000
ОтложитьЧитал
Почему человек не хочет отказываться от разделённости
И вот, казалось бы, почему бы не примирить противоположности и не прекратить внутреннюю войну, а значит и внешнюю? Если разделённость приводит к боли и страданию, а целостность к глубокому счастью, то почему бы не перейти к сотрудничеству полюсов дуальностей, всем же лучше? Но что-то нет очереди на гармонизацию, отчего так.
Значит, находясь в состоянии фрагментарного восприятия, личность получает нечто такое, от чего она отказываться не хочет, нечто весьма приятное, причём настолько, что эго готово переносить все «тягости и лишения воинской службы» лишь бы получать этот кайф. Получается человек готов быть несчастным, сирым, убогим, готов грызть глотки, ступать по головам, готов находиться в дисгармонии, орать и что-то доказывать другим, унижать их, быть жертвой (и бороться за звание самой жертвенной жертвы, самой непонятой и несчастной), быть больным (и первым среди больных) но иметь этот кайф и не отпускать его даже ради мира во всем мире. Так что же такое важное получает личность, от чего не хочет отказаться, за что так крепко держится?
Был бы ты, мой вдумчивый читатель, сейчас на наших занятиях, я бы тебя «пытал» и «мучил» давая пространство размышлениям и мы бы вместе рожали ответ, дабы придать ему глубину, вес и внутреннее наполнение (осмысленность). И ты бы понимал ценность этого процесса, поэтому сейчас он на твоей совести, поскольку в формате книги таких полноценных условий я создать не в силах (не суди строго, делаю что могу). Итак, ответ на вопрос «почему личность не хочет отказаться от разделённости?» – важность. Эго важно, гордо, потому что считает себя правым; оно не желает отказываться от важности своей правоты. Кто-то важен, поскольку духовен; кто-то пыжится тем, что умный; другой выставляет на показ свои материальные блага, финансовый успех; а кто-то гордится тем, что не выставляет на показ, скромняжка; но всяк чем-то важен. И всяк значителен в своей полярности той или иной двойственности: один значителен тем, что верный, другой тем, что у него столько особей, что пальцев у десятерых людей не хватит; один горд двумя высшими, другой кичится тем что семь классов образованиями; один тем что во-о-он сколько всего достиг, и медали, и ордена есть, а другой будет гордиться тем что ему ничего в этой жизни не надо, всё суета. И всяк исключителен, всяк индивидуален; и эта же исключительность приводит его к исключённости и страданию (но он всё равно от неё не откажется, ведь чем больше эго индивидуально, тем больше оно важно).
Данный результат исследования предлагаю обозначить как наркомания гордыни: все страдают, но все бегают в поисках дозы. Как в анекдоте: мышки плакали и кололись, но продолжали есть кактус (пейот=). Эта гордыня, эта исключительность есть одновременно и оружие, хотя здесь она называется правотой. Личность берёт правоту как палку и бьёт ею других, тех, кто выбрал противоположную сторону. Одни кричат «мы правы!» (допустим они «за» аборты или «за» легализацию лёгких наркотиков) и приводят свои доводы, а другие кричат «нет, это мы правы!» и приводят свои доводы («против» абортов, «против» наркотиков). А мозг, как мы помним, это 0 и 1, он способен обосновать любую сторону, мозг – это объясняющий аппарат (в тех подавляющих случаях, когда человек не ищет понимания и ему достаточно объяснения, например, «он бедный, потому что дурак», что здесь понимать, дурак и всё тут).
Мы уже знаем, что внешнее есть отражение происходящего внутри, поэтому понимаем, что избиение своей фрагментарной правотой других есть избиение одной своей стороны другой стороной себя же (т.е. это результат отсутствия целостности во внутреннем мире). Так, доказывая с пеной у рта атеисту11 необходимость и правильность, допустим, христианской веры является отражением внутреннего конфликта (а именно своего собственного сомнения, и чем яростней осуждение атеиста, тем сильней внутренне безверие). Спокойные (рациональные, хладнокровные) будут лупить своим спокойствием эмоциональных (импульсивных, горячих), а те своей эмоциональностью спокойных, и т.д., и т.п.
Т.о., нет для личности большего кайфа, чем быть правой, чем быть особенной, важной. И за это счастье она отдаст всё, именно этот кайф она не хочет отдавать. Исследующему личность принципиально сохранение бдительности и умение сохранять видение сути происходящего, не сбиваться на декорации. Ведь личность будет подсовывать различный антураж, обёртки и сбивать внимание на них (опять же, не в смысле того, что декорации это плохо или то, что они не имеют значение; имеют, они важны, просто не в них суть). Например, родители будут очень переживать послушный ребёнок или непослушный, качественно образованный или не качественно образованный, но в действительности они озабочены правотой своего взгляда на жизнь; супруги будут озабочены верный он/она или не верный, зарабатывает или не зарабатывает, но в действительности они озабочены правотой восприятия своего эго, его важностью.
Жизнь «в» и «во вне» осуждения
Пока человек выбирает оставаться в разделённом, обусловленном сознании, пока человек «спит» и балом правит личность, то доминирующими состояниями будут осуждение и вина (осуждение себя). Обусловленный ум означает восприятие одной стороны двойственности как хорошей и, автоматически, другой как негативной. Как мы увидели, на протяжении жизни, эго постоянно перекидывает из стороны в сторону: например, человеку кажется, что нужно вести активный, здоровый образ жизни и это правильно; но потом он «устаёт», и ему кажется, что надо наслаждаться жизнью в её полноте, и его перекидывает в пассивность, праздность, а потом «устаёт» уже от праздности и опять всё по новой. При жёсткой фиксации в одной стороне, т.е. жёстком подавлении её противоположности, жизнь заботится о восстановлении равновесия: например, заядлый активист, спортсмен, комсомолец получает «случайную» травму и выходит из строя. В действительности травма только кажется случайной – это действие противоположного режиссера (отрицаемой, осуждаемой части). То, что в народе называют «противоположности притягиваются» – есть действие того же самого механизма, когда, допустим, отличница влюбляется в хулигана, т.е. то, что она отрицала в себе, ею же и притянулось (или в варианте «ну что она в нём нашла!?», чтобы личность не отвечала, например, «глаза красивые, добрый и пушистый, сама не знаю и т.д.» суть будет заключаться в прохождении урока гармонизации, понимании и принятии в себе осуждаемого полюса дуальности).
Пример из жизни про деньги и женщин. Жил да поживал мужик на Дальнем востоке, добра нажил много, женщин имел красивых, на зависть другим особям. И жил бы себе дальше, но нет, поехал в Якутию оленями торговать. В итоге всё стадо померло, теперь крупные долги и одна женщина, зато злая и страшная. Для видящих это обычный, естественный пример нормальной работы механизма двойственности.
Выше мы упоминали, что то, что здесь обозначается как воля есть призыв к действию из одной части, т.о., это продолжение внутренней войны – осуждение противоположного. И это бесконечный процесс (perpetuum mobile), поскольку осуждение одной части создаёт вину, поскольку осуждаем мы всегда самих себя. Так, если мы наказываем ребёнка за проступок (и в момент наказания мы считаем себя правыми, поступающими верно и санкцию заслуженной), спустя время нас посещает вина, и мы уже думаем «ой, бедный ребёночек, а не слишком ли мы строги, да и не настолько он и плох». Т.е. какую бы сторону мы не выбрали, это не решит проблему, выбор стороны из обусловленного ума есть создание проблемы и бесконечное её повторение: выбираем активность, нам захочется пассивности, выбираем пассивность, захочется активности; выбираем силу – слабости, и наоборот. После радости нам хочется грусти, но поскольку грусть мы считаем негативом, то мы будем подавлять, осуждать её, «грести одним веслом» и в итоге вертеться на месте, сокрушаясь «да как так то!? я же к позитиву шёл!».
Как попасть в жизнь вне осуждения? Несколько трудно описывать данное исследование дуальным языком, потому как предлагая выход из осуждения и вины, мы получаем осуждение осуждения, а за его переживание будет «подарком» следовать вина. Поэтому мы ещё раз и, видимо не последний, проговорим – мы не предлагаем отказ, подавление или нечто подобное по отношению к Эго, механике его функционирования и «топливу» (вине и осуждению), на котором личность работает. Мы предлагаем «пробуждение ото сна», вспоминание себя, доминанту ценности человеческого в человеке, выход к Душе. Т.е. сам взгляд на личность из ноэтического измерения и есть действие.
Так же мы делаем предупреждение: не берите «вне осуждения» как оружие, по типу «прими Христа или умри», так делать нельзя. Не стоит и торопить «пробуждение ото сна» и делать вид, что вот ты такой крутой и научился выходить из кольца вина – осуждение, если оно ещё прочно сидит на твоём горле, не надо обманываться и спешить. Люди «спят» и пусть остаются в этом столько, сколько им потребуется, в этом нет низости, это то, что есть, такое, какое оно есть.
Обретение умения смотреть на себя из ноэтического измерения – это обретение свободы и ответственности за происходящее с личностью. Такой контроль исследователя12 не имеет ничего общего с надзирателем, карающим ударом плети; напротив это пребывание вне осуждения, это присутствие, наблюдение. Само видение и есть действие – необусловленное действие. Выражаясь поэтично, поверхность (Эго) продолжает волноваться, но глубина (Душа) остаётся спокойной, и взгляд оттуда в корне меняет твоё мировоззрение, конфликт (та внутренняя война, что порождала боль разделённости) как бы сам прекращается благодаря твоему глубокому спокойствию, безучастному участию, любви, почтительности. Бури личности будут происходить ещё, но твоё отношение уже будет принципиально иным, и само это отношение (как исконная свобода человека, которая подвластна только тебе) будет обладать трансформирующим эффектом.
Из чего исходит личность в иллюзии жизненных выборов (часть 2)
Есть такие аспекты бытия, которые настолько само собой разумеющиеся, настолько естественны, что мы их не замечаем, хотя сами перманентно в них находимся. Например, воздух. Мы двигаемся сквозь него, пользуемся им постоянно, но замечаем сей ресурс только в экстренных ситуациях, если, допустим, нам наденут пакет на голову, то нам будет уже не до социальных рейтингов, уровня дохода, двоек в дневнике ребёнка и нашим единственным желанием станет глоток того, что мы так упорно выбирали не замечать. Однако сейчас мне бы хотелось донести мысль не об игнорируемой ценности даруемого даром, а именно о как бы противоестественности направления внимания на вещи, которые напрямую определяют наше бытие. Т.е. они всегда присутствуют, мы ими пользуемся, но они как будто сокрыты.
Мы берёмся утверждать, что имеется вполне определённый краеугольный камень, на котором зиждется наше бытие, из которого мы по умолчанию исходим в каждом жизненном выборе, но он настолько глубоко встроен в личность, что она не в состоянии дать себе отчёт в его существовании. Как рыба (если бы имела схожее с человеком сознание) не отдаёт себе отчёт в воде, это для неё естественная и единственная среда обитания, она просто её окружает, она просто есть и о другой она не в состоянии помыслить, она просто не может думать в эту сторону.
Чтобы как то это обозначить, мы прибегнем к математической аналогии. Итак, личность во всех своих жизненных выборах, не отдавая себе в этом отчёта, всегда, по умолчанию исходит из аксиомы разделённости и иначе действовать не может. Постижение этого, способность это осознать имеет судьбоносное значение. Вспомним, что аксиома это некое фундаментальное правило, не требующее доказательств, на основании которого выстраивается всё остальное в той или иной науке (например, в геометрии две параллельные прямые не пересекаются, это не нужно проверять, это просто так и есть, и мы это используем для построения всех остальных правил, доказывая их некоторым набором аксиом, которые мы приняли).
В компьютерах есть БИОС (BIOS – basic input/output system или базовая система ввода вывода) это программа, встроенная в материнскую плату, имеет энергонезависимую память и это первое, что загружается во время запуска компьютера. Т.е. это то, что определяет вообще всю дальнейшую работу компьютера и подключаемых к нему устройств. Вот и аксиома разделённости это то, что запускается в первую очередь и определяет вообще всю работу личности, её функционирование. Мы по умолчанию исходим из того, что нужно разделять, обозначать в плюсе и минусе и бороться; и всё, что бы мы ни дали личности, она превратит в оружие. Дай ей религию, она превратит её в крестовый поход и гнев праведный; дай ей любовь, она превратит её в ревность и в дубину с надписью «ты меня не любишь»; дай ей гармонию, она превратит её в ты дисгармоничен, надо тебя исправить; демократию в миротворческие войска.
Так что, только между нами и по секрету, чувствую я себя как кот Леопольд, который носится со своим синтезом, душой и партнёрством. И вот приезжает он в горячую точку и говорит «Ну что вы ребята, ну в самом деле, давайте жить дружно». А ребята хотят насиловать других своей правдой, убивать, мстить за павших товарищей, денег и красивой жизни, чтобы другие завидовали. И что, думаешь они расплакались, обнялись и такие: «И что это мы правда? Погорячились конечно, больше не будем», – так что ли? Больно им надо вскрывать аксиому «разделяй и властвуй». А мне надо и верю, что и тебе это ценно.
Драма пассивности и активности (пример из практики)
Любая двойственность может и является источником всего диапазона переживаний от огроменной радости до тёмных глубин депрессии. И не стоит обманываться внешней их «скромностью» (например, пассивность – активность) или наоборот «напыщенностью» (например, любовь – ненависть). Для демонстрации приведу такой случай. Консультировал я маму с сыном, ей ближе к 70 годам, ему около 40 лет. Очень вкратце ситуация следующая: сын попал в аварию, потом перенёс болезнь и теперь половина тела парализована (рука и нога). Запрос исходил от неё и заключался в том, чтобы я сделал так, чтобы сын проявил активность и захотел проходить восстановительные процедуры. А он проявляет пассивность – лежит на диване перед телевизором и ничего не хочет; соответственно мама – активность (собственно у неё полжизни так), на ней всё хозяйство и уход за «ребёнком», которого нужно срочно ставить на ноги, а ему (вот гад) и так не плохо, он ещё (неблагодарный такой) злится и ругается, когда она его поучает, как и что ему нужно делать.
И в «кухонном» (или, политкорректнее, горизонтальном) варианте восприятия, она молодец, что теперь она должна «бросить» сына что ли? Она ничего никому не должна, собственно как и он, и с моей точки зрения тут никто не молодец, и ситуация почти классическая, только декораций таких раньше не встречал. Механизм здесь в том, что настаивая на (отождествляясь, жёстко фиксируясь) одном полюсе, в данном случае активности, нам дадут отрицаемую противоположность – пассивность, причём в таком варианте, что не отвернёшься и запросто не избавишься. И дело не в самой дуальности, а в том, что мы (добровольно, но не отдавая себе в этом отчёта) обусловленным восприятием превращаем её в растяжку, о которую будем спотыкаться, разбивать себе нос, кричать, ругаться, сокрушаться о несправедливости бытия. Т.о., каждый из нас творец, который не понимает, как он творит. А полюс сам по себе не хорош и не плох, быть активным не хорошо и не плохо, а быть пассивным так же почётно и важно (хотя на Западе воздают хвалу энергичности, а на Востоке наоборот – бездействию; но дело не в них самих, дело в нашем восприятии – мы сами окрашиваем стороны целого, никто нас не заставляет).
Пассивность опирается на активность и наоборот, и в нашем примере, если вдруг сын «послушается» и встанет на ноги или просто ситуация измениться и он куда-нибудь денется (например, у жены совесть проснётся), то вся энергия борьбы матери замкнётся на неё же саму и она сама себя «съест» (а внешне просто быстро зачахнет, и тело развалится). Т.е. если смотреть так, то получается, что мама (если ей уж так хочется активности) должна быть благодарна пассивности сына, потому как именно она обеспечивает её энергичность. Но из фрагментарного восприятия это не увидеть, а именно в нём большинство и пребывает, поэтому разговоры идут на уровне объяснения (бедная бабушка и лентяй сын), а на понимание даже запроса нет.
И в целом такие драмы как пловчиха, кандидат в мастера спорта, а теперь больная, активно пьющая, сидит курит на лавочке – заурядность, рядовая «жертва» забвения себя. И у каждого свои растяжки, заданные в программе выживания, о которые он будет спотыкаться, пока не придёт к необходимости осмысления бытия и не примется разбирать те вагоны механического опыта, что накопил за жизнь (а если верить некоторым источникам, то за многие жизни). А перекидывания из стороны в сторону происходят и из условного негатива, так богатенький мужичок «вдруг» берёт какую-то бомжиху, отмывает её, вставляет зубы, ведёт в ЗАГС.
Драма работы дуальности верность – предательство (пример из жизни)
Эта история произошла с одним хорошим человеком, который дал добро на её публикацию (ибо, по нашим скромным расчётам, она может помочь росту осмысленности, правда не в массах, но всё же) и даже предложил название: «Как предавать легко и с удовольствием». Назовём нашего героя мистер П., а его пассию миссис Б. Жили они в законном браке долгие лета, со своими размолвками и разладами, но в целом мирно и весело; бездетно, с домашней скотиной в виде клёвого, доброго кота. Мистер П. искренне полагал, что это любовь и всячески вкладывался в семью и в избранницу (особенно, как выяснилось после проведения несложной математики, деньгами). Миссис Б., согласно внешним наблюдениям, проводимым последние года четыре в лонгитюде их отношений, была более сдержана в выражении заботы, но в официальной версии так же настаивала на любви.
А потом, как во всякой добротной истории с хорошим человеком, наступила драматическая развязка, длившаяся этак года полтора. Она уехала на учёбу в другую страну на его деньги, пока он в трепетном ожидании скорой встречи делал в квартире ремонт, и, вернувшись, сказала, что прошла любовь, причём уже давненько, задолго до отъезда, и верность она не блюла. Эта история ещё тянулась в горестях, трагикомедиях и прочей атрибутике болезненного расставания, включая одностороннюю надежду на возобновление отношений и столь же одностороннюю верность, и нашем неспешно углубляющемся осмыслении происходящего.
Как ощущал себя мистер П. предположить не сложно, и читатель легко может поставить себя на его место, да и каждый сколь-нибудь продолжительно живущий на земле переживал предательство. Это боль непонимания «за что?», подавленность, грусть, неверие в то, что такое вообще возможно, и ещё целый коктейль негативна; но именно в самых болезненных ситуациях сокрыты самые ценные жемчужины осмысления. «Кухонный» уровень нам в подробностях расскажет какая она «неблагодарная тварь» и какой он «бедненький и несчастненький, но очень хороший, слишком хороший для этого мира». И это будет правдой, но не всей, т.е. ложью. Да и что с такой «правдой» делать? Пострадать, позлиться и взять другую пассию, с которой будет что? Правильно, то же самое. Поскольку, если внутри останется тот же уровень развития, то и жизнетворчество твое останется на соответствующем уровне.
Имея целый набор инструментов для проведения работы по исследованию личности и распаковке смыслов происходящего, можно увидеть многое. Так, в данной истории мы увидели роль отцовства мистера П. по отношению к миссис Б., играющей роль дочери, которая подросла, и решилась на самостоятельное плавание; этот выбор был заложен в жизненный сценарий нашего героя мамой и папой. Но всё-таки основным резонансом была растяжка верность – предательство (именно для мистера П., у каждого они свои; т.е. то, что больше всего «бомбит», вот там она скрыта, и нужно её очень чётко обозначить). И в чём здесь «наркотик» важности, чем так горда сторона верности? Ведь она такая хорошая, такая правильная, она столько всего сделала, а её бросили, предали, обманули, нарушили клятву, предали любовь; эта часть такая бедная и несчастная. И вот тут то рождается осуждение – это она гадина, предательница, ничего святого, использовала меня, такого прекрасного, благородного, да что там скромничать, почти святого (и чем я из полюса «верный» сделаю её «предательницу» гаже, тем я значимей13). Мистер П. обозначил этот механизм у себя как «мельница звиздатости»14. Теперь так временами и говорит: «Давай я ещё воды на свою мельницу звиздатости полью», – и рассказывает какой он крутой и в чём, и как ещё он важен (иногда даже рассказывает за счёт кого важный, но редко).
Верность и предательство две стороны одной медали, и друг без друга не существуют. Нет такого: ты хороший, и я хороший, и все хорошие; всегда нужен фон – кто-то плохой. Можно подойти к двум шепчущимся подружкам и спросить: «Против кого дружите, девочки?» И ответ всегда есть. В семьях «дружат» против кого-то (в семье не без урода), компании «дружат» против кого-то (гопники против хиппи), государства тоже «дружат» (ничто так не сплачивает как общий враг). Одна сторона всегда боится другой: верность боится предательства, предательство – верности; трезвость боится и, соответственно, борется с пьянством, а пьянству страшна трезвость и т.д. Но, сейчас будет кажущийся парадокс, личность хочет того, чего, как она говорит, боится. Раскрытие состоит в том, что в нас есть обе стороны, т.о., святой хочет греха и боится его, грешник хочет святости и боится её; деловой хочет разгильдяйства и боится его, разгильдяй хочет дела и боится его; верность хочет измены и боится её. Итак, мы получаем следующую формулу: «наш страх – это наше скрытое желание».
Что творит верность, и как она создаёт измену? В аналогии это муж, который всегда включает тёплый душ, потому как убеждён, что это хорошо. Приходит домой и давай супругу в тепле купать, потом ещё в тепле, потом ещё теплее, ещё теплей, горячо, жена уже кипятится, а он смотрит на нёё тёплым любящим взором. И что потом? Потом жена убегает туда, где спасительная прохлада, а муж кричит «сука неблагодарная!». И идёт пить водку, потому как что ещё ему обманутому остаётся, не работать же на понимание себя, в конце концов15. В этом механизме расшифровывается народная тайнопись – «благими намерениями выстлана дорога в ад» или, если без изысков, «не делай добра не получишь зла».
Первый и основной шаг по гармонизации двойственностей, к которой мы переходим, – это видение их борьбы. Без ясного, незамутненного восприятия двигаться дальше скорее даже деструктивно, чем бесполезно; в лучшем случае, человек может тешить себя иллюзией понимания и развития. Вместе с тем, для завершения «алхимии» процесса перехода от войны полюсов к их сотрудничеству, есть проживание противоположной стороны (в нашем примере это предательство).
Почему мистер П. предлагал обозначить свою внутреннюю алхимию как «научиться предавать легко и с удовольствием». Это не подростковое «ах, вы меня не понимаете, тогда вот я вам как отомщу!» и трусливо, ночью разбивает окно в учительской, делает манипулятивную попытку суицида и прочая. Это сознательное проявление отвергаемой стороны, проживание с полным пониманием, интересом, вчувствованием. Т.е. для гармонизации сторон необходимо прочувствовать кайф обоих полюсов, так снимается осуждение и начинается сотрудничество, так человек начинает пользоваться двумя вёслами и обретает способность управлять движением, он уже не кричит в беспамятстве на второе весло, а относится к нему как к добротному инструменту (А. Лэнгле выразил это поэтично: «жизнь имеет два крыла»). Более того, беспристрастный взгляд на жизненный путь покажет, что то, что личность осуждает, она же и проявляет, но не видит этого. Так и в нашем примере, мистер П. сам уже ох не раз выступал предателем, но предпочитал не видеть этого, отвергая самого себя.
Прожить кайф отвергаемой части не всегда означает прямую её реализацию во внешнем мире, не в смысле того, что это плохо или разрушительно, а в смысле отсутствие такой необходимости. Так, в рассматриваемом примере, нет нужды в поиске жены, прохождении обряда венчания, а спустя пять лет бросить её с ребёнком на руках в приступе злорадного смеха. Нет, необходимо во внутреннем пространстве рассмотреть отвергаемую часть, эмпатически прожить её и увидеть, что то, что ты обозначил как плохое, мерзкое, отвратительное таковым не является. Вовлеченное проживание осуждаемой роли миссис Б. показывает естественность и неизбежность её поведения, она и не могла поступить иначе. Это не означает, что её «предательство» это хорошо и правильно, это означает что оно закономерно (в том числе это закономерный результат свободных, добровольных выборов мистера П.), каждый сделал то, что сделал. И важно сделать так, чтобы плоды этих действий не лежали протухшим бесполезным грузом, отравляющим бытие как самому человеку, так и его окружению (т.е. всякий, в первую очередь неприятный, опыт необходимо осмыслить).
Жизнь свидетельствует о том, что бывает так, что то, что здесь называется «предать» нужно сделать; да, это переживается как негативное, как болезненное, но так надо. Бывает так, что человека нужно послать, бывает так, что ребёнка нужно наказать, нужно уметь сказать «нет» и нужно уметь играть роль как «хорошего» парня, так и «плохого»; причем каждый это всё равно делает, только не сознательно и без удовольствия, зато с чувством вины. Иначе получается как в сказке «жила была девочка, которая не умела сказать бранное слово на букву «б» и судьба у неё – не позавидуешь».
Рафинированное бытие
Что будет если избегать плохого? Вроде странный вопрос, здесь вообще велика концентрация казалось бы странных, парадоксальных весточек. У меня на работе на столе стоит рисунок (супруга делала, работа в стиле чиби), изображающий Джонни Деппа из «Пиратов Карибского моря» с подписью «Что за жизнь без неприятностей?». Тоже нелепо, неужели кто-то хочет неприятностей, «а он, мятежный, простит бури». Ведь принято как существование выстраивать: искать где безопаснее, сытнее, определённее, комфортнее, заблаговременно подстраховаться, «соломку постелить», чтобы хорошо было и не болеть. Опять-таки, зная о дуальности, мы понимаем, что движение происходит не столько к «хорошему», а скорее в страхе «плохого», и это есть фундамент политики страховых компаний. Страх настолько въедается в человека, что становится для него нормой, он его перестаёт ощущать (если вы вдруг решите подойти к гражданину на улице и спросить его «тебе страшно?», он покрутит пальцем у виска, дескать «это тебе, наверное, страшно, такие глупости спрашивать, больной что ли»). Личность способна испытывать страх, вернее отдавать себе отчёт в этом состоянии, только в совсем уж выходящих за рамки ситуациях: стоя на краю крыши, при угрозе ограбления на улице, прогнозе скорого дефолта; но в действительности она испытывает его постоянно, хронически. Человек может бояться спеть песню в метро, поэтому вытеснить это желание и назвать себя культурным; бояться пригласить девушку на танец и прикрыться словами «я просто стесняюсь»; вступить в любовные отношения и бояться, что они прекратятся. Люди даже боятся бояться (страх страха, т.е. страшно увидеть, что тебе страшно).
Личность «работает» на страхе, это как бы её энергия. Например, резко растёт курс доллара, и все тут же забегали, кто суетится как бы не потерять последнее, кто непосильно нажитое, кто как бы не профукать шанс удвоить капитал; и все переживают, все волнуются, только о курсе тревожатся, а стержень – страх. Страх публичных выступлений, страх пауков, страх аттестационной комиссии, физической боли, прокуратуры; начинаешь исследовать и понимаешь, что их тысячи и тысячи, и открываются всё новые.
Цивилизация это искусственное образование, попытка застраховаться от несчастий, негатива, однако по итогу – продолжение жизни в страхе, его усиление с одновременным забвением (как бы заморозка, анестезирование данного состояния). У природы нет страхового полиса, нет обязательств следовать нашим умозаключениям, там единственная гарантия – неизвестность, вероятность, изменчивость. Поэтому, каким бы хорошим не был кондиционер, нужно выходить на свежий воздух (и вместе с тем с удовольствием пользоваться центральной системой отопления; и я не только про кондиционер). Выстраивание рафинированного бытия приводит к обратному эффекту: повальной невротизации, увеличению болезней, обучающихся спецшкол, необходимости роста количества служителей закона и всевозрастающего спектра их специализаций, греховности, пожиранию ресурсов планеты, отчуждённости людей при росте плотности населения и многому тому подобному. Наверное удивительно, но всё это так же прямое следствие внутренней разделённости, войны – страха того, что мы считаем негативом.
«Что за жизнь без неприятностей?» Что за жизнь без глупости, что за жизнь без потерь, без расставаний, без боли. Это неполноценная жизнь, это жизнь инвалидом, это кастрированная жизнь, существование с вырванным крылом и поэтому атрофией второго, поэтому с пустым небом. Жизнь без расставаний – это жизнь без встреч, без тяжести нет лёгкости, без потерь – приобретений, без предательств – верности. Убей одно – умрёт другое. Попробуй всерьёз убрать из жизни печаль, и ты в удивлении обнаружишь, что лишился радости. Победи «ад» и ты разрушишь «рай».
Западание, «объедание» одной стороной приводит к тошноте. Возможно вы знаете примеры этих киноактеров: Брюсу Уиллису до смерти надоело бегать перед камерой с пушкой, Джордан Вуд устал от «хороших» ролей. Цари устают править и им хочется простой жизни, а простолюдин мечтает в дамки («кто последний в цари? Никто? значит я первым буду»), попробуй питаться одними тортами, что будет? Представь, что разум победил и теперь всё правильно, всё по полочкам, всё упорядоченно, всё высчитано, все нормировано здоровы, нормировано в достатке, голода нет, всё в распорядке: и работа, и отдых, всё просчитано вперёд на столетия… «Что за жизнь без неприятностей?»
Для спящего сознания непонятно за что можно ценить «негатив», быть благодарным «ошибкам», для него очевидно, что с отрицательным нужно бороться (и осуждать в других), а промахов избегать (и испытывать за них вину). И, если мне не удалось показать их нужность, то хотя бы получилось создать смысловое поле для сомнения в истинности доводов обусловленного ума.