мне все равно холодно. Это тоже перманентное состояние. Пока не получается от него избавиться.

Смотрю на свое отражение в оконном стекле.

– С днем рождения, Лайла, – смаргиваю с ресниц слезинку. – С днем рождения, Амин, – смотрю на своего сопящего малыша.

Мне восемнадцать сегодня. Возраст, когда девушка обретает женскую силу. В небольшом поселке, откуда я родом, для таких девушек устраивается большой праздник. На улице накрываются столы, из дома несут все, что есть, пекут пироги, заваривают ароматный чай и выносят из погребов лучшее вино. Помню, как мечтала, что однажды такой праздник будет и для меня, но в наш дом пришли двое: Алихан Гаджиев и его сын, Эльдар.

Меня продали замуж, увезли из родительского дома в мой личный ад, который гораздо страшнее стрельбы за окном. Младшая и любимая жена главаря террористической группировки – статус не самый безопасный. Мой муж был чудовищем, для которого человеческая жизнь не стоила ни цента, но его сын…

Снова перевожу взгляд на Амина. Никто никогда не должен узнать, что мой малыш не от Алихана…

Амин ворочается и кряхтит. Возвращаюсь в кровать, обнимаю его, целую в макушку и заставляю себя спать.

Есть такое слово: «надо». Надо спать, есть, двигаться, ходить, дышать, просто жить. Мне есть ради кого, и я даже улыбаюсь.

– У нас все будет хорошо… – шепчу сыну и снова напеваю колыбельную.

Утро привычно начинается с шума в коридоре. Люди просыпаются, занимают очередь в общий туалет, ванную, на кухню. Амин тоже открывает глазки.

– Доброе утро, – ерошу его темные волосики. – Устроим себе праздник сегодня?

Мое чудо в ответ забавно улыбается, тянется ко мне ручками. Обнимаемся и ждем, когда народ в коридоре разойдется, чтобы тоже умыться и позавтракать. От кризисного центра, где мы все еще числимся и занимаемся со специалистами, на мою карточку пришли деньги. Это в честь дня рождения дополнение к пособию на ребенка и жизнь. Вот их мы и прогуляем!

Из окошка светит яркое, теплое солнышко. Не будет сегодня плохого настроения!

Переодеваюсь в длинное домашнее платье, застилаю кровать, беру Амина за ручку, и мы топаем с ним умываться, потом берем из комнаты его любимую машинку и шагаем на кухню. Сажаю сына за стол, ставлю на плиту ковшик с молоком для каши. Амин возит игрушку по столешнице издавая характерное: «Врррум – вррум».

– Вот ты где, – в проходе появляется соседка. Очень тяжелая по характеру, грубая женщина. Нас никто не трогает здесь кроме Раи и ее часто меняющихся, не особенно трезвых мужчин.

– Здравствуйте, – киваю, продолжая следить за молоком.

– Ты своего сопляка когда угомонишь уже? Опять полночи спать не давал. И ноет, и ноет вечно.

– Это ребенок, – стараюсь говорить спокойно. – Дети плачут иногда.

– Да мне насрать, кто он! Притащилась сюда, нерусь, еще и выродка своего приволокла. Жили без тебя спокойно. Нет! Благодетели хреновы, всех подбирают, нормальным людям жизни потом нет! Я на тебя жалобу в центр напишу, поняла меня?! Пусть забирают. Это ж надо… И орет, и орет… Еще и в службу опеки напишу. Не умеешь обращаться с ребенком, пусть отберут и отдадут тем, кто умеет. Мы хоть спать здесь все спокойно будем.

– Знаете что?! – во мне поднимается волна гнева.

– Ну что? Что?! – полноватая хамка уперла руки в бока, выпятила вперед грудь без лифчика и двинулась на меня.

Внутри тут же все сжалось и рефлекс «Закрыть себя и ребенка от нападения» сработал быстрее, чем осознание, что именно этого от меня и ждали.

– То-то же! А то вякает она мне тут. Еще раз услышу, что он орет ночью, учти, напишу бумагу!

У меня молоко зашипело, вытекая на плиту из ковшика.

– И плиту помыть за собой не забудь. Ничего не умеешь, дикая. Даже пожрать приготовить.

Дикая…

Да, я дикая! Но я ведь не виновата…

Дрожа и всхлипывая, быстро снимаю ковш с остатками молока с плиты, отмываю ее и ставлю заново. Варю Амину кашу. Немного накладываю и себе.

– Привет, – на кухне появляется еще одна наша соседка, Александра. – Чего глаза на мокром месте? Опять Райка бузила? – киваю. – Не плач, девочка. Дура она просто. Аминчик, здравствуй, – улыбается сынишке. – Держи яблочко, – протягивает ему сочный желтый фрукт. Амин знает тетю Сашу и с удовольствием берет из ее рук вкусняшку. – У вас день варенья же сегодня?

– Да.

– Какие планы?

– Погулять хотим пойти. Деньги от центра пришли подарочные.

Саша только улыбается шире на мои слова.

– Вот и правильно. А вечером ко мне заходите, я торт куплю. Мы с тобой посидим, – подмигивает Александра. – Ну и Райку, если что, пошлем, – смеется соседка. – Так, все. Хорошо с вами, но я на работу. Держите хвост пистолетом. Пока, халёсий, – треплет Амина по волосикам. – жди от меня вечером тоже подарочек.

– Не нужно, – пытаюсь возразить.

– Ну вот еще! У дитя день рождения, а тетя Саша без подарка. Да карапуз? – сынок часто кивает ей в ответ. – Вот видишь. Маленький мужчина со мной согласен.

Глава 2

Лайла

Мой маленький мужчина, вцепившись в яблоко, решил не доедать кашу. Это не страшно, пусть кушает витамины. Пока он чавкает, быстро мою посуду. Возвращаемся с ним в комнату, переодеваемся и идем гулять.

Так тепло сегодня. Уже практически лето по ощущениям.

По плану у нас сначала парк, потом магазин игрушек, а там посмотрим. Еще бы на рынок заскочить, продукты заканчиваются.

В ближайшем парке у сына появились друзья. Детки его возраста и на годик постарше. В тени деревьев на детской площадке есть песочница, качели, горка и всякие лазилки для малышей. Амин с удовольствием забирается на горку и под стон пары мамочек самостоятельно скатывается вниз на мягкий настил. Заливается смехом, отряхивает штаны на попе и повторяет все по кругу.

– Ты совсем не боишься? – не выдержав, ко мне обращается одна из мамочек. – Он же может удариться.

– Поверьте, горка – это не самое страшное, что может случиться, – улыбаюсь женщине. – Я ведь слежу за ним, так что все хорошо.

Накатавшись на горке, Амин просит покачать его на качелях, а потом они с другими детками возят песок на большом самосвале с ярким кузовом и лепят куличи. Показывает мне, довольный такой. Сердце радуется, что у него теперь есть детство и шанс испытать все это.

Над головой в листве скачут и чирикают воробьи. Дует легкий теплый ветер. Рядом тихо разговаривают те самые мамочки, обсуждая распродажу в детском магазине, питание, мультфильмы, детский сад.

– Лайла, а вы в какой садик пойдете? В наш? – обращается ко мне одна из них.

Садик в этом районе один.

– Да. С сентября начнем привыкать, – киваю.

Нам через кризисный центр дали там место вне очереди.

– Ой, здорово. Значит мы с вами в одну группу попадаем. Это хорошо. Деткам будет легче привыкнуть.

– Согласна.

– Лайла, а мы вот папу вашего ни разу тут не видели. Он работает много, да? Мой вот целыми днями на работе, с сыном вечером часик поиграет и спать.

– Папу Амина убили год назад, – отвечаю с ледяным спокойствием. – Амин, – зову сына, – пойдем погуляем.

– Ужас какой. Извини, пожалуйста, – тут же реагирует женщина.

– Ничего, – машу рукой.

Помогаю сыну очистить одежду от песка, беру его за ручку, и мы потихоньку уходим по аллее в сторону магазинов. Общение с людьми – часть моей психотерапии. Я послушно выполняю это задание от психолога, иначе сидела бы на другой скамейке и не отвечала на совсем нетактичные вопросы. Они ведь гораздо старше меня, но по какой-то причине не знают, что есть вещи, куда просто нельзя лезть. Если бы я хотела рассказать о муже или чем-то еще личном, я бы рассказала сама. А спрашивать…

Ладно. Мы с ними просто разные. Не мне осуждать.

Покупаю Амину мороженое. Садимся с ним на скамейку под дерево пока он ест, иначе перемажется весь и мы больше никуда не попадем. С довольной моськой малыш облизывает свой ванильный шарик в вафельном стаканчике, я задумчиво смотрю на работающий фонтан. Он разбрызгивает прохладную воду по округе. На солнышке она превращается в летящую радугу.

– Смотри, Амин, – показываю сынишке. – Красиво. Хочешь потрогать радугу?

Получив утвердительный кивок, за ручку веду его ближе, но так, чтобы нас сильно не намочило. Амин сам тянет ладошку к брызгам. Они щекочут нежную детскую кожу. Сынок так счастливо улыбается, что я не могу сдержать слез. Щемящее чувство в середине груди не дает полноценно вздохнуть. Это настолько здорово, что эмоции просто вытекают наружу солеными каплями.

– Люблю тебя, – шепчу ему, целуя в щечку.

Амин обнимает меня за шею, поднимаю его на руки. Так и идем в сторону магазина игрушек за подарком. Он выбирает яркий конструктор. Дорогой для нас. Все равно не могу отказать ему сегодня. В конце концов деньги от центра пришли именно на день рождения. Да и пособие у нас повышенное, так что грех жаловаться.

На обратном пути заглядываем на рынок. Амин обнимается со своим подарком, а я несу пакет с продуктами в общежитие. Раскладываю все в маленьком холодильнике в комнате, ополаскиваю сынишку под душем, кормлю остатками вчерашнего куриного супа и укладываю на дневной сон. А сама на кухню. Надо приготовить ужин. Тем более Саша в гости звала. С пустыми руками нельзя и я ставлю в духовку простой пирог с картофелем и луком.

– Тук-тук, – вечером в дверях появляется голова Александры. – Можно?

– Конечно, – улыбаюсь женщине.

– Ух ты какой у тебя конструктор, – присаживается она перед Амином. – Красота. А я тебе вот что купила, – протягивает ему самосвал, похожий на тот, что дети катали в песочнице, только немного меньше.

В глазах Амина снова светится радость.

– Сынок, тете Саше надо сказать «спасибо», – тоже сажусь на пол рядом с ними.

– Не мучай ребенка, – одёргивает меня Саша. – Я без его «спасибо» точно проживу. Он всему научится, тем более у вас садик впереди. А чем у нас так вкусно пахнет на весь этаж? – переводит она тему.

– Я пирог испекла, – улыбаюсь соседке.

– Тогда пойдем скорее чай пить.

Оставляем игрушки на полу и идем в соседнюю, точно такую же, как у нас, комнатку. Быстро накрываем с Сашей раскладной столик. Амин садится смотреть мультики по телевизору.

– За твой первый год на свободе, – улыбается Саша, поднимая бокал с красным вином. Чайник так и стоит нетронутым на кухне.

– Спасибо, – делаю пару маленьких глоточков из своего бокала.

– Ты не хандри, девочка, – она с нежностью смотрит на моего Амина. – У тебя есть самое ценное. Твой ребенок и твоя жизнь. Остальное… Пройдет, остальное, Лайла. И замуж еще выйдешь, – подмигивает мне. – Время лечит. Это я очень хорошо знаю.

Чистая правда. У Саши муж военный. Был… Они жили в военном городке. Несколько лет назад выехали в соседний город по поручению. Дочка с родителями напросилась. Мать выскочила воды купить. Машина взорвалась прямо у нее на глазах. Сашиного мужа и дочку не спасли, а ее направили в кризисный центр. Потом тоже дали комнату в этом общежитии. Возвращаться после трагедии ей оказалось некуда.

Я стараюсь брать с нее пример. Александра – невероятно сильная. У меня пока так не получается.

Амин засыпает у нее на диване. Мы не замечаем, как выпиваем еще по паре бокалов вина под мой пирог и простые закуски. Голова кружится от алкоголя. Я не пью, вообще-то. Алихан иногда протягивал за ужином бокал вина, но даже его я не допивала. Сегодня просто день такой… Сложный и радостный одновременно.

Саша помогает мне унести сынишку в кроватку.

– Пойдем воздухом подышим, – предлагает она.

Запираю дверь. В соседней комнате опять гуляют. И это Рая на меня орет, что сын ей спать мешает, но Амин не проснется. Такие звуки ему не мешают.

Выходим на улицу. Садимся на скамейку возле подъезда. Саша чиркает зажигалкой, прикуривая. Дымит в сторону от меня.

Сладковатый весенний воздух тоже пьянит. Голову никак не отпускает.

– Ты совсем не умеешь пить, – смеется Александра. – Такая смешная сейчас. А глазки горят, мне нравится. Это правильно, – гладит меня по волосам, как ребенка.

– Спасибо тебе за праздник.

– Ну вот опять ты со своим «спасибо». Перестань уже. Мне приятно, что могу помочь. Ох, это кого принесло? – смотрит на паркующийся недалеко от нас автомобиль.

– Не знаю, – тоже не без удивления рассматриваю иномарку первые пять секунд, пока не открылась дверь. – Равиль? – поднимаюсь со скамейки.

– Оу… – выдыхает Александра.

Выкидывает окурок, шепчет мне на ушко:

– Я ушла спать. К Амину загляну.

У нее есть запасной ключ от нашей комнаты.

Равиль уверенным шагом подходит ко мне, будто и не исчезал из моей жизни на весь прошедший год.

– С днем рождения, – в руки ложится огромный букет кроваво-красных роз.

Глава 3

Равиль

Вспоминаю, как шутил зять про мою сестренку. Эля его приворожила. Так вот в магию я не верю, в суеверия и прочую чушь тем более, но Лайла прочно засела в моей голове и вытравить ее оттуда не получилось. Стою сейчас, как дурак, смотрю в ее большие карие глаза и не знаю, что еще говорить.

Маленький, хрупкий олененок, пошатываясь, удивленно смотрит на меня.

– Ты меня помнишь?

Гений просто! Это вот тот самый вопрос, который надо задать девушке в данный момент.

– Да, – кивает и ее сильно уводит в сторону. Ловлю, машинально прижимая к себе. Олененок тут же превращается в один сплошной напряженный ком.

– Извини, – отпускаю, делаю шаг назад.

– Ничего, – не смотрит на меня больше. – это просто вино. Не надо было пить.

Уперлась своими красивыми глазками в цветы. Они дрожат в ее руках, а я напоминаю себе, почему не приезжал весь прошедший год.

После того, через что прошла эта девочка, как мужчина, я рядом был ей не нужен. Это скорее триггер для Лайлы, вгоняющий ее в панику, нежели опора и чувство стабильности, которые хотелось ей дать.

Ни о каких отношениях и речи идти не могло, а я… точно оказался не готов быть просто другом.

Это была сделка с совестью. Сам себя убедил в том, что все делаю правильно, ее психолог ведь подтвердил. Ну и разница в возрасте. Ей восемнадцать только сегодня исполнилось. Я не Алихан… не посмел бы прикоснуться раньше. И нас обоих ломало бы в таких отношениях. Я не хотел, чтобы ей стало хуже. Однажды, на пике отчаяния эта девочка уже всадила себе в грудь нож, еле вытащили с того света. Кто знает, куда бы все это завело в следующий раз. Если бы она вдруг сорвалась. И я исчез.

По договоренности с руководством кризисного центра помогал им с сыном деньгами под видом «повышенных пособий» или подарков на праздники.

А сегодня вот притащился сам…

– Ты права, пить тебе совсем не стоит. Как Амин?

– Все хорошо. Подрос. Сейчас учится говорить, – ее губ касается теплая улыбка при разговоре о сыне. – Равиль, я могу угостить вас пирогом. Он совсем простой, там жареный лук и картошка, но все равно вкусный. Хотите?

Знаю, что это банальная вежливость. Я ведь пришел в гости и отпустить меня голодным она не может.

– Хочу, – пользуюсь моментом.

Проходим с ней в общежитие. Я в таких не был ни разу. Это жесть. Как здесь вообще можно жить? Про то, чтобы жить с маленьким ребенком, я вообще молчу.

Путаясь в длинной юбке, Лайла сажает меня на общей кухне, ставит чайник, греет тот самый пирог. Пахнет очень вкусно, а мне нравится смотреть на нее.

Благодарно кивнув, ем угощение, запиваю дешевым черным чаем, и теряюсь. У меня давно не было отношений с женщинами. Случайные связи для снятия напряжения были, а вот с отношениями не сложилось. Все мое время занимали проблемы со здоровьем младшей сестры. Тогда я мог думать только о том, чтобы Элина жила как можно дольше и была счастлива. Сестренка уже год замужем, а я остался один и с головой окунулся в бизнес отца. Да и все мои мысли прошедший год занимала вот эта самая девочка, которая только-только превращается в молодую женщину.

И себе можно не лгать. Я сюда сегодня явился с конкретной целью. Попробовать шагнуть в эти отношения, но как это сделать, чтобы не напугать и не доломать Лайлу, пока не придумал.

Плана вообще не было. Я купил цветы, которые у меня больше всего ассоциируются с этой девочкой и вот, ем пирог на кухне общежития. А вчера мы пили у Завьянова и он вынес мне весь мозг, что я должен сделать этот шаг, иначе так и буду жрать себя изнутри сомнениями. Себя в пример приводил. Правильный пример. Я под хороший коньяк ему и Эльке пообещал, что перестану прятаться от отношений и съезжу к Лайле.

Вот и еще одну причину раскопал, почему я здесь…

После молчаливого позднего ужина, Лайла быстро убирает со стола.

– Я хочу пригласить тебя куда-нибудь. В ресторан или кино. Пойдешь? – ловлю ее взгляд, но она, как и положено, быстро отводит свой.

Бесит!

Сам топил за традиции, которые сейчас начинают раздражать. И есть мне было бы гораздо приятнее, сядь она со мной за этим старым пошарпанным столом.

– Одна? – Лайла все же поднимает на меня взгляд. Глаза черные почти от увеличившегося в размере зрачка.

Поднимаюсь с табуретки. Медленно подхожу к ней и замираю в половине шага от прикосновения. Сердце тут же заводится и начинает лупить в грудную клетку.

– Ты боишься меня? – голос предательски просаживается. Не прикасаясь к ее лицу, убираю в сторону темные пряди волос. Они были сильно длиннее…

– Нет, – врет. Я прекрасно вижу, как нервно колотится пульс на ее шее.

– Тогда я заеду завтра в пять, – ставлю ее перед фактом, – и ты мне расскажешь, куда хочешь сходить.