000
ОтложитьЧитал
Порой мы делаем вещи, о которых всю жизнь потом жалеем. В момент выплеска эмоций, мы не контролируем себя и тут немаловажную роль играет тот, на которого направлены эти слова. Поняв, что человек порой не понимает, что говорит не нужно принимать все близко к сердцу, накручивая себя, и в итоге делая то же самое.
На следующее утро мы пошли осматривать местность. Много мест было, в которых можно оставаться одним. И одно место стало нашим. Это был большой старый дуб, который находился вдали от нашего корпуса. По виду ему было очень много лет. Дуб возвышался, показывая всем своим видом мудрость и опыт жизни. Около него ты понимаешь, что жизнь она как маленький листочек, который сначала растет, а потом в один момент просто засыхает и улетает по направлению ветра. И вот вроде бы он еще есть, но по факту его уже давно нет. Его нет с самого его рождения. На это место почти никто не ходил и это нам больше всего и понравилось. Около дуба находился небольшой бугорочек, на котором было очень удобно сидеть даже вдвоем. Всё свободное время мы проводили вместе. Что мы там делали? Не обязательно было, что-то делать, можно просто сидеть и разговаривать друг с другом. Иногда мы молчали. Порой тишина дает понять больше чем разговоры. В ней ты находишь ответы, ты наедине с мыслями, наедине с собой. Приняв себя, ты станешь лучшим другом самому себе, ты найдешь свое верное «Я». Ты найдешь себя.
Шли дни, вот уже целую неделю мы в лагере, но как и прежне нас не разлучить. Все думали, что мы пара, но только мы знали, это не так. Эта была настоящая дружба. Дружба, проверенная временем. Ссоры, обиды, примирение, игры, сокровенные тайны, о которых никто никогда не узнает, потому что их знаем только мы. Я не воспринимала Пашу как своего парня, он всегда был мне больше чем парень – он был моим человеком. Человеком, которого я любила, люблю и всегда буду любить. Даже сейчас, когда его нет, я понимаю, что жизнь она как маленький листочек, который после того как высохнет, начнет свой новый путь, но уже не с теми с кем он жил до этого.
Прошло уже много лет с того момента как Пашки не стало, и каждый раз когда по телевизору или где-то на улице я слышу такой вопрос «Вы знаете кто такие террористы?», то каждый человек отвечает «это люди, которые захватывают здания и убивают людей». Какой бред! Ни один человек не может сказать кто они такие пока сам не станет заложником! Пока сам не почувствует весь ужас происходящего, весь страх и всю боль, которую испытывает человек, находясь в руках этих людей. Эти глаза, которые смотрят на тебя, которые пожирают все что видят. В них пусто, там пропасть леденящей воды, которую ничем не согреть, которая никогда не узнает, что такое тепло.
Это было ужасно, как сейчас помню, везде плач детей, страх и ожидание чего-то лучшего. В 10 лет я тоже могла сказать, что террористы это плохие люди. Да, это, безусловно, плохие люди, но это еще в первую очередь очень страшные и безжалостные существа. Я людьми не могу их назвать, потому что они нелюди! Они убивают мирных людей, которые жили и никого не трогали, никому не желали зла и никогда не задумывались, что лично посмотрят смерти в лицо. Нет, сначала эти твари издеваются, а только потом люди сами обессиленные умирают, понимая, что шанса выжить, уже у них нет, а если бы и был, то до этого времени они не доживут, так как не знают, когда этот ад закончится! Сколько шансов выжить у тех, кто окунулся в пропасть тьмы, у тех, кто напрямую видел самого дьявола и тот пригласил его к себе? Ноль…
Знаете, мне страшно не за свою жизнь, а за жизнь тех людей, которые когда-то решили вступить на этот путь, которые решили управлять судьбами других людей. Там нет искупления, там нет надежды на упокоение.
Террористы пришли в мою жизнь на последней неделе проживания в лагере, когда все спали в своих постелях. Утром, проснувшись, мы как всегда пошли умываться. Умывальники были на улице, поэтому все вышли наружу. Это было очень странное утро за весь период лагеря. Наш домик, где жил отряд, находился в самой дали лагеря и поэтому, когда мы выходили на улицу, то видели остальные отряды. В этот раз было пусто. Была полная тишина. Мы не обратили на это большого внимания, так как подумали, что сегодня очередное мероприятие и все готовятся, а нам просто забыли сказать. Прошло минут 10, как я увидела вдали постороннего человека. Он был в черной униформе и что-то держал в руках. Сначала он смотрел на нас, а потом пошел в нашу сторону. Его увидели все, а потом и то что он держал в руках. Оружие. Но почему никто сразу ничего не понял? Мы так и думали, что это сценарий мероприятия. Думали, пока человек не начал стрелять по ногам. Тогда мы поняли – это не сценарий и там не актер. Впервые минуты случившегося никто ничего не мог полностью сообразить. Когда незнакомец начал стрелять, то все просто застыли на месте от сущего ужаса. Я стояла и не могла пошевелиться. Пока он шел к нам – все стояли. Я не могу сказать, о чем я тогда думала, я просто не помню. Совсем близко подойдя, мужчина опять начал стрелять по ногам и тогда уже началась паника у всех. Все побежали кто куда. Слезы, страх, ужас. А он стоял и улыбался. Просто стоял и даже уже не стрелял. Видимо тогда все уже было спланировано, и смысла сейчас ловить нас не было. Я бежала куда-то и не понимала еще толком что происходит. Я не знала где Паша, я даже не думала об этом. Впервые за все время я не думала о нем. Все было в тумане. Очень густом и сером тумане. Через какое-то время поняла, где оказалась. Я была у нашего дуба, прижавшаяся к нему и вся дрожа. Именно тогда я познакомилась со страхом.
Я услышала голоса. Это были они. Меня взяли как собачонку, которую выкинули на улицу, чтобы она встретила там смерть, швырнули в комнату, где были остальные дети и воспитатели, и закрыли за собой дверь. Только тогда все осознали, что мы оказались как птицы в клетке, которые не могут вылететь и позвать на помощь. Захватчиков было много, точно не знаю, но я видела около 10. Видела, как они забирали по очереди совсем маленьких девочек, и только две из пяти вернулись обратно. Это был ужас, они выглядели просто неописуемо: вся одежда была изорвана, на теле гематомы, в глазах ужас, страх и непонимание происходящего. Бедные девочки. Даже я, находясь там, не могу с точностью сказать, что им пришлось пережить. С самого первого дня в моем теле копилась боль, ненависть. Я помню, как пришли за очередной жертвой. Ей оказалась моя подружка Катя. Ее грубо взяли за руку, но она начала сопротивляться и тогда ее ударили по лицу, а потом за волосы потащили в неизвестность. Я не знаю сколько ее не было, но она вернулась. Ее швырнули как маленького котенка в комнату и ушли. Просто ушли. Бедная Катя лежала на полу и не шевелилась. Ее платьице было разорвано на куски, на теле порезы от ножей и язвочки от окурков. На лице был большой отек, который не давал ей открыть нормально глаза. Я подошла к ней, но не могла ничего сделать. У меня был ступор. Я боялась причинить ей боль своими действиями. Паша помог мне отнести ее на кровать. Катя просто лежала и ничего не говорила и лишь изредка постанывала. Я не отходила от нее ни на минуту, боясь, что уйдя, ей понадобится помощь. Вечером она умерла на моих руках. Перед смертью она приоткрыла глаза, посмотрела на меня и все. Кати нет… В её глазах я увидела жажду жить, но это было лишь одну маленькую быстротечную секунду. Я поняла, нет, я еще раз убедилась, что Жизнь – это дар и отнимать его у человека никто не имеет право, особенно, если ее отнимают такие мерзкие, гнилые снаружи и внутри «люди». Катя пролежала так всю ночь и все это время я не отходила от нее. Она была совсем маленькая беззащитная девочка, которая хотела быть врачом и спасать людей, которые оказались в беде. Она хотела помогать, а ей никто не помог. Воспитатели, находившиеся с нами, были также беспомощны, как и мы. Кроме небольшого количества воды у нас ничего и не было. Потом я пойму, что у Кати не было шанса выжить при таких условиях и обстоятельствах. Ее унесут утром на улицу и швырнут в яму, где лежат и другие. Никогда не забуду это. Небольшого размера яма, в которой лежат мертвые тела детей, взрослых. Лежат, некоторые изуродованные и окровавленные. Каждый день я это видела. Как на картинку смотрела и надеялась, что больше она не пополнится.
Я боялась, что и мой час настанет. Пашка все время был рядом, он не отпускал меня ни на минуту, благодаря его поддержке мне становилось спокойнее. Я знала, что если вдруг подойдет моя очередь, то Паша сделает все, чтобы я не попала к этим тварям. Каждый день напряжение и тревога возрастали. Боялись все, и не было исключений. Без исключения все мечтали позвонить родным, позвать на помощь. Мы молились, чтобы этот кошмар уже закончился и каждый из тех существ, я больше не знаю как их назвать, получил по заслугам. Три дня мы жили в качестве заложников, и сколько это будет продолжаться, никто не знал. С наступлением ночи страх брал вверх, так как именно тогда кто-то из нас уходил, а точнее его забирали, а вернется этот человек или нет, никто не знал.
Раньше я любила ночь в лагере. Она была великолепна: тихая, завораживающая, спокойная. Мне нравилось стрекотание насекомых, сама ночная жизнь природы. Особенно я восхищалась небом. Звездное полотно сводило меня с ума, оно завораживало, давала возможность мечтать, думать о чем-то больше, нежели о людской жизни. Мы с Пашкой не могли уйти из домика к нашему тайному месту, для того чтобы полюбоваться небом с лучшего ракурса и нам приходилось смотреть в окно, прижавшись друг к другу. Каждый раз это было незабываемо. Упадет звезда, загадывай новое желание. За весь период лагеря мы загадали около 15 желаний. Как-то раз Паша сказал, что загадал, чтобы мы никогда не расставались. Если бы он знал, что такое же желание было и у меня. В тот момент я не сказала это ему, думая, что секретность самого желания, дает ему больше вероятности сбыться. Сейчас, пережив все это, я понимаю, что многое не сказала и своему лучшему другу.
Я помню все их лица. Как они смотрели на нас, ухмылялись. Я очень хорошо запомнила лицо одного из них. Смуглый мужчина, темные глаза, которые когда смотрели на тебя, то поглощали полностью, и ты тонул в бездне страха. У него на шее был шрам, который он все время трогал. Он почти никогда не говорил, а лишь выполнял приказы, которые ему давали другие. Мне порой казалось, что он тоже боится, что он не по своей воле. Но все его поступки смывали мои мысли сразу же. Не может человек не по своей воле делать ужасные вещи. Хотя я уже не знаю. В моей жизни было очень много всего и различать что правильно, а что нет теперь очень сложно. Порой я думаю, а нужно ли вообще думать о всех этих вещах? Зачем, если это ничего не изменит. В современном мире, где всем правят деньги и власть нет места моральным принципам и нравственности. Это пугает меня. Как быстро меняется мир, когда людям дают свободу. Становясь себе хозяевами и не неся ни за кого ответственность, люди не думают ни о чем, только лишь о собственной выгоде.
Однажды ночью Пашка разбудил меня и сказал, что нужно бежать, потому что неизвестно, сколько времени мы еще здесь будем и выживем ли вообще. Увидев мой растерянный и испуганный вид, он обнял меня так, как может лишь только он: нежно, как говорят, чисто по-дружески. Я немного успокоилась. Я стала стараться отговорить его от этой мысли, так как это очень рискованно и опасно, но он настоял на своем. Никогда не понимала как это у него получалось, но на все аферы, планы и многое другое я всегда соглашалась. Понимая, что сейчас совсем другая ситуация, что сначала нужно очень хорошо все обдумать и взвесить, несмотря на все это я согласилась его выслушать. Паша рассказал план действий, мне казалось, это безумно, бежать от террористов было невозможно, но слова, что мы выберемся, во мне разбудило силу возможного побега. План состоял из того, что ночью, когда надзор над территорией лагеря меньше и никому даже в голову не взбредет, что дети могут предпринять какие-либо попытки побега мы, рискуя своими жизнями, пройдем мимо нашей возможной смерти, а потом, уже, собрав все свои силы, побежим в любом направлении. Да, я знала, что шансов у нас нет, и если нам не удастся сбежать, что будет с нами. Во мне были все страхи, которые есть только на земле, я поняла многое, поняла то, что я раньше считала ненужным для себя. Я поняла, как сильно я люблю своих родных. Самое главное я поняла всю прелесть жизни. Вы, наверное, думаете, что это абсурд, но поверьте, находясь в ситуациях наподобие этой, вам в голову не такие мысли еще придут. Человек существо биологическое и как у любого животного у него срабатывает инстинкт самосохранения. Люди, когда видят смерть, либо сломаются духовно и становятся легкой жертвой для самой же смерти, либо же становятся жестче и обретают неразрушимый стержень. Именно этот стержень помогает преодолевать все препятствия на своем пути и говорить нет, когда предлагают легкий путь решения всех проблем, но взамен ты должны спрыгнуть с высокой скалы, которая и будет выступать механизмом решения всех твоих проблем.
Хочу сказать, что нас особо и не охраняли. Не было такого, что около каждой двери стоял человек с оружием и смотрел, чтобы мы не сбежали. Нет. Они просто ходили по всему лагерю, разговаривали между собой. Лишь только у каждого домика стояло по одному человеку. Они знали, что все напуганы и боятся. Они знали, что дети не смогут придумать хороший план побега, а если и решат бежать, то хоть как попадутся на глаза. А ночью многие эти твари спали или развлекались. Я не знаю, но то, что их было меньше оставалось фактом.
Когда все спали мы тихонько встали с места и пошли к двери. В нашей комнате было две двери, выходящие на улицу. Одна из них была от нас достаточно далеко, а другая всего в пару шагов. Одним препятствием был лишь скрипучий пол, который при каждом шаге скрипел так, как будто ходит весь отряд. Пол всегда служил сигналом для воспитателей, что ночью дети не спят. Столько времени прошло, а я все еще помню каждый сантиметр нашей комнаты, нашего отрядного домика. Запах, оттенки, свет, звуки – все, что было связано с тем прекрасным временем, пока не ворвались в него они – люди, которые безжалостно прошлись по судьбам. Я буду не один раз говорить о судьбах, потому что хотите вы или нет, но именно после этого многие просто перестали быть теми, кем они были до этого.
Каждый шаг мог быть для нас последний. Один неверный звук и все, нашей жизни конец. Нам удалось дойти до двери, как ни странно она была открыта. Многие думают, что если они владеют другими людьми и их судьбами, то ситуация будет под контролем и ни чего не может произойти.
Я никогда не могла понять психологию таких людей. Что происходить с их мировоззрением, что они становятся такими. Какими именно я не могу сказать. Слова неправильными, эгоистичными, вольнодумными не подходят. Каким становится человек? Каждый скажет себе сам. Для меня люди становятся существами, тварями. Я считаю, что сажать их в тюрьмы нет смысла, их сущность вряд ли уже поменяется. Убивать? Нет, это лишь обострит уже сложившуюся ситуацию. Люди агрессивны. Они лишь писатели, строители своей жизни, а не других. Почему же тогда все забывают это?! Не меняйте другие пути, стройте свои, не вмешиваясь в чужие.
Подойдя к двери, мне стало ещё страшнее, я хотела вернуться назад с надеждой, что завтра нас спасут. Должен же хоть один человек в этом мире знать, что с нами происходить. Вы, наверное, думаете, что неужели они не могут позвонить, но не забывайте, мы заложники. Даже если у нас были телефоны, то их забрали, и связи самой таковой в лагере не было, поэтому возможность связаться с внешним миром у нас исчезла в первую очередь. Родители знали, что связь в лагере плохая и, не думаю, что кто-то даже мог подумать о наличии такой ситуации.
Пашка мне внушил, что всё будет хорошо. Пока мы выбирались наружу, вся моя короткая жизнь прошла перед глазами, я вспомнила все, что забыла, когда-то, сколько дел я ещё не успела сделать. Знаете больше всего, что я хотела в эти минуты, обнять свою единственную мамочку, которая подарила мне жизнь, которая любит меня. Я поняла, что иногда я была не благодарна за все то, что она для меня сделала. Если бы мы остались, живы, я бы сделала всё, чтобы мама гордилась мною. Сейчас, сидя здесь в безопасности и тепле, я все равно благодарна ей за все и хочу, чтобы те слова, которые я сейчас вам скажу, будут неким лучиком света в трудные времена.