От автора
На написание данного романа автора вдохновил ряд фильмов соответствующей тематики – экранизации произведений Кира Булычева из цикла приключений Алисы Селезнёвой, первый эпизод Звёздных Войн в смешном переводе, повесть Анатолия Мошковского «Пятеро в звездолёте», фильм Стражи Галактики, а также фильм под названием Первому игроку приготовиться. В вышеупомянутой картине присутствует огромное количество отсылок на самые различные художественные произведения и именно поэтому в данном романе также присутствуют отсылки на различные произведения самых различных авторов, присутствуют ставшие крылатыми фразы, спародированы некоторые моменты. Так что, если ты, дорогой читатель, в процессе чтения увидишь до боли знакомый тебе момент и испытаешь чувство дежавю, знай – это не плагиат, а задумка автора. В остальном произведение является космической фантастикой и потому просьба не относиться к нему слишком уж серьёзно, а просто получать удовольствие от чтения.
Персонажи вымышлены. Совпадения с реальностью – случайны. Лучшему другу посвящается.
А мы летим орбитами путями не избитыми,
Прошит метеоритами простор,
Оправдан риск и мужество космическая музыка,
Вплывает в деловой наш разговор.
Земляне – Трава у дома
Пролог
Когда-то все было совсем не так, как сейчас. У Человечества был дом. Огромная и цветущая планета посреди бескрайнего Космоса, согреваемая звездой по имени Солнце, планета Земля. Люди жили и пользовались её дарами, поколения человечества сменяли друг друга. Рассвет наступал над этим миром, из года в год, он был неизменен, в отличие от людей. А люди, сначала такие слабые и беззащитные перед природой, становились сильнее, эволюционировали. Они взяли в руки примитивные орудия, открыли огонь, и вместе с его способностью дарить тепло и свет человечество познало и другую его сторону – уничтожение и смерть. С тех самых пор люди порой стали забывать о мирной жизни, периодически записывая на страницы своей истории кровопролитные войны. Эти войны, к счастью, не могли полностью уничтожить Землю, единственный дом Человечества, да и люди вовремя останавливались, но все равно, в результате деятельности человека исчезали целые виды. Технологический прогресс стремительно шагал вперед, Человечество освоило и покорило ближайший Космос, почти не замечая при этом того, что их собственная планета нуждается в спасении. Оно замечало только собственный прогресс в то время, как Земля погибала. Вырубались леса, осушались реки, океан перестал быть океаном в полной мере, поскольку его заселяли подводные поселения, а потом и вовсе – целые мегаполисы. И то, что должно было наступить – то и случилось. На Земле вся природа была полностью уничтожена, а ресурсы для жизни – исчерпаны. И когда Человечество это осознало, поздно уже было что-то менять и спасать ситуацию. Тогда только стали прислушиваться к тем, кто пытался уберечь планету от вымирания, остановить уничтожение её естественной природы. Но что толку теперь было от их слов? Выход был только один – поиск в безграничной Вселенной нового дома, нового места для жизни Человечества, которое на тот момент находилось на грани вымирания. Тогда и пришли на помощь технологии и освоение Космоса – астробиологи Земли благодаря телескопам-излучателям повышенной мощности смогли зафиксировать планету, подобную Земле, никем к тому же не заселённую. В том направлении тут же начали отправлять экспедиции, благо, к тому моменту космолёты могли преодолеть такое световое расстояние. И удача улыбнулась человеческой цивилизации – данные экспедиции подтвердили пригодность обнаруженной планеты для обитания на ней людей. Начался массовый процесс, который вошел в историю под названием Переселение, или Исход. Человечество массово бежало с Земли, подобно крысам, которые покидают тонущий корабль. Так Земля опустела. Человечество обжилось на новом месте, назвав планету своего пребывания «Scundus», в память о своем первом доме, который теперь был где-то далеко в глубинах Космоса. И с тех пор жизнь людей потекла своим привычным чередом, люди так же стремительно освоили новую планету, проходили годы, менялись поколения, со временем Землю все забыли, а Исход Человечества стал легендой, как и сама Земля. И так и ходят теперь легенда о Земле, никем не воспринимаемая всерьез, ставшая сказкой на ночь, городской байкой огромного Тераполиса, самого большого города новой цивилизации Человечества.
Глава 1. Забытый сигнал
Диспетчерская Космопорта Трансгалактических Линий «Орион-1»
Подсветка пульта светилась мягким белым светом. Смена двух диспетчеров скоро должна была завершиться, и в предвкушении долгожданного отдыха они смотрели на карту не очень внимательно.
– Алекс, что там у тебя? – Тайлер, сидевший в кресле лениво обернулся и посмотрел на участок приятеля. Перед ними была проекция карты подконтрольного им участка Космоса и всех ближайших планет, на которой в режиме реального времени отображалось перемещение всего живого и неживого. Причем, при желании наблюдать можно было и в режиме полного погружения.
– Где? – Алекс в своем кресле сразу сосредоточился.
– Открой четвертый сектор,– ответил Тайлер.
– Вблизи орбиты Халдака,– Алекс открыл проекцию полного погружения в заданный координатный участок космической карты. – И что ты там увидел?
– Вот же! – Тайлер не спеша подплыл к другу на своем гравитационном кресле. – Смотри!
– Рудотраулер? – предположил Алекс. – Торговцы с Халдака в последнее время совсем разошлись, почти все маршруты в этом секторе заняли.
– А что за сигнал от него поступает? – Тайлер усилил свет лайтера. – Странный рудовик какой-то.
Рудотраулерами, или просто рудовиками, на жаргоне диспетчеров именовались космические межпланетные корабли, перевозившие на своем борту различные грузы ресурсного назначения.
– Действительно, нестандартный сигнал,– кивнул Алекс.
– Свяжись с ним,– потребовал Тайлер.
– Не хватало под конец смены всякой мистики,– проворчал Алекс, открывая прямо поверх проекции карты вижн-клавиатуру. – Что за корабль?
– Рудотраулер номер 3.1.5.С. "Карак",– ответил Тайлер, который уже успел вычислить данные рудовика. – Стартовал с Халдака сегодня в пять часов три минуты. На борту лонкелий.
Лонкелием назывался добываемый на Халдаке металлизированный минерал, ресурс практически повсеместный в этом космическом сегменте, находящийся в режиме свободного торгового оборота и потому разрешенный. Из этого следует, что ничего незаконного, рудотраулер "Карак" на своем борту не имел.
– Главный межгалактический порт Секундуса вызывает рудовика! – Алекс установил связь с рудотраулером. – "Карак", отвечайте! Как поняли меня? Отвечаете, это приказ! Именем Закона Галактики!
– Что там, Алекс? – Тайлер на своем кресле переместился поближе. – Экипаж молчит?
– Да, капитан,– пожал плечами Алекс. – Ответа на позывные никакого, сами видите.
– Дай я! – потребовал Тайлер.
Алекс на своем кресле переместился в сторону, уступая место старшему диспетчеру.
– Внимание, рудотраулер "Карак", вас вызывает капитан Тайлер, старший диспетчер Главного Космопорта «Орион»! – Тайлер усилил с помощью клавиатуры мощность исходящего сигнала. Со стороны могло показаться, что он тыкает пальцами воздух, но этим уже никого было не удивить – вижн-клавиатура проецировалась в пространстве прямо перед ним. – "Карак", почему вы не отвечайте? Вы слышите меня?
– Неважно слышим, «Орион»! – наконец ответил пилот "Карака". – Сами пытались вас вызвать!
– Что за сигнал от вас идет? – спросил капитан Тайлер.
– Сами не понимаем, «Орион»! – ответил пилот рудовика. – Это не наш сигнал! Мы шли вдоль орбиты Халдака, когда попали в зону действия этого излучения! Расшифровке не поддается! Вызывает помехи связи!
– "Карак", приказываю сменить курс! – Тайлер внимательно глядел на участок карты.
– Курс изменен! – доложил пилот.
– Подтверждаю! – кивнул Алекс. – Рудотраулер 3.1.5.С. отклонился от своего первоначального маршрута.
– Дайте новый маршрут следования! – сказал пилот рудотраулера. – "Карак" запрашивает другой космический коридор до конечного назначения, планеты Секундус!
– Вас понял, "Карак",– ответил Тайлер. – Следуйте третьим космическим коридором до шестнадцатого терминала! Повторяю, третий космический, терминал шестнадцать, как поняли?
– Вас понял, «Орион»! – подтвердил пилот "Карака". – Следую коридором три до терминала шестнадцать! Вы там разберитесь с этой ерундой!
– Разберемся! – ответил Тайлер. – "Карак", отбой, конец связи!
Тайлер отключил программу коммуникации связи.
– Алекс, откуда исходил сигнал? – спросил он.
– Сигнал исходил не от рудовика! – ответил Алекс. – Рудовик попал в его зону, и создалось такое впечатление, что источником сигнала является он сам!
– Откуда он шел? – спросил Тайлер.
– Ничего не понимаю,– Алекс переключил сигнал на общий канал. – Капитан, может ты знаешь, что это может быть?
– Аналогичная ситуация! – пожал плечами Тайлер. – Либо это происки пиратов, либо просто помехи, либо сигнал настолько древний, что наша аппаратура просто не может его прочесть и распознать.
– Да не может быть! – Алекс посмотрел на товарища. – Таких сигналов нет давно! Их списали еще задолго до нашего с тобой рождения!
– Ну ведь они же были когда-то! – резонно заметил Тайлер.
– Уж не хочешь ли ты сказать то, что это те самые сигналы? – пораженным тоном спросил Алекс. – Быть этого не может, это все легенды, которые нам с тобой в институте рассказывали! Байки студенческие, не более того!
– Байки байками,– вздохнул Тайлер. – Но факт есть факт, никуда от него не денешься.
– Ты записал сигнал? – спросил Алекс.
– Да,– кивнул Тайлер, извлекая накопитель из приемника. – Пусть с ним начальник сам разбирается, а у нас вообще смена заканчивается.
– Твоя правда, командир,– Алекс встал с кресла. – Запись начальнику сам отдашь?
– Да,– ответил Тайлер. – И еще, Алекс!
– Да? – Алекс обернулся, стоя у выходного минипорта.
– Надеюсь, не нужно говорить, что об этом не следует особо распространяться? – Тайлер внимательно посмотрел на напарника.
– Тайлер,– тон Алекса стал серьезным. – А может, уничтожим запись и забудем об этом?
Тайлер задумался, противоречия терзали его. И его можно было понять – это был тот самый сигнал, о котором он слышал лишь в легендах и байках, в существование которого нисколько почти не верил, и вот, сам держал сейчас в руке накопитель с неопровержимым доказательством. Было, от чего прийти в замешательство.
– Нельзя,– вздохнул он. – Все ведь фиксируется в журнале смены, в любом случае станет известно, если мы утаим это от вышестоящего руководства, сам знаешь. Тогда начнут задавать неудобные вопросы.
– Пыль космическая! – выругался Алекс. – Это больше похоже на помехи! Их десятки за нашу смену!
– Но не таких! – Тайлер повысил голос. – Сдадим запись Кречетову, пусть сам разбирается, а мы свое дело сделали и нас это больше не волнует!
– Твоя правда, если так подумать,– кивнул Алекс. – Наше дело маленькое, а он начальник, ему и решать.
– Вот пусть и решает,– кивнул Тайлер. – Пойдём, пора смену сдавать.
Двое друзей вышли в примыкающий к диспетчерской блок, где передали смену двум другим, после чего на этот день их полномочия благополучно завершились. Только вот у одного из них при себе имелся носитель с данными о том самом сигнале, который до этого существовал лишь в виде городской легенды Тераполиса.
Тераполис, апартаменты начальника Космопорта
– Вот так вот, Игорь, я и сам бы не поверил, если бы не услышал! – Дмитрий Кречетов, начальник Межгалактического Космопорта "Орион-1" задумчиво сидел в своем кресле, в апартаментах премиум-уровня вместе со своим давним другом, профессором-астробиологом, Игорем Верховицким.
– М-да,– профессор Верховицкий задумчиво барабанил пальцами по столу, игнорируя сигнал кулинар-модуля о том, что его кофе уже готов. – Так говоришь, твои парни его зафиксировали?
– Да,– кивнул Кречетов. – Я им тоже сначала не поверил.
Кречетов задумчиво запустил пальцы в свою густую шевелюру. Он всем своим видом напоминал сурового морского капитана, рассказы на носителях о морских походах далеких предков у него в персональной библиотеке исчислялись тысячами.
– Да я и сам не поверил бы! – воскликнул профессор. – Но я ведь слышал этот сигнал только что собственными ушами! Ты хоть понимаешь, что это может значить…
– Вот именно, что понимаю! – перебил друга Кречетов. – И поэтому я тебе заявляю – не смей!
– Что? – Верховицкий едва не задохнулся от нахлынувшего на него возмущения. – И это мне говорит тот, у кого я хотел просить помощи!
– Интересно, какой же? – спросил Кречетов. – Уж не думаешь ли ты часом, что я предоставлю тебе корабль межгалактического класса и команду в придачу?
– А почему нет? – удивился профессор.
– И ты ещё спрашиваешь, почему?! – Кречетов едва не вскочил с кресла. – Да потому что это чистой воды авантюра! Никто не согласится лететь туда, не знаю куда и искать то, не знаю, что! Тем более – под твоим началом! Дураков нет! Или мне тебе напомнить, чем закончилась твоя прошлая дурная затея?!
Профессор помнил. Он очень хорошо это помнил. Именно после его последней межгалактической экспедиции весь научный конгресс Секундуса и близлежащих планет отвернулся от него, плюс ко всему лишив его почетного звания главного космобиолога и председательского кресла научного совета. И вдобавок лишив его права на организацию и проведение всех экспедиций, как межпланетного, так и межгалактического уровня!
– Ничего ты не понимаешь! – обычно спокойный профессор вдруг вспылил. – Да если моя гипотеза окажется верна, если легенда окажется правдой!
– Эти гипотезы и пыли космической не стоят! – устало вздохнул Кречетов. – Даже если первая планета жизни человеческой цивилизации, та самая легендарная Земля и существует, то там нечего искать! Наши далекие предки по своей неосмотрительности уничтожили на ней жизнь. Впрочем, ты ведь и сам прекрасно знаешь эту сказку!
Да, профессор Верховицкий знал Легенду о Земле, как и любой, кто вырос в Тераполисе. Но в отличии от других он верил в эту сказку, хотя и смотрел на жизнь исключительно с научной точки зрения. И вот именно сейчас эта самая научная точка зрения не давала ему покоя.
– Дима, ты только подумай,– он мечтательно вздохнул. – А если без нас там зародилась новая жизнь? Если она все-таки есть, эта Земля? Я ведь тогда смогу доказать существование стольких забытых видов, в которых никто из ныне живущих не верит! Более того – которых никто и никогда из ныне живущих ДАЖЕ НЕ ВИДЕЛ!
– И не увидит,– мрачно изрёк Кречетов. – Во-первых, потому что их нет, а во-вторых, даже будь у тебя разрешение на такую экспедицию, тот район Космоса всегда в течении всего Нового Времени считался одним из самых неблагополучных. И, в-третьих, это самое главное – не каждому выдают разрешения на экспедиции в те районы. А про тебя и вовсе говорить не стоит, сам понимаешь.
Да, профессор все это прекрасно понимал, но в его руках имелось прямое доказательство, причем не какой-нибудь заштатной гипотезы, а доказательство Легенды. И этим самым доказательством он не имел возможности распорядиться! Было от чего прийти в праведное негодование!
– Более того,– продолжал Кречетов. – Если я, вопреки всем действующим законам, дам тебе стартовый терминал, то сам знаешь, что со мной сделает межпланетная комиссия полетов – она мне устроит разбор полетов! Вплоть до того, что я, как и ты, останусь ни с чем!
– И что же делать? – спросил Верховицкий с бессилием в голосе.
– Забыть,– просто сказал Кречетов. – Забыть и жить дальше, занимаясь наукой в пределах института, пока тебя и этого не лишили.
– То есть, ты мне показываешь надежду на возрождение всей моей прежней жизни, а после предлагаешь забыть об этом? – с дрожью в голосе спросил Верховицкий. – Я тебя правильно понял?
Молчание Кречетова было красноречивей слов.
– И зачем ты вообще тогда показал мне этот сигнал! – профессор вскочил и начал мерять шагами комнату. Климат-боты, зависшие в воздухе небольшие дроны, спешно левитировались в разные стороны. – Зачем? Я теперь ведь жить спокойно не смогу! Думаешь мне после такого вновь захочется разводить анкалиотов? Выращивать денголии? Да я теперь даже научные труды Рысева, изучать спокойно не смогу! А ты говоришь – забыть!
Кречетов задумчиво смотрел, как его друг меряет шагами комнату.
– Игорь, ну, допустим, ты полетишь, а если все это окажется всего лишь сказкой? – Кречетов озвучил обратную сторону медали. – Ты понимаешь, что в таком случае ты и без института останешься? Тебя и этого лишат, можешь ты это понять?
– А если мне уже все надоело? – профессор Верховицкий резко остановился, сел в кресло и посмотрел в глаза своего друга. – Целый день в лаборатории, представь? И они меня на это обрекли за одну провальную экспедицию, будь она трижды неладна! Совсем забыв о том, сколько потрясающих открытий мною было сделано до этого! Меня, ученого не просто с мировым, а с космическим именем, завернули, как какого-то штатного выскочку-лаборанта! Мне уже настолько всё надоело, что я готов рискнуть последним из того, что у меня осталось!
– А может я не хочу, что мой друг лишился этого самого последнего? – спросил Кречетов. – Если я не хочу, чтобы он совался туда, куда ни один пилот носа своего корабля не сунет? Сам знаешь, что тебя там может ждать. Что я тогда твоей дочери скажу? Об этом ты подумал?
– А о её будущем ты подумал? – вопросом на вопрос ответил профессор. – О том, что с моей проклятой репутацией ей не на одной планете не будет нормальной жизни? Она на твоих глазах выросла, и такого будущего ты ей желаешь?
– Я желаю, чтобы она без отца не осталась,– резонно заметил Кречетов. – Чтобы ей потом не говорили, что её папа погиб в результате собственной глупости!
– Вот еще! – возмутился профессор. – И что за привычка – хоронить человека раньше времени? С чего ты взял, что я там обязательно умру?
– Мне доводилось бывать в молодости в тех регионах Космоса,– вздохнул Кречетов. – Туда, куда ты собрался, не согласится лететь ни один здравомыслящий экипаж.
– Не согласится значит? – воскликнул профессор Верховицкий, и в его глазах вспыхнул азартный огонек. – А это мы ещё посмотрим!
– Давай-давай! – махнул рукой Кречетов. – Ищи дураков.
– Договорились! – сказал профессор. – Значит, если я нахожу корабль и экипаж, ты даешь мне терминал и площадку для старта, не смотря на все инструкции и возможные последствия, идет?
– Я согласен,– кивнул Кречетов. – Только потому, что тебе таких не найти.
– Это уже мои проблемы,– заявил Верховицкий вставая с кресла и протягивая другу руку. – Ну так что, Дима, уговор честных людей?
– Авантюрист! – в сердцах воскликнул Кречетов, пожимая руку друга. – Договорились!
Рукопожатие двух друзей было крепким.
– Делать тебе нечего! – сказал Кречетов после того, как рукопожатие распалось.
– Наоборот! – с энтузиазмом заявил Верховицкий. – Как раз сейчас дел мне предстоит очень много!
– Это пустая затея, Игорь! – крикнул Кречетов вслед своему другу, который к этому моменту находился возле гравитационного лифта.
– Эта пустая затея может обернутся фурором для всего Человечества! – успел воскликнуть профессор Верховицкий перед тем, как лифт с бешеной скоростью понес его вниз.
– А может наоборот, всё закончится фиаско! – буркнул Кречетов, хотя отвечать уже было некому.
Кречетов устроился поудобнее в своем любимом кресле, которое подстраивалось под любые мысленные пожелания, но ожидаемый комфорт все никак не наступал. Тревожные мысли завладели его разумом – он начал всерьез жалеть о том, что показал своему другу этот странный, давно всеми забытый сигнал.
***
Профессор Верховицкий сидел в баре и его думы тоже были далеки от радостных. Нет, он был рад, тому, что услышал. Если он докажет существование той самой Земли, колыбели человеческой цивилизации, это раз и навсегда поставит на место всех скептиков! Это сделает переворот не только в истории, но и в науке! Профессор досадливо отмахнулся от андроида-официанта, который назойливо помигивал индикатором, предлагая ему ознакомится с ассортиментом напитков едва ли не всех народов Галактики и задумался. Все радужные планы разбивались о суровую действительность. А действительность эта была такова – никто, НИКТО не отважится на подобную экспедицию. А если запросить помощи у межкосмического астробиологического научного конгресса, то на первом же заседании он будет безжалостно высмеян почтенным научным сообществом. Причем высмеян во всех аспектах науки. Профессор досадливо поморщился. Эти высоколобые научные мужи настолько укоренились в своем мировоззрении о происхождении человеческой цивилизации, что по степени своей твердолобости вполне смогут посоперничать с халдакским башнегом, у которого голова почти целиком состоит из костяного нароста, ведь на протяжении веков башнеги с целью доказательства своей силы бились друг с другом лбами. Так что это был нисколько не вариант. И что тогда? Бегать по всем стоянкам с космолётами, шаттлами и всеми подобными средствами для межпланетного перемещения и уговаривать пилотов и экипажи? Убеждать их в важности этой без преувеличения, великой миссии? Им на это наплевать, по большому счету. Им важно только то, сколько они смогут заработать на этом. А вот со счетом в последнее время у профессора дела обстояли не очень весело. Все сбережения им были потрачены на прошлую экспедицию, а если быть точнее – на последствия её провала. Научный астробиологический конгресс, финансировавший этот проект, отвернулся от Верховицкого сразу же, едва узнав об итогах этого полёта. Так что в тот знаменательный день профессор лишился и денег, и корабля, и всех остальных привилегий. Плюс еще и экипажу досталось – команду "Наутилуса" расформировали, а сам корабль, в прошлом известный научный крейсер отправили на переработку. Как не бился профессор на бесконечных заседаниях Конгресса, сколько не обошел он инстанций как межпланетного, так и галактического уровня – все было тщетно. Пилота корабля лишили лицензии, а само космическое судно теперь доживало свои дни на свалке, если его ещё не разобрали на запчасти для других кораблей. Профессор, вспомнив все эти события вновь поморщился – "Наутилус" был единственным в своем роде кораблем научного назначения на борту которого было всё. Многие пилоты готовы были продать душу Космосу, чтобы оказаться в кабине управления "Наутилуса", но стоило только экспедиции Верховицкого потерпеть крах, как "Наутилус" сразу же завоевал себе славу "проклятого" корабля, и что любого, кто рискнет на нём работать, ждёт большое и неминуемое несчастье. Да, Человечество до сих пор верило в подобную чушь! И общественность еще больше убедилась в этом, когда профессор угодил в опалу, а корабль списали. Профессор не знал даже, по каким далёким уголкам Вселенной разбросало некогда сплоченный коллектив. Хотя, почему не знал? Ведь знал! Поразительно, как в сумасшедшем жизненном ритме легко и просто все забыть! Прямо хоть биомодуль памяти заводи! Пилота "Наутилуса" лишили права на перелеты и профессор, к тому времени уже считавший парня кем-то вроде племянника, использовал оставшиеся у него связи и полномочия для того, чтобы пристроить его техником на площадку по переработке НКО. НКО, в просторечии – Нелетающими Космическими Отходами именовались списанные космические суда, которые либо выработали свой полетный ресурс, либо пострадали в различных катастрофах. На одной из таких свалок и нашел свое пристанище "Наутилус". Отлично! Вот и пилот отыскался! А то, что его лишили лицензии – в конце концов, он же не разучился пилотировать из-за этого? Осталось только выяснить его координаты, что сделать было уже легче легкого!
Верховицкий вышел из бара. Он находился сейчас на четырёхсотом ярусе, ведь Тераполис достиг уже такой высоты, что являл собой огромную сложную конструкцию из нескольких комплексов-пирамид, состоящих из жилых секторов, когда одни дома стояли на других. В самом основании жилых пирамид была система тоннелей, если людям нужно было перемещаться внутри. Между пирамидами были огромные площадки досуга, на которых каждый мог найти себе развлечение по душе, но отсюда, с высоты четырехсотого яруса почти ничего не было видно – он находился почти под самыми облаками.
Когда-то, в давние времена, для того чтобы что-либо узнать о человеке, приходилось заходить в Интернет – первое древнее подобие современной Нейросети. Приходилось пользоваться допотопными коммуникаторами, а теперь, благодаря нейронным оптическим линзам человек не только сохранял зрение, но и видел необходимую информацию прямо перед собой, если это было необходимо. Социальные профили проецировались рядом с тем человеком, кому принадлежала страничка в Нейросети. Современная Нейросеть была повсюду. Она была даже в мыслях. Благодаря нейромодему человек мог войти в сеть просто подумав об этом и наслаждаться всеми благами информации и прогресса. Но помимо ментальной сети функционировали и вполне реальные терминалы, на экране которых можно было увидеть все, что хотелось бы найти. Профессор подошел к одному из таких экранов и посредством довольно устаревшей, но еще действующей сенсорной клавиатуры ввел имя пилота. На экране сразу возник его профиль в Нейросети. Да, ничего не изменилось со временем – минимум информации, столько же фотографий. Пилот всегда был таким – не любил афишировать свою жизнь и где-либо светиться. А в некоторых жизненных аспектах он и вовсе придерживался анахроничных и старомодных предпочтений. Впрочем, это было его личное дело и профессора это нисколько не волновало. Главное сейчас было то, что ему необходим человек, который способен вести корабль, и который мог бы согласиться на предложение Верховицкого.
Оставалось только одно – связаться с этим самым человеком. В век технологической эры Человечества это можно было сделать хоть сейчас – ментальная связь позволяла установить контакт с человеком, даже если собеседники были в разных частях Галактики, правда, сигнал в таком случае ощутимо мог терять в качестве. Имелись и смарт-коммуникаторы – отзвук далекого эха предков, которые в качестве средств связи использовали когда-то мобильные телефоны. Но профессор чувствовал – для такого серьезного разговора необходим визуальный, зрительный контакт. Потому профессор решил явится к своему бывшему пилоту без предупреждения. Где находится площадка НКО Верховицкий прекрасно знал, а то, что его старый друг и ученик по-прежнему там он нисколько не сомневался.
Нужная профессору площадка НКО находилась на Эльмекауке – искусственно созданном спутнике Секундуса. Руководство планеты приняло решение не складировать отслуживший свое космический хлам на планете и оборудовало площадку для его сбора на околопланетной орбите, зафиксировав там посредством ультрамагнитного излучения направленного действия Эльмекаук – как уже говорилось, искусственный спутник Секундуса. По сути таких площадок недалеко от планеты было множество – это и Сириус, и Циклопетаун, и Аль-Де-Ар, и ещё много других. А на более далекой орбите уже находились естественные спутники Секундуса.
До Эльмекаука курсировал минибот – космический корабль особо малого класса, рассчитанный лишь на то, чтобы находиться недалеко от орбиты, да и то – не слишком продолжительное время. До отправной площадки профессор добрался на магнитнобусе – в этом секторе их по магнитной магистрали летало великое множество, и за счет создаваемых в замкнутой трубе магнитных импульсов они развивали довольно внушительную скорость, поэтому поездка закончилась, даже не успев профессору Верховицкому толком надоесть.
– Отправная площадка №7.2.7,– объявил приятный женский голос.
Профессор покинул капсулу магнитнобуса и проследовал на отправную площадку мини-терминала. Народу там было немного, в основном рабочие, поскольку золотая молодежь ничего интересного для себя здесь не находила. Полет прошел без происшествий – в салоне минибота было тихо – пассажиры либо путешествовали по просторам Нейросети, либо переговаривались друг с другом при помощи ментальной связи. В общем, ничего нового. По завершении поездки все тот же женский голос оповестил о том, чтобы пассажиры не забыли надеть кислородные маски и активировали весовые стабилизаторы. Профессор покинул минибот и огляделся – с момента его последнего посещения тут совершенно ничего не изменилось – все те же самые груды отслужившего свой срок космического хлама.
Дыхание пришло в норму, профессор сделал вдох, привыкая к маске. Все дело в том, что Эльмекаук не был защищен атмосферой и потому тут приходилось пользоваться дыхательной маской с миниатюрным кислородным генератором. А весь отслуживший свое хлам только потому не улетел с его поверхности в Космос, что гравитационные энергоблоки исправно несли свою важную службу. Правда, здесь вес человека был в шесть раз меньше, чем на Секундусе, потому был необходим весовой стабилизатор, чтобы не перемещаться по поверхности огромными прыжками. И вот, благодаря стабилизатору профессор Верховицкий стандартным шагом отправился на поиски нужного ему участка.
Он без приключений добрался до нужной ему базы, о чем ему красноречиво поведала старая, видимо снятая с какого-нибудь корабля информационная табличка, на которой светящимися буквами красовалось: "База 7. Дальше не ходить – убьет." Профессор усмехнулся и проигнорировав табличку пошел дальше. Но далеко уйти ему не удалось.
– Стой, кто идет? Предъявите паспорт! – раздался нечеловеческий, металлический голос. – Остановись, живое существо!
Собственно, профессор так и поступил – замер на месте, не сколько от страха неизвестности, а из-за того, что лихорадочно пытался вспомнить, что же такое, этот неведомый паспорт, и с чем его употребляют в пищу, если конечно, он для этого предназначен. Но тут все мысли профессора разом изменились, потому что то, что предстало перед ним, по своему виду было достойно графического полотна спятившего художника-историковеда. Навстречу профессору из-за ближайшей кучи космического лома выкатился робот. Этот робот абсолютно не был похож ни на один известный профессору тип роботов даже отдаленно. И кажется, он был сделан из стали! Да уж, большего роботехнического атавизма профессору Верховицкому наблюдать ещё не доводилось! Сталь! Позавчерашний день истории! Голова у робота была плоской, по обоим сторонам лица мерцали два глазных датчика, а нижняя челюсть, казалось, вот-вот отвалится, причем без всякого удивления, хотя роботы вообще не способны на эмоции. Его конструкцию дополняли два вполне приемлемых манипуляционных захвата. Плюс еще неуклюжая клешня в сложенном виде располагалась за спиной и выглядывала из-за правого плеча. А за левым плечом был виден вполне серьёзный лазерный резак. Насколько знал профессор, таким резаком можно было запросто разделить надвое все, что угодно, резак одинаково превосходно справлялся как с неорганикой, так и органикой. Тело робота прочно покоилось на допотопном, судя по всему, самодельном гусеничном шасси, потому что такие древние ходовые механизмы профессор видел лишь в школе, на уроках истории. Надо ли говорить, что передвижение робота, если эту конструкцию можно было вообще так назвать, сопровождалось жутким лязгом и скрежетом?