1
– Ну что за едришкин шиш! – Лиза запустила пятерню в утренний ирокез. Что за волосы? Даже короткая стрижка деловой женщины с утра дыбом стоит. А еще короче стричься она не может, потому что ее должность не только деловая, но и государственная – руководитель пресс–службы мэрии. Чиновникам всяческие крайности противопоказаны вплоть до увольнения – включая внешний вид. Вот мэр Путята – всем был хорош, народ Путяту любил, но когда его в Кремле пару раз перепутали с известным комиком Хлоповым и попросили автограф – все, кончилась карьера. И хоть с тех пор много воды утекло, и комик известность потерял, пропал куда-то, но карьера бывшего мэра – ни с места. Он даже в прошлых выборах участия не принимал. Вроде собирался, да что-то передумал. Отпустил бы, что ли уже бороду, да двинул по патриотической колее… Он так долго сидит в засадном полку, что тот уже стал запасным!.. Впрочем, не ей пенять конкуренту шефа на недостаточную активность накануне выборов. В этот раз Путята, правда, выдвинулся, но с мизерными шансами на успех. За десяток лет горожане о нем почти забыли. Вот и славно, одной заботой меньше. Балашков, кстати, все равно нервничает – побаивается даже такого соперника. «Мейнстрим этих выборов будет на моей стороне», – сказал он. А Лиза заметила, что слова в голове мэра особенно путаются в момент волнения.
Эта прическа, вспомнила Лиза, орудуя щеткой, даже за время свидания умудрялась растрепаться. Хотя, надо признать, последние встречи были столь бурными и продолжительными… Тут уж не волосы, тут Эдик виноват. Он так старался… Довольная улыбка растянула ее губы. И сегодня еще встретимся… и растрепимся, с удовольствием припомнила Лиза о намеченном свидании.
Жаль, что хоть нынче и суббота, а перед свиданием нельзя выспаться да отдохнуть. Ну да что тут поделаешь – работа такая. И сегодня общегородской осенний субботник. Раньше, до мэра Балашкова, субботник был один – традиционный весенний. А теперь их два, и горожане к этому уже привыкли. Особенно сотрудники мэрии. Они дружно, во главе с Балашковым, дважды в год выходят и с энтузиазмом метут сквер, расположенный рядом с мэрией. А местные телекомпании с не меньшим энтузиазмом делают об этом репортажи с участием городского главы. Получается – пиар мэра. А как получается – это уже профессиональная тайна.
Хватит причесываться, все равно Эдик растреплет. Я надеюсь… Лиза оборотилась перед зеркалом. Очень даже хороша. Формы чуть пышноваты, зато сложена пропорциональна, и линия талии далеко еще не утрачена. (Рельеф для женщины как экстерьер для собаки – учил когда-то ее, молоденькую, любовник гораздо старше. Старый ты…) Лиза снова улыбнулась, потому что и воспоминания молодости тоже были приятны. Она счастливая женщина, подумала вдруг Лиза, если молодость приятно вспомнить, о ближайшем будущем приятно помечтать – что еще надо? Только стабильности этого положения. Прошлое незыблемо, а вот будущее… Балашков к ней благоволит, с коллегами отношения ровные, с одним происходит тайный страстный служебный роман.
Даже сильно тайный. Когда вчера в том самом сквере, который сегодня они с мэром будут мести, открывался фестиваль скульптуры «Каменная поэма», они с Эдиком стояли на трибуне рядом. В какой-то момент Лизе захотелось взять любимого за руку. Она, конечно, сдержалась и ничего более, чем приветливое выражение лица – как для коллеги положено – не сделала. Зато Эдик посмотрел так, словно она – пустое место! А она не пустое, с ней не то что начальники департаментов, с ней и вице-мэры любезно раскланиваются. В том числе и те, кто терпеть не может. Так что не следует Эдику конспирироваться до такой степени, чтобы подумали, что между ними что-то есть. А уж вражда или любовь – опытные носы обязательно вынюхают. Чем это отзовется – наперед не угадаешь, поэтому лучше вести себя ровненько.
Лиза поморщилась на неприятное воспоминание, быстро позавтракала, подкрасила глазки, губки и была готова ровно через полчаса от назначенного времени. Достаточный запас, чтобы быть уверенной в том, что служебная «волга» ее уже ждет.
2
Сквер рядом с мэрией был усеян не только трудолюбивыми сотрудниками мэрии, но и мраморными заготовками самых разных, но всегда внушительных форм. Эти глыбы приволокли сюда не случайно. С завтрашнего дня над ними будут колдовать 13 скульпторов, съехавшихся из разных городов страны для участия в «Каменной поэме». Они высекут изваяния, а хозяйственное управление мэрии щедрой рукой расставит их по зеленым уголкам города. Это мероприятие придумал еще Путята, и традиция осталась даже с приходом мэра Балашкова. Официально его организацией занимается клуб «Фонарь Диогена», где Путята является президентом. Видимо в честь заслуг экс-мэра ему позволили каждый год собирать и проводить этот фестиваль скульптуры. Традицию не прервал даже один прискорбный случай, который получил огласку благодаря своей пикантности.
Один мажор по фамилии Иваньков, кажется, зашел в кусты Центрального сквера по надобности да столкнулся там лицом к лицу с белой каменной бабой. С перепугу он даже штаны расстегнуть не успел. А уже потом, на выходе из сквера, его за мокрые брюки задержал милиционер, а после сбивчивого рассказа в отделении о белом бабьем призраке без глаз (скульптура была выполнена в античном стиле) за ним приехала скорая помощь и отвезла в сумасшедший дом. Лечился Иваньков долго, но все насмарку: как только увидит женщину в белом – лечащего врача, например, а то и просто блондинку – сразу на его брюках расползается мокрое пятно. Выкарабкался Иваньков в тот момент, когда в отделении вдруг вместо белых халатов приказали носить голубые. Говорят, это Иваньков старший постарался. А перед Иваньковым-младшим, настрадавшимся от блондинок, встал вопрос – как сохранить свободу? Сначала он решил стать байкером или готом, чтобы вокруг даже халаты были черными. Но помешали блондинки – они же всюду, особенно пергидрольные! Тогда Иваньков плюнул на брутальность и вступил в черно-розовые ряды эмо. Теперь даже если с ним случится какой-нибудь конфуз, то его легко объяснить повышенной эмоциональностью.
Забавно, что его папаша сам является членом «Фонаря Диогена» и каждый раз произносит прочувствованную речь на торжественном открытии «Каменной поэмы». После истории с сынулькой его спичи стали даже пафоснее, видимо на том основании, что его семья принесла «Поэме» самую дорогую жертву. Не считая, конечно, другой истории, когда один пьяница, пересекая парк по диагонали, впечатал «порше кайен» в скульптуру «Диоген в бочке». Бочку Диогену аккуратно забетонировали, а вот «порше», перейдя в категорию металлолома, стал дешевле в 100 тысяч раз. Капитализация мажора Иванькова, в общем, осталась без изменений, так как и до и после описанных (каламбур вышел!) выше приключений не превышала стоимости металлолома.
Но эти истории нисколько не дискредитировали полезное начинание по снабжению города скульптурами. Их, как узнала недавно Лиза, за прошлые годы расставлено по паркам уже 100 штук. На этой ровной цифре энтузиазм не угас, и очередные 13 изваяний нынче должны пополнить белокаменные ряды.
На открытие фестиваля традиционно собирались не только друзья Путяты (все – члены клуба «Фонарь Диогена») но и крупные чиновники мэрии и даже сам Балашков. Несмотря на длительную отставку, Путята, видимо, сохранял какой-то политический вес. Лиза долго искала этому объяснение и решила, что тут ситуация, похожая на международный ядерный паритет. Как известно, государства, обладающие ядерным оружием, побаиваются и уважают друг друга, несмотря на то, что никто из них применять его вроде не собирается. Так и чиновники определенного ранга обладают атомной силы компроматом друг на друга, но не могут его использовать, поскольку дела-то они делали вместе. Правда, это правило действует с оговоркой «когда каждому есть что терять». Проигравшего нельзя загонять в угол, поэтому у Путяты есть не только свой клуб «Фонарь Диогена», где кучкуется теневое правительство города и «запасной» бомонд, но и вполне устойчивый и доходный бизнес. Здесь присутствует и нравственный императив: нельзя доводить человека до состояния, когда он решит, что для заработка все средства хороши…
3
Сотрудники пресс-центра уже вооружились метлами и получили участок – «от прямоугольной мраморной глыбы до квадратной, длиной 70 шагов, шириной 38 шагов». Об этом Елизавете доложил ее новый заместитель – Алексей Иванович Василевский. Он пытался рапортовать также о количестве полученных метел и совковых лопат, но Лиза его остановила. Странный он – Алексей Иванович. Ни в чем меры не знает! Ей и про его шаги знать не надо. А надо через полчаса собрать телевизионщиков в намеченной точке, дождаться мэра, вывести его на телекамеры с метлой (инструмент – одна штука, дорожка не больше 10 шагов) так, чтобы он мог сказать два слова о субботнике. И на сегодня ее служебный долг будет выполнен. А пока есть свободных полчаса, она сама может попозировать с метлой прессцентровскому фотографу Славе. При всей ее пышности Лиза удивительно фотогенична, чем очень гордится.
Но фотосессии не получилось. Как оказалось, участок пресс-центра примыкал к участку департамента имущественных отношений. И его противный начальник вдруг решил навестить соседей. Шибанюк – квадратный, как мраморная глыба, лысый, как скульптура, с каменным же лицом и очень умными подвижными глазами. Контраст был так велик, что казалось, будто из-за каменной маски на тебя смотрит кто-то другой. Лиза поежилась, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась. Каменные губы тоже растянулись в оскал – такой любезности со стороны господина Шибанюка Лиза еще не видала.
– Здравствуйте, Елизавета Яновна.
– Доброе утро, Сергей Валентинович.
– Повезло сегодня с погодой.
– Так для природы же и стараемся.
Лиза в присутствии Шибанюка чувствовала неловкость, особенно в последнее время. Она знала, что раньше существовал объединенный департамент земельных и имущественных отношений, который потом разделили. И Эдик, бывший зам Шибанюка, стал начальником по земле, а Сергею Валентиновичу досталось имущество. Конечно, Шибанюк был пристрастен к бывшему заму, получившему внезапное повышение. Кроме того, недвижимость всегда стоит на земле, и часто разделить интересы двух департаментов было очень сложно. Короче, Эдик не любит Шибанюка, а Лиза любит Эдика. Значит ей Шибанюка любить не за что. Правда и ненавидеть тоже – Лизе он ничего плохого пока не делал.
– Это шутка? – переспросил Шибанюк. – Я вас – журналистов – не всегда понимаю.
– Я, Сергей Валентинович, чиновник, как и вы, и в мою задачу входит как раз, чтобы журналисты вас не обижали.
– Да меня вроде не обижают, – пробормотала глыба и замолкла.
– Я хотела сказать, что обидно, когда тебя коллеги считают каким-то шпионом.
– Да я понял.
Зря я стала оправдываться, подумала Лиза. Он же не дурак, просто прикидывается, прячась за своей каменной мордой.
– Я специально выбрал место, чтоб никто не услышал… – Шибанюк стоял рядом, говорил негромко и на Лизу даже не глядел. И хорошо, а то она могла бы себя выдать.
– У меня к вам деловое предложение, Елизавета Яновна. У меня рамсы с одним нашим… и вас он тоже, как я заметил вчера на открытии «Каменной поэмы», недолюбливает. Поэтому я и решился. Помогите мне наказать Эдика Кленовязова, (тут Лиза вздрогнула) я готов заплатить за помощь 30 тысяч долларов. Дело серьезное, с ответом не тороплю. Но управиться надо до выборов. Поэтому чем дольше будете думать, тем плотнее потом придется работать.
– Вы так говорите, словно не сомневаетесь… – выдавила из себя Лиза.
– Вы его плохо знаете, а жалеть его не надо, я, как его бывший начальник, за ним много грешков знаю. Как он с ними в начальники департамента выбился – удивляюсь. Если согласитесь – то я компромат предоставлю. И деньги хорошие, и такой партнер как я вам в будущем пригодится. Наши департаменты после выборов скорее всего снова объединят, а кто возглавит? То-то же. Подумайте, вы же профессионал, ходы-выходы знаете, работа несложная и высокооплачиваемая!.. До свидания.
– До свидания, – молвила Елизавета сама не своя.
Вот не было хлопот, так приехала баба на субботник… Хотя при чем тут субботник, не в нем же дело. Лиза так ошалела, что никак не могла собраться с мыслями. Вот если бы он мне эти деньги в карманы совал, я бы их ему в каменную морду швырнула. Лиза представила эту картину: Шибанюк исподтишка засовывает ей деньги, она выхватывает эту пачку… нет, две здоровые пачки и швы… у-у-у, какие здоровые пачки!.. Тьфу, ты! Только когда пачки мысленно стали потоньше, Лизе удалось швырнуть их в Шибанюка. Все, стоп, решила Лиза. Сергей Валентинович прав, надо хорошо подумать, а сейчас некогда. Пора мэра выводить на финишную прямую перед телевизионщиками.
Все в этот день шло наперекосяк. Мэр явился на субботник в каком-то лыжном костюме, а на голову нацепил вязаную шапочку с помпончиком и никак не хотел ее снимать, хотя его шевелюре Шибанюк, например, мог только позавидовать. Лиза в конце концов плюнула и решила, что так будет даже демократичнее. Затем мэр стал мести листву, но не по прямой, где в конце дорожке обосновались телевизионщики, а куда-то в кусты мимо камер. Пришлось трижды повторять, пока операторы не сказали, что им для картинки и так сойдет.
Потом Балашков встал в третью позицию, обнял метлу и произнес речь: «Чистый город… все горожане как один… все чиновники как и горожане… нам и нашим внукам тут жить… (а детям – не жить? – успела удивиться Лиза) Сделаем чище, комфортнее и богаче, и для этого я не только лично мету, но и лично руковожу бюджетным процессом и отметаю все лишнее…».
Хорошо хоть не стал показывать, как он это с бюджетом делает.
Лиза еще раз охнула и попросила журналистов этот момент из репортажа исключить. Потом она велела Василевскому остаться на субботнике до конца и все проконтролировать. «Так точно», – ответил заместитель и даже пытался щелкнуть каблуками, но на ногах у него оказались какие-то доисторические кеды, и звука не получилось. Он, как и мэр, был одет по-спортивному, и Лизе это почему-то не понравилось.
Она сначала хотела поехать на телестудию к Камилле Алексеевне, пообщаться о том, как показывать мэра в новостях в предвыборный период, но потом решила не ездить – не горит. А горит предложение Шибанюка. Тут, чтобы отрезать, надо сто раз отмерить.
Лиза вернулась домой и стала готовиться к скорому уже свиданию.
4
30 тысяч баксов – деньги очень хорошие и пришлись бы кстати. Надо квартиру подремонтировать, в отпуск после выборов смотаться, отдохнуть хорошенько, а собственных средств у Лизы недостаточно – она не умеет экономить. Поэтому относительно неплохой оклад начальника пресс-центра практически не давал никаких накоплений. Случались сторонние поступления, но и они растворялись в общей массе расходов. Что тут рассусоливать – деньги вечно нужны. Но вопрос: какую цену за них придется заплатить?
Во-первых, не провокация ли это? Может ее банально проверяют? Или это честное предложение профессионалу? Шибанюк известен тем, что в союзы и коалиции не вступает, он одиночка. Лиза ему ничем не насолила, и злиться на нее он не должен. О связи с его врагом Эдиком Сергей Валентинович не догадывается, иначе бы предложение вообще не прозвучало. Видимо Эдик ему чем-то помешал, и Шибанюк решил его шибануть. Они пересекаются постоянно, хоть бы взять этот сквер со скульптурами – он же предназначен под застройку, но там размещено небольшое административное здание, принадлежащее мэрии. Вот и пересечение интересов. А бизнесмены переговоры ведут с одним чиновником и не понимают, что платить надо не по одному, как раньше, а сразу по двум департаментам. Может, Эдик уже и получил свое, а с бывшим шефом не поделился? И Лизе – ни слова, ни копейки. Он, жмот, даже в ресторан ее ни разу не водил – конспирацию, говорит, необходимо соблюдать. А цветы, а подарки – тоже конспирация не велит?! Жадюга этот Эдик. Получает от нее что хочет – и все бесплатно.
Кроме того, Лиза слышала о планах по изменению структуры мэрии, тут Шибанюк правильно о будущем задумался. А в ней он видит скорее всего профессионала, который может стать платным союзником. Чистый бизнес.
Подтопить Эдика, пользуясь ресурсами пресс-центра и связями в СМИ конечно можно, дело это не архисложное. Но в последнее время Лиза вынуждена постоянно учитывать возникший недавно фактор – заместителя Василевского. Алексей Иванович был «парашютист» – его Лизе спустили сверху, а кто его рекомендовал (или навязал) знает только мэр. Кроме того, Василевский – варяг, приехал из другого города, и Лиза не смогла навести о нем справки. Сам Василевский о личном почти ничего не рассказывал. Ведет он себя как-то странно, да и выглядит… Чего стоит одна платиновая челюсть, о которой он гордится – «подарок командования». Еще он задает все время вопросы… странные. Религиозные какие-то. Лиза решила, что зам – контуженный офицер с какими-то непрофильными (не военными, а гражданскими) связями. При этом активный и любознательный. А это может помешать, если она начнет вести кампанию за или против кого-то. Подозрительный он, одним словом.
Осенний вечер наступает быстро, и под покровом первых сумерек явился конспиратор Эдик. Правда – чуть ли не впервые – с цветами. Это не могло не радовать. А вот второй подарочек Лиза не знала как расценить. Торт при ее пышных формах – это издевательство? А то, что низкокалорийный – оскорбление и намек? Будем считать, что это лишь начало и дальше подарки станут более… однозначными – компактными и дорогими.
Лиза, надо сказать, вовсе не меркантильна, просто то, с какой суммой готов расстаться кавалер, безусловно говорит о силе его привязанности.
Лиза обрадовалась цветам больше, чем торту, но никакого недовольства не выказала, а провела гостя к накрытому столу. Пока они закусывали, в голову опять полезли всякие мысли. Тем более, что Эдик был голоден и неразговорчив.
Впервые за пару месяцев, которые они встречались, Лиза посмотрела на их связь отстранено. Насколько глубоки чувства обоих? Можно ли об этом судить после двух десятков свиданий при том, что большую их часть они провалялись в кровати? В сущности, она еще очень мало знала Эдика. Да и сама с собой еще не определилась. Дорог ли ей Кленовязов? Готова ли она в отдаленной перспективе (мало ли как повернется) стать мадам Кленовязовой? Может и да… Дорог ли он ей сейчас? Стоит ли он той кругленькой суммы? В данный момент благодаря Шибанюку их любовь обрела цену – 30 тысяч долларов. Это много или мало? Или ровно? Насколько искренен Эдуард?
Эдик перестал есть и набросился на нее. Она и опомниться не успела, как оказалась на диване вверх ногами. Хорошо хоть была у себя дома и платье праздничное не надела, а то жалко было бы мять. А остановить его у нее бы рука не поднялась: он хоть и стремительный, но нежный и очень умелый. И это старт у него стремительный, а процесс вполне стайерский. Лиза на какой-то момент потеряла способность думать связно. Слова остались только отрывистые и описывающие состояние от приятного до блаженного. О-о-о-о, ка-ак хорошо!
Эдуард, уталив голод, повалился на подушку и затих, кося благодарным глазом. Лиза медленно собралась с мыслями, и в голову опять полезло черте что.
В конце концов, почему он к ней подкатился, а не к какой-нибудь там… Она еще молода, хороша собой, но и он не стар – 40 лет всего, собой видный, при хорошей должности. Разве ему трудно сыскать какую-нибудь «модель человека» ростом метр восемьдесят пять? А может быть, и нашел. С той он ходит по ресторанам и дарит норковые манто, а с ней… Не слишком ли быстро она ответила взаимностью? Ценит ли он это? Вдруг, у него тоже есть деловое предложение, просто он предпочитает расчет натурой, а деньги, в отличие от Шибанюка, на нее жалеет? Отдает все сопернице! Как бы это проверить?
Все эти мысли сбивали настроение, и Лиза хотела уже встать, но Эдик потянул ее за полу так и не снятого халатика назад. Тут он торопиться уже не стал, снял халатик и сделал все по полной произвольной программе. Лизе казалось что рук (по крайней мере, пальцев) у него вдвое больше, чем у обычного человека. Она вертелась на диване, совершала какие-то плавные кульбиты и снова погружалась в сладкое беспамятство. Ох, какой же он хороший любовник! Где ж она еще такого возьмет! Такие раз на миллион, на два миллиона один раз встречаются… Нет, не будет она его за 30 штук продавать – самой еще пригодиться, окончательно решила Лиза, теряя сознание.
Какой же он неутомимый! Узнай кто об этом, так от желающих стать мадам Кленовязовой отбоя б не было, сквозь истому думала Лиза.
– Тебе не кажется, что быть атеистом в настоящий момент не актуально?
Ничего себе вопросик! Он подействовал на Лизу как ледышка за шиворотом. Она заелозила и села.
– Это ты к чему?
– Ну, ты к религии как относишься? Положительно?
– Не отвергаю. Ну, христианскую, конечно… Эдик, что за вопросы?
– У нас такая работа, что иногда голову прямо сносит.
– Это да, – подтвердила Лиза.
– Тут любая ересь может в голову… то есть – невольно во что угодно можешь поверить. Особенно в понедельник.
– Понедельник только послезавтра.
– Я знаю, – сказал Эдик. – Тебе никогда не казалось, что наша работа – это такое подвижничество? Живем по ритуалу, все время на измене, словно на передовой, а с кем воюем – не понятно. А придется голову сложить – в смысле должность потерять – так и не знаешь за кого и почему. Тебе так не кажется?
– Что за чушь, Эдик? Ты что, переработал? Что за припарка после бани?
– Я с тобой о серьезных вещах… хотел поговорить… Да иди ты…
– Не обижайся, милый, – Лиза привалилась к Эдику и стала его наглаживать. – Я просто не поняла, – прошептала она самым грудным голосом. – Я, наверное, все-таки атеистка.
– Вот и хорошо.
Эдик размяк под ее руками, а потом перехватил инициативу. Больше он дурацких вопросов не задавал. Закрутил, завертел, навалился большим горячим телом, и Лиза опять сомлела…
– Мне было очень хорошо, мышонок! – сказал вдруг Эдик, отправляясь в ванную, и хлопнул ее по попке.
Лиза словно попала под контрастный душ. Такого раньше не было, да и какой она ему мышонок с такими-то формами? Ни с кем он ее, случаем, не попутал?
Все окончательные решения были тут же отменены.