I
– Поздравьте меня! – сказал мне один знакомый – жизнерадостный, улыбающийся юноша. – Я уже помощник присяжного поверенного… Адвокат!
– Да что вы говорите!
– Вот вам и да что! Настоящий адвокат!
Лицо его приняло серьезное, значительное выражение.
– Не шутите?
– Милый мой… Люди, стоящие на страже законов, не шутят. Защитники угнетенных, хранители священных заветов Александра Второго, судебные деятели не имеют права шутить. Нет ли дельца какого-нибудь?
– Как не быть дельцу! У литератора, у редактора журнала дела всегда есть. Вот, например, через неделю назначено мое дело. Привлекают к ответственности за то, что я перепечатал заметку о полицеймейстере, избившем еврея.
– Он что же?.. Не бил его, что ли?
– Он-то бил. А только говорят, что этого нельзя было разглашать в печати. Он бил его, так сказать, доверительно, не для печати.
– Хорошо, – сказал молодой адвокат. – Я беру это дело. Дело это трудное, запутанное дело, но я его беру.
– Берите. Какое вы хотите вознаграждение за ведение дела?
– Господи! Как обыкновенно.
– А как обыкновенно?
– Ребенок! (Он с покровительственным видом потрепал меня по плечу.) Неужели вы не знаете обычного адвокатского гонорара? Из десяти процентов! Понимаете?
– Понимаю. Значит, если я получу три месяца тюрьмы, то на вашу долю придется девять дней? Знаете, я согласен работать с вами даже на тридцати процентах.
Он немного смутился.
– Гм! Тут что-то не так… Действительно, из чего я должен получить десять процентов? У вас какой иск?
– Никакого иска нет.
– Значит, – воскликнул он с отчаянным выражением лица, – я буду вести дело и ничего за это с вас не получу?
– Не знаю, – пожал я плечами с невинным видом. – Как у вас там, у адвокатов полагается?
Облачко задумчивости слетело с его лица. Лицо это озарилось солнцем.
– Знаю! – воскликнул он. – Это дело ведь – политическое?
– Позвольте… Разберемся, из каких элементов оно состоит: из русского еврея, русского полицеймейстера и русского редактора! Да, дело, несомненно, политическое.