1. «Шанс на попадание в книгу рекордов!»
Лежать, полуразвалившись в кресле, облокотив голову – на подголовник, а локти – на подлокотники, и закинув ноги в домашних тапочках и канареечного цвета протёршихся на пятках носках на панель главного пульта – самая тяжёлая работа из всех возможных.
Это и пытался внушить себе изо всех сил старший помощник, а проще говоря – просто второй по возрасту и рангу мужчина на «Королеве Монако», дипломированный инженер-электронщик Джереми Смит.
Делать вид, что сильно занят, и работа – наиважнейшая, приходилось поневоле: чтоб не спятить от банальной скуки. Потому что взгляд, направленный в огромный передний иллюминатор, отказывается фокусироваться на клубящейся сиреневой мутной мгле, имеющейся там во время прыжочков. А смотреть на сменяющую туман черноту, где-то в неизмеримой дали испещрённую крохотными точечками звёзд, особого смысла тоже нет.
Так как за три секунды, пока корабль находится в обычном пространстве, автоматически настраиваясь на следующий прыжок, запомнить их расположение всё равно не удаётся: потому что меняется оно неузнаваемо каждый раз! Да и особого смысла запоминать конфигурацию, или искать знакомые созвездия, нет: не имеется здесь, в пучинах неизведанного пространства, таковых! И только астронавигатор компьютера может чётко и уверенно определить, в какой точке пространства они сейчас находятся, и в каком направлении, и на сколько парсек будет совершён следующий прыжок.
В рубку, традиционно намурлыкивая что-то себе под нос, вошёл самый старый – ну как старый: сорок шесть лет! – член экипажа: капитан. Лукас Хоффер. Джереми поспешил ноги с пульта убрать. И принять озабоченный вид, сосредоточенно глядя в передний обзорный экран.
– Тысячу раз говорил тебе, чтоб носки поменял.
– Да, сэр. Вы абсолютно правы, сэр! Носки давно пора поменять! – и, отставив нарочито испуганный и подобострастный тон, Джереми добавил уже нормальным голосом, – Ну и где я тебе здесь, в полумиллионе парсеков от Земных гипермаркетов, возьму эти самые новые носки? Эти и так – самые приличные из всех, что у меня остались! Даром, что цвет – идиотский! Эти твари из концерна «Вся-ваша-одежда-наша-забота!» всё делают так, чтоб оно разлезалось в мелкие дребезги после второй, максимум – третьей стирки! Мы же не думали, что придётся ждать чёртовы незапланированные три недели, пока эти придурки не доставят остальное золото на борт!
– Не называй так наших нанимателей. Хотя, с другой стороны… Этих «придурков» тоже можно понять. Столкнулись они потому что, – капитан дёрнул плечом, – с «непреодолимыми силами стихии». А проще говоря – с обвалом. – Хоффер подошёл к панели бортовых систем, чтоб лично убедиться, что все их контрольные диоды горят зелёным.
– Вызванным их же безмозглыми действиями! Надо думать, чего взрываешь! И – где! И не обвалится ли от сотрясения вся остальная чёртова незакреплённая кровля штольни!
– Кончай это дело, Джи. Мы это уже сто раз обсуждали. Чтоб сделать нормальный крепёж свода – нужно потратить силы. И средства. И закрепить эти «чёртовы» трескающиеся граниты – сталитовыми щитами и распорками. А они, сам знаешь – дорогие.
– Ага. Ты ещё скажи, что они готовы рисковать и жертвовать своими чёртовыми жизнями, только чтоб купить на чёртово золото пропитание их чёртовым семьям!
– Ну, так я, конечно, не скажу… Кончай, кстати, чертыхаться – это добром не кончается, сам знаешь… – капитан теперь бегло просматривал выведенный на боковой экран маршрут, проложенный астронавигатором, – Но оговорённый в Контракте чистый вес они клиентам поставить должны. Чтоб те выдали им положенную сумму. Нужную для того, чтоб погасить проценты по кредитам. Да и закупить себе того, чего нужно.
Потому что кто же знал, что пшеница, соя и кукуруза на Вестре-шесть за каких-то двадцать лет мутируют из-за какой-то там неучтённой хрени в почве. И выродятся в жалкую и малосъедобную пародию на эти злаковые, зерновые и кормовые…
И что придётся нашим доблестным колонистам, чтоб хоть как-то выжить, и чтоб было, на какие шиши закупать на Поллуксе-два нормальные продукты для еды, и семена овощей, и саженцы фруктовых деревьев для посадки, добывать золото в шахтах! А Вестра никогда не рассматривалась, как планета для добычи минерального сырья и драгметаллов!
Так что я думаю, мы простим этим потомственным фермерам их абсолютную неграмотность в шахтёрском деле. Как и желание хоть как-то заработать на прожитьё. Тем более, что и сами заняты именно этим!
– Да простить-то мы простим, конечно… (Хотя я бы на их месте просто свалил с этой дурацкой планеты к такой-то матери!) Тем более, что нам, вольным наёмникам и искателям приключений на …опу, спешить при имеющейся работе особо некуда… Фрахт золотишка можно доставить, не ограничивая себя жёсткими сроками. Но…
– Ну, договаривай.
– Но Памелла в качестве моей походной супруги и собеседницы начинает меня понемногу… Или – не понемногу – доставать!
– Да, я догадался.
– Это как?
– Да вы же вчера полночи так орали, что разбудили бы и мёртвого! Лара ближе к концу «шоу» сказала мне, чтоб я пошёл и попробовал вас угомонить, даже применив, если понадобится, огнетушитель – а то страсти накалились до белого каления!.. И как ни занятно вас слушать, но всё хорошо в меру. А так – спать, дескать, не даёте!
Это ещё повезло Карлу и его Наташе: они несли вахту. И им спать не полагалось.
– Хм-м… Не думал я, что мы орали уж настолько громко. И страстно. И долго. Полчаса – не больше! А потом она просто выдохлась!
– А ты – оптимист. Ну, или счастливчик – это они «часов не наблюдают».
Час восемнадцать по моим часам.
– Хм-м… Не знал, что она такая упрямая. И выносливая. Полтора часа ора мне выдерживать действительно – уже тяжело. Старый становлюсь. Нервный. Устаю быстро. Морально. Ну, тогда это – ещё один повод нанять на должность техника систем охлаждения реактора – девушку помоложе. И посимпатичней!
– Ничего не забыл? Те, что посимпатичней и помоложе – и стоят подороже! Тебе охота, чтоб их пай в общем котле превышал даже твой?
– Знаешь, – Джереми казалось, что он уже почти не кривит душой, – Ещё один такой скандал, и я соглашусь даже на Горгону-медузу. Дорогую. Лишь бы была немая!
– Ха-ха-ха! – капитан нарочито издевательски посмеялся. Потом сделал тон серьёзным, – Брешешь как всегда – как сивый мерин. Мы с тобой и Карлом гоняем нашу посудину по космосу уже девять лет. И если мы с Карлом выбирали себе «подруг» на их штатные должности – по деловым качествам, и уж только потом – по внешним данным, ты всегда поступал с точностью до наоборот! Лицо тебе, понимаешь ли, «должно нравится»!
И фигура должна быть – «секси»!
А уж специалистка она или – бездельница, обычно выяснялось только потом.
И если мы со своими последними летаем уже лет… м-м… Я – семь, Карл – пять, то ты – меняешь девушек, как перчатки. Практически каждый рейс! А-а, нет: Диана задержалась на три раза! Но потом просто послала тебя, назвав, насколько помню, козлом и похотливым дебилом. Неудивительно, что твои «однодневные сексапильные бабочки» не уживаются нормально с нашими, так сказать, «штатными» походными!
Понимают же, что первый рейс с тобой скорее всего окажется и последним! Уж на бирже-то трудовых ресурсов просмотреть твою анкету – без проблем!
Джереми почесал пятернёй с ногтями в траурной окантовке коротко стриженный затылок. Наиграно тяжко вздохнул:
– Ну вот такой я невезучий в плане личной жизни! Надо было ещё тогда, в самый первый раз, не выделываться, а оставить Минну. Она хотя бы молчала.
– Потому что была гораздо умней тебя. И твоё традиционное периодическое ворчание и придирки попросту игнорировала. Что не могло тебя не бесить.
– Ну… Какая-то сермяжная правда в твоих словах есть. Находит иногда… Да, собственно, как и на каждого нормального мужика! Но согласись: это унизительно, когда техник – умней штатного члена экипажа!
– Вот уж нет! В этом как раз ничего «унизительного» я не вижу. А вот то, что она была и старше, и опытней, и АйКью у неё был на двенадцать пунктов повыше твоего – это аргумент! Которым ты тоже воспользовался, чтоб списать её на берег!
– Да дурак был!
– А почему ты говоришь об этом в прошедшем времени? Можно подумать, обширный «сексуально-разговорно-развлекательный» опыт контактов с наёмницами повысил твой уровень интеллекта? А проще говоря – тебя хоть чему-то научил?
– Тьфу на тебя, Хоффер. Свинья ты редкостная. Нет в тебе ни чуткости, ни романтики!
– А-а, так это романтика заставляет тебя перебирать дам – как ложки в лотке со столовыми приборами? Или уж – любовь к «свежим ощущениям»?
– Да ну их на фиг, такие «свежие ощущения»! Говорю же: ещё пара скандалов – и вообще в следующий рейс полечу один! Или с пластиковой куклой!
– Смешно. И мне, и тебе. И Карлу будет, если заикнёшься. Это же ты у нас – самый «активный». Любвеобильный. Душой молодой. И тебе подай – «только живых»!
– Да уж… – Джереми снова закинул ноги на пульт, а руки – за голову, и мечтательно ухмыльнулся, – Эх, где вы, наивно-радостные и радужные юные годы?! Когда все девушки – прекрасны как королевы и желанны, а впереди – блестящие перспективы?! Всё промелькнуло, словно!..
Как именно оно промелькнуло, Хофферу узнать не пришлось: корабль в очередной раз вынырнул в обычное пространство, и тут же рубку наполнили визгливо-пронзительные гудки зуммера экстренного торможения!
Развернувшаяся на сто восемьдесят градусов «Королева Монако» явно тормозила маршевыми во все свои допустимые для конструкции двадцать три Же, и если б не гравикомпенсаторы, друзей точно расплющило бы о заднюю переборку: Джереми, разумеется, не пристегнулся, как полагалось на дежурстве по Уставу!
Хоффер, сразу посерьёзнев лицом, плюхнулся на капитанское кресло. Нахмурив кустистые брови, щёлкнул тумблером включения питания основных приборов. Его половинка пульта ожила, покрывшись светящимися или мигающими индикаторами и ожившими экранчиками дисплеев.
– Так. Экстренное торможение, если верить директивному дисплею, «в соответствии с ситуацией два-десять». Чёрт. Не помню, что это. Матильда?
Приятный женский голос зазвучал с потолка:
– Ситуация два-десять – это действия экипажа в соответствии с директивой Совета Федерации от 5 декабря 26… года. Приказывающей всем без исключения кораблям уравнять скорости, и попытаться вступить в контакт с находящимися в космическом пространстве кораблями. Принадлежащими иным цивилизациям. Оказавшимся в пределах зоны непосредственного обнаружения детекторами земных кораблей.
– И – что?! Мы – в «пределах»?!
– Совершенно верно. Вывожу на экран внешний вид объекта, который мои аналитические программы идентифицировали как искусственный. И, конкретней – как инопланетный корабль.
На центральном экране появилась яркая точка, переданная кормовой камерой.
Сзади, из-за спин, донёсся топот торопливо приближающихся шагов. Первым в рубку вошёл, понятное дело, Карл – ему не нужно было «приводить себя в порядок», чтоб «не ударить в грязь лицом», как женской составляющей экипажа.
– Что за шум, а драки нет?
– А погоди немного. Возможно, придётся лезть и в драку. – Хоффер наконец отключил бьющий по нервам звуковой сигнал, – У нас – инопланетный корабль!
– Да ну вас на фиг! Хорош прикалывать. Такого отродясь ни с кем не…
– Мы не прикалываемся. Его засекла Матильда. Ну, вернее, засекли-то – детекторы, а Матильда – идентифицировала.
– Хм-м… – Карл Брюер, сорокалетний белобрысый и кудрявый немец из Баварии, опустился в кресло штурмана, и развернул его к главному экрану, – И вот это – оно?
– Оно самое.
– Не слишком-то хорошо его видно.
– А видно его пока вообще – никак. Это – воссозданный Матильдой образ. А засёк его банальный металлодетектор. – Хоффер постучал по экранчику прибора перед собой, – Насколько я понимаю ситуацию, Матильда права. Не попадались ещё человечеству астероиды из чистого хромисто-никелево-стального сплава. Да ещё массой в четыре с половиной миллиона тонн!
– Ого! Надо же… Если так – то это повод отпраздновать! Как бы там ни было – а теперь-то мы точно – прославимся! – Джереми потянулся всем своим жилистым телом без единого грамма жирка, – И я свою долю от премии за эпохальное научное открытие намерен потратить – на виллу на Канарах-три, и… Молоденьких девочек!
По затылку Джереми ощутимо заехало: это вошедшая в рубку Памелла треснула его взятым с полки Звёздным атласом триста сорок второго издания:
– И не думай! Если вы нашли чего стоящего, я от тебя никогда не «отвяну»! И никаких других «девочек» тебе не видать, как своих ушей!
– Так ведь ты сама, только вчера!..
– Мало ли, что там было вчера! Если тебе, как «члену», положена Премия, так уж мне, как твоей контрактной походной жене – положена в ней доля!
Рука Джереми сама потянулась к «вразумлённому» затылку, и почесала его. Карл с Хоффером переглянулись. Карл заржал, как жеребец:
– А повезло тебе, дружище, с «контрактной женой»! Сообразительная попалась! И подкованная! В законах!
– Ну, и красивая, конечно! «Сексапильная»! – это масла в огонь подлил выглядящий, впрочем, уже вполне серьёзно, и спрятавший ухмылку в усы, Хоффер.
– Свиньи были, свиньи и остались! – но несмотря на игриво-ироничный тон заметно было, что внутренне Джереми подобрался. А ещё бы! Доля в заработанных дивидендах его «контрактно-походной» жене и правда – полагалась. Впрочем, как и «походным», а сейчас – почти постоянным жёнам остальных «членов», которые как раз вошли в рубку.
На правах жены старшего по званию первой заговорила Лара:
– Мы слышали зуммер экстренного торможения. Что – не так?
– Да всё, вроде, так, ласточка моя ненаглядная, – капитан пытался игривым тоном сбить деловито-серьёзный настрой женщин, – Просто возникла ситуация Два-десять.
– Хватит острить, Хоффер. – Лара сразу рассердилась, – За всё время с момента выхода чёртова человечества в космос никому ещё ни разу не попадалось чужого корабля!
– Ну, значит, занесут нас в книгу рекордов Гиннеса восемьсот двадцать второго издания! Прославимся! В «анналы» запишут!
Потому что именно так сказала Матильда.
– Да-а?! – походная супруга капитана поторопилась встать за его спиной, и нагнуться к приборам, – Чтоб мне провалиться! Наташа! Представь?! Он не прикалывается!
Женщина Карла за это время подтащила из угла обычный стул, и села на него, расположившись чуть сзади и справа от своего «походного» мужа. Ногу закинула на ногу. Откинула голову назад, расправив и распустив по плечам густые и длинные смоляные волосы – предмет её гордости. И пожала плечами:
– Матильда не включила бы зуммер, если б не была уверена. Она же – не мы! То есть, первоапрельским синдромом не страдает!
Все, кроме Памеллы, невольно поусмехались: отлично помнили, как на прошлый праздник «дурака» Карл организовал им «встречу» с омерзительным монстром: пауком-черепахой с Каттагея. Голографическим, разумеется. Но от этого – не менее жутким!
Хоффер тогда настолько разозлился, что собирался даже вычесть из доли Карла за испорченные штаны и нижнее бельё… Но, подумав, решил, что встряска их заплесневелого и мирного мирка пошла на пользу: женщины оставшуюся часть рейса не ворчали, и не придирались по мелочам (что само по себе было признаком того, что затянулся рейс). А переключили внимание на решение насущных бытовых проблем. Так как очень много посуды оказалось испорчено, и стен – испачкано: чашками и тарелками кидались во внезапно появившееся на камбузе существо.
А уж Карл запрограммировал его так, чтоб оно уворачивалось, отступая.
– Ладно, теперь, когда мы знаем, в чём дело, каковы наши планы?
– Ты имеешь в виду, Памелла, что мы будем дальше делать?
– Именно!
– Хм. Это же ты у нас – специалистка по Законам и Уставам. А там всё чёрным по белому прописано: что положено делать в таких случаях!
– Сейчас, минуту… – Лара наклонилась, перегнувшись через плечо своего мужа, и ткнула пальцем с сиреневым маникюром в дисплей. Поводила по появившимся строчкам, – Ага: вот. Предписывается сблизиться, уравнять скорости. И пытаться установить контакт. Световыми сигналами, по радио, на всех диапазонах, и даже махать через иллюминаторы платочками. Шучу. Махать не надо. – на вскинувшуюся было Наташу Лара посмотрела с хитринкой. Памелла фыркнула:
– Что там пишут про дивиденды?
– Про дивиденды пишут, что положено – двадцать процентов оценочной стоимости. Дополнительные премиальные – на усмотрение Правительства Федерации. В зависимости от научной ценности обнаруженного артефакта.
– То есть – кроме законного – шишь чего получим?!
– Да нет, шансы есть. Конечно, получить-то мы положенные двадцать процентов – получим… Только, похоже, не скоро.
Потому что будто ты не знаешь, как такие дела делаются! Мы посылаем радиограмму, или сообщаем сами, приземлившись на ближайшей планете, что гораздо быстрее, в местное представительство Федеральной Администрации. Оформляем нотариально наше Заявление. Глава администрации запрашивает Руководство. Через послание на Государственном корабле. Совет Федерации думает. Думает. Совещается. И присылает сюда Комиссию. По изучению. И та начинает это самое изучение. Которое обычно, для, например, новооткрытых «пригодных» планет составляет до пяти лет… А с кораблём… Думаю, побыстрее всё же будет: управятся за каких-то года три. И определят его стоимость – в деньгах. И пусть даже определят просто – как банальный металлолом – всё равно нам до конца жизни хватит! Когда выколотим.
Ну а потом мы начинаем обивать пороги официальных же инстанций, собирать справки для казначейства, доказывать, что это мы – первыми обнаружили, о чём имеются и официальные и нотариально оформленные заявления, акты, протоколы, заключения…
Короче: пока оценят в деньгах стоимость находки, и мы реально добьёмся выплаты наших законных двадцати процентов, может пройти лет девять-десять. Не говоря уж о «премиальных». Дожить бы.
– Проклятье! – Карл сжал кулаки в воздухе, наиграно сердясь, – Всё – как в той притче про Насреддина Афанди!
– Ну-ка, ну-ка!
– Там Афанди подписался перед падишахом за десять лет и за мешок золота научить любимого ишака падишаха – читать. А когда жена Афанди спросила, не идиот ли он, желающий сложить голову на плахе, он ответил, что беспокоиться не о чем: за десять-то лет – или ишак, или падишах – !.. А мешок золота останется!
Ну а вот у нас до мешка, похоже, просто не дойдёт… Я десять лет не проживу. У меня работа нервная. И жена – драчливая.
– Ладно, умники вы наши, и любители притч, – Наташа как всегда вернула всех к конкретике, – Лучше скажите, что мы делать будем, когда действительно «уравняем скорости», и закончим выделываться с положенными «сигналами»?
– То есть – ты уже заранее предположила, что никого мы там живого и отвечающего на наши потуги – не встретим?
– Чтоб до этого дотумкать не нужно быть семи пядей во лбу. Потому что мы давно получили бы оттуда какой-нибудь сигнал. Хотя бы опознавательного дежурного маяка. Матильда! Есть там хоть что-то?
– Нет, Наташа. Никаких сигналов объект не подаёт.
– Что и требовалось доказать. Кстати. Вот: чтоб я не рылась в бумажках: что говорится в Уставе Космофлота? И Законах Федерации? Можно нам – внутрь найденного корабля – лезть?
– Э-э, минутку! – это влез возмущённый Джереми, – Ты что же?! Предполагаешь, что мы будем настолько идиотами, что полезем внутрь?!
– Если Матильда скажет, что это незаконно – настаивать не буду. Матильда?
– Как ни странно, в Законодательстве Федерации и Уставе Космофлота такие действия не запрещены. Могу предположить, что никто в период, когда эти документы составляли и утверждали, не верил всерьёз, что такие ситуации случатся. Единственное, что написано конкретно: «Если в отношении земного корабля будут производиться опасные или агрессивные действия, разрешается применять оружие для адекватного ответа!»
– Вот оно как. Это должно согреть мою душу. Хоть это нам оставили. – Джереми криво усмехнулся. Памелла похлопала его по плечам – похоже, пыталась таким образом подбодрить. Но Джереми почему-то не «подбодрялся». А так и сидел с постным лицом.
– Ладно. Подведём итог. Предложение Наташи считать интересным и разумным. И если корабль действительно окажется покинут… Или сканирование покажет, что его экипаж… хм… отправился в лучший мир, провести общую разведку на его борту, осуществить видеозапись, и по возможности составить первичный отчёт, считаю разумным. Матильда. Запиши это, как моё официальное мнение. Капитанское.
Примечание: запрещаю тем, кто пойдёт в такую разведку, трогать там хоть что-то! А уж тем более – брать что-либо «на память»!
После того, как через пару часов ожидания, которое, впрочем, скрасили обедом, «уравняли» скорость, и развернулись снова носом, объект стал виден прекрасно.
Огромный, действительно монументальный, и частично разрушенный метеоритными бомбардировками чёрно-серый, и словно обросший водорослями, корпус, поражал. В длину он достигал двух с половиной километров, и в диаметре был метров пятиста, при общей сигарообразной форме. «Водорослями» оказались тросы и кабели. Оборванные.
А вот антенны, метеоритные пушки, видеокамеры, и прочее наружное оборудование, к которым они по-идее когда-то шли, на своих штатных местах отсутствовали: словно корабль продирался через какие-то узкие пространства. Или – тоннели. (Хотя что это могли быть за «тоннели», оставалось только догадываться…)
И, разумеется, Наташа оказалась права: ни на сигналы лазером, ни на моргания главным прожектором, ни на призывы на всех доступных радиочастотах никто не откликался.
– Матильда. Можешь просветить корпус? Что – там?
– Просветить не могу. В защитных слоях наружной оболочки есть несколько непрозрачных для любого вида излучений, материалов.
– Чёрт побери. Универсальная защита, стало быть. Как у нас. Значит, лезть-таки придётся… Ну, как будем определять, кто пойдёт? – Джереми пошкрёб плохо выбритый подбородок, – Путём вытягивания коротких спичек, или поищем добровольцев?
– Очень смешно. – Хоффер, подавшись вперёд, изучал видеоизображения корпуса, которые передавал он-лайн зонд, посланный в облёт корабля, – Ничего не забыл?
– А что?
– Я тут капитан. Я и назначу «добровольцев». В соответствии с реальной квалификацией и потенциальной полезностью отправленных. Вот: смотрите сюда. Здесь – явно шлюз. И люк. А вот это, – Хоффер ткнул пальцем, – явно штурвал для аварийного открывания. Значит, в нашей «делегации» разведчиков должен иметься хотя бы один сильный мужчина. Другой мужчина нужен на тот маловероятный случай, если там, внутри, сохранилось что-то живое. И агрессивное. Для прикрытия остальных разведчиков.
Ну и нужен, конечно, биолог. И археолог. Для изучения того, что выжило. И не выжило.
