000
ОтложитьЧитал
Не доверять многолетнему воровскому опыту Михалыча у меня оснований не было, но и поверить, что какой-то самый настоящий демон действует да еще так нагло в самом центре русского государства, я тоже пока не мог. Просто не укладывалось в голове, что демоны спокойно разгуливают по Лукошкино, крадут что хотят, мало того, так еще и ментально жителями управлять могут. Ненаучная фантастика какая-то.
– Ладно, Михалыч, пока принимаем твою версию как основную, а завтра еще послушаем. Давай Машу вызывай да на сегодня всё. Потом может опять к Иван Палычу сходим? Или погуляем, пойдем? В лес, например. О, грибов насобираем, нажарим! Давай, Михалыч?
Михалыч только отмахнулся:
– Машенька, здравствуй, внучка! Ну как ты там, сиротинка ты наша?
Я улегся поудобнее на диване, но дед, вдруг округлил глаза и зашептал мне:
– Два раза на булавку жми скорее!
Хм-м-м… Чего это он? Я сделал, как он велел и у меня в голове зазвучал голос нашей вампирши. Ух, ты! Конференц-связь в чистом виде!
– Ой, Кнутик, ну прекрати! Хи-хи! Дай с дедушкой поговорить спокойно!
Я подскочил, опрокинув пепельницу на пол и уставился на деда. А тот уже расплывался в широкой ехидной улыбке и яростно подмигивал мне:
– Машенька, так ты доложи, что нового, как обстановка?
– Сейчас, дед! – прошипела Маша и продолжила уже кокетливым голоском: – Мсье Шпицрутенберг! Ай! Кнутик, ну дай мне с моим стареньким дедушкой поговорить! Ну, прекрати, проказник! Ах! О-о-о…
Дед сползал по стеночке, закрывая рот ладонью, а я опять рухнул на диван и от восторга замахал ногами в воздухе.
– Дас ис фантастиш! – послышался издалека восторженный голос посла.
– Ах, Кнутик… Какой шарман… Ну иди уже ко мне мой фюрер! Ох, да…
Дед отрубил связь и тихо всхлипывал в уголке, а я только повизгивал и размахивал в воздухе дымящейся сигарой.
Так нас и застал Аристофан, деликатно постучав ногой в дверь и войдя, не дождавшись разрешения.
– Это… босс. А чё это тут у вас в натуре?
Я только отмахнулся мол, ничего.
– Босс, Агриппина Падловна велят за зарплатой прийти. Реально сейчас, а то ей ведомости закрывать надо. Сказали, чтоб вся Канцелярия сразу приходила. Я там конкретно за конюхами очередь занял.
– Ох, ты ж! – подхватился дед. – Собирайся, внучек, а то ить на обед закроютьси!
– Ну, пойдем, куда спешить только?
Меня эти зарплаты как-то не сильно волновали. Ну, на что мне тут тратить деньги? В Лукошкино разве что при оказии пряниками отовариваться. Нет, тут внизу под дворцом существовали какие-то подземелья, куда частенько наши бесы бегали пропивать и проигрывать заработанное как честным, так и не честным путём. Только мне Кощей с самого начала сказал «Не лезь туда», и этим отбил всю охоту исследовать местные злачные места.
Я свой аванс так и ссыпал в мешочек и закинул под кровать, а теперь и первая зарплата грянула. О надо бы проставиться, не забыть.
Михалыч же к зарплате относился трепетно мол, что заработано, то свято и гоните мою копеечку пока не началось! На самом деле там далеко не копеечки выходили. Кощей, когда меня на должность определял, сначала вообще хотел без всякой оплаты оформить, но тут уж я рогом упёрся. Не из-за денег, из-за принципа. Кощей покрякал, подумал и отвалил мне оклад в тридцать червонцев. А это довольно много по местным расценкам. Причем, мне тут сам участковый помог. Ему Горох зарплату в десять червонцев назначил, а Кощей ему в пику мне аж в три раза больше. Ну, я, разумеется, не стал бороться за справедливость. Дают – бери. У остальных наших канцелярских зарплата была, конечно, поменьше моей, но всё равно очень даже прилично получалось.
– Вы идите, – махнул я деду с бесом, – а мы с Дизелем вас догоним.
Закрыв за ними дверь, я кивнул Дизелю мол, запускай, а сам присел за комп.
* * *
Бухгалтерия у Кощея находилась за два коридора от его основного кабинета и когда мы с Дизелем дотопали до неё, там у окошка кассы уже толпилась приличная очередь. Бесы, люди, зомби, самые разные монстры, даже пара скелетов, ругались, болтали, орали и мирно делились сплетнями в ожидании зарплаты. Я, подтолкнув Дизеля к нашим, гордо прошел к дверям бухгалтерии. На чей-то окрик «Эй, куда без очереди?!», только небрежно бросил «Я по делу» и, постучавшись, вошёл.
Агриппина Падловна, наш главный бухгалтер, по происхождению была кикиморой, а по призванию… ну, главным бухгалтером и была. Дамой она была очень полной постоянно сидевшей на диетах, но абсолютно безрезультатно и наверное, поэтому, а может и вследствие особенностей профессии, обладала жутким сварливым характером. Отчество её, такое несколько неприличное, было вовсе не кличкой, а вполне настоящим отчеством. Точнее – матчеством. Я знаю-знаю, нет такого слова. Это я сам придумал, горжусь. Просто у кикимор отец не известен. Понятия не имею их методы размножения и брачные ритуалы, но в наличии из родителей присутствует только мама. А теперь с трёх раз угадайте, как звали матушку нашей бухгалтерши? Подсказывать не буду, стесняюсь.
– Агриппина Падловна, доброго дня, – сказал я, зайдя в пыльный кабинет. – О, а вы, я смотрю, похудели с нашей последней встречи? Ну, прям платье на вас висит!
Всё, она была моя. Но я для верности сделал еще один заранее приготовленный ход:
– А это – вам, как и обещал, – я развернул свернутый в трубочку лист бумаги, на котором только что распечатал золотыми буквами на черном фоне «Бухгалтерия. Главбух Агриппина Падловна».
Я не всем подряд лепил такие таблички на двери. Пока только у Иван Палыча висела скромная по его просьбе просто: «КУХНЯ». А вот Кощею, я предложил сразу две на выбор: «ЦАРЬ КОЩЕЙ» и «ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ». Угадайте, какую он выбрал? Правильно, обе. Причем периодически менял их местами.
Толстая кикимора разомлела и смотрела на меня с одобрением и симпатией.
– Раньше не мог сделать, уж не обессудьте, – я протянул ей плакатик, который она тут же схватила и стала с умилением вертеть перед собой. – Слышали, наверное, батюшка Кощей на ужасно опасное и секретное задание нас посылал? Еле живыми вырвались. А Маша так еще там осталась. Как она сейчас, бедняжка?
– За неё, небось, зарплату получить хочешь? – глубоким грудным голосом, почти басом, протянула догадливая бухгалтерша.
– И всё-то вы у нас знаете! – восхитился я. – До всего догадываетесь! Не зря вас так администрация ценит, а мы, простые труженики, любим!
– Ладно-ладно, – довольно заулыбалась Агриппина Падловна, – только сперва, пойдём, поможешь табличку повесить.
Она порылась в ящиках стола, нашла большой молоток или маленькую кувалду, это уж кому, что больше нравится, четыре гвоздя и тяжело поднялась с кресла.
Распахнув дверь и презрительно оглядев толпу, она протянула мне листок:
– Держи!
Ой, блин, только бы не по пальцам!
Мастерски, потратив по одному удару на гвоздь, главбухша закончила декорирование двери и отошла на пару шагов, любуясь.
– Ну вот, – донёсся тихий голос из очереди, – сейчас вся Канцелярия без очереди полезет.
– Шо?! – моментально взъярилась Агриппина Падловна. – Это кто у нас там такой вумный?! А ну выдь покажись, покойничек!
– Не-не мы ничего…
– Ещё бы чего! Я вот сейчас как пойду налоги вам пересчитывать, будете знать тогда, как вумничать!
И нашелся же какой-то идиот, спросивший хоть и тихо, но вполне отчётливо:
– Какие еще налоги?
– Какие?! А в казну царю-батюшке десять процентов, а?! А за питание на кухню двадцать?! А за вредность молоко для бухгалтерии, это уже все тридцать будет! А за уборку дворца двадцать? А взносы в общак сорок?
– Это уже больше ста будет…
– Отож! – припечатала главбух. – Все должны еще останетесь!
– Да мы чё? Да мы ничё, – заныла очередь. – Придурок какой-то ляпнул, а мы за него страдай? Мы же всем сердцем с вами, Агриппина Падловна! Как скажете, так и будет.
– Отож, – повторила она, уже успокаиваясь и скомандовала: – Канцелярия, становись к главному входу!
– Я ж говорил… – начал было умник из очереди, но судя по глухим ударам, ему быстро вправили мозги.
Без всякого угрызения совести, мы, включая и всех бесов, получили зарплату вне очереди и гордо удалились сопровождаемые завистливыми взглядами коллег.
А тут у Кощея так. Традиции ничего не поделаешь.
Вручив для сохранности Михалычу зарплату Маши, я свистнул Дизелю и было уже зашагал на кухню, как меня остановил Аристофан.
– Это… босс, тут братва спрашивает – нужны ли они сегодня тебе?
– Зарплата? – понимающе кивнул я.
– Дык… в натуре, – заулыбался бес.
– Пусть отдохнут, – разрешил я. – Только смотри у меня!
– Да ты чё, босс?! Реально без базара!
– Лады. Вечером заходи, чайку попьем, зарплату обмоем.
Аристофан закивал и потопал к своим. А мы с Дизелем потопали на кухню.
* * *
– А, Федор Васильевич! – обрадовался мне шеф-повар. – Ну как салат получился ли?
– Отличный салат, Иван Палыч, только не оливье. Вы изобрели новый кулинарный шедевр, но оливье это немного другое.
Мы провели час в интереснейших разговорах на гастрономические темы, а под шумок я попросил Иван Палыча приготовить мне к вечеру тортик Наполеон. Иван Палыч загорелся новым блюдом и после моего рассказа о пышках и заварном креме, быстро распрощался со мной, явно сгорая от желания взяться за работу.
Уважаю таких мастеров.
Мы поплелись обратно в Канцелярию. Было скучно.
Михалыч, продолжая постепенно облагораживать кабинет, спёр где-то резной комод из красного дерева и теперь оценивающе обходил его кругом, довольно потирая руки. Тишка и Гришка, вереща и пихаясь, прыгали с тряпками по комоду, вытирая пыль и паутину.
Я взглянул на комп. Не, лень. Пойти поспать что ли? Но тут дверь отворилась и в щель протиснулась голова Аристофана и замигала мне заговорщицки:
– Это… босс, на минутку бы, а?
– А ты чего трезвый? – удивился я, выходя к нему в коридор.
– Босс… тут это… – Аристофан мялся, не решаясь начать.
– Ну что? Твои архаровцы натворили что-нибудь? Выручать пора?
– Не-не, – он заозирался по сторонам, а потом выудил из-за пазухи какой-то желтый брусок размером с пару пачек сигарет и протянул мне. – Во!
Я машинально взял брусок и чуть не выронил его. Тяжёлый!
– Золото, что ли?
– Тс-с-с! Тише, босс! – закивал Аристофан. – Босс, а босс, а ты можешь рисунок отсюда срисовать? Ну, может с помощью твоих приблуд, а?
Я пригляделся. Ну да по поверхности слитка действительно был вытеснен рисунок. В центре был натуральный такой пиратский череп с костями, а по краям шёл довольно затейливый орнамент из переплетённых стеблей роз с шипами, а может и просто колючей проволоки.
– Ну, в принципе, можно. А зачем тебе? Где это ты свистнул?
– Тише, тише! – замахал лапами Аристофан. – Босс, тут это… Навариться можем конкретно! Смотри.
Он достал еще один точно такой же брусок только без рисунка. Я взял его, повертел в руках. Вроде никакой разницы с первым, если не считать рисунка.
– И что?
Бес ухмыльнулся и с силой провел когтем по поверхности второго слитка. Желтизна исчезла, а под ней показался тёмный слой.
– Свинец что ли?
– Точно, босс! Там на входе может, замечал, есть зал один и у него паркет чисто из этих брусков?
Да был такой, я помнил. Я еще жутко удивился, попав туда в первый раз. Золотой пол и кучи мусора под стенами.
– Ну, помню. Только не говори, что ты хочешь…
– В яблочко, босс! Там никто и не бывает толком так, прометётся мимо какой-нить фраер, а под ноги и не смотрит. А мы тихонько по стеночкам там, где мусор паркетик снимем, а на его место другой положим и никто не заметит! Бабла срубим, босс реально много!
– Да ну на фиг, Аристофан! Кощей заметит – тут штрафом или вылизыванием сортиров не отделаешься. Башку снесёт враз!
– Фигня, босс, не узнает он! Да и ты тут ни при чем. Я тебя попросил рисунок сделать мол, на рубаху хочу вышить красоту такую перед бесовками попонтоваться, ты и сделал, а к залу тому никакого отношения не имеешь. А я тебе долю конкретную с каждого куска отстёгивать буду. Давай, босс?
– Ну, заманчиво, конечно…
Деньги они лишними не бывают хоть и пылятся в тайном месте. Только боязно как-то…
– Отвечаю, босс, никто не узнает, век воли не видать!
– А как ты рисунок на слиток наносить будешь? Я же только на бумаге могу его сделать.
– Есть умельцы, – довольно заухмылялся Аристофан. – Да тебе, босс, того и знать не надо. Ты же не при делах? Просто узорчик на рубашку.
– Эх, хрен с тобой, – махнул я рукой. – Стой тогда тут на стрёме, а я комп запущу.
Бес осклабился и замер у двери.
Запустив комп, я быстро отсканировал узор, подравнял немного и вывел на печать. Положил лист рядом со слитком, сверил картинку с оригиналом, нормально.
– На, – протянул я листок Аристофану. – Рисунок для рубашки, носи на здоровье!
Бес покрутил его и закивал головой:
– Отлично, босс, спасибо! Все девки теперь мои будут! – Он протянул мне мешочек и шёпотом добавил: – За первую партию доля.
Мешочек был увесистый и звякал очень приятно.
– Ладно, Аристофан, – я попытался запихнуть деньги в карман джинсов, не помещались. Сунул за пазуху. – Не подведи только.
– Без базара, шеф! – кивнул он и умчался.
Стыдно? Ой, не смешите меня! Стащить пропить и не попасться, тут было не преступлением, а доблестью. Подорвать Кощееву финансовую систему этой аферой я тоже не боялся. Уж чего-чего, а золота у Кощея за столетия действия его мафиозного синдиката хватало, чтобы купить с десяток Англий да Франций и еще на пару Мозамбиков бы осталось. Кощей хоть иногда и казался прижимистым, но на дело денег не жалел. Да и слуг своих одаривал истинно по-царски. А совесть, мораль… Ха! Вор у вора украл, слыхали такое? Тут мораль другая. За общее дело голову положить – будь добр, честь тебе и хвала. Стащить копейку у товарища – позор и смерть мучительная. У царя украсть, чтобы он не узнал – уважуха за фарт воровской. Главное – чтобы не узнал.
Не то чтобы я был увлечен этой так называемой воровской романтикой, нет просто, раз уж попал в такой коллектив, то надо соответствовать.
А за Аристофана я не беспокоился. Он был по своему честен и воровские традиции чтил и даже если и попадётся, меня не выдаст. Да и я что? Ну, помог рубашечку украсить, чтобы романтическому бесу помочь в любовных делах, какие претензии?
Успокоив себя так, я закинул и этот мешочек под кровать.
И вовремя. В Канцелярию наведался Кощей.
– По добру ли по здорову, батюшка? – склонился Михалыч.
– Порядок, Михалыч, сам-то как? – и, не дав ему ответить, Кощей повернулся ко мне: – Ты, Федор Васильевич, давай отдыхай, но не сильно-то расслабляйся.
– Я отдыхаю?! – начал возмущенно я, но Кощей жестом заткнул меня.
– Дело мы своё не закончили еще. Считай, только начали, а впереди – самое сложное. Чини пока свои железки, а завтра будем думку думать. Люди мои верные завтра из Европ прибудут.
– Это которые в Ватикан да Константинополь мотались? – вспомнил я.
– Они, – кивнул Кощей и потёр ладонями, из которых посыпались искры. – Добыли, что надо, завтра Федь будем с тобой посмотреть, как и что.
– Хорошо, Ваше Величество, как скажете.
– Так и скажу. А там снова готовься в Лукошкино лететь.
– Ох, я же только оттуда! А зачем опять?
– Узнаешь. Ладно, работайте.
– Ваше Величество, – окликнул я, когда он уже почти вышел из кабинета. – Мы тут вечерком зарплату мою первую обмывать собрались. Не-не, никакого алкоголя на рабочем месте, что вы! Только чай да тортик от шеф-повара. Вы уж присоединяйтесь, если желание будет.
– Посмотрим, – кивнул Кощей и ушёл.
Ну и, кстати, посидели мы вечером душевно.
Тортик получился знатный, классический, как раз такой, как я люблю.
Мы с Михалычем налегали на торт, запивая душистым чаем, а Иван Палыч щурился от удовольствия от наших похвал. Аристофан, смущаясь, тайком плескал себе в чай коньяк, а мы делали вид, что не замечаем. Дизель, поставив локти на стол и подперев руками череп, вертел им во все стороны, явно наслаждаясь неторопливой беседой. Тишка и Гришка как обычно валялись в моём кресле пузами к верху, а в целом в Канцелярии царили мир, покой и уют.
Зашел и царь-батюшка. Почесал костлявым пальцем брюшко Тишке. Или Гришке, всё их путаю. Похлопал Дизеля по черепу, погрозил Аристофану, стащил половину торта и ушел. Идиллия.
* * *
Ну да, да, разбудил меня Дизель.
Как бы его перепрограммировать, хотя бы на час сдвинуть начало рабочего дня? Шесть часов утра, ну куда такое годится? Эх…
– Проснулся ужо? Вот и славно, вот и вставай внучек, иди ить ополоснись, а я тебе завтрак пока подам.
– Да иду я, иду…
Совместная атака Дизеля, Михалыча и холодной воды сделали своё дело и за стол я садился уже проснувшийся и даже бодрый.
– Ну, чем порадуешь сегодня, деда?
– А вот колбаски жаренные от Ивана Палыча, а салатик капустный это я тебе настрогал под яишенку с салом, кушай, внучек, кушай, да кваском-то прихлёбывай. А чай, нет, чай попозжее к блинчкам с маслицем-то да с вареньем кизиловым.
– Ух ты! Ням! А сам-то чего, дед? Садись рядом, я один всё не съем.
– Кушай-кушай, молодому много сил надо. А я ить у Иван Палыча окорочка навернул копченого с картошечкой молоденькой на масле пока он колбаски тебе жарил, вот и хватит мне. Я уже старенький, мне много не надо. Больше фунта окорока и не осилю поди. Разве что пивом запивать…
– Да ладно, Михалыч, не прибедняйся, ты у нас еще ого-го! Скажи лучше, какие планы у нас на сегодня?
– Да какие планы? Сам, небось знаешь, – дед стал перечислять, загибая пальцы. – Железку твою компутерную дочинить, раз. Кощей-батюшка про посланца своего иноземного говорил, два. Пообедать, три. Пополдничать опять же, ну и ужин, конечно, если перед ним ничего перекусить не захочешь.
– И повезешь ты меня, дед в Лукошкино на тачке, потому что я после твоих планов сам двигаться не смогу от обжорства.
– И повезу, внучек, – закивал дед. – А что ж не отвезти за ради дела-то?
– Всё хватит, деда, спасибо, наелся. Ну, дед… Ну, не могу больше… И еще хоть два блинчика не могу… Вон своим чертенятам отдай. И за окороком не надо на кухню бежать… Михалыч, хватит!.. Да давай уже свой блин.
Это у нас всегда так по окончании завтрака. Переубедить деда невозможно. Я уже приспособился – ем поменьше, чтобы после его уговоров ещё чуть-чуть влезло, он же не отстанет.
Наконец я отбился от Михалыча и махнул Дизелю мол, запускай, а сам сел за комп. Проследил, как идет загрузка, полюбовался на Рабочий стол. Всё, починил, ура.
Стоило, пока время есть, а работы нет, произвести очередную профилактику и я окунулся с головой в рутинные задачи типа дефрагментации файлов, проверки реестра и прочие скучные занятия за которыми и провозился почти до обеда. Хорошо еще, что тут Интернета нет. Все эти вирусы, вредные рекламные программки старающиеся проникнуть поглубже в систему канули в небытие. Хотя раньше часто было забавно повозиться, отлавливая эту вредоносную нечисть, поражаясь богатой фантазии и изощренности программистов, пишущих подобный софт.
Включив бесенятам «Ну, погоди!», я уступил им своё кресло и обратился к Михалычу, любовно расставляющему посуду во вчерашнем, новом комоде:
– Деда, а ты с Калымдаем и Машей не связывался?
– Ишо нет, внучек. Так ты и свяжись, а то руки у меня заняты.
– Угу. Только что-то мне Маше не хочется звонить, опять нарвёмся на любовные игрища.
Дед хихикнул, а я вызвал Калымдая:
– Не отвлекаю, ротмистр?
– Никак нет, господин генерал, тихо у нас пока.
– Уже неплохо. Есть новости?
– Немного. Участковый с Ягой ходили на склад с которого материю увели, вынюхивали как и что. Бабка потом уже в отделении доложила участковому, что почувствовала присутствие магии какой-то непонятной для неё. Про черное колдовство говорила.
– Так, понятно. Мы этого и ожидали. Ещё что-нибудь?
– А как же, Федор Васильевич, тут без приключений никак. В ночь на отделение милицейское напали.
– Да ты что?! И кто же? Как?
– А вот тут самое интересное, Федор Васильевич. Напали двое, как потом оказалось, охранников посла немецкого.
– Нашего посла? Который сейчас с Машей любовь крутит?
– Так точно.
– Ничего не понимаю… А мы считали, что посол в этой авантюре не замешан.
– А он, похоже, и не замешан. Участковый шум поднял, к царю бегал, а потом вместе с послом в Немецкую слободу и поехал. Посол ему этих охранников и выдал безоговорочно. Уже в порубе они сидят в милиции.
Калымдай хмыкнул:
– А мадмуазель Марселина с послом не расстается. И к царю с ним ездила и в отделение. Правда в карете оставалась пока посол своими делами занимался.
– А про пастора ничего не слышно?
– Пока не высовывался.
– Хорошо, Калымдай, спасибо. Продолжай присматривать там за всем, а мы, кстати, скоро опять к вам в Лукошкино нагрянем.
– Шашлык кушат будэм, да! Кумыс пить!
Я засмеялся:
– Ладно-ладно, давай, ротмистр, до связи.
Я повернулся к Михалычу, а тот, забыв про свой комод, уже стоял возле моего стола и через спинку кресла, на котором в восторге скакали бесенята, наблюдал за вечными антагонистами – Волком и Зайцем, метавшимися на экране.
– Михалыч?
– Ась? – дед развернулся ко мне и протянул смущенно: – Ить всё как в жизни-то. Один с голоду пухнет, носиться пропитание себе пытается найти, а другой жиреет на морковке да еще и издеваитьси…
Выдав такую оригинальную трактовку известного мультика, дед спросил:
– Ну что там ротмистр наш? Есть новости?
– А прав ты был, Михалыч на счет колдовства. Баба Яга на складе экспертизу проводила и тоже про колдовство сказала, про непонятное, чёрное.
– Вот! – дед поднял указательный палец. – Маша там как?
– С послом не разлучается, – отмахнулся я. – Там еще странность есть.
Я рассказал деду об охранниках посольских.
– Не пойму я что-то, внучек, – протянул дед. – Получается, что и посол в ентом деле замешан?
– Вряд ли. Он же сам эту парочку Ивашову сдал в поруб.
– Ну, или хитрит посол от себя угрозу отводит, людьми своими за ради этого жертвует или за его спиной кто-то дела делает.
– Думаю второе. Ты же вчера про пастора, что говорил? Посол весь на виду, да еще и с Машей, она бы уж что-нибудь да заметила подозрительное.
– Машка-то? – хмыкнул дед. – Да она в амурах своих увязла так, что ей не до чего таперича. Но ить прав ты, внучек, послу сейчас не до заговоров с нашей вампиршей-то.
– Значит пастор.
– Вестимо он, внучек, погань заморская.
В дверь резко постучали и раздался хриплый голос:
– Откр-р-рывай, Канцеляр-р-рия!
– Чего тебе, пернатый? – недовольно спросил Михалыч у ворона, открывая дверь.
Не знаю почему, а дед терпеть его не мог.
– Кощей зовёт. Ср-р-рочно.
– Ладноть будем скоро. А ты лети птица отседова, – проворчал дед, а я украдкой сунул ворону кусок колбасы, оставшейся с завтрака.
Ворон покосился на Михалыча, благодарно кивнул мне и деликатно ухватив кусок колбасы, упорхнул в коридор.
Я старался поддерживать хорошие отношения со всеми во дворце, мало ли что. Ну, кроме Гюнтера, дворецкого.
А Гюнтер торчал у кабинета Кощея всё с той же высокомерной физиономией когда мы с дедом явились на зов.
– Уймись, чахоточный, – отмахнулся от него дед, когда Гюнтер разинул рот, собираясь проорать, что мол, явились бездельники наконец-то к царю-батюшке.
* * *
Кощей в кабинете был не один.
Толстый мужчина, солидный, в стильной европейской одежде, кивнул деду:
– Здорово, Михалыч.
И с любопытством уставился на меня.
– Знакомьтесь, – представил нас Кощей. – Мой Статс-секретарь, генерал-поручик, господин Захаров. А это – мой давний коллега сеньор Генато Ретузо.
– Нет-нет, – приятным басом запротестовал толстяк, протягивая мне руку. – Сеньор Ретузо увы, слишком… э-э… стал известен во всех уголках старушки Европы. Зовите меня… э-э… мистер Бриф энд Транк.
– Да хоть Санта Клаус, – отмахнулся Кощей. – Давай показывай.
Ретузо-Транк поднял с пола и положил на стол футляр, ну точь-в-точь как у киллеров, которые в фильмах таскают в таких снайперскую винтовку.
Транк щелкнул замочками, я подошел поближе, а Кощей, наоборот, отступил на шаг назад.
В футляре оказался… костыль. Только не привычный мне современный, а настоящий, пиратский, с каким скакал небезызвестный Сильвер по Острову Скелета.
Две деревяшки соединенные вместе, одна длинная, а другая – подмышку, короче и толще.
– Вот! – торжественно как в цирке шпрехшталмейстер объявляет следующий номер, представил нам своё сокровище мистер Транк. – Костыль святого Инсинуария!
– Ну-у-у… – протянул я, не впечатленный видом пошарпанной палки с набалдашником, – Лупить таким по башке, может быть и будет удобно…
– Ну что вы, господин… э-э… Захаров! Этой, как вы говорите, палкой, святой Инсинуарий еще в пятом веке лично уложил трёх демонов… э-э… ада! И заметьте – совсем не слабых демонов!
– И как она работает?
– Сие доподлинно неизвестно, однако есть предположение, что ощутив демона рядом с собой этот… э-э… костыль, сам активизируется и начнет действовать.
– Туманно как-то…
– Истинно так, господин Захаров. Тысячу лет назад никто… э-э… не сомневался в чудотворной силе этого… э-э… предмета. Но за эти годы сохранилось лишь несколько документов… э-э… подтверждающих факты применения святым Инсинуарием этого оружия против демонов, но, увы, ни одного руководства.
– Можно? – я потянулся за костылем.
– Э, э, э! – Кощей резко шарахнулся в сторону, укрывшись за спиной Транка.
– Что такое? – я замер в удивлении.
– Ты поосторожнее с дубинкой этой. Может она самонаводящаяся. Как шарахнет в меня, драгоценного! Я, знаешь ли, тоже не на стороне Добра и Света.
– Понял, Ваше Величество.
Я взял костыль и покрутил его в руках, разглядывая, а потом передал Михалычу:
– Палка и палка. Старая, потертая, тяжелая. Ни курка, ни кнопки, ни какого спускового устройства.
Дед, осмотрев костыль, кивнул и передал его мне.
– Не знаю, Ваше Величество, – в сомнении протянул я, укладывая костыль в футляр. – Не буду сомневаться в подлинности и чудодейственности этой вещицы, только как ей пользоваться? Выйдешь с такой наперевес демону навстречу, сожрёт тебя демон, закусив костыликом и всех чудес.
– И не сомневайтесь, дорогой… э-э… господин Захаров! – вскричал мистер Транк, доставая из внутреннего кармана сюртука какие-то пожелтевшие листы, свернутые в трубочку. – Вот те самые документальные свидетельства, подаренные… э-э… мне главным хранителем библиотеки Ватикана.
– Да я и не сомневаюсь, мистер Транк, ну что вы. Я просто не понимаю, как пользоваться этим костылем.
Транк развел руками:
– Ничем помочь не могу, господин Захаров. Думаю… э-э… в нужное время эта чудодейственная вещь, сработает сама. Вот как описывал хронист, – он развернул листы, быстро нашел место и зачитал: – И вскинул свой костыль смиренный Инсинуарий, и направил он его на демона мерзкого, богопротивного, и восславил Господа нашего, и наложил крестное знамение на орудие своё, и вырвалось копьё огненное во славу Господа нашего и Пречистой Девы Марии, и поразило то копье святым пламенем исчадие ада, и возопив жалостливо, но страшно, исчезло то порождение тьмы с земли нашей грешной.
– А ничего там нет, типа нажать на сучок два раза или сдвинуть набалдашник в сторону?
– Увы, господин Захаров.
– Ладно, – Кощей закончил вытирать губы от плевков, которыми он сопровождал чтение исторической хроники. – Другого у нас всё равно нет. Будем использовать это. Собирайся, Федор Васильевич, завтра Горыныча тебе вызову. Полетишь с костылем на демона.
– Э-э-э… Ваше Величество, я? Мне демона убивать?!
– Ну, убивать это у тебя силёнок не хватит, а вот костылём ему настучать так, чтобы он прямиком в ад свой рухнул да, именно тебе. А кому еще? Из людей у нас только ты да Михалыч, остальные – нечисть. Им не то что костыль в руку взять, а и находиться-то рядом с ним очень неприятно. По себе знаю.
Вот так. Иди Феденька воевать демона. Вот тебе палочка и хоть по башке его дубась, хоть под хвост запихивай, а изгони проклятого с земли нашей русской. Спасибо за доверие.
* * *
Вечером забежал Аристофан, украдкой вручил еще один мешочек золота. За рисунок на рубашку, конечно же.
Дизель вертелся перед зеркалом, а Михалыч сидя на диване, чесал за ушками Тишке да Гришке, тихонько приговаривая:
– А мы быстро со Статс-секретарем туда и обратно, вы ужо не проказничайте тут, Аристофана слушайтесь. Ежели кто обидеть вздумает, сразу к бесам бегите или вон к Дизелю нашему. Бесы в казарме своей вас и накормят и напоят, только ить с ними вниз в подвалы не ходите. Лучше на кухню к Иван Палычу сбегайте, у него всегда сладенькое есть.
– Ну что ты, деда, как навек с ними прощаешься? Мы же быстро смотаемся и вернемся с победой. – Я вздохнул и добавил: – Надеюсь.
Михалыч вздохнул:
– Дизель, не в службу, а в дружбу, ты уж присмотри тут за моими оглоедами.
Дизель вздохнул, кивнул, а потом жестами показал, что если кто полезет обижать бесенят, то у того сначала ручки оторвутся, потом ножки, потом попе больно будет, а уж голову обидчика он сам очистит от мяса, высушит, отполирует и подарит деду в качестве плевательницы. Дизель может быть очень выразительным, когда захочет.
Так вздыхая, мы и завалились баиньки.
А снилось мне Лукошкино. Будто иду я по улице, а тут вечер не вечер, еще не темно, но солнышко уже скрылось и весь город окрашен в такие мягкие, желтоватые цвета. Иду я по городскому парку, а со стадиона, который тут совсем рядом через дорогу, слышны крики болельщиков, свист, шум. Лепота. Все отдыхают, своими делами занимаются, а вокруг такая благолепная лень, что самому себе завидовать начинаю. А на лавочке рядом с дорожкой смотрю, сидят участковый с Горохом и машут мне бутылками пива мол, давай, Федь подсаживайся, как раз бабка с Машей за рыбкой сушеной к пиву побежали.
Я подошел, угостил их сигаретами, они мне бутылку пива выдали и сидим, болтаем так душевно. А тут кусты раздвигаются и из них вылезает Кощей, а позади него Гюнтер с Кнутом Гамсуновичем и все с красными повязками на руках. Кощей нам так строго: «Распиваете, граждане?» И как засвистит в свисток!
* * *
Ну да, не Кощей то был со свистком, а мой Дизель с моим же генератором.
Трудовой распорядок, тудыть его.
Легкий завтрак мне тоже не светил сегодня. Дальняя дорога, вы же понимаете, надо покушать хорошенько – когда еще бедному Феде перекусить удастся. В итоге из-за стола я выползал, а не вставал да еще пару часов на диване отлеживался, переваривал. Нелегко приходится на службе кощеевой, вот что я вам скажу.
Хорошо еще к Кощею не надо было с раннего утра бежать, так что поплелся я к начальству часикам к десяти.
Царь-батюшка изволили кушать, но меня милостиво приняли.
Котлетка не из самых больших, пюре пара ложек да блюдечко салата. Михалыча на него нет!
– Приятного аппетита, Ваше Величество.
– Садись, – Кощей махнул вилкой. – Горыныч в полдень за вами прилетит. Есть хочешь?
Меня аж передернуло:
– Спасибо, сыт. Ваше Величество, а вы сами-то в костыль этот верите?
- Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия
- Целую, Кощей
- И.о. Кощея