Искусство охоты на благородную дичь

Глава 1

Мартина окончательно решила не поступать в Академию. А ведь мы столько планов строили: вместе учиться, занимать в общежитии одну комнату, в свободное время ходить по всем интересным местам Гаэрры. Но нет – пара визитов смазливого соседа, и она уже про все забыла и с легкостью позволила родителям уговорить себя никуда не ехать. Конечно, Дар у нее не такой уж и сильный, но, к примеру, моей маме это совсем не помешало хорошо учиться. Или моему второму брату Берти. Из-за Дара его не взяли в Военную Академию, что очень расстроило и старшего брата Гюнтера, который к тому времени весьма успешно там себя показал, и отца. Сам Норберт по этому поводу не переживал. Он заявил, что скитание по отдаленным гарнизонам никогда его не прельщало, хороший артефактор ничуть не менее ценен, чем боевой маг, а живет всегда со всеми возможными удобствами. Его поддержал отец мамы – ювелир из Корнина, тем более что теперь в его лавке время от времени появлялись поделки брата, пользующиеся большим спросом. Мама гордилась, что сын унаследовал талант от нее, папа хмыкал, несколько насмешливо, но в целом с ней соглашался. В общем, судьба Берти была предрешена. А вот я так и не придумала, куда приложить Дар. С его уровнем я могла поступить даже в Военную Академию, на что усиленно подбивал старший братец. Он говорил, что девушки там столь редки, что все курсанты будут моими, на что я ему резонно отвечала, что все мне без надобности, мне нужен один, только такой… самый-самый лучший. И уж его я ни за что не упущу, где бы он ни учился. Да и потом, в Магическую Академию хотела я поступать вместе с подругой, в Военную она, может, и теперь поехала бы, да Дара на поступление не хватит. Но что об этом говорить – ведь Мартина никуда уже не собирается…

– Что ты расстраиваешься? – успокаивал Берти. – Подумаешь, придется учиться одной. Я тоже без всяких друзей поступал. И ничего. В академии все равно новые появляются. И не всегда сразу. К примеру, с Тило мы первые два курса постоянно цапались, а теперь почти братья.

Сравнение насмешило. Тоже мне, брата придумал. Проучились вместе каких-то четыре года, через год разбегутся по разным городам и думать забудут друг о друге. А Тина мне действительно почти сестра, мы с раннего детства вместе. И как теперь без нее? Может, и мне никуда не ехать? Подруга будет только за: тоже расстроена предстоящим расставанием.

– С ума сошла! – возмутился Берти, когда я сказала о своей неуверенности. – С твоим Даром я бы ерундой не маялся. Выдумала тоже, никуда не ехать. Неужели предел твоих мечтаний – выйти замуж и сидеть где-нибудь в соседнем поместье, как клуша, изредка выбираясь в гости? Учти, станешь толстой и ленивой.

Он состроил высокомерную гримасу и прошелся по гостиной, переваливаясь как утка. Я засмеялась, но задумалась. Действительно, что меня здесь ждет? Тоска смертная. Мартина нынче ни о чем, кроме своего увлечения, не говорит. Как-то она резко поглупела, да и встречаемся мы теперь намного реже. Родители с места службы отца в поместье выбираются нечасто. И что получается – придется проводить все время с дедом. Нет, я его очень люблю, но его страсть рассказывать одно и то же иногда по нескольку раз за день несколько утомляет. Все его истории я уже запомнила наизусть и не нуждаюсь в повторении.

– Эри, если что, в Гаэрре я всегда рядом, – продолжил уговоры брат. – Не бойся, одна не останешься.

– С чего ты взял, что я боюсь?

– А то я тебя не знаю, – Берти щелкнул меня по носу. – Ты у нас трусишка, мелкая!

– Не называй меня так!

Сейчас я действительно разозлилась. Не люблю, когда намекают на мой рост. На самом деле, он не такой уж и маленький – мамы я, хоть ненамного, но выше. Но сравнения с отцом и братьями не выдерживаю даже на каблуках, очень уж они высоченные.

– Не буду, не буду, грозная ты наша.

Брат скорчил рожу и поднял руки, показывая, что ужасно боится и просит прощения. Я не выдержала и вновь засмеялась. Неуверенность в собственных силах опять пропала. Решено – еду! Папа другой выбор бы не одобрил. И Гюнти тоже. Они-то всегда знали, что нужно делать, как это и должно быть у военных. Берти нерешительностью тоже не страдал, вся она от мамы досталась мне, вместе с ростом и серыми глазами. Против цвета глаз я совершенно не возражала, но все остальное предпочла бы не получать в наследство. Но детей об их желании при зачатии никто не спрашивает, так что приходится жить с тем, что дали.

За время, оставшееся до отъезда, я еще пару раз бросалась из одной крайности в другую, но все же, когда этот день пришел, подхватила дорожную сумку с заранее уложенными вещами и с похоронным настроением спустилась в холл. Надежда, что Тина передумает и поедет со мной, оказалась тщетной. Напротив, подруга заключила официальную помолвку, что неимоверно обрадовало ее родителей. «Пусть у нее такого Дара, как у тебя нет, зато по женской части она тебя обскакала, ничего не скажешь», – довольно заявил папа Мартины. Возражать я не стала. Не говорить же, что такой жених, как у его дочери, не слишком заманчивое завоевание? Не хотелось обижать подругу, поэтому я вежливо улыбнулась и промолчала. Но даже моя сдержанность ничего уже не спасала – наша многолетняя дружба дала трещину и уверенно шла ко дну. Все мысли Тины теперь были поглощены приближающейся свадьбой, и более ее ничего не интересовало. Мы условились, что я непременно выберусь на торжество, намеченное на зиму, и я уехала из гостей совершенно расстроенной.

Но было это уже несколько дней назад, и я почти совсем примирилась с тем, что в моей жизни Мартины больше не будет, но все равно грустила. Сумку тащила, пыхтя от напряжения – мама оставляла артефакт, уменьшающий вес, но я даже не представляла, куда его засунула: перерыла все шкатулки и ящики в своей комнате, но так и не обнаружила. Пришлось обходиться без него. Надеюсь, брат поделится запасами. Берти пока не было, зато был дед, который уже в сотый раз, наверное, начал напоминать, как себя должны вести благородные девушки. Я слушала вполуха, чтобы не пропустить изменения темы, и думала, что решение уехать было правильным. Берти наконец спустился, но дед не замолчал, напротив – разразился новыми поучениями.

– Норберт, учти, отвечаешь за сестру, – проворчал дед. – Смотри, чтобы рядом с ней не вертелись всякие подозрительные иноры.

– Дед, я в охранники не нанимался, – беспечно возразил брат. – У Эрики своя голова на плечах.

– Она слишком молода и красива. К таким всегда липнут те, кто не надо.

– Как прилипнут, так и отлипнут. Эрика – девушка серьезная и ответственная, – Берти взглянул на огорченное дедово лицо и смягчился: – Присмотрю, не переживай. Только это лишнее. Разве Эрика давала повод относиться к ней с недоверием?

– Берти, девушки так и норовят влюбиться в кого не надо, за ними нужен присмотр и присмотр.

– В кого не надо она и под присмотром может влюбиться, – хмыкнул брат.

– Я лучше влюблюсь в кого надо, – хмуро предложила я.

Подобное обсуждение сильно задевало. Можно подумать, только о том и мечтаю, чтобы, вырвавшись из-под опеки родных, влюбляться направо-налево во всяких неподходящих личностей. Деда не успокоили слова ни мои, ни Берти, он еще долго поучал нас обоих, так что мы опоздали на дилижанс в столицу и поехали на следующем.

По дороге Берти распереживался, что не успею сегодня пройти приемную комиссию, а значит, для меня придется снять номер в гостинице. У нашей семьи в Гаэрре была квартира, но ключи дед не доверял даже Берти, а мне и подавно не дал бы. Но дилижанс приехал чуть раньше, и мы все же успели, меня проверили, зачислили и дали направление в общежитие. Брат легко подхватил обе сумки, на которые прикрепил собственный амулет, понижающий вес, и уверенно направился к женскому общежитию. Оставалось только идти за ним, стараясь не сильно вертеть головой. Конечно, все вокруг было новым и интересным, но нельзя же вести себя как невоспитанная инорита? Все равно теперь академия никуда от меня не денется, успею рассмотреть до самых мелочей за пять-то лет.

Комендантша, сухопарая инора средних лет с жиденьким пучком волос на голове, еще была на месте. Берти вручил направление и сразу на нее насел с выбором комнаты, отбраковал несколько вариантов, одобрил последний.

– То что надо, инора Пфафф. Огромнейшее вам спасибо, – льстиво сказал брат. – Так я вещи сестренке занесу и сразу на выход, да?

И принял вид этакого благородного рыцаря, впрочем, ни на миг не обманувший не только меня, но и комендантшу.

– В такое время здесь мужчин нет и быть не может, – твердо сказала она и смерила выразительным взглядом Берти с ног до головы. – Знаю я вас. Сначала вещи сестренке донести, потом чай у нее попить, а потом приходится извлекать такого вот братца из постели совершенно посторонней студентки.

– Что вы такое говорите?

Брат удивился настолько фальшиво, что я сразу поняла: инора Пфафф намекает о конкретной истории, оставившей крайне неприятные воспоминания как у нее, так и у брата. Неужели у Берти роман с кем-то из студенток? Ни о чем таком я не слышала, но ведь братья сестрам о своих похождениях и не рассказывают.

– Что было, то и говорю, – непреклонно заявила инора Пфафф. – Прощайтесь здесь, завтра увидитесь.

Обычно Берти любит попрепираться, но взглянул на мое заинтересованное лицо, наверное, решил, что я и без того наслушалась лишнего, открепил от артефакта свою сумку и сказал:

– Ладно, Эри, до завтра. Утром забегу, посмотрю, как устроилась. Может, помогу чем.

Вежливо попрощался с инорой Пфафф, независимо чмокнул меня в щеку и ушел, оставив меня на комендантшу. Она сразу попыталась всучить комплект постельного белья, древнего, застиранного и с размазанными печатями академии. Я торопливо отказалась и порадовалась, что Берти предупредил и я взяла свое, а значит, не нужно будет спать на этой серой жути, вежливо пожелала комендантше спокойной ночи и потащилась на третий этаж, в комнату на котором меня заселили. Она выглядела нежилой, даже несмотря на веселенький салатовый цвет стен. Все было пусто, голо и несчастно. Я бросила сумку на левую кровать, посидела там и перенесла на правую. На этом муки выбора закончились. Из окна был виден только парк академии. Начинало темнеть, но все равно казалось, что при свете дня он должен быть великолепен. Я вздохнула и начала разбирать вещи: застелила кровать и набросила сверху покрывало, поставила несколько книг на полочку, развесила вещи в шкафу, а над кроватью, на обнаруженном гвоздике, поместила акварель, подаренную Мартиной в нашу последнюю встречу. Нежный рисунок скромного букета полевых цветов и трав, что росли в изобилии на каждом лугу, но не стали от этого менее красивыми. Посмотрела я на него, и так домой захотелось, в свою родную комнату со шкатулочками, подушечками и полосатыми шторками, что и не передать. Возможно, будь у меня соседка, тоски бы не было, или была, но не столь острая. Но я заселялась последней, и если кого подселят, то только завтра.

Я покрутилась немного вокруг кухонного уголка, но так и не поняла, что же там делать, чтобы вскипятить воду. Пришлось обойтись без привычного чая, жевать взятое с собой печенье и запивать водой. Ничего, завтра брат непременно все объяснит. Делать было совершенно нечего, и я легла спать. Матрас оказался жестковат, но с этим придется смириться на ближайшее время. За стенкой и в коридоре слышались разговоры, смешки, торопливые шаги, что заставило в который раз вспомнить о Тине и пожалеть, что ее здесь нет. А как бы нам было хорошо вдвоем. Я набросила одеяло на голову, чтобы ничего не слышать, долго ворочалась, но все-таки уснула.

Утром проснулась от гомона птиц за окном. При свете солнца жизнь показалась не такой ужасной. Парк под золотистыми лучами действительно был очень красив. Наверное, здорово видеть его каждое утро. Настроение полезло вверх. В самом деле, чего я страдаю? Выучусь и докажу этим подруге, что она неправа. Мой настрой не сбило даже то, что ужасно хотелось есть, но ничего не было. Печенье закончилось вчера, а больше я ничего не брала. Хорошо, что вскоре пришел брат и потащил в столовую. Завтрак там был не то чтобы вкусный, но вполне съедобный. Хорошо-то как! Я откинулась на спинку стула и стала с интересом оглядывать помещение. Большое, чистое, со множеством столов, которые, как ни странно, пустовали.

– Почему так мало студентов? – спросила я. – Время завтрака, а почти никого нет.

– Многие сами готовят, – ответил Берти, лениво осматриваясь и изредка кивая в знак приветствия. – То, что здесь дают, иной раз есть невозможно.

– Да, – встрепенулась я, – как включается этот проклятый круг? А то я вчера даже чая не попила перед сном.

В ответ брат выразительно вытаращился, что меня обидело. Можно подумать, он не знает, что на кухне я почти не появлялась, да и конструкция местного нагревающего артефакта отличается от той, что у нас. Готовить я, честно говоря, не любила, и обзаведение подобными навыками не входило в мои ближайшие планы. В конце концов, я сюда приехала учиться магии, а не кулинарии, что и сказала Берти.

– Посмотрим, что запоешь через несколько дней, – усмехнулся он. – Хотя, может, тебе с соседкой повезет, попадется какая-нибудь любительница готовить.

– Так покажешь, как круг включается? – не отступила я.

Соседка соседкой, но если и она это устройство впервые в жизни увидит, так что, без горячего теперь сидеть?

– Покажу, куда денусь.

После завтрака Берти еще немного поводил по территории, показал, где что находится, но только запутал совершенно, так как я мало что запомнила. Но главное, где проходят занятия, усвоила четко, а все остальное со временем тоже уляжется в голове. И мы пошли в общежитие решать вопрос с кругом Гамма. Возможно, помощь брата и не понадобилась бы, поскольку в комнате я с радостью обнаружила вселившуюся соседку. Девушка, по виду несколько меня старше, высокая, рыхловатая, смотрела весьма настороженно.

– Прости, – обезоруживающе улыбнулся Берти, – утром здесь никого, кроме сестры, не было, мы не подумали постучать.

– Инесса дель Полло, – заулыбалась та в ответ.

Да, братики у меня на загляденье, таким грех не поулыбаться. Мы с Берти тоже назвали имена.

– Ты на лорийку не похожа, – заметил брат. – А фамилия лорийская.

– Наша семья давно живет в Туране, – пояснила девушка. – Поэтому у нас лорийского не осталось ничего, кроме фамилии. Зато очень знаменитой фамилии. Мои предки прославились на Войне Магов. Сильные и талантливые маги.

Она гордо вскинула голову. Я напрягла память, но никаких дель Полло не припомнила. Видно, не такие уж они и прославленные. Впрочем, историю магии я знала с большими пробелами, могла пропустить кого-то. Судя по паузе со стороны брата, он тоже никого с такой фамилией не вспомнил, но это не помешало Берти проявить вежливость:

– Моей сестре повезло, что потомок такого известного рода будет жить с ней в одной комнате.

Инесса высокомерно кивнула, а у меня появилось подозрение, что везением это называть преждевременно. Подумаешь, предки известные. Когда это было? У самой-то Дара кот наплакал, с моим не сравнишь. А еще мне не нравятся долговязые девицы, рядом с ними я себе кажусь еще меньше ростом. Тут брат заметил книжку, небрежно брошенную на кровати Инессы, вгляделся и присвистнул.

– Не может быть, чтобы твоя, – недоверчиво протянул он. – Да нет, скорее из семьи кого.

Я посмотрела на обложку тоненького томика, который брат уже держал в руках. На ней было написано «Инесса дель Полло. Практическая кулинария на каждый день».

– Почему это не может? – возмутилась соседка. – Да я столько призовых мест на конкурсах заняла, что не сосчитать. У нас на камине кубки ставить некуда.

– Как же это замечательно, – воодушевился брат. – А то Эри совсем в готовке беспомощна. Даже круг вчера не смогла включить.

Я покраснела и обиделась на брата. Мог бы и по-другому это преподнести. Особенно в свете того, что только что узнали про Инессу. Нет, хорошо, конечно, что она специалист в готовке, но зачем меня так унижать перед посторонними?

– Ничего, – снисходительно бросила соседка. – Это дело нетрудное, быстро выучится. Вот пусть для начала мою книжечку полистает. Там все четко и подробно указано.

Берти впихнул мне книжку в руки, я с похоронным настроением принялась просматривать, а он с интересом болтал с Инессой о всяких поварских конкурсах, знатоком которых она, без всякого сомнения, была. Похоже, зря я пренебрегала такой важной стороной женской жизни – вон как брат увлечен, даже глаза горят в предвкушении вкусностей, что попробует в качестве брата соседки такой великой кулинарки. Видно, не так уж и часто встречаются среди магичек любительницы готовить. Возможно, именно это он и искал тогда в этом общежитии, а вовсе не то, на что намекала инора Пфафф. Идиллию Берти и Инессы прервали самым неподобающим образом. В коридоре раздались дикие крики, визг, топот. Когда я осторожно выглянула за дверь, то сама едва удержалась от испуганного возгласа. По коридору катались две огромнейшие черные кошки. И не просто катались – сплетясь в единый клубок, усиленно полосовали друг друга когтями. Клочья шерсти и брызги крови щедро летели во все стороны.

– Ох ты, – раздался восторженный возглас за моей спиной. – Это же принцы Эвальд и Бернхард. Ни разу не видел, чтобы они дрались. Как здорово-то!

Глава 2

На мой взгляд, смотрелось это совсем не здорово, напротив – страшно. Оскаленные пасти с огромными клыками, когти в размер человеческих пальцев, тяжелые длинные хвосты, которыми обычного человека можно если не убить, то оглушить точно. Страшным это зрелище казалось не только мне – прибежавшая комендантша недолго хватала ртом воздух, пытаясь собрать мысли в кучку, вызвала дежурных магов почти сразу. Те церемониться с венценосными особами не стали, окатили водой и разделили силовой стеной, так что принцам осталось теперь только ругаться. Честно говоря, я не слушала, о чем они спорили. Намного интереснее было их рассматривать. Принцев до этого дня я не видела никаких – не то чтобы наших, но даже завалящих орочьих. Но уверена, наши были бы признаны лучшими. Особенно старший. Выше брата на полголовы, шире в плечах, с выразительным лицом и хищными кошачьими движениями. Недаром говорили, что его мать считается одной из самых красивых женщин Гарма, а старший принц пошел в нее. Ярость плясала в его глазах зеленоватыми бликами, что, на мой взгляд, делало их очень привлекательными. Подводили его только усы, если можно так назвать огрызок, что торчал под носом. Возможно, конечно, это новая мода, но тогда она мне не нравится. Младший тоже был хорош, но он младший, и этим все сказано.

Появление нового действующего лица вызвало почтительные перешептывания.

– Ох ты, да это же сам король Лауф, – восторженно сказал брат, тоже сильно понизив голос.

Я с благоговением уставилась на живого монарха. После того как расскажу об этом Мартине, она точно пожалеет, что никуда не поехала. Король выслушал внуков, нахмурился и неожиданно треснул старшего так, что у того дернулась голова и по полу застучал выбитый зуб. Да уж, дряхлым Лауфа никак не назовешь. Нет, конечно, заметно, что он уже немолод, но держать твердой рукой как страну, так и семью, еще способен. Королевское семейство отбыло в открывшийся телепорт, а я обнаружила, что все это время простояла не двигаясь, сжимая руки в кулаки и боясь лишний раз вздохнуть.

Зато теперь огляделась и охнула. Подрались принцы знатно. Коридор был мокрый, грязный, несколько окон оказались разбиты, через них проник ветер и противно посвистывал. Дверь одной из комнат вместе с косяком разлетелась в мелкие щепки. У осиротевшего проема стояла инора Пфафф и горестно причитала. Я бросила взгляд на пол, обнаружила около юбки клок шерсти и тут же его подняла.

– Учти, – сказал брат, – на оборотней любовная магия не действует. Проверено многочисленными поколениями студенток.

– Это ты к чему?

О приворотах я не думала, поэтому слова брата удивили.

– Шерсть тебе зачем?

– Мартине подарю. Как сувенир. Пусть поймет, чего лишилась.

Тут я заметила, что соседка смотрит на мою находку с живым интересом. Ей таких сувениров не досталось. Студентки собрали все, что отвалилось от принцев, причем иноре Пфафф повезло больше остальных – кроме шерсти, получила еще и два клыка Эвальда: один, выбитый младшим братом, и один – венценосным дедом.

– Хочешь, отдам половину, – предложила я.

– Нет, – процедила она недовольно. – Мне куски принцев без надобности, я целого предпочитаю. А это еще непонятно, кому принадлежало, может, вообще от посторонней кошки занесло, – а затем с большим интересом спросила у Берти: – И часто здесь принцы бывают?

– Бернхард – редко, Эвальд – часто, – лаконично ответил брат. – То к одной девице шастает, то к другой. Короче, старается никого из лиц женского пола не обидеть.

На лице Инессы появилось мечтательное выражение. Видно, старший произвел на нее нужное впечатление, и она решила встать в очередь тех, с кем он проводит ночи. Я забеспокоилась. Комната у нас общая, а Эвальд, насколько я поняла, своих любовниц никогда никуда не водит. Но успокоилась я почти сразу – без приворота у соседки не было ни единого шанса завоевать сердце отбывшего с дедом красавчика, а привороты, как недавно сказал Берти, на оборотней не действуют. А действует ли вообще что-то?

– Берти, – вопрос так и вертелся на языке, поэтому я не удержалась, – слушай, я на обоих принцах видела защитные амулеты, причем активные. Почему тогда Эвальду выбили зубы? Да и вообще они друг друга хорошо подрали.

Брат пожал плечами.

– Могу только предположить, – сказал он. – Видела же, как Лауф одним движение доходчиво объяснил внуку, что тот неправ? Иерархия у оборотней подтверждается силой, иначе у них страдает психика. То есть все физические воздействия амулет блокирует, но делает исключения для лиц одной крови. Изящное решение, только не знаю, как его можно реализовать.

Берти мечтательно уставился в потолок, наверняка прикидывая, как бы он это сделал сам. Да только кто ему доверит королевские артефакты?

– То есть при желании один брат другого может убить?

Берти неохотно оторвался от расчетов и столь же неохотно ответил:

– Вряд ли у них появится такое желание – у оборотней слишком велико чувство семьи. Я до сегодняшнего дня не слышал, чтобы принцы даже ругались, а здесь полноценная драка. Интересно, из-за чего?

– Девушек не поделили, – небрежно бросила Инесса. – Вы что, не слышали, об этом все говорят. Как драка началась, эти девицы удрали. Эвальд за ними магов отправил.

– Странно, – удивился Берти. – Из-за такой ерунды – и вдруг подрались? Неужели поделить не смогли?

Покосился на меня, решил, что сказал лишнее, такое, что не должно доходить до моих ушей, по мнению деда, и не стал развивать столь интересную тему. Смешной он, право, другие-то молчать не будут.

Брат предложил проводить нас до библиотеки и помочь с учебниками. Я торопливо согласилась, а то комендантша уже начала заинтересовано оглядываться, прикидывая, кого привлечь к уборке. Нет бы принцев заставить устранить последствия, глядишь, в другой раз они трижды подумают, прежде чем лезть в драку. Ломать-то вон как просто, а попробуй убери потом. Это вам не какой-то жалкий выбитый зуб, что у оборотня вырастет заново, это несколько часов уборки. Да еще и ремонт предстоит минимум одной двери.

Около общежития разлилась огромная лужа. На нашем этаже воду выпарили, а здесь этим никто не озаботился – либо понадеялись, что высохнет само, либо просто пока не дошли руки.

– А что? – сказал брат. – Пруд бы здесь смотрелся прекрасно. Еще рыбок бы запустить для привлечения старшего принца. Рыба его интересует даже больше, чем девушки.

– Рыба? – оживилась Инесса. – Я знаю потрясающие способы ее готовки.

Я их энтузиазма не разделяла. Рыбу я не любила, а обходить новоявленный пруд оказалось очень неудобно – нижняя юбка так и норовила упасть в эту черную маслянистую грязь и обзавестись совершенно некрасивой каемочкой.

– Могли бы хоть травкой засеять, – грустно сказала я.

– Так была травка, ее смыло, – брат махнул рукой, и я тоже увидела впереди вал из снятого дерна.

Да, маги на принцев не поскупились. Можно только порадоваться, что не унесло ступени с лестницы, а то бы торчали мы сейчас на третьем этаже и ждали окончания ремонтных работ. Грязь же отмывается относительно легко. Каблуки вязли, жижа под ногами издавала неприятные звуки, но мы все ближе продвигались к сухому участку. Брат ворчал что-то под нос, Инесса бурчала намного громче и в выражениях особо не стеснялась. Был бы дедушка, он бы точно шокированно заявил, что благородные девушки так не выражаются. Впрочем, у соседки было оправдание – к дворянским родам она явно не относилась.

На твердую землю я ступила с облегчением, подняла подол повыше и с грустью осмотрела измазанные туфли – выглядят как после посещения свинарника. Нет, я там ни разу не была, но уверена, что обувь после этого места выглядит именно так.

– Какие ножки! – раздался насмешливый голос. – Привет, Штаден.

Я торопливо отпустила юбку и удивленно посмотрела на совершенно незнакомого белобрысого типа. С чего вдруг он столь фамильярен? Я-то его точно вижу впервые.

– Эрика, это Дитер Герстле, – сказал брат и недовольно продолжил, обращаясь уже к этому нахалу: – Тило, не дразни сестру. Ты когда приехал?

Выходит, это тот самый новоявленный братишка, и обращался он не ко мне, а к Берти? Да, такой родни мне точно не надо.

– Только что, – ответил нахал. – Значит, эта мелкая – твоя сестра?

– Норберт, скажи этому рыжему, что я не мелкая, – прошипела я, вздернула подбородок и окинула неприязненным взглядом наглого типа.

– С чего это вдруг я стал рыжим? – удивился тот.

На его закономерный вопрос я не нашла что ответить. В его волосах проглядывала легкая рыжина, но совершенно недостаточная для определения в группу людей с огненными шевелюрами.

– Тило, она тебя еще не так назовет, если будешь называть ее мелкой, – трагическим тоном прошептал Берти.

– Леди Штаден, примите мои глубочайшие извинения. – Этот клоун еще и поклон шутовской отвесил. – За то, что вам не удалось вырасти до размеров брата.

Я выразительно посмотрела на Берти, тот насмешливо развел руки в стороны и пожал плечами. Радует, что с чужими друзьями нет необходимости поддерживать хорошие отношения. Этот «почти брат» вызывал стойкие отрицательные чувства, даже когда просто стоял рядом. А уж когда открывал рот…

– Что случилось в женском общежитии? – обратился Герстле к Берти, поняв, что от меня ответа не дождется.

Берти начал рассказывать, его манерно дополняла Инесса, которая стреляла глазами то в одного парня, то в другого, похоже, так окончательно и не определившись с целью. На мой взгляд, брат посимпатичнее, но и друг его, как я вынужденно признавала, тоже вполне ничего, особенно для тех, кто любит ярких блондинов. Я обнаружила, что Дар его еще сильнее моего, и удивилась, почему он учится в обычной академии, а не в Военной. Я была уверена, что все юноши мечтают попасть именно туда, а этот Тило, хоть и хам, но на труса непохож. Но спрашивать об этом не стала.

Выслушав рассказ, Герстле присвистнул и заметил:

– Не могли принцы подраться в другом месте, если уж приспичило. Теперь наверняка опять защиту женского общежития переделают, а мы только ключик к этой подобрали.

– А зачем вам вскрывать защиту? – удивилась я. – Брата только вчера вечером не пустили, а утром он уже спокойно прошел.

– А что мне там утром делать? – Дитер переглянулся с Берти, и они хитро заухмылялись. – У меня младшей сестры нет.

– В Туранской академии, где я училась, – влезла Инесса, – в женское общежитие мужчинам вход был воспрещен в любое время суток, и то проникали.

– А что там учиться не стала? – заинтересовался Тило. – Туран – это не Лория, уровень повыше.

– Пришлось оттуда уехать, – соседка потупила глаза, весьма неартистично изобразив крайнюю степень застенчивости, и продолжила: – У меня появился слишком настойчивый поклонник…

Доверия ее рассказ не вызвал: с такой внешностью дождаться хоть какого-то мужского внимания – и то достижение. Но инорита, полностью уверенная в собственной неотразимости, начала рассказывать совершенно невероятные истории о тех, кто за ней когда-либо ухаживал. Прозвучали даже намеки на туранских принцев, которых она вполне могла встретить в их академии, и лорийского короля, с которым ей и пересечься-то было негде. В правдивости рассказа засомневалась не только я – парни выразительно переглядывались, но продолжали вежливо внимать байкам. Слушать оказалось довольно интересно, особенно если воспринимать все как историю, не имеющую никакого отношения к действительности. И я подумала, что, может, с ней будет и не скучно, но верить ей точно не стоит.

За разговором мы дошли до библиотеки и получили учебники, а Берти с другом даже донесли их до нашей комнаты. В коридоре почти ничего не напоминало о недавних событиях. Разве что выбитую дверь так и не повесили. Когда я проходила мимо, заглянула в проем и заметила, что оттуда тоже все убрали, но новую мебель не занесли. Интересно, остались ли хоть что-то из вещей тех девушек целым?

– Все, исполнил братский долг? – спросил Герстле у Берти, когда они сгрузили учебники на тумбочки. – И теперь свободен? На некоторое время, конечно…

– Нам еще к тете, – брат неуверенно на меня покосился и предложил: – Эри, давай завтра? Все равно она наверняка еще не вернулась в Гаэрру, а Тило я все лето не видел.

– Дед сказал – непременно сегодня, но если ты не хочешь, я схожу одна.

Берти скривился, словно у него разом заболели все зубы. Мы оба знали, что тетя Эльза непременно отпишет деду, если я появлюсь одна, а тот устроит брату разнос. Так что отказаться Берти не мог. В борьбе за место рядом с братом я явно выигрывала у белобрысого нахала. Но тот тоже не сдавался.

– Могу вас проводить, – предложил Герстле и насмешливо посмотрел.

Вот как? Мы еще посмотрим кто кого.

– Это семейный визит, – с нажимом в голосе сказала я. – Тетя не любит, когда приходят посторонние без приглашения.

Тетя – это серьезный аргумент, Герстле перед ним непременно спасует. Захотелось показать язык, но это было бы не слишком достойно.

– Так вы же ненадолго, – заметил этот невоспитанный студент. – А я посижу где-нибудь недалеко на лавочке, понаслаждаюсь последним летним солнцем.

Пожалуй, сегодня посещение тетушки затянется до невозможности: пусть наслаждение будет совершенным, до полного обгорания или теплового удара. Да этот Герстле состариться успеет на облюбованной лавочке к тому времени, когда мы выйдем!