Глава первая: Пробуждение.
Спать было неудобно. Андрей попытался вытянуться, но ничего не получилось. Кровать каким-то непостижимым способом укоротилась и ноги натолкнулись преграду— тело так и осталось скрюченным. Абсолютно темно и тихо. Почти проснувшийся Андрей ощутил сильный запах полевых цветов. Кажется, их накидали на него вместо исчезнувшего одеяла. Но кто принес полевые цветы зимой в его одноместный гостиничный номер. Совсем уж причудливый сервис у этих французов.
Странный сон. Андрею он категорически не нравился— хорошо бы проснуться от звона будильника на смартфоне. В будние дни ровно в 6:30 утра он прилежно напоминал ему о необходимости идти на работу и начинать ежедневные утренние процедуры с умыванием, чисткой зубов и чашкой крепкого кофе для бодрости перед самым выходом на улицу, которую он обычно выпивал стоя, а после -первая за день сигарета. Но он ведь в отпуске. А кто включает будильник в отпуске, когда хочется выспаться на год вперед?
Рука совсем занемела, но переворачиваться на другой бок Андрей не стал. Пришел к выводу, что если во сне совершать какие-то действия, то он так и будет тянуться бесконечно. Андрей прикрыл глаза, в надежде поскорее уснуть и пробудиться уже на своей кровати. Ничего не вышло- по ощущеньям прошло полчаса, а он все так же лежал в позе эмбриона с закрытыми глазами в какой-то узкой яме под ворохом цветов. Раз сон не заканчивается, то надо хотя бы освободить правую руку, которую он совсем перестал чувствовать.
В этот момент пыльца от цветов попала в ноздри и Андрей громко чихнул. Звук от чихания вышел неожиданно громким и показался каким-то чужеродным- послышалось слабое эхо. В меблированном гостиничном номере не могло быть эха. Теперь попытка заснуть в своем же сне, чтобы проснуться на кровати, показалась ему глупой.
Надо что-то крикнуть из того, что кричат в подобных случаях. Например— «Эй!», или «Есть здесь кто?».
– Есть здесь кто?
Но вместо привычных звуков горло выдало какую-то какофонию.
– Э-у-о. Э-у-о…ответило эхо из темноты.
Андрей перевернулся на спину, поджав ноги в коленях, чтобы поместиться в своей короткой яме.
– Э-у-о. Э-у-о…
Андрею стало страшно. В этом странном месте язык напрочь отказывался проговорить простое предложение, выдавая вместо него непонятную тарабарщину. Может он умер во сне и теперь в потустороннем мире. Возможно, так и выглядит загробный мир. Но разве в загробном мире можно отлежать руку? Или это чистилище. Хотя какое чистилище, он же православный, а не католик. У православных нет чистилища. Его в детстве крестили по настоянию бабушки, когда родители еще были живы, и они все вместе жили в небольшом сибирском городе. Даже крестик есть на шее, с которым он никогда не расставался. Хотя Андрей релегиозностью никогда не отличался, но сейчас ему захотелось подержать его в руках. Он попытался нащупать на шее цепочку, на котором он висел и замер. Ни цепочки, ни крестика его пальцы не обнаружили, зато нащупали бороду, которую он никогда раньше не носил. Разозлившись, сделал попытку привстать в своей яме и почувствовал удар по темени. Темнота.
Второе пробуждение оказалось ничем не лучше первого. Сразу же В нозди проник запах все тех же цветов, а значит, принципиально ничего в его положении не изменилось. Кровать все так же находится где-то в гостинице, а он— в тесной яме. Единственное изменение— могла появиться шишка от выключившего его удара. Вздохнув, Андрей широко раскрыл глаза и сразу же заметил, что темнота не такая уж и абсолютная. Тусклый свет освещал ноги, согнутые в коленях, а в полуметре над головой находится каменный карниз.
Так, так. Оказывается он не в яме, а в неглубоком каменном склепе с карнизом прямо над головой, простиравшимся на треть ее длины. Об него он и стукнулся при попытке встать в темноте. Еще эти цветы словно на могиле. Но почему она не прикрыта сверху каменной плитой, как это и положено могиле?
Вопросов в голове крутилось много, но Андрею становилось все очевиднее, что ответов он, лежа в яме, не дождется. Надо вставать.
Шурша цветочным ковром, устилавшим дно склепа, он выполз на четвереньках из своей каменной ямы и встал во весь рост.
Цветы-то уже не первой свежести. Сорвали их как минимум дней десять назад. Успели подувянуть.
Андрей оглянулся. Он находился в небольшой пещере продолговатой формы. Часть ее была освещена узким солнечным лучом, который шел откуда-то сверху. Свет попадал прямо в кости какого-то животного с большими козлиными рогами на черепе, которое, видимо, по неосторожности упало когда-то сверху и разбилось. Его «могила» с цветами, как и он сам, располагались на теневой стороне. А вот и прислоненная к стене пещеры корявая каменная плита, которой не успели накрыть его склеп. Интересно, почему не накрыли? Не то, чтобы он сильно этого хотел, тем не менее, странно не довести дело до конца. Сама могила показалась ему удивительно маленькой, понятно, почему он не мог выпрямить ноги. Тем более при его росте в 186 сантиметров. Андрей устыдился своих мыслей про чистилище— все вокруг выглядело вполне себе материально.
В голове крутился рой мыслей. Что делать дальше? Куда делась гостиница? И когда успела вырасти борода? Еще вчера он был гладко выбрит. Может это все-таки сон? Но даже если это так, то он на редкость детализированный. Вон даже пылинки видны в луче света и неровные острые сколы на каменной плите. И запах трав очень отчетливо пробивается в ноздри.
Андрей обошел пещеру по периметру. Ничего интересного он не нашел. На полу обнаружились продолговатые гладкие камни с острыми краями, которые он не стал трогать. Все на том же месте валяются кости незадачливого козла, неровные шершавые стены, свод где-то наверху. Если внутри пещеры нет ничего интересного, то может он найдет ответы наружу? В том, что выбраться удастся без проблем, он не сомневался. Принесли же его сюда каким-то способом и тяжелую плиту приволокли. Даже если это сон, в чем он сомневался все больше, все в нем подчинялось законам материального мира.
Свет в пещеру проникал уже не прямо, а бил наискосок в противоположную от него стену. Солнце продолжало свое извечное путешествие по небу— надо вылезать. В глубине души теплилась еще надежда, что это чья-то дурацкая шутка и наверху ждут, пока он выберется из пещеры, чтобы объявить об удачном розыгрыше. Но два факта противоречили этой оптимистичной версии.
Во- первых,– когда он уснул в гостинице на дворе была зима, а полевые цветы в его склепе судя по всему были сорваны не ранее весны. И пусть во Франции зимы не такие уж и суровые, но цветы там, как и в России, растут в теплое время года. Получается, что его усыпили минимум на полгода— как раз и борода подросла— а потом закинули в склеп и ждут наверху, пока он вылезет? Бред, а не версия. И захочешь— не поверишь.
Во- вторых,– никто из его знакомых организовать подобное, да еще и за границей, просто не смог бы по причине отсутствия для этого возможностей. Чтобы украсть человека, и долго держать его в искусственном сне, нужны значительные средства и сильный мотив. Так сильно он вроде никому не насолил. Версию про вмешательство спецслужб или инопланетян он отверг сразу— кому мог понадобиться менеджер по продажам Андрей Кузнецов из фирмы «Унипласт». Неужели для того, чтобы узнать количество произведенных его конторой пластиковых окон и дверей за третий квартал текущего года? Да он и сам бы с удовольствием им это рассказал.
Путь наверх оказался неожиданно сложным. Поднимался, цепляясь за выступы в стене и проросшие корни деревьев. Вроде и не так высоко, но стены почти отвесные. Неведомые похитители, видимо, использовали длинную лестницу или альпинистское оборудование, когда спускали его в пещеру. Наконец, голова оказалась совсем рядом с выходом, вытянутые руки нащупали край и броском тела наверх выбрался наружу.
Андрей отстранено сидел на сером валуне на вершине каменистого холма, поросшего редким кустарником. Когда глаза привыкли к солнечному свету, он наконец-то смог рассмотреть себя и теперь не знал что и делать. Он— это был не он. Дело даже не в том, что у него выросла рыжая борода лопатой и на голове космы такого же солнечного цвета. Просто в этом теле не было ничего от привычного Андрея Кузнецова— 186 сантиметров роста немного уменьшились, руки стали короче и толще, ладонью с толстыми пальцами он смог бы при желании без проблем поднять с пола баскетбольный мяч, настолько они стали больше, стопы ног расширились подстать ладоням.
Зеркало бы сюда, подумал Андрей, может, еще что угляжу. Интересно, что там осталось от лица.
Он привстал на валуне и начал щупать голову своими «сардельками», в которые превратились пальцы.
Так, лоб стал больше и какой-то покатый, над глазами образовался едва заметный небольшой валик, нос стал немного шире, а затылок под волосами закругленее. Сама голова показалась какой-то большой и вытянутой. А что с телом? Изначально сухопарое и длинное у менеджера по продажам теперь оно стало шире раза в полтора. Хорошо еще, что цвет кожи остался, какой и был— белым, и шерсти не появилось. Это обстоятельство почему-то обрадовало. Андрей распахнул на груди кожаные тряпки. Привычной с детства большой родинки на груди не было, зато сама грудь напоминала надутую бочку из крепких мышц. Такой она бывает у борцов греко-римского стиля или атлетов из глянцевых журналов.
Глаза оказались закругленными, а не привычной формы приплюснутого прямоугольника. Просунул пальцы в рот. Здесь вроде все по- прежнему— зубы как зубы. Правда, пломбы исчезли, а за зубом мудрости почему-то оказалось пустое пространство. Что касается подбородка, то под бородой он показался каким-то маленьким.
Неужели похитители провели над ним какие-то запрещенные медицинские эксперименты, например, по генной инженерии, наверное, это была секта сумасшедших генетиков, которым непременно надо было вырастить в пробирке суперчеловека, потом они увидели результат, испугались ответственности и забросили его в эту пещеру? Хорошо хоть не убили— гуманисты чертовы. А ведь могли бы просто по голове чем-то тяжелым и все— концы в воду.
Он видел такие сюжеты в разных фильмах, смотреть было интересно, но почему для практического воплощения выбрали именно его? Может потому, что он живет один? Кто его будет искать, да еще в Европе. Родители давно умерли в автокатастрофе. Воспитавшая его бабушка скончалась в позапрошлом году от старости. Остальные родственники после того, как он переехал в Москву только на день рождения и могут позвонить, и то не каждый год. На фирме уволят за прогулы и все— никто и не вспомнит, что был такой человек— Андрей Кузнецов. Кто знает, сколько таких «пропавших без вести» лежит сейчас в укромных безлюдных местечках в сырой земле по всему миру.
– Адррр Кзннннвввв.
Этот набор звуков язык выдал при попытке выговорить собственное имя. Простые русские слова новому горлу явно давались с трудом. Ну ладно, попробуем еще.
– Анддррй Кзннцццав.
Немного лучше, но язык во рту с трудом проговаривал гласные. Опыты похитителей явно дали сбой. Суперчеловеком тут и не пахло. Скорее получился какой-то питекантроп.
Последнее сравнение зацепило какие-то шестеренки у него в мозгу, результатом работы которых получилась следующая логическая цепочка: может он жертва не садистов- генетиков, а шизанутых физиков, которые каким-то образом перенесли его сознание в ископаемого бедолагу. Только где они его взяли? Машину времени изобрели, потом украли кого-то в каменном веке, чтобы пересадить в него сознание Андрея в настоящем. Или наоборот— его сознание перенесли в прошлое и оно попало в эту большую голову? Окончательно запутавшись в версиях произошедшей коллизии, бывший уже менеджер по продажам пластковых изделий решил отложить решение этой загадки на потом. А пока подождать на месте, вдруг все разрешится само собой с появлением на его холме хоть кого-то, кто сможет внятно объяснить, что собственно говоря, он тут делает.
Андрей кружил по вершине холма, не зная, что предпринять дальше. Тысячу раз он проклял себя за то, что решил вчера по дороге на Ла-Рошель переночевать в маленьком городке. Устал за рулем взятой напрокат машины, видите ли. Еще больше ругал себя за то, что согласился взять не использованный за год работы отпуск в декабре, а уж решение посмотреть, как отмечают католическое Рождество во французской провинции, сейчас выглядело верхом безрассудства. Парижа ему мало показалось. Эстет нашелся. Слишком большой и космополитичный мегаполис, многолюдностью похожий на Москву. Не интересно. Захотелось ему посмотреть старую добрую провинциальную Францию атлантического побережья. Ну вот, посмотрел.
Время шло, солнце скоро должно было зайти за небольшую горку, а на месте его нахождения так никто и не появился. Ни генетики- садисты, ни физики, ни местные жители, ни даже зеленые человечки. Он и последним был бы сейчас рад. Хотелось есть, а еще больше пить. Обзор с холма ничего не прояснил, далеко на юго-западе виднелась гряда невысоких гор поросших лесом, а по направлению на север и восток тянулись холмы. Местность ничем не похожая на ухоженные пейзажи Приморской Шаранты, где он и заснул вчера в гостинице небольшого сонного городка. В этом населенном пункте он пересек по мосту реку, которую местные называли Шарантой, а здесь он ее не видел, значит, он точно не там, где уснул в гостинице. После некоторого колебания он решился спуститься с холма, чтобы поискать воду. Надо бы найти ее до заката, а с рассветом, если никто не придет, идти искать людей. Только бы они его за йети не приняли при встрече, что не удивительно в таких-то вонючих обмотках и странном обличье.
Далеко Андрей не отходил, боялся потеряться в надвигающихся сумерках. Холм с пещерой казались ему сейчас самым безопасным местом в этом странном месте. В результате часового хождения в окрестностях холма в небольшом боковом овраге нашелся ручеек. Ну, как ручеек, скорее это была мокрая земля на склоне оврага. Чтобы добыть воду Андрею пришлось вырыть руками небольшую ямку в глине, выложить ее дно плоскими камнями, а потом с нетерпением ждать, пока в ней соберется достаточное количество мутноватой влаги для питья. Назад он возвратился уже в темноте.
Ночь он провел сидя на своем валуне. Мысль вернуться в пещеру и поспать в своем склепе на ковре из засохших цветов его не прельстила— Андрей живо представил как срывается в темноте вниз и его изломанное тело лежит на полу рядом с козлиными рогами. Воображение нарисовало, что будет дальше— пройдет несколько веков и нашедший случайно их скелеты бородатый палеонтолог в круглых очках будет сердито бурчать под нос, пытаясь рассортировать перемешавшиеся кости. Картина была настолько яркой, что он даже хихикнул. А потом задумался над своей реакцией— таким бурным воображением и эмоциональностью продавец пластиковых дверей и окон раньше не отличался, да и обстановка вроде бы не располагала к веселью. Поразмыслив, пришел к выводу, что это видимо побочная реакция его тела на произошедшие с ним метаморфозы. Еще бы, очутиться в непонятном организме, то ли своем, то ли чужом. Это какой стресс он получил. Хорошо, что не свихнулся. А мог бы сидеть на этом большом камне, мычать и пускать слюни.
В путь Андрей двинулся только через два часа после рассвета. Сначала долго смотрел во все стороны со своего большого камня, выбирая маршрут для движения. В итоге решил двигаться на северо-восток, в этом направлении холмы вроде бы становились ниже, а значит теоретически и шансов натолкнуться на какое-то поселение больше. Не в горы же идти босиком. Еще час он никак не мог решиться покинуть холм, тянул время, надеясь, что вот-вот кто-то все-таки объявится, все объяснит, и ничего предпринимать не придется, пока бурчащий живот не намекнул, что если он не хочет здесь помереть с голоду, то придется что-то делать. Напоследок он наведался к роднику в овраге, вода в котором за ночь очистилась от глины и стала почти прозрачной. Воду он пил с запасом, сколько поместится в животе, ведь фляжки или на худой конец пластиковой бутылки, чтобы набрать ее в дорогу, у него по понятным причинам не было.
Солнце стояло в зените, а Андрей отдыхал в тени кривоватой белой березы. Он успел пройти не торопясь около 5 километров, стараясь двигаться ложбинами между холмами, не отходя далеко от намеченной линии на северо-восток, когда решил переждать самое жаркое время дня. Его мучила неопределенность собственного местонахождения. Если бы кто-то ткнул пальцем в карту и сказал, что он находится там-то, то ему было бы намного легче. Появилась бы цель добраться до географического пункта, где он точно встретит людей. А там разобрался бы. Мысль, что он находится там же где и уснул в гостинице, во Франции, он опять отверг. Окружающий пейзаж напоминал Канаду или Финляндию, но отнюдь не Францию.
Переждав час— двинулся дальше. Рядом время от времени с шумом взлетали довольно крупные птицы, но он даже не пытался подбить их камнем. Менеджер по продажам сомневался, что не имея ни ножа, ни зажигалки, сможет приготовить еду. Андрей пожалел, что не взял с собой плоские камни с острыми краями из пещеры. Распотрошить пернатую добычу в случае крайней нужды таким камнем представлялось вполне себе возможным. Еще через пару часов он вышел из холмистой местности и очутился на равнине.
Кругом была высоченная трава. Местами она напоминала сплошной ковер высотой до 2 метров с метелками на вершине, а иногда образовывала большие пучки с грубыми стеблями. Из-за ее высоты было плохо видно окружающую местность, и Андрей время от времени подпрыгивал, чтобы увидеть хоть что-то. Он все так же упрямо шел на северо-восток, хотя и понимал, что выйти к какому-то городку или деревушке ему вряд ли суждено. Ну не было в современном мире такого пейзажа, да еще расположенного так далеко от людских поселений. Где на родной планете такое пышное северное разнотравье? Если бы он находился на севере Канады или Финляндии, то кругом расстилалась бы тайга, тундра с ягелем, или другим мхом из тех, что едят северные олени в полярную ночь. А здесь была какая-то саванна в умеренном климате. Причем густонаселенная. До него постоянно доносились звуки обитателей этого царства травы. То приглушенное мычание, то какой-то писк, откуда-то издалека ветер донес непонятный рев- этот концерт дополняло чириканье птиц, не замолкающих ни на секунду.
Он чуть не упал в реку с невысокого берега; вот только что повсюду была уже доставшая его трава, сквозь которую он с трудом продирался, а тут откуда-то сразу взялся обрыв. Хорошо успел зацепиться за невысокую иву, которая росла почти у самой воды.
Это была Шаранта. А стоял он на том самом месте, где в будущем будет построен город с уютной гостиницей. Понимание этого пришло к Андрею как-то сразу и окончательно. Если бы кто-то спросил, почему он так решил, то внятного ответа он дать бы не смог. Просто понял и все. Он все-таки во Франции, но не современной. Теперь уж точно не выпить ему горячего вина на рождественском рынке в Ла- Рошели и не полюбоваться елкой на главной площади города из «Трех мушкетеров», поскольку до той Ла- Рошели еще тысячи и тысячи лет. Хотя до того места где он когда-то будет построен можно дойти за неделю- другую, не спеша передвигаясь вдоль реки прогулочным шагом.
Значит все-таки это физики- шизики, а не генетики- садисты. Подсадили его сознание в голову местного жителя. А его самого куда дели? Не мог же он исчезнуть без остатка, никаких следов чужих воспоминаний у себя в голове он обнаружить не смог. Может это и к лучшему— так и до раздвоения личности недалеко. Неужели бедный питекантроп теперь в теле менеджера по продажам, не мог же он исчезнуть без остатка. Природа не терпит пустоты. Андрей ему даже посочувствовал, в случае, если и в самом деле произошел обмен телами. Как бы он не свихнулся от футуршока там, в будущем.
От осознания того, что он все-таки находится там же где и был, во Франции, Андрей, как не странно, испытал чувство облегчения. Появилась хоть какая-то определенность, та точка на карте, к которой он мог себя привязать. Некоторые неувязки, правда, возникли со временем нахождения этой самой точки. В Европе наблюдаемый им ландшафт должен бы приходиться на ледниковый период. В тоже время солнце припекало вполне себе ощутимо— почти июль в Средней полосе России XXI века. Если увидит мамонтов, больших оленей или лохматых носорогов, тогда точно в ледниковый период угодил. Эти животные в другое время и не жили. Это еще ничего— спасибо, что не к динозаврам отправили.
Приободрив себя этой оптимистичной мыслью, Андрей решил начать свою осознанную жизнь в первобытном обществе с обретения орудий труда. А то в каменном веке без дубинки в руках как-то небезопасно. И гарпун бы не помещал, раз уж он у реки стоит, а то он стал уже задумываться, что и сырая птица не так уж и плоха на вкус. Сначала хотел оторвать ровный толстый сук ивы, который планировал использовать в качестве дубинки, но, увы, без топора сделать это оказалось не так легко. Сук гнулся во все стороны, но отрываться от ствола или ломаться не захотел даже тогда, когда он повис на нем всем своим телом. Решив, что от такой мягкой палки никакого толку все равно не будет, Андрей пошел вниз по течению реки, надеясь найти подходящий для его целей топляк.
Что-то похожее на дубинку нашлось на каменистой отмели чуть дальше по течению древней Шаранты. Река здесь делала небольшой поворот, на котором скопилась куча принесенной водой ветвей. Конечно, настоящий человек каменного века вряд ли польстился бы на кривоватую палку, немного утолщающуюся к концу, но Андрею было не до эстетства. А вот с гарпуном возникли проблемы— видимо, ветки местных деревья из принципа отказывались расти прямо. Решил обойтись без него, зайти по колено в реку и попытаться поймать рыбу руками. Рыбы вроде бы здесь водилось много, он чувствовал, как она касается его ног, проскакивая мимо. Но в руки она не хотела идти категорически. Ему повезло, когда он совсем уже отчаялся. Глупая рыба сама влезла к нему в ладони— он не пытался ее поймать, а просто выкинул на отмель. Серебристая добыча сантиметров 80 в длину высоко запрыгала по камням, все ближе подбираясь к воде. С воплем он прыгнул на нее, стал суетливо искать дубинку, чтобы оглушить, и не найдя ее просто стукнул камнем по голове и оттащил подальше от берега.
Судя по куче красной икры из брюха, он поймал лосось, который шел на нерест. Андрей еще раз с сожалением вспомнил острые камни из пещеры— с их помощью он распотрошил бы ее гораздо быстрее. А так пришлось использовать небольшой серый камень с отмели, расколовшийся в виде треугольника, который он заточил узким концом об небольшой булыжник. Икру он проглотил сразу же, а есть рыбу сырой не хотелось. Необходим костер, тем более скоро вечер, а искать убежище уже поздно. С костром оно как-то безопаснее и уютнее.
Вроде делал все правильно, так, как показывали в реалити- шоу по телевизору, где всякие известные личности пытались выжить на необитаемом острове или других непригодных для жизни местах— собрал сухую траву, положил ее на кору с топляка, нашел сухую палочку и начал быстро ее вертеть в ладонях. Первая попытка добыть огонь не удалась. Прошло полчаса— дымок иногда появлялся, пару раз даже углядел красные точки угольков на траве, а костер все никак не хотел разгораться. Может трава была недостаточно сухой, или кора не та. Хорошо, что руки «питекантропа» были настолько грубые— на своих настоящих он бы давно содрал кожу с ладоней. Немного передохнув снова начал крутить палочку как можно быстрее. Наконец дымок стал вроде как погуще— Андрей встал на колени и стал дуть на красные точки со всей силы. Получилось— появился маленький язычок пламени, который он бережно подпитывал тоненькими сухими палочками, а когда разгорелся, то в дело пошел толстый топляк.
Глава вторая: Дыр- Быр
Блаженство. Рыба оказалась удивительно вкусной даже без соли и приправ. Андрей обмазал ее толстым слоем глины и завалил углями. Через полчаса выкатил из костра и теперь ел, ел и ел. Пока от тушки не остались только хребет и очищенная от мяса голова. Живот округлился, и совершенно не хотелось двигаться. С трудом заставил себя собрать большую кучу дров на ночь, благо река после весенних паводков оставила их на отмели достаточное количество.
Ночь прошла спокойно. Ложе, которое он соорудил из сорванной высокой травы с метелками, вышло вполне себе уютным. А уж если сравнить с предыдущей ночью, которую он провел на валуне, то нынешнее его положение было не в пример лучше.
Прогрессируем потихоньку. Второй день здесь, а уже и костер без зажигалки разжег, и добычу поймал, скоро начнет цивилизацию строить, поерничал Андрей над собой, перед тем как окончательно уснуть.
Утро вышло спокойным. Проснулся он от птичьего концерта. Птахи, кажется, торопились сообщить ему, что солнце вот-вот покажется из-за горизонта и пора вставать. От костра остались только теплые угли. На всякий случай раздул его снова, очень уж тяжело он ему вчера дался, не хотелось снова вертеть эту проклятую палочку.Эх, еще бы чашку кофе и сигарету, и можно быть готовым к новым подвигам. Мамонта там поймать или на худой конец мохнатого носорога.
По утренней привычке он сначала умылся, а затем попытался на речной глади увидеть, наконец, свой облик. Видно было плохо – в грязноватой воде выделялась борода, нос с горбинкой да глаза. Надо будет найти чистый ручей, чтобы разглядеть себя лучше, а перед тем сбрить эту надоевшую бороду. На первый взгляд выглядел он вполне себе человек человеком. Не красавец, конечно, но и не обезьяноподобное существо, какие он видел по телевизору, когда в новостях, рассказывая о сенсационной находке учеными костей очередного самого древнего человека в Африке, для удобства зрителей демонстрировали иллюстрации, на которых отображался примерный облик откопанного Адама или Евы. Те походили скорее на небольших горилл.
С сожалением посмотрев на еще красные угли костра, кровать из травы, взвалив на плечо свою дубинку, Андрей двинулся дальше вдоль реки. Жалко было оставлять нажитое хозяйство, даже такое убогое. Но не оставаться же вечно на отмели, чтобы ловить рыбу и запекать ее в углях. Рано или поздно он привлечет внимание проходящего мимо по своим делам пещерного мишки и все— был Андрей и нет его. Кривой палкой от такого противника он не отобьется.
Трава у берега была не такой высокой— идти стало легче. Единственное, что мешало, так это отсутствие обуви. Вытянув очередную колючку из пятки Андрей пообещал себе, что как только представится возможность, так сразу изобретет лапти.
– Анддррй Кзннцццав Анддррй Кзннцццаааав Анддррй Кзннцццаааааав,– напевал он на ходу.
Может, после такой тренировки язык научится артикулировать звуки как положено. Поскольку торопиться было некуда он вертел во все стороны своей рыжей головой. Кажется, в этом теле он видел лучше, чем раньше. Не зря у него такие большие глаза. Нюх вроде как остался какой и был, во всяком случае, ничего необычного он не почувствовал, обычные запахи летней степи. Солнце начало припекать, захотелось полежать в тени дерева, но кругом была одна трава. Даже ивняк у берега исчез. Это было странно, вроде бы при таком теплом климате здесь должны были вырасти густые леса. Может зимы здесь очень суровые?
Ветер донес издалека рев, похожий на слоновий. Андрей остановился, пытаясь определить, откуда идет звук. Затем пошел в том направлении. Наверное, это было не совсем благоразумно, но очень уж хотелось увидеть, кто его издает. Далеко идти не пришлось. Прямо к нему направлялся где-то с десяток живых мохнатых холмиков. Андрея охватил восторг. Вот они—мамонты, а он единственный человек за последние 10 тысяч лет, который видит вживую могучих зверей. Их было целое стадо. Огромные самцы и самки поменьше, возле которых крутились мамонтята. Судя по всему, они направлялись к реке на водопой.
Когда до гигантов осталось метров триста, его охватила паника. Надо убираться с их дороги, еще заподозрят, что этот мелкий двуногий хочет нанести вред мамонтенку, потом мокрого места не останется— затопчут или на бивень нанижут. Андрей со всех ног бежал прочь от реки. Несся он удивительно быстро, это тело было телом спринтера, не всякий чемпион XXI века смог бы его догнать. А может это впрыск адреналина от страха? Так он бежал, постепенно снижая скорость по мере отдаления от так и не заметивших его мамонтов, пока не уперся в овраг, густо поросший самым настоящим лесом. Понятно теперь, кто деревьям не дает расти в степи— их пожирают вместе с травой огромные северные слоны. А в овраг они спуститься не могут, поэтому тут и вырос нормальный лес.
Цепляясь за стволы деревьев, он спустился по почти отвесному склону. Овраг оказался вовсе даже не оврагом, а скорее частью долины с крутыми скальными стенами высотой до тридцати метров. Видимо ее сотворил ледник, когда то слизнувший своей тяжестью мягкие породы, спускаясь к морю с Центрального массива— остались только крепкие скалы. По дну тек большой ручей, который, судя по всему, направлялся в сторону реки. Куда еще? Андрей отдышался прямо у воды на небольшой поляне поросшей травой.
Это место было лучшим за два дня его пребывания в этом мире. Поляна была прикрыта со всех сторон скалами— получился небольшой каньон с полкилометра в длину и примерно метров двести в ширину. Крупный зверь сюда не пролезет, разве что сорвется по неосторожности с крутого склона. Судя по разбросанным костякам животных это было не таким уж и редким событием. Плюс еще чистая вода и много деревьев. Найти бы здесь неглубокую пещерку, на которую никто не претендует, и можно остановиться надолго. Уж до того момента, пока он снова не попадет в свое тело, уж точно. Не могла же сила, которая сюда его забросила, совсем забыть о нем. Выходит, сомое разумное это сидеть здесь и ждать обратного обмена. А лишние приключения могут привести к тому, что до момента, когда его сознание решат вернуть в настоящее тело, он не доживет.
Решено— он обоснуется здесь, а за едой будет спускаться к большой реке, где много рыбы. Только надо сделать корзину из прутьев, а то руками много не наловишь. Второй раз такой глупый лосось, который сам лезет в руки, может и не попасться. Правда, чтобы дойти до большой реки придется пролезть через скалу, перекрывающую движение ручья. Вода исчезала у основания, по всей видимости, найдя себе дорогу прямо под ней.
Чтобы сделать корзину он потратил весь оставшийся световой день. Очень помогла растущая у самого ручья небольшая ива, с которой он обрубил кое-как острием разломанного камня большую кучу ветвей. Получилось нечто некрасивое и ненадежное на вид, несмотря на то, что для крепости конструкции несколько раз обмотал корзину гибкими ветвями. Ничего, главное чтобы сразу не развалилась под напором течения реки, а там видно будет. Костер разжечь не успел— так и уснул на оставшихся от очищенных ветвей листьях ивы.
