Кавказец

Название «детектив» здесь не только обозначение жанра.Это провинциальный милиционер, который печален потому, что не может до конца искоренить преступность даже в своем, отдельно взятом районе… Роман фрагментарен, состоит из описания разных криминальных происшествий. Некоторые из них действительно ужасны. Кроме того, автор доказывает одну вещь, которая в принципе трудно усваивается нормальным человеком:мы читали романы Агаты Кристи, Конан Дойля, Честертона и, конечно, нам кажется, что мотивы преступления – большие деньги, кровная месть, страсть маньяка… Реалист Астафьев показывает: ничего подобного! Вас могут убить просто «для счета», или потому, что у ублюдка было плохое настроение… Убийство может произойти «сдуру», когда, например, молодые родители засунули младенца в камеру хранения, пока сами читали Достоевского в библиотеке…Ну, а больше всего преступлений – пьяная бытовуха. После такого убийства протрезвевший мужик, как правило, кончает с собой…Да, на Руси всегда любили «хорошо погулять» – и не жалеть при этом ни других, ни себя.В принципе, роман впечатляет, хотя язык , естественно, не слишком красивый – рассказчик ведь не слишком образованный милиционер… Но – честный, справедливый, готовый бороться за Правду несмотря ни на что…

Что тут скажешь… «Печальный детектив» вывернул мне всю душу наизнанку. Это что-то невероятное и чудесное в своей уникальности.Вся история посвящена судьбам простых людей: главного героя Леонида Сошнина, его родных, близких и не очень, хороших и плохих людях. Вся прелесть и ужас «Печального детектива» заключается в предельной реалистичности происходящего на страницах книги.Хотя время действия приходится на советский период, в небольших городах принципиально ничего не изменилось и сейчас. Народ спился, молодежь дикая и безбашенная, старики забыты – это негативная сторона, позитивная же сторона – другие пытаются выжить, найти себя, учатся прощать и любить друг друга.Совершенно жуткое впечатления производят вставки-рассказы о преступности, ее причинах (точнее, об отсутствии таковых), жалостливости по отношению к ним, подлости людей (взять хотя бы историю о любимом сыне, не приехавшего на похороны матери и откупившегося 50 рублями)… Но это жизнь – не все хорошие и добрые…В итоге – замечательно и шикарно, пронзительно до невозможности. Слезы на глазах появятся не раз и не два…

"Печальный детектив" Виктор Астафьев написал на самом излете этого самого совка. Когда все пришло туда, куда пришло. Виктор Астафьев писал о русской хтони задолго до того, как это стало мейнстримом. И это не диссидентский взгляд, он советский писатель, настоящий патриот, ветеран войны, лауреат всех больших советских литературных премий, кавалер ордена Ленина, член Союза писателей.Главный герой романа Леонид Сошнин – бывший оперативник, отправленный на пенсию после ранения, полученного на службе. Леониду около сорока, он остро чувствует, что остался за бортом, и пытается найти себя в писательстве."Печальный детектив" не имеет стройного сюжета, это некая смесь бытописания маленького провинциального города и воспоминаний Леонида. В целом же получается очень достоверная картина жизни советской глубинки без притворного энтузиазма и красных флагов. Основные элементы этой картины – пьянство, мещанство, лицемерие, равнодушие, грязь и мерзость. Человек, который добросовестно выполняет свою работу, воспринимается здесь как блаженный. Маломальский начальник (как например редактор местной газетенки Октябрина Перфильевна Сыроквасова) – это сгусток надменности, самоуверенности и вульгарности. В этой хтони все застыло как в густой тине, никто ничего не хочет, ни делать, ни думать, утеряны во многом даже элементарные навыки самоконтроля.Мне до фига лет, я это время застала и прекрасно его помню. И колбасу по 2-20 и мифическое «всеобщее равенство». И каждый раз когда я слышу ностальгические вздохи о прекрасном СССР, мне непонятно почему колбасу по 2-20 все помнят, а вот это все из книги Астафьева – нет.И именно поэтому когда я слышу очередной опус про «проклятые 90-е», мне смешно, чесслово. Как будто эти 90-е не продолжение 80-х, не следствие 30-х и 50-х. Если и пугать меня страшным будущим, то это будет картина не из 90-х, а из 80-х со старцами на мавзолее, с бытовым убожеством, с тотальной несвободой во всем, и, черт побери, с тотальным дефицитом книжек.