Глава 1. Крис
Дети – цветы жизни, собрал букет – разведи по секциям. И раздай деньги заодно.
К счастью, мой букет состоит из одной нежной, ранимой и капец какой неустойчивой фиалки. Одного фиалки. Семилетнего такого, ростом мне по грудь, но всё равно нежного и ранимого.
Будь их таких хотя бы двое, недавний развод обошёлся бы гораздо дороже и мне, и мужу. Бывшему мужу. За почти три месяца можно бы уже и привыкнуть.
– Чеши, давай, Лилия Сергеевна уже ждёт!
– Долго ещё мне сюда ходить? – стонет Данька, но снимает сбитые кроссовки и заходит в логово репетитора по подготовке в школу.
– Дань, мы об этом уже говорили, – со вздохом виноватой матери. Виноватой в основном в том, что заниматься всей этой математикой и чтением может исключительно с допингом. – Походишь лето, потом посмотрим.
– А играть? – не сдаётся сын.
– А играть будешь дома! – раздражённо выдохнув. – Всё, иди, время.
Десять раз оглянувшись, Данька всё же заходит в квартиру логопеда/репетитора, а я закрываю за ним дверь. Супер, у меня есть сорок минут на придумать полезный пост, который вечером выложить бы в группу. И ещё в две другие, пока меня не попёрли и с этой работы.
Если можно назвать работой администрирование трёх фирм в соцсетях.
Ладно, хоть Саша оказался не полным козлом после своего «Нам надо расстаться» и ответственно продолжил спонсировать собственного сына. Вопрос надолго ли, если его новые отношения выгорят, и восемнадцатилетняя нимфа раскрутит моего мужа… Бывшего!.. на новую поездку в ЗАГС.
А, значит, что? А, значит, безработной все восемь лет брака мне нужна нормальная работа со штампом в трудовой. Фриланс может остаться и на подработке.
Выдохнув, с большим желанием то ли пореветь, то ли побиться головой об стену, я захожу в лифт. Новенький, красивый и зеркальный. Лифт в новом двадцатипятиэтажном доме, где цена на квартиру на этапе котлована начиналась от пяти миллионов. Ох, не ту я выбрала профессию, ох, не ту… надо было в репетиторы идти, сейчас бы даже не заморачивалась со своим древним юридическим дипломом.
И без мужа, да.
На двадцать третьем этаже стабильно закладывает уши, а на двадцатом лифт решает подобрать пассажиров. Шагнув дальше от кнопок, больше похожих на пункт управления космическим кораблём, я освобождаю место для вновь прибывших. И не ожидаю, что высокий, симпатичный и странно знакомый мужчина затормозит прямо на пороге, не давая умным дверям закрыться.
Изучая меня внимательным, цепким и недоверчивым взглядом.
– Кристина?
Что-то такое мелькает на задворках сознания, но что именно не вспомнить.
– Я…
– Батманова Кристина? Сашина жена? – уточняет мужик, заставив меня поморщиться.
Бывшая жена.
– Да, а вы?..
– Ник… Никита. Воскресенский. – Он, наконец, заходит, не глядя нажимает кнопку закрытия дверей. – Мы встречались раза два или три на дне рождении у Кота… в смысле у Кости.
– Никита? Вы брат Кости, да? – Вспышкой озарения проносится парень, который лучезарно улыбался мне два дня рождения подряд.
Тогда, почти восемь лет назад парень, сейчас же вполне себе привлекательный мужчина.
– Родной, – довольно щурится Никита. – Давай на «ты»? – И тут же без перехода: – Какими судьбами в нашем болоте? – Он кивает на зеркальный лифт.
– У Даньки… у сына здесь репетитор, готовятся к школе.
Хорошее болото, всем бы такое.
– Репетитор дело полезное, мне такого раньше и стал бы серьёзным человеком, – Никита улыбается настолько открыто и заразительно, что губы сами растягиваются в ответной улыбке. – Тебя Саша ждёт?
Давно уже не ждёт. Перестал после того, как молоденькая амбициозная секретарша решила присвоить себе собственного начальника.
– Нет, не ждёт… мы в разводе.
Не знаю, зачем это сказала. Вырвалось.
Просто не хотелось, чтобы тот, кто много лет назад не дал наивной девчонке затеряться в чужой компании, говорил о Саше. Которому Костя, кстати, хороший друг, и кто его знает какое у него сейчас мнение обо мне и нашем расставании.
– Прости, я не знал, – хмурится Никита.
Двери лифта медленно разъезжаются в стороны.
– Не страшно, даже из друзей ещё не все в курсе.
А это зачем сказала? Рано, ой рано мне общаться с малознакомыми мужчинами.
Видимо, не рискуя больше задавать вопросы, он молча открывает передо мной сначала дверь подъезда, а потом и тамбура.
После полумрака и прохлады кондиционера, майская жара оглушает, солнцем сжигает глаза и остатки защитного крема на руках. Даньке повезло больше, кожа досталась от отца, тот и в палящей Турции никогда не сгорал, сразу покрывался красивым бронзовым загаром. В отличие от меня, нервно мажущейся с ног до головы после каждого купания.
– Ладно, я пойду…
– Может, кофе?
Рука, которая до этого надевала тёмные очки, вздрагивает, и я отвечаю, только полностью скрыв глаза за дымчатыми стёклами.
– Кофе?
– Ну, да, – легко пожимает он плечами. – Тебе ждать ещё сколько? Минут тридцать?
– Сорок.
– Тем более, а я сегодня никуда не тороплюсь. – У Никиты в арсенале находится ещё одна улыбка, лёгкая и светлая настолько, что можно и засмотреться. Хотя, скорее, сказывается трёхмесячное воздержание. – Похвастаюсь ремонтом, как раз только закончили, а тебе потом просто подняться на несколько этажей. Идём?
– Не уверена, что это удобно, я хотела на детской площадке подождать…
– На площадке, это где сейчас за тридцать шпарит? – весело фыркает Никита и, едва приобняв меня за талию, возвращает в тамбур между двумя пластиковыми дверями. – Так можно до удара досидеться, а мне нужен кто-то, кому я смогу пожаловаться на строителей. Все бегут, стоит об этом заикнуться.
– Прямо бегут? – хмыкаю я, понимая, что он победил.
Сидеть на солнцепёке и правда не хочется, а ближайшая кафешка в двадцати минутах ходьбы.
– Роняя тапки, – серьёзно кивает Никита, а в глазах смешинки. – Хоть опробуем новую кофемашину, а то я всё больше по чаю…
И вот мы снова у лифта, но если пару минут назад между нами не существовало особой неловкости, то теперь я опасаюсь снимать солнцезащитные очки. Потому что впервые за много лет иду в гости к мужчине на «попить кофе». Откровенно говоря, иду вообще впервые, потому что муж… бывший! … успел перехватить меня очень рано, гораздо раньше возраста вот таких предложений.
– На каком у вас репетитор? – Никита нажимает кнопку с числом двадцать, продолжая смотреть на меня.
– На двадцать шестом. – Переложив сумку из руки в руку.
– Пентхаус, – веселится Никита, а у меня это больная тема.
Не то чтобы мне жаль денег, но ценник у нашей прелестной репетиторши приравнивается к столичному.
– Может себе позволить, – с улыбкой хмыкаю в ответ. – А ты давно переехал?
– Пару недель. – Беспокоит меня этот его улыбчивый взгляд. – Квартиру купил пару лет назад, но пока ремонт, пока мебель… не заметил, как прошло столько времени.
– И всё-таки, мне кажется, я нарушила твои планы, – качаю головой, слыша мелодичный перезвон лифта.
– Кри-ис… тина! Всё супер, никаких планов. Честно! – Прикладывает он руку к сердцу, которое точно есть где-то под светлой поло. – Считай, что это не я, а ты мне помогаешь – кофемашину-то надо проверить, пока гарантия не вышла.
– Ну, раз гарантия, – смеюсь я и выхожу вслед за ним из лифта.
Такой же, как у репетиторши коридор, такие же двери. Общежитие напоминает, но такое… люксовое. У двух дверей детские скамеечки и полки для обуви, всё красиво и благородно.
– А ты сам не женился? – За восемь лет мог и успеть. – Приду сейчас в гости, а тебе вечером будут сковородкой угрожать…
– Некому угрожать. – Открывший дверь Никита окидывает меня нечитаемым взглядом, от которого внезапные мурашки по спине. – Добро пожаловать в моё холостяцкое жилище, – снова весело и ненапряжно отзывается он, приглашающе распахнув дверь.
Глава 2
Растерянность, неверие, восторг? Всё вместе и помноженное на десять, потому что даже в самом сладком сне я не представлял её, сидящей на моей кухне. Ту самую девушку, в которую влип, кажется, с первого взгляда золотистых карих глаз. Вот только тогда она была чужой девушкой, а потом и чужой женой, а сейчас…
А сейчас, после короткой экскурсии по квартире, я пою её кофе на собственной кухне.
– Уже можно сказать, что растворимый мне нравится больше? – весело щурится Кристина, отставляя кружку.
– Тебе можно всё.
И вроде звучит весело, но её пальцы чуть сильнее сжимают ручку. Напряжённее. Явно не ожидая, что незнакомый, по сути, мужик станет кидаться на неё с намёками и приставаниями.
А я стану?
После стольких холостяцких лет? После бесконечных «Когда остепенишься?» от родителей и брата? После остановки сердца, стоило уловить, похожий на её, аромат парфюма? После подвисания каждый раз, стоило увидеть девушку схожих роста и цвета волос? После регулярного «Кот, как там твой Саша с женой? Кажется, Кристиной?»
Если у кого ещё остались глупые вопросы, то я в их число не вхожу.
Особенно когда мечта вдруг становится реальностью, а сидящая передо мной девушка оказывается незамужней.
И всё, вентили, которые я закручивал эти годы, срывает на фиг без права восстановления.
– Крис… – На выдохе, разворачивая её к себе вместе со стулом и придвигая между своих ног.
Заклинивает намертво, потому что пробовал избавляться, заводил серьёзные и не только отношения, но ни черта не помогло. Всё это каждый раз разбивалось о воспоминание о тёплой улыбке и искристом взгляде её глаз.
– Крис, пошли на свидание?
– С ума сошёл? – фыркает она и явно собирается перевести всё в шутку, но какие уж тут шутки.
– Давно уже, – улыбаюсь, а насмотреться на неё не могу. – Лет восемь. Как тебя увидел, так сразу рехнулся.
– Бред! – раздражается Крис и собирается уйти, но я удерживаю её за запястья. – Отпусти.
– Ты же идеальная, Крис. – Всегда мечтал ей это сказать. – Я пытался найти хоть кого-то похожего, но всё мимо. Всё не то и не так, а ты… Крис, пошли в кино?
– А за косички не подёргаешь? – ехидничает она, но я-то вижу. И растерянность вижу, и смущение, и даже опаску.
Словно с той самой давней встречи все мои локаторы настроились на неё, одноразово и насовсем.
– Нет, не буду дёргать, – коротко тряхнув головой. – Так что?
– Плохая была идея с кофе, – хмурится Крис.
И вздрагивает, когда тыльной стороной ладони, легко и нежно я поднимаюсь от её запястья до локтя. Кожа вмиг покрывается мурашками, а я просто поднимаю взгляд. И тону в самых невероятных в своей жизни глазах.
Секунда, другая, в моей голове фейерверки и полный неадекват, но это в моей…
– Мне пора.
Схватив с барной стойки очки и телефон, Крис идёт в прихожую. Сбегает.
И что? Вот так взять и отпустить?
Всё, что только есть внутри меня требует схватить в охапку и как минимум поцеловать, но… но у неё ребёнок, недавний развод и никакого ко мне доверия. Слишком хреновые исходные для долго и счастливо. Поэтому я молча смотрю, как она застёгивает босоножки на низком каблуке.
И выкидываю из головы все мысли, которые пришли во время показа спальни.
– И всё-таки свидание? – пробую наудачу, и Крис, явно чувствуя себя в безопасности рядом с выходом, реагирует гораздо спокойнее.
– У меня сын.
В смысле это аргумент против?
– Возьмём с собой. – Вот уж с кем, а с детьми у меня никогда не возникало проблем. – Крис, ты же меня знаешь. Я не маньяк, не убийца, не козёл, да и ты всегда можешь нажаловаться Косте. Что мешает?
Один, убивший меня наповал, недоверчивый взгляд из-под ресниц. Одно твёрдое: «Я не хочу». И один хлопок двери, отделивший меня от девушки моей мечты.
– Ник, играешь сегодня? – Игорёха, второй тренер, открывает дверцу своего шкафчика.
– Не, сегодня без меня. – Я наклоняюсь и завязываю бутсы. И не могу сдержать довольную улыбку.
– Что, очередную кралю зацепил? – коротко хохотнув, стягивает с себя футболку Игорёха. – Везёт тебе, Никитос, ни жены, ни детей, хоть каждую ночь новую води.
Ага, как утопленнику везёт, но ничего. Кот уже получил втык во все места, куда я дотянулся. В основном за дезу о том, что у Батмановых тишь, гладь и семейная благодать. Подумать только, уже три месяца я мог неторопливо и с удовольствием соблазнять одну упрямую, но идеальную мечту!
Кот охренел, конечно, от моих планов и за друга обиделся, но куда ему ложиться под танк имени меня.
– Везёт, – хмыкаю в ответ, беру мяч и выхожу на поле.
Тренировка, отработки, пасы. Час проходит за секунду и, отдыхиваясь, ибо побегать всё-таки пришлось, я выхожу в коридор футбольного манежа. Вода внутрь не помогает по такой жаре, и, предчувствуя ещё час тренировки, я выливаю на голову полбутылки разом. Отфыркиваюсь, отбрасываю отросшие, всё никак не соберусь постричься, волосы назад, поднимаю глаза и…
Да не может этого быть!
Каменею, пока сзади Игорёха не пихает в спину, предлагая не стоять в проходе.
– Чё стоим, Никитос! – И проходит дальше, до автомата со всякой дрянью.
Тоже мне, футбольный тренер, пример для подрастающего поколения! Хмыкнув, я возвращаюсь к Кристине. Действительно, к ней, меня не глючит, как подумалось сначала – она стоит у скамеек вполоборота в футболке, джинсовом сарафане и белых кедах. И кажется совсем ещё девчонкой, несмотря на почти взрослого сына и до фига лет брака. А рядом с ней тот самый сын, Данька – светловолосый, со взъерошенной длинной шевелюрой, необычно длинный и серьёзный для своих лет.
Да нет, не может мне так повезти.
– Игорёха. – Подхожу к нему, не отводя взгляда от Крис. Кажется, что стоит отвлечься на секунду, и она исчезнет как мираж. – К нам там новенькие не должны сегодня прийти?
– А хрен его знает, – подопнув автомат, чтобы вывалилась шоколадка, хмыкает тот. – Я звонил перед тренировкой Серёге, тот сказал, трое обещались, но он каждый раз что-то в этом роде говорит.
– М-м. – Крис улыбается, легко ерошит и так непослушные волосы сына и что-то ему говорит.
– Никитос, ты чё? Ник, ау…
– Понятно всё с вами. – Хлопнув Игорёху по плечу, я разворачиваюсь и беру разгон прямо к Крис.
Глава 3. Крис
– Дань, ты сам сюда просился, так имей совесть хотя бы попробовать.
Нет, понятно, я сама в своё время испугалась и не пошла пробоваться в музыкальную школу, но это было двадцать лет назад, дети сейчас другие.
– Ладно, – делает одолжение тот и отвлекается на раскручивание болтов у скамьи.
Капитальных болтов, их явно не одно поколение раскручивает. Вздохнув, я разворачиваюсь к входу на поле и вздрагиваю, упёршись взглядом в футболку, прилипшую к чужому телу. Стопроцентно мужскому.
– Привет, Крис, – голосом довольного котяры отзывается Никита Воскресенский, мой внезапный поклонник.
И головная боль последних двух дней.
– Ты откуда здесь? – спрашиваю я и морщусь, слыша в собственном голосе испуг.
Да, милая, разучилась ты общаться с мужиками. Забыла, что это такое, поэтому и дёргаешься теперь от каждого движения.
– Я тренер. – Продолжая смотреть только на меня, он тыкает пальцем в наклейку на футболке. Действительно, тренер. Вот же угораздило. – А вы?..
– Данил захотел попробовать. – Некрасиво переводить стрелки на ребёнка, но здесь безвыходное положение. Незаметно вытерев вспотевшие ладони о сарафан, я поворачиваюсь. – Дань, иди сюда.
– Ну, заче-е-м? – ноет моё чудо чудное, но делает два шага, шаркая кроссовками. – Что?
– Познакомься, это Никита…
Так, а на наклейке написано отчество?
– Александрович, – не перестаёт улыбаться тот. – Привет, Данил, я буду твоим тренером.
– Здравствуйте, – без особого уважения бурчит Данька и скашивает глаза на недокрученные болты.
– Любишь бегать? – Тем временем обращается к нему Воскресенский.
– Нет.
Серьёзно?
Изумлённо подняв брови, я перевожу взгляд на сына. То есть бегать он не любит, а на дорогу полчаса назад чуть не выскочила, наверное, я.
– Может, тогда футбол? – не сдаётся Никита, глядя на Даньку с возросшим интересом.
– Не-е, – тянет моё чудо, отвлекаясь на рассматривание автомата с едой. – Не очень.
– Тогда что любишь? – Весело приподнимает светлую бровь Никита.
И становится вдруг неадекватно впечатляющим, для моего взгляда уж точно. Сразу замечается белая футболка, всё ещё мокрая и прилипшая к крепким плечам и груди. И сильные натренированные ноги. И хулиганские зелёные глаза, перехватившие мой оценивающий взгляд.
Упс.
Нет, три месяца это много, пора забыть мужа, который с радостью стал бывшим и хотя бы вещи его довыбрасывать.
– Конструктор, – ответ убивает наповал нас обоих, заставляет обратить всё внимание на ребёнка.
– Конструктор? – переспрашивает Никита, который такими темпами Данькиным тренером может и не стать.
– Конструктор, – повторяет сын и смотрит на него по-взрослому расчётливо. – Он дорогой, а у футболистов много денег, а мама теперь одна. Поэтому я стану футболистом и куплю себе весь конструктор на свете.
Три, два, один. Тыдыщ.
Это в моей голове взрывается баллончик с краской, заливая лицо, шею, уши и, кажется, всю меня краснотой. Нехорошей такой, горящей на щеках лесным пожаром.
– Даня! – пытаюсь я образумить сына, но куда там.
Он же взрослый. Они в семь теперь все взрослые.
– Хм, – давит смешок Никита. – Классная цель, мне нравится. – И протягивает Даньке руку, которую тот со всей серьёзностью пожимает на фоне всё ещё пунцовой меня.
– Так-то ему нравится бегать, – зачем-то оправдываюсь, – просто Данька…
– Просто Данька настоящий мужик, да? – И настоящий мужик вдруг улыбается во все двадцать восемь без двух передних зубов и согласно бьёт по подставленной пятерне. Боже, что тут вообще происходит? – Да. Крис, ты как, хочешь посмотреть на своего защитника? – И прямой смущающий взгляд.
– Защитника? – сбиваюсь с мысли.
– Конечно, защитника, как минимум от трат на конструктор. – Пока я думаю, Никита оборачивается и зовёт во всю мощь лёгких: – Игорь!
– Чего? – От того самого автомата отделяется второй, видимо, тренер, и вальяжно идёт к нам.
– Проводи Данила в раздевалку, пусть переодевается. – И Даньке: – Это Игорь Валерьевич, он всё тебе покажет. Давай иди, а через десять минут жду на поле.
– Дань? – зову я шагнувшего было сына.
И он возвращается, крепко обнимает меня за талию, на мгновение прижавшись щекой к груди и, забрав рюкзак, следует за Игорем Валерьевичем.
– Так что, идёшь смотреть? – склоняет голову к плечу Никита, и мне вдруг становится жарко. От его пристального взгляда. От желания опустить глаза. От атмосферы, что готова вспыхнуть от малейшей искры. – Организую тебе вип-место на банке.
– Банке?
– Увидишь, – многообещающе улыбается Воскресенский и, едва касаясь моей талии, направляет в нужную сторону.
Банка оказывается удобным рядом полноценных кресел под прозрачным капюшоном. Оргстекло не мешает почувствовать себя букашкой у подножия огромных высоченных трибун, поднимающихся до самой крыши футбольного манежа. Данька уже стоит в шеренге примерно таких же по возрасту мальчишек и внимательно слушает тренера. Никиту.
Того самого Никиту, который внаглую называет меня «Крис», зовёт на свидание и зажимает в тёмном переходе между холлом манежа и, собственно, выходом на поле.
Или не зажимает?
Чтоб вас всех!
Растерянно взъерошив волосы, я смотрю только на Даньку. Я же мать, в конце концов!
И точно на Даньку, а не на командующего что-то Воскресенского, после чего все они разворачиваются и готовятся, видимо, к бегу. И сам Никита готовится, махнув рукой второму тренеру, дунув в свисток и побежав первым, задавая мальчишкам темп.
Но это всё мои предположения, что там на самом деле происходит отсюда не слышно. А вот то, как Воскресенский на одно дурацкое мгновение прижал меня ближе, показывая, где и что у них на поле, предположением не было. И разом охватившие меня робость, слабость и смущение тоже не показались.
Хуже того, и каменный пресс, который я случайно задела рукой, отстраняясь, имелся в наличие.
Поймав себя на разглядывании бегущего Никиты, я нервно отвожу глаза. Туда, где, кроме ворот, травы и сброшенного инвентаря нет ничего, но дурацкое подсознание всё возвращает в момент, который и объятием-то не назовёшь.
И это его сумасшедшее: «Ты же идеальная, Крис!», не помогало ни разу. Наоборот, вызывало мурашки, заставляло подниматься волоски на руках, и – чёртов Воскресенский! – плотнее сжать ноги. Я, может, и мать, но три месяца без секса доведут кого угодно.
Особенно, на фоне прошлой и почти ежедневной половой жизни.
И предательская мыслишка так и просится наружу, предлагает, сманивает, уговаривает, что Никита не так и плох. Для любовника так вообще шикарен, и в первую очередь тем, что очень правильно воспринимает Даньку. Потому что, подлизывающийся к сыну любовницы, мужик это пошло, а полного игнора со стороны партнёра я бы не перенесла.
И если первое его предложение сходить на свидание напугало, то сейчас мысли пошли по другому руслу.
А если и правда?..
– Не скучаешь? – Я вздрагиваю и перевожу взгляд на героя своих размышлений. – Напугал? Прости, я думал, ты меня слышала.
– Отвлеклась, – улыбаюсь растерянно, неудобно задираю голову. – А ты уже всё? – Я киваю на разминающихся мальчишек.
– Нет, просто решил проверить как ты. – Лукаво улыбаясь, Воскресенский присаживается передо мной на корточки. – Так как ты, Крис?
Мы всё ещё об удобстве?
Нет, шее разом становится легче, не приходится больше задирать голову, но вот всему остальному… Шальная и многообещающая улыбка Воскресенского наводит на около постельные мысли и, нервно сжав колени, я выпрямляюсь на стуле.
– Прекрасно, мне не скучно. – Особенно в его потряхивающей компании. – Как Данька? Справляется?
– Пока сложно судить, – легко пожимает плечами Никита. – Недели две-три на привыкание, а там посмотрим. Ты же не переведёшь его отсюда только потому, что я его тренер?
Смысл вопроса доходит до воспалённого сознания не сразу.
– При чём здесь ты? – недовольно хмурюсь я в ответ.
– Ну, как…
Его взгляд о-очень медленно скользит по моим ногам, от кроссовок и выше до самого края джинсового сарафана, действуя на меня не хуже откровенных прикосновений. И, не выдержав, я кладу руки на колени, чтобы прижать и так облегающий подол.
– Я же звал тебя на свидание, а ты отказала.
– Этот вопрос мы уже решили, и Данька никак к нему не относится.
Ещё бы самой в это поверить, потому что менять секцию, несмотря на все свои дёрганья, хочется всё меньше. И всё больше хочется удивить наглые глаза Воскресенского.
– А если позову ещё раз?
От встречи взглядов прикусываю губу. И дёргаюсь, когда его ладонь лаской проходит по моей щиколотке. Я даже пискнуть не успеваю, а гипнотизирующий меня Воскресенский поднимает ладонь на уровень своего лица.
– Травинка.
И между его большим и указательным пальцем действительно зажата зелёная и сочная травинка, но куда там, если в моей голове он – бросающий меня на мою же кровать.
– Свидание? – кажется, уловив настроение, меняется Никита.
– Нет, – я упрямо трясу головой в ответ.
В основном для того, чтобы избавиться от картинки, где я снимаю с него эту дурацкую футболку.
– Совсем нет? – На этот раз никакой травинки на мне точно нет, и широкая ладонь, не скрываясь, поднимается выше, по голени, покрывая всю меня предательскими мурашками.
«Совсем нет?», – вопит дурацкое подсознание, и горячая маета внизу живота ему только подыгрывает.
И я не могу отказать. Твёрдо и уверенно точно не могу.
– Ник! – раздаётся громовое и недовольное с середины поля, заставляет Воскресенского на мгновение прикрыть глаза. А в следующую секунду передо мной снова вполне себе дружелюбный и насмешливый тренер.
– Иду! – отзывается Никита, после чего встаёт, и действительно, возвращается к мальчишкам.
А я даже самой себе не могу признаться, что жалею об отсутствии его ладони.