Пролог
I know it's hard to tell how mixed up you feel
Hoping what you need is behind every door
Each time you get hurt, I don't want you to change
Because everyone has hopes, you're human after all
The feeling sometimes wishing you were someone else
Feeling as though you never belong
This feeling is not sadness, this feeling is not joy
I truly understand, please don't cry now
Please don't go, I want you to stay
I'm begging you, please, please don't leave here
I don't want you to hate for all the hurt that you feel
The world is just illusion trying to change you[1]
Мужчина средних лет мерил шагами небольшую комнату. Его взгляд то опускался к полу, то поднимался к потолку. Казалось, будто он вёл диалог с кем-то, несколько бессвязный из-за частых пауз, но в комнате кроме него никого не было.
– Какого плана? Частью какого, чёрт побери, плана? Ему шесть лет. Шесть! В какой такой священный план входит лейкемия у шестилетнего ребенка?! Расскажи мне, давай! Жалкая букашка не в состоянии понять весь великий замысел! Просвети меня! НУ ЖЕ!
Выплеснув волну ярости, он поймал своё отражение в зеркале, закреплённом на приоткрытой дверце шкафа. Форма медперсонала в нём соседствовала с вполне обычными джинсами и курткой. Из отражения на него смотрел человек, чьё лицо изрезали морщины тревог и переживаний. Смуглая кожа казалась пепельной, а глаза – потухшими. Свёрнутый набекрень галстук и белоснежная рубашка в пятнах пота, которую, похоже, не меняли дня два, довершали картину.
Он опустил взгляд, рассматривая обломанные ногти, а когда-то ведь ходил на маникюр – терпеть эту процедуру не мог, но генеральный считал, что старший партнёр должен выглядеть безупречно, – и начал истерично смеяться.
– А знаешь, я ведь верил. Я имею в виду, даже когда она умерла. Очень хотелось отчаяться. Сказать, что ты забыл нас. Бросил. А я верил. Он тогда подошел ко мне и спросил:
«Папа, а где сейчас мама?»
– Знаешь, что я ответил? Конечно, знаешь. Держу пари, ты тогда здорово посмеялся.
«С ангелами, сынок. Мама теперь с ангелами».
– И он улыбнулся. Ты бы видел эту улыбку. Это радость ребенка, который знает, что в мире все хорошо, всё идёт, как надо.
– Так что вперед, порази меня молнией, и покончим с этим. Эта безволосая обезьяна устала от твоего дерьма. Человек может вынести в жизни многое, но только до определенного предела, и я свой давно перешёл.
Мужчина съехал по стене на пол. Остался сидеть, привалившись спиной к поверхности, оклеенной веселенькими – в цветочек – обоями. Больница за пределами этой комнаты сверкала хромом и стеклом, но раздевалка казалась каким-то реликтом из давно забытых времен.
– Что ты от меня хочешь? Соблюдения заповедей? Я соблюдал. Благочестивого поведения? Я почитал. Что. Ты. От меня. Хочешь?
Мужчина молчал долгое время, казалось, поток бессвязных реплик иссяк, но он поднял голову.
– Всё, что хочешь. Вылечи его, и я сделаю, всё что захочешь. Забери моё здоровье. Забери моё богатство. Забери моих друзей. Забери мою жизнь. Лишь вылечи его. Что бы я там не сделал, за что бы ты там меня не наказывал. Он этого не заслужил. Дай ему жизнь и забери мою. Честный обмен, как считаешь?
Если бы не частые подёргивания плеч, никто бы не заметил, что мужчина плакал – звуки, вырывающиеся из его горла, мало походили на всхлипывания, скорее так могло бы стонать раненое животное.
Тишину нарушила вибрация.
Сняв с запястья широкий браслет, он развернул его в телефон последней модели. Голос на другом конце линии звучал устало.
– Я нашёл вариант. В Принстоне, но есть сложности.
– Сколько?
– Ты не понял. Там очередь на год вперёд. Как говорится, у маршала свои внуки. Мне дали контакты одного человека, попробуй с ним связаться.
– Политик? Сразу – нет.
– Учёный. Зовут Решетов.
Глава 1
Гвинден
Hey kid (hey kid)
Do I have your attention?
I know the way you've been living
Life's so reckless, tragedy endless
Welcome to the family
Hey
There's something missing
Only time will alter your vision
Never in question, lethal injection
Welcome to the family[2]
Неприятное открытие номер один заключалось в том, что с лишним грузом Пёрышко работало хуже, чем без него – скорость падения увеличилась пропорционально возросшему весу. Мне пришлось судорожно тормозить с помощью Левитации, чтобы не размазаться тонким слоем по брусчатке Аскеша.
Неприятное открытие номер два я сделал, миновав практически невидимую границу, что отделяла зону стартового сценария от города. Она выглядела как марево раскалённого воздуха посреди пустыни и куполом охватывала весь особняк с пристройками.
Стоило мне пересечь эту вуаль, как в глазах потемнело, а в ушах раздался низкий гул. Я потерял всякое ощущение времени и сколько это продолжалось, сказать бы не смог. Пришёл в себя в какой-то момент и осознал, что до сих пор вишу в воздухе.
Это что сейчас было?!
Планируя к крышам зданий, что лежали на небольшом расстоянии от Дома Теккен’ар, я сообразил, что личность, несущая бессознательное тело на себе, не только выделялась на фоне потолка гигантской каверны, освещённой рассеянным светом магических светильников и люминесцентных грибов, но и выглядела дико подозрительно по отношению к обычным жителям.
Через мгновение после выхода за территорию сценария система сочла нужным уведомить меня.
/////
Словно муха в паутине
Ранг: Обычный
Дом Теккен’ар уничтожил всю вашу семью, а вас приберёг на десерт. Завтра вас казнят.
Задача: Выжить.
Награда: Опыт, доступ к выбору архетипа, 1 необычная способность на выбор.
Задание выполнено.
/////
Вы получили достижение «Вопреки всему» ранг 1 (1/1)
«Никогда не говори мне о шансах!»
Описание: Вы первый игрок, который выполнил скрытую цепочку «Словно муха в паутине» и «Блюдо, которое следует подавать холодным».
Награда: Награда за завершение сценария утроена – обратитесь к любому классовому инструктору.
Я аккуратно спрятался за массивной каминной трубой двухэтажного здания и перевёл дух. В смысле – первый?! Что никто больше не справился со стартовым сценарием? Я полез на форум, что, в принципе, следовало сделать уже давно и сразу прочитать, чем грозит мне этот квест.
Выяснилась «очевидная истина», до которой я мог бы дойти и сам. Все стартовые сценарии Виашерон создавал в индивидуальном порядке под каждого игрока. Сценарии не повторялись – исключения отсутствовали, однако определённые сходства игрокам удалось проследить. Чаще всего за основу бралась какая-то простая ситуация – одна из нескольких десятков: нападение на торговый караван, побег из тюремной каменоломни, где отбывали срок заключённые, или даже неожиданная конфронтация с наёмными убийцами на вечернем балу. Так или иначе, этот мир ставил игрока в некую сложную, но небезнадёжную ситуацию, которую тот мог разрешить одним из дюжины способов.
Для этого Виашерон задействовал уже существующие реалии, вплетая туда свежесозданный клочок игрового процесса – чаще всего последствия такого вмешательства сказывались на общей картине минимально, зато игроки чувствовали себя частью чего-то важного: их не заставляли убивать десять крупных крыс в подвале таверны, что считалось своеобразной шуткой, ещё когда я играл в многопользовательские игры на старых технологиях – не чета нынешним.
Найти же ситуацию, полностью идентичную моей, я не смог. Игроки описывали свой опыт прохождения стартового сценария, и в массе своей для них всё проходило достаточно безболезненно – они не приходили в себя, прикованными к стене, их не пытала сумасшедшая стерва, им не приходилось ломать себе палец. Тем не менее, я всё же разыскал один случай, отдалённо похожий на мой.
Табакси с говорящим ником Кишкорез ещё в первый год существования Виашерона, через месяц после старта игры, закинуло в разгар какой-то приграничной стычки между его новыми сородичами и безобидными на вид кенку. Очнулся он под чьим-то трупом, когда антропоморфные коты уже отступали, а ожившие кошмары орнитологов шли частой цепочкой, добивая выживших и раненных. Кишкореза взяли в плен, посадили в яму, по горло наполненную нечистотами, били палками, подвешивали под палящим солнцем, лишили воды и еды, а в конце в той самой яме и утопили.
Любой на его место сразу разлогинился бы, но его Морфей заглючил – кнопку выхода закрыл поп-ап – выскочившее окно рекламы (после этого случая, кстати, какому-то принципиальному европейскому политику удалось протолкнуть запрет на подобный тип рекламы). Пусть он не испытывал никаких реальных физических болевых ощущений, 15-летний Ян Камински из Гданьска вылез из игры – через 18 часов, когда родители вернулись из поездки к родственникам – заикой и изрядно поседевший.
Скандал Парагон замял, щедро откупившись от семьи Камински. Случившееся признали программным сбоем: игрок не должен попадать в безвыходную ситуацию, особенно подобного характера. Разработчики поклялись усилить контроль над стартовыми сценариями, что и произошло.
Сам собой напрашивался вопрос – как же тогда я очутился в той глубокой заднице, которую Парагон поклялся всеми силами снова не допустить? Более того, я уничтожил один из Старших Домов, что никак не тянет на минимальное вмешательство в общую картину, как писали игроки выше. Да и подозрительно это. Слишком низковаты уровни были у семейки.
Внимание моё привлекла тема, где шло оживлённое обсуждений событий, виновником которых являлся я.
Самые последние сообщения были написаны меньше двух минут назад и сплошь состояли из истеричных текстов.
– МНЕ НЕ ПОКАЗАЛОСЬ? КТО-ТО ЭТО СДЕЛАЛ-ТАКИ?! СТАРШИЙ ДОМ ГРОХНУЛИ?!
– Я ЗАСКРИНИЛА ЧАТ. Вот. 124546371.jpeg.
Жители Аскеша, внемлите! Старший Дом Теккен’ар пал. Игрок Гвинден первым на сервере выполнил скрытую квестовую цепочку «Словно муха в паутине» и «Блюдо, которое следует подавать холодным».
– ЧЁ ЗА ГВИНДЕН?! ЧЁ ЗА БЛЮДО, НАХ?! КТО ОН ТАКОЙ?
– лол, багоюзер, небось. ждём бана. в Дом прорваться невозможно.
Слава пришла за мной, хотел того я или нет. Так, надо убираться отсюда.
Я отвлёкся от чтения и оценил обстановку. Аскеш ничуть не был Диким Западом, как могло бы показаться на первый взгляд. По улицам ходили четвёрки стражников, следящих за порядком, набранные из безДомных дроу. Подчинялись они, по словам Соверетта, Совету Старших Домов и выглядели весьма опасно. Интерфейс помечал их уровень красным черепком, что обозначало разницу в наших уровнях больше, чем пятьдесят единиц. К игроку с телом на руках у них наверняка возникнет масса вопросов. А учитывая стремление дроу к тайному решению конфликтов и показной благочинности, закончиться это может для меня плахой или тюрьмой.
Широкие и узкие улочки были довольно организованно заставлены торговыми палатками, в которых чужеземцы, как правило, гоблины, дуэргары, тролли и совсем редкие залётные птицы вроде дворфов и тифлингов, вели спорадическую коммерческую деятельность. Дроу считали ниже своего достоинства стоять на улице со связкой сосисок и плохоньких шерстяных штанов, окрикивая прохожих в надежде сбыть товар. Как я понял, если они и занимались коммерцией, то делали это в хорошо укреплённых магазинах, чьи решётки и двери органично смотрелись бы в хранилищах подземных банков, а убранство кричало о вопиющей роскоши.
В толпе неписей можно было легко различить игроков, которые целеустремлённо носились по городу, выполняя социальные и прочие «подай-принеси» квесты. Подключившийся сразу после выхода из стартового сценария общегородской чат пестрел типичными для любой ММОРПГ фразами, набранными по традиции бездумным КАПСом.
– ПРОДАМ КОЖУ ВАСИЛИСКА! ДЕСЯТЬ СТАКОВ[3]! ОПТОМ ДАМ СКИДКУ!
– ИЩУ ПАТИ НА ОтПе, ЛОК 45 УРОВНЯ!
Почесав в затылке, я полез на форум освежать неизвестные или уже забытые термины. Загадочная ОтПе оказалась Отравленной Пещерой – подземельем сорокового-пятидесятого уровня, а лок – варлоком, то есть чернокнижником.
– КУЗНЕЦ-МАСТЕР, СДЕЛАЮ ЧТО УГОДНО ДО 225 УРОВНЯ ИЗ ВАШИХ ИНГРОВ!
– КУПЛЮ ШМОТ НА ТАНКА 20 ЛЕВЕЛА!
– ПРОДАЮ [Сферу планарного изгнания]! 1050 золотых!
Это ещё что такое? Утоляя любопытство, обратился к строчке чата.
Сфера планарного изгнания
Редкое
Количество зарядов: 1/1
Выбрасывает цель в пределах 25 метров за пределы Виашерона, делая её неуязвимой к любому урону, на 6 часов или до отмены эффекта создателем, в зависимости от того, что наступит раньше. Полностью восстанавливает цели здоровье и ману. Не может быть применено в Подземелье, Рейде, а также против цели выше 100 уровня. В зависимости от типа существа, его ранга, сопротивлений и уровня, цель может вырваться из-под эффекта раньше времени.
Мне кажется, я даже выдохнул с шумом. Мощная штука.
– НАРОД, КТО ВИДЕЛ АРЗАКАРА?! ПЛАЧУ ГОЛДУ ЗА СВЕЖУЮ ИНФУ!
Решив убить сразу двух зайцев одним камнем, я мысленной командой написал в чат:
– Продаю двуручи на дамагеров, танковый щит, хилерскую пушку и броню на кастеров! [Последняя клятва Патриарха], [Церемониальный жезл], [Жало чёрного скорпиона], [Щит умелого сержанта], [Милость Матриарха], [Облачение старшей жрицы].
Ссылки на предметы были кликабельны и позволяли посмотреть параметры вещей, что делало продажу гораздо удобнее. Не то, чтобы я рвался прямо сейчас избавиться от шмоток, но мне нужна были информация, а люди, которые только что получили заветный предмет, намного охотнее делятся ею.
– ‘Даров, возьму Клятву за 1 голду, – пришло мне личное сообщение, так называемый шёпот, от некоего воина КручуКолачу.
Мне бы предварительно проверить цены на аукционе, да и вообще продать там вышло бы выгоднее, но время не терпит – информация важнее.
– Полторы и она твоя, – наугад поднял я цену.
– Беру, ты где? – мгновенно ответил игрок с нелепым ником.
Продешевил, блин.
Я пригласил его в отряд, и моё расположение появилось на общей для нас карте. Соверетта я спрятал получше на крыше, накрыв плащом, после чего опустился в проулок рядом с этим же зданием. Не хотелось отходить далеко, чтобы моего подопечного не умыкнули, а то и не прирезали тёмные личности.
Громыхая, словно сервант, набитый эмалированными тазами, ко мне подбежал орк 25 уровня, упакованный в разнородный пластинчатый доспех. Максимально грозный вид, впечатляющих размеров клыки на нижней челюсти, и бритая налысо голова цвета охры.
Молча кивнув, он открыл окошко обмена, дождался пока я закину туда булаву и вложил деньги.
Операция прошла успешно, и я стал чуточку богаче.
– Постой, ты не в курсе, где находится Дом Эвер’харн?
Орк задумчиво пошевелил бровями, почесал в затылке и протянул:
– Это самое, ручаться не буду, но, кажись, где-то на северо-западе города.
Всё так же бацая и бряцая, он удалился, больше ничего не сказав.
Через несколько минут после повторного клича в чат, мне написала друид Ромашка.
– Привет, посох ещё не взяли?
– Нет, эксклюзивное предложение ещё в силе, – посредственно сострил я в ответ.
– Отлично, кидаю пати.
Буквально через минуту, ко мне прибежала запыхавшаяся дроу. Две фривольные салатовые косички мотались в такт её движениям, а лицо было покрыто ярким макияжем.
– Ромашка, подскажи, где здесь находится Дом Эвер’харн? – взмолился я прежде, чем она открыла окно торговли.
Забавно сморщив носик, она дёрнула себя за косу и внезапно радостно пискнула что-то невнятное.
– Точно-точно! Я для них селезёнки с подземных крабов носила! Короче, идёшь отсюда на север до большой площади со статуей двух жриц, поворачиваешь налево и увидишь огромный дом, похожий на мавзолей, вот это он!! – протараторила эльфийка. – Слушай, ты же этот самый! – заорала она внезапно.
– Какой? – закосил я под дурачка.
– Ну тот, что Дом укокошил!
– Не-не, обозналась.
Я силком всучил ей посох, получил 1.3 золотых, и, отмахиваясь от расспросов, взлетел на крышу дома. Слаба богам, Соверетта никто не украл и не прикончил. Взвалив его снова на себя, я отправился в указанном направлении, аккуратно перелетая с крыши на крышу и стараясь не подходить к хорошо освещённым зонам.
Через несколько минут такого неспешного передвижения, а с телом на руках я никак не мог быстро и далеко летать, у меня заломило в плечах. Полоска выносливости опасно покраснела, и мне пришлось устроить перерыв. Я сидел за очередной вывеской неизвестного мне магазина, что давала уголок сумрака, наслаждаясь экзотическими видами Аскеша, когда в спину мне вонзился тупой зазубренный нож.
Вам нанесли 236 единиц урона (х2)
Вскрикнув и нелепо дёрнув руками, я упал вперёд, пытаясь уйти в перекат, но получилось весьма скверно. Что-то небольшое и пронзительно верещавшее прыгнуло на меня сбоку, и бедро обожгло волной острой боли.
Вам нанесли 118 единиц урона
Наконец, заработал мозг, который с таким трудом заводился, и я скастовал Глубокую тьму прямо на себя. Два силуэта оказались застигнуты чернильной сферой врасплох. Тот, что воткнул в меня кинжал, хотя внешне оружие больше походило на кухонный нож, повёл головой, словно принюхиваясь. Да нет, он действительно старательно втягивал в себя окружающие запахи!
Троглодит-грабитель 23 уровня – гласила надпись на его фрейме. Его сосед с копьём, что больше походило на острогу для ловли рыбы, небрежно сделанную из подручных средств, также мотал головой в поисках сбежавшей жертвы. Меня.
Ближайший ко мне враг внезапно дёрнул головой и уставился прямо в мою сторону. Ощерился и пронзительно вскрикнул, давая знать своему напарнику о моем местонахождении. Мысленно я отсчитывал секунды после получения последнего урона. Он прыгнул в мою сторону и в тот же момент истекло пятисекундное ограничение, а я ушёл в Теневой сдвиг. Мир приобрёл привычный ореол нереальности, а движения троглодитов замедлились. Активируя клонов, я скользнул за спину бойцу с копьём и мысленной командой направил двух теней к его дружку с приказом открываться после моей атаки.
Кислотный плевок влетел в голову прямоходящей уродливой ящерицы, и на моих глазах растворил девяносто процентов затылка и макушки, отнюдь не добавив монстру красоты.
Вы нанесли 9 100 единиц урона (х9)
+ 20 327 опыта
Крит такой силы убил троглодита одним ударом, и тот рухнул на черепицу кучей воняющего грязного тряпья, не успев даже вскрикнуть.
Миллисекунду спустя двойка моих клонов взрезала шею второй ящерицы прозрачными клинками – копиями моих оружий – с разных сторон, почти обезглавив его.
Вы нанесли 839 единиц урона (х9)
Вы нанесли 1 281 единиц урона (х9)
Густая струя зеленой крови ударила из его разрубленной шеи. Капли крови плыли в воздухе, мерцая, словно стая светлячков – в Сдвиге всё приобретало завораживающий вид.
Вы нанесли 866 единиц урона (х9)
Вы нанесли 1 311 единиц урона (х9)
+ 20 327 опыта
Получен 15 уровень (+1)
Ваша выносливость повысилась до 16 (+1)
Ваш интеллект повысился до 15 (+1)
Получено 1 единица талантов (5)
Рот мой от удивления раскрылся, да так и остался в таком виде секунд пять, пока мозг отчаянно пытался произвести расчёты, которые бы объяснили, что сейчас произошло. Итак, урон в голову почти всегда даёт крит, увеличивая цифры вдвое. Теневой сдвиг даёт бафф на первую атаку, усиливая урон на 350 %, то есть в четыре с половиной раза. Выходит, два разных эффекта не просто складываются между собой, а перемножаются. На примере баффа в 100 % от обычной Скрытности это было незаметно, но со Сдвигом я получил начальный крит в Девять. Раз. Больше. Мать моя женщина. Да я тряпок-кастеров смогу ваншотить, если первым нападу, почти гарантированно. И ведь это только второй уровень абилки. Резко расхотелось жаловаться на слишком слабый апгрейд способности.
Второй уровень… секунду я осмысливал эту фразу, а потом горестно застонал. Какой же я дебил. Убейте меня и закопайте на кладбище для нубов. Удалите мне мозг, поскольку я им не пользуюсь. Абсолютно. Ещё до битвы с Матриархом у меня было две нераскиданных единицы талантов, о которых я напрочь забыл. Я мог сильно упростить себе жизнь, бросив их в Сдвиг, Плевок или Лезвие, значительно поднимая себе урон. Если бы да кабы. Что уж теперь печалиться.
Вдобавок ещё два таланта прилетело от победы над боссами, да одна – только что, так что сейчас пять единиц ждали, когда я вложу их во что-то крутое. Делать это в настоящий момент, в спешке смысла нет, дождусь сдачи всех квестов, авось какую интересную способность получу. От размышлений меня отвлёк разноголосый гомон.
Городские жители возбуждённо размахивали руками, крича что-то неразличимое отсюда. Надо убираться, пока стража не показалась. Доказывай им потом, что это на меня бандиты напали, а я – не верблюд. Забрав 6.5 серебра и проигнорировав остальной небогатый скарб – Самодельный нож троглодита и ему подобное барахло, я подхватил Соверетта и, разбежавшись, перелетел на соседнюю крышу.
Большинство зданий дроу представляли из себя яркие образчики готики (острые шпили, внушающие угрозу, квадратные башни, мрачные горгульи в виде душителей и лютомышей, от которых бросало в икоту) или классицизма (прямые строгие формы, колонны, обилие барельефов). На последних чаще всего изображались гордые предки того или иного рода дроу, разбивающие в пух и прах светлых эльфов, либо, что встречалось реже, – дворфов.
Пробираясь по городу, я хорошо на это всё насмотрелся и стал понимать, почему большинство дроу находятся в перманентно ужасном настроении: немудрено спятить, когда тебя повсюду окружает такая мрачная жуть.
Наконец, вдалеке я увидел большой особняк (или небольшую крепость), которая могла на равных сыграть в размерах с Домом Теккен’ар. Здание, действительно, неосознанно копировало мавзолей, только не наш, а построенный средневековыми немцами или французами. Широкое основание с каждым из трёх этажей постепенно сужалось кверху. Углы карнизов стерегли тяжеловесные статуи грозных лютомышей, размах крыльев которых достигал четырёх с половиной метров, а вес, по моим прикидам – девяноста килограммов. Верхний этаж украшало массивное окно-розетта[4], оставившее бы Нотр-Дам-де-Пари далеко за бортом. Несмотря на размеры, постройка выглядела так, как будто знавала лучшие дни.
Здание ещё не разваливалось, но намёки на неизбежный бег времени виднелись в крошащейся кладке и въевшихся в стены потёках воды, что кап-кап-капала со скрывающихся во тьме сталактитов. Кое-где люминесцентные грибы нашли неустойчивое пристанище во швах дома, и придавали ему вид неаккуратный и слегка заброшенный.
Облетев здание по периметру, я нашёл всего один вход – двойные стальные двери, намертво запертые, и похоже редко открываемые. Вздохнув поглубже, я перенёс Соверетта с плеча на руки, чтобы выглядел он попристойнее и слевитировал к вратам.
Стук кулака о металл пустил звенящее эхо, от которого заныли зубы, а не услышать его мог только глухой. Переполошил там всех, наверное. Прошло две минуты. Пять. Дверь не открывалась. Я замолотил руками и ногами, пока, наконец, не открылась маленькая щёлка на уровне головы. Оттуда прямо мне в лицо смотрел массивный арбалетный болт, покоящийся в ложе ещё более массивного арбалета.
– Заданий на сегодня больше нет! Проваливай прочь! – донёсся дребезжащий старческий голос. Оружие в руках невидимого собеседника дрожало и ходило ходуном. Угроза получить в голову болт только потому, что у него дёрнулся палец на спусковом крючке, стремилась к ста процентам.
– Меня зовут Гвинден. Со мной Соверетт из Дома Эвер’харн. Открывай, старик.
– Обязательно, аж два раза. Проваливай, шельма, пока басидирондам тебя не скормили! – злая тирада старика была прервана длинным сухим кашлем.
Щёлка захлопнулась, а я остался снаружи.
Честно говоря, я разозлился. Чёрт, да у меня крышу сорвало. Не знаю, что именно так на меня подействовало, очередное упоминание проклятых людоедских цветочков или хамское обращение вместо почестей и благодарности, но, набрав полную грудь кислоты, я плюнул прямо на замочную скважину.
Металл зашипел, оплывая, и в середине створок образовалась дыра размером в локоть. Хэкнув, я пнул створку изо всех сил, и её внесло внутрь, судя по звуку, ударив моего собеседника. Открылась дверь не полностью, но мне и этого хватило. Я залетел внутрь, выбив из рук старого дроу арбалет, который тот наводил на меня трясущимися руками.
Репутация с Домом Эвер’харн снижена на 6 000 (Недоверие)
– Эстрикс всемогущая, да что же это делается, – бубнил он себе под нос, пока моё пенальти не отправило потемневший от времени арбалет в стену, где от удара старый приклад треснул, а болт, вжикнув и срикошетив о стену, унёсся в темноту города.
Взяв за шкирку Соверетта, я сунул его под нос эльфу и рявкнул прямо в слезящиеся глаза.
– КТО ЭТО ПО-ТВОЕМУ?
Старик перевёл взгляд на бессознательно эльфа и затрясся уже всем телом, да так, будто участвовал в соревнованиях по лимбо и пришёл его черед пролезать под очень низкой палкой.
– Н-н-н-нашелся! Эстрикс милостивая! Живой! – старче вырвал его у меня из рук с совершенно неожиданной силой и начал судорожно осматривать на предмет ран.
По коридору из глубины дома уже бежала четвёрка бойцов, что совсем не напоминала почётный караул, приуроченный к моему прибытию. Взгляд бойцов, закованных с головы до ног в доспехи, не сулил ничего хорошего. Ну что ж, придётся с ними разобраться, главное – никого не убивать.
– СТОЯТЬ! – внезапно гаркнул старик. Замерли, что характерно, все: и я с оружием на изготовку, и солдаты.
Репутация с Домом Эвер’харн повышена на 6 000 (Дружелюбие)
– Арне́л, срочно мастера Соверетта к лекарю, головой за него отвечаешь, – чётко и без стариковского пришепётывания скомандовал мой визави. – А ты, как бишь тебя, Гвинден? Идёшь со мной. Да, – вспомнил он, – Ви́ззен и Часа́рд, сторожите двери, чтоб через полчаса были, как новые. Приду – проверю!
Он направился вглубь дома, припадая на левую ногу, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Покрытая старческими пятнами лысая макушка дроу отражала свет редких факелов. Кажется, это первый эльф, который не может похвастаться пышной шевелюрой.
Короткий тёмный коридор сменился караульной комнатой с запирающейся дверью, которая стала бы ещё одним препятствием на пути штурмующих врагов, пусть это и не в ходу для дроу, но готовиться нужно к каждому сценарию. Уверен, в стенах полно полостей и скрытых тоннелей, откуда можно нашпиговать врагов стрелами только так.
Небольшое турне сквозь спящий особняк (по пути нам едва ли встретилось три слуги да пару бойцов) закончилось в комнате для ожидания. Эта функция прям отчётливо читалась в каждой детали мебели. Небольшой диван. Столик с графином вина. Всего один вход, дабы запереть опасного гостя. В замке щёлкнул поворачиваемый ключ, и я остался один.
Повертев головой, я не нашёл ничего хоть сколько-то ценного вокруг и, наклонившись, понюхал вино. Этот напиток не имел того самого сладковатого тошнотворного запаха ягод лиан-убийц, но пить я все равно не стал, хоть и хотелось. Кто знает, что внутри, быть может, яд или сыворотка правды?
Прилёг на диван я просто чтобы расслабить мышцы. Прикрыл глаза, давая им отдохнуть, а пришёл в себя оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Сморило меня конкретно, сказались усталость и эмоциональное перенапряжение. Как показывали игровые часы, проспал я чуть больше двух часов, а разбудил меня тот же самый старик. Он успел переодеться в чуть более парадную униформу, и теперь напоминал копию убитого мною мажордома из Дома Теккен’ар. Тот правда был помоложе и покрепче. Этот совсем сухой.
– Вам, мастер Гвинден, будет оказана великая честь! Матриарх Чезедра Эвер’харн безотлагательно примет вас в зале для аудиенций. Прошу за мной.
– Безотлагательно, это через два часа? – дружелюбно поддел я, как оказалось, все-таки мажордома.
– Да, сир, учитывая в высшей степени необычные обстоятельства, при которых вы э-э-э – на секунду замешкался велеречивый эльф – воспользовались нашим гостеприимством, нам потребовалось всего два часа, чтобы установить истинность ваших слов, а также послать бойцов к бывшему Дому Теккен’ар.
– И что они обнаружили?
– Вам лучше продолжить этот разговор с Госпожой.
– Ну что же, веди меня, о угольный Вергилий.
Брови старика удивлённо приподнялись, почти достигнув макушки, но он промолчал.
Зал для аудиенций Дома Эвер’харн мог бы сойти за брата-близнеца того, что я разрушил, если бы за ним всё же следили: протирали пыль, снимали паутину, полировали магические светильники и вообще боролись с разрухой и запустением. Сейчас же вид он имел весьма блеклый и унылый, как некогда красавец-актёр, что состарился и спился, себя молодого напоминая лишь отдалённо.
Первое, что мне бросилось в глаза, – это покосившийся трон. Не критично, градусов десять-пятнадцать, не больше, но это было заметно невооружённым глазом. Либо ссохся сам престол, либо возвышение, на котором он покоился, но Матриарх сидела, привалившись к одному из подлокотников, кренясь набок.
Отличие от Ши’нил было колоссальным. Если та выглядела зрелой и сильной, лишь отдельные элементы выдавали увядшую молодость, то возраст Чезедры я мог попытаться лишь предположить. Не удивлюсь, если она разменяла не первое тысячелетие. Единственное, что все ещё оставалось молодым и пышным в её внешности, – это волосы. Роскошные молочные пряди высокой причёски, зачёсанные назад, поддерживаемые благодаря костяной тиаре, спадали волной, закрывая уши. Лишь смутно виднелись длинные серьги в виде трёх камушков, висящих на нитке один за другим.
Морщины тревог и складки переживаний безжалостно въелись в её лицо, чертя его на части, словно границы стран на карте. Ритуальная татуировка на лице придавала ей вид шамана древнего племени. Белые линии-точки полукругом охватывали кожу над бровями, сходясь к переносице, спускались по носу и исчезали. Белая чёткая линия появлялась дальше лишь на нижней губе, заканчиваясь на подбородке. Вначале жрица показалась мне ослепшей, но то, как следовали за мной её зрачки, убедило в обратном.
Лицо эльфийки[5] выдавало смесь тревоги и затаённой радости. Словно она боялась, что жестокая судьба снова отнимет у неё то, что так милостиво вернула обратно. Матриарх была одета в наглухо закрытое платье, поверх которого была наброшена шерстяная шаль.
По бокам от трона стояло два гвардейца – скорее всего члены Младших Домов, которые неодобрительно посматривали на меня, медленно приближающегося к их госпоже.
Остановился я за десять шагов от престола, и, вспомнив поучения Соверетта по этикету, встал на одно колено. «Вежливость ничего не стоит, но приносит много», а учитывая наше спорное первое знакомство, сейчас она точно не повредит.
– Интересный юноша, – мелодичным, но немного глухим голосом заметила Чезедра, – крушит двери моего Дома, но склоняет буйную голову. Пугает старого Киоре́на, но возвращает мне моего сына. Здесь есть противоречие, а природа не терпит противоречий. Значит, одно из двух является ложью. Либо ты, Гвинден, – друг моей семьи с дурными манерами, либо – волк в овечьей шкуре, что обманом проник в мой дом, – при этих словах гвардейцы почти синхронно положили руки на рукоятки мечей. Так кто же ты, загадочный мальчишка?