1
Штрихи к автопортрету
Первоначально были стихи. Занимался поэзией. Осознал важность в поэзии каждого слова и звучание его. Должна быть ёмкость в слове и музыкальная ритмичность в стихе. Всё должно быть значимо и к месту.
Почему поэзия? Потому что внезапность зарождения мысли располагала к поэзии. Главное, не прозевать – зафиксировать этот миг. Не полениться. А потом развивать упорно и не спеша идею, подключая ум и настроение души. Ум – мысль, душа – музыкальность. Возникает в этот момент ритмичность. Что будет далее, не ведомо. Но интересно. Самое приятное – доведение до конца. Так сказать, до полного получения продукта поэтического творчества.
Что в этом было хорошо? По своему характеру – я непредсказуем, поэтому надо было ухватить идею или даже слово, вокруг которого возникает поле созидания. Как магнитное поле.
Теперь я понимаю, почему Лев Николаевич Толстой содержал литературного секретаря, который должен был записывать его мимоходные высказывания. Гений знал, что гениальное порождается мгновенно, а не тогда, когда захотел, купив себе шикарное кресло и стол, и, удобно устроившись, начал думать.
Я давно понял, что и мои стихи рождаются одной строчкой, которую надо непременно зафиксировать. Опоздал – поезд ушёл. У меня даже метод свой возник стихийно: запишешь строчку – и отложишь в папку, а потом на «раздумчивом» досуге просматриваешь и ловишь себя на том, что хочется развить «эту» мысль, чтобы включить «творческий интерес». А ежели это «срывается», «миг» упущен.
Ещё в пятом классе я себя «запрограмировал», написав следующее обязательство:
Свою я не забуду Музу,
Всегда стихи буду слагать.
И никогда я не забуду
Её, как сын родную мать.
Её, как верную подругу
В душе своей буду хранить.
Служить ей буду я и всюду
Творить!
Так писались стихи… Главное, хотелось быть самим собой, не зависеть от привычных, общепринятых постулатов. Не быть в плену закоснелых понятий, особенно приевшейся пропаганды. Появились книги «Струны ковыльные» и «Нимб одиночества».
К прозе приступил поздно, хотя готовился всегда, и «пренепременно» вёл дневниковые записи, и хранил.
Началось это в армии. Помогло то, что оказался в штабе – вечерами до поверки после ухода офицеров старался записать то, что наблюдал. Правда, контингент был ограничен – солдаты были одного возраста, что сужало «харАктерность». И развитие судеб было пока не ведомо. Потом всё пригодилось: «калейдоскоп армейской службы» – обобщил материал. Туда же вошли анекдоты про Никиту Хрущёва. Книгу назвал «Оттепель шестидесятых».
На основе дневниковых записей появилась и другая книга «Увидеть весь мир в крупице песка…» о геологах.
По инерции писались рассказы к книге «Покаяние агнца». Но всё это было преимущественно мемуарного характера. Настоящее прозаическое творчество начало проявляться тогда, когда была понята суть кухни прозаических произведений. Оказывается, очень интересным становится произведение, когда ты начинаешь соединять разные судьбы и характеры в единое целое, когда из всего этого зарождаются твои «герои», которые начинают жить своей жизнью, и о которых уже скучаешь и воспринимаешь как живое воплощение. Для этого моей основой стало – откровение. Именно откровение оживляет героев и захватывает читателя, который попадает в сферу влияния и находится в плену такого состояния.
Самыми значимыми считаю новеллы «Сашка «Пиринский» и «Дивная Ева…». Это уже не мемуары, а творческий продукт, квинтэссенция из того, что увидел, познал и вообразил.
Много раз перечитывал «Еву» и не верил, что это написал я. Каждый раз воспринимал по-разному. И уже не могу не перечитывать, они (герои) тянут меня. Дошло до того, что я решил «оживить» их – не хотелось расставаться – ведь они умирали у меня в конце. И я создал «Триптих откровения», куда вошли три самые главные, на мой взгляд, новеллы. Мои, так сказать, прозаические «перлы». В этой книжке герои «Дивной Евы…» после исцеления продолжили жизнь.
4.06.2016г
Надо заметить, что я не занимался регулярно писательством. И мне за это деньги не платили. Всё, написанное мной, являлось побочным от основных моих дел. Хотя в душе своей считал, что как раз писательство и должно быть основой моей жизни, потому что именно оно способствует моему самовыражению.
Денег я не имел за свои опусы. Книги просто раздаривал первым встречным. Хотя они стоили денег. Вот почему я считаю всё написанное мной – искренним. Так как я не зарабатывал на творчестве, и мне не обязан был никто за это платить. Другое дело творцы из Союза писателей – им же надлежало отчитываться за авансы, полученные от союза, где могли указать на несоответствие тому, что от них требовалось. И писать им приходилось то, что душе было не всегда угодно.
Я прожил две жизни. Одна официально-трудовая, за которую я получаю пенсию. Другая – творческая, абсолютно безденежная, как у Ван Гога. Ведь при жизни они с братом Тео продали всего одну картину «Красные виноградники». А я не продал ничего. Может, надо начать теперь третью жизнь, посвящённую распространению своих опусов, потому что в этом процессе книги уже сами начнут свою жизнь, окажутся на виду и будут вызывать ту или иную реакцию, а не лежать в столе. Это и будет моя третья жизнь, ведь книги имеют свою судьбу – HABENT SUA FATA LIBELLI. И в этом мне поможет воскресший в моей жизни ИНТЕРНЕТ.
Начинать знакомство с моим прозаическим богажом, я думаю, следует с рассказов и новелл: «До» и «после», «Сашка «Пиринский», «Покаяние агнца» и, наконец, – «Дивная Ева и отрок Адам». Поэзия, само собой, стоит отдельно и, любителям этого жанра предлагается сборник стихов «Нимб одиночества». В нём отражена суть моего поэтического мира – романтика, любовь и осмысление виденного.
Новелла «Дивная Ева…» вызовет, на первый взгляд, некоторое негодование. Неожиданное проявление любовных отношений – непривычно. Но это после первого прочтения. И только потом вдруг дойдёт и осенит тебя: «А ведь эти два старца любят друг друга, хотя и своеобразно, но по-настоящему. Они восхищаются друг другом и любуются. А ведь это и есть истинная любовь. «Живите и наслаждайтесь, и жизнь не будет увядать в вас, а будет только возрождаться» – кричат и зовут их души.
Убеждён, что в творчестве не надо соблюдать никаких запретов. Твори независимо, а жизнь сама отберёт, что ей надо.
Пример, Высоцкий. Ни одного стихотворения не было опубликовано при жизни. А сейчас даже «хрипят» так же, как он, хотя этого могли и не делать. Он «хрипел», потому что не мог петь иначе, а теперь не с подворотен, а прямо со сцены Кремля разлетаются все его песни и читаются стихи. А как ему хотелось увидеть книжечку со своими стихами?! Трудно представить. Но маститые и модные поэты, не говоря уже о властях, не помогли ему это осуществить. Зато теперь все примазываются к его творчеству.
2
А у речки, что простёрлась длинно…
22.05.2019г
Вышел из дома, а зонт не взял. Да и дождь-то не дождь – так, моросит едва. А вот и солнышко пробилось сквозь светло-серую мглу. Сижу в беседке на берегу горной речки у летнего «Бунгало» – пережидаю морок.
А жизнь… она идёт, протекает во времени. И всё зависит от того, каким содержанием, каким настроением ты её заполняешь – значимым, или ничего не значащим. Вспоминаю, когда учился в университете, и был глубоко сосредоточен на учёбе, тогда думалось: а ведь жизнь-то вокруг меня бушует, а я в стороне. И будет так до тех пор, пока учёба не закончится. Думалось тогда, что проходит мимо тебя нечто захватывающее, а ты в стороне. А оказалось, что жизнь сама по себе колышется, не зависимо от того, учишься ты или просто живёшь. Можешь жить даже очень спокойно и размеренно – она всё равно проходит мимо своим чередом. А если ты её наполнишь чем-то беспокойным, то она и будет тревожной и беспокойной. Всё зависит от тебя и от целей, которые ты ставишь перед собой.
Пошёл вверх по руслу. Кажется, нет дождевых капель – они растаяли, и небеса уже солнечны. А вода в реке мутная и бурлящая. Прёт и прёт, бурлит и бурлит. Есть ты или нет тебя. Для неё неважно. И ты, возмущённый, остановился, достал из кармана пистолет (такое возможно в фантазиях), и… не раздумывая, стреляешь себе в висок, и падаешь. Но самое главное, вода-то бурлит и течёт себе, мутная. Ей-то что? И это здОрово. Ведь жизнь продолжается. И, слава Богу, не исчезла жизнь. Это ты исчез. И хорошо, что ты не раздумывал: стрелять в себя или нет. Щёлк, и всё. Вот она суть-то… президент ты или бомж. Какая разница для жизни – тебя-то уже нет. И чего ты выпендривался, когда жил, чего-то хотел достичь? Зачем это? И Вселенная не вздрогнула, и вокруг тебя всё по-прежнему что-то происходит. И это хорошо. Успокойся, маленький тщеславный дурачок. Я не только о себе, я о любом другом. Скоро растворишься в земле и уйдёшь навсегда. Это-то и должно успокоить любого из нас.
Что из того, что, скажем, Сталин намутил в своей жизни много кое-чего? Ну, чихвостят его со всех сторон. Не дают душе в ином мире успокоиться. Лучше ли это, чем просто безвестно исчезнуть? Кто знает?.. А вода-то бурлит и бурлит, мутная вода – результат высокогорного брожения.
М У Р А В Е Й
…Маленький муравчик, не самый мелкий, но маленький. Тащит лепесток на себе. Лепесток этот – продукт семени, по-моему, дерева карагача – просто светло-жёлтая пластинка. Тащит муравей этот лепесток с середины прибрежной плитчатой дорожки. Тащит и тащит в сторону. Уже взгромоздился на бордюр, вылез с лепестком в разнотравье и несёт его через травянистый бурелом без остановки. Неужели ему не тяжко? Слежу: прёт, не снижая скорости. Где-то посреди разнотравья, наконец, сбросил ношу. И погнал себя сначала в одну сторону, потом в другую. Потом стал бегать туда-сюда. Думаю, это он хочет пристроить куда-то свой лепесток. Ничего подобного. Похоже, он уже забыл про него. Просто шарахается туда-сюда. Потом рванул в сторону, откуда пришёл. Может, ищет тот самый лепесток?.. Ни хрена, просто бегает, не раздумывая. Для чего он это делал?.. Лепестков, подобных тому, какой он тащил на себе, кругом хоть лопатой греби. Муравейника тоже нет поблизости…
Не так ли и ты, человек, суетишься и суетишься без всякого смысла. А если и со смыслом, то бестолковым. Нужен Бог, чтобы этих «придурошных» существ хоть куда-то направить, определить.
Я думал, что муравей строит какое-то своё пристанище. Но это абсолютно не так. Просто бежал с лепестком, а потом без него. Уж хоть бы съел его, или укрылся от непогоды. Куда там?!.. Просто бегает, балбес, как и мы, порой живём не лучше его, такие же балбесы.
У Т О Ч К И
4.06.2019г
Был в церкви. Поставил свечи за близких родственников. Благодарил Господа и за то, что мне лично позволил много жить, за здоровье и творческий талант. Просил, чтобы мои замыслы осуществились: чтоб книги попали в интернет на английском и русском языках.
Возвращался из церкви по речке, поднялся на плотину, воззрился окрест себя, а потом глянул вниз на воду. Там внизу плыла серенькая утка, а за ней утёнок, настолько малый, что похож был на воробышка, упавшего в воду. Зато такой шустрый. Когда утка удалялась от него, он, спохватываясь, шустро приударял за ней и, двигая быстро лапками, просто «пулей» настигал её. Потом она легко вспархивала на травянистый бережок, а он не мог подняться: крылышки ещё были малы и слабы, а чтобы просто забежать наверх, бордюр мешал, был высок. Тогда уточка возвращалась к нему в воду, и пострелёнок снова пулей устремлялся за ней.
15.06.2019г
Поднялся на плотину и вдруг вспомнил про уточку с утёнком. Глянул вниз и не увидел, не застал их, что вполне было вероятно. Не могли же они там плавать 11 дней. И тут я ужаснулся, представляя, куда они могли подеваться, куда вообще могли исчезнуть и главное – как? Ведь утёнок был так мал. Летать не мог. Да и вообще, как они попали за плотину, не пешком же пришли? А если «пешком», то откуда?.. Летать малыш не мог, а бежать за мамой – рисковано, хоть кто мог обидеть. Тревога охватила меня…
19.06.2019г
Приснится же такое. Нахожусь где-то в каком-то «зоологическом» пригоне среди людей. Мне и моему спутнику, который рядом, и которого я ещё в лицо даже не видел, предстоит куда-то ехать. Как оказалось, на верблюдах верхом. У спутника заматерелый верблюд- великан, а мне достался молодой, но холёный. Я обращаюсь к сотоварищу: «Может, ты уступишь мне своего верблюда, ведь я никогда не сидел на таком средстве передвижения, и не представляю даже, как мне справиться с этим необъезженным гигантом?» Спутник молчит, но, похоже, не возражает. «И как же мы двинемся в путь, если у нас нет уздечек?» – снова встревожился я. Но кто-то успокоил: «Уздечки будут». И уздечки появились. Сами же мы находимся среди какого-то незнакомого скопления безликих отрешённых людей… Тут я просыпаюсь, и удивляюсь тому, что никогда раньше не встречался во сне с верблюдами, хотя видел их неоднократно наяву в пустынях. И вдруг с тревогой вспоминаю поверье: если хозяин пустыни приснится во сне, то – это не к добру, а, может, даже к смерти… «Что ж, – сокрушённо утешаю себя, – всё равно всё идёт к вечному пределу. И мне, так или иначе, пора готовиться к этому, тем более возраст подходящий» Однако я тут же прибегаю к спасительной соломинке: «Да это же бывает так, когда всадник снится верхом на верблюде, а ведь я ещё не верхом, значит, это только предупреждение». И чтобы уточнить, я собрал все сонники, какие есть в доме, и постепенно узнаю, что не так уж всё и плохо. Только в одной книжке сказано, что верблюд во сне – это просто предвестник болезни, но не смерти. А в остальных «сонниках» – и того легче – это призыв к терпению и преодолению чего-то, после чего «вас ждёт успех и даже слава». Тут уж я и совсем успокоился, так как понял, что мне теперь надо жить и терпеливо ждать своего рокового часа.
…А сейчас я уже на берегу речки, сижу на лавочке, откинувшись на спинку, заложив руки за голову и, закрыв глаза, предаюсь новым ощущениям. Вода в реке шумит неистово и монотонно, не отвлекаясь ни на что, и лишь где-то слева раздаются хаотичные скрежеты звуков, исходящих от лёгких ударов жести обо что-то неведомое, а по лицу вдруг пробегает ветерок не того порыва, который беспокоит где-то жесть, а колыхание нежных вольных струй, которые навевают спокойствие. Не хочется открывать глаза. Шум воды, и нежный фривольный полёт ветерка, тайно умиротворяющий состояние души: всё к месту, к настроению, к тихой радости от невидимого окружения. Так и сижу с прикрытыми глазами, наслаждаясь своеобразным покоем. Благодать.
… После «умиротворения», я поднялся на плотину и, вспомнив про уточку с утёнком, заглянул вниз, с сожалением подумав, что едва ли увижу своих водоплавающих птиц, так как был почти уверен, что спастись им, конечно же, не удалось. По крайней мере, утёнку. Ведь он так был мал и беззащитен, что его, наверное, кто-нибудь прикончил. Однако, окинув взглядом водоём, вдруг увидел на малюсеньком островке, вернее, на отмели у левого склона, на песчаном выступе, серенькую утку, рядом с которой, скукожившись и закопавшись в песке, сидит неподвижно утёнок. «Неужели тот самый? – обрадовался я, – хотя этот был заметно повзрослевший. – Да точно ли, это тот самый утёнок?» Пролистав тетрадь назад, я обнаружил дату, когда описывал их заплыв. Это было 4 июня. Не так уж и мало прошло времени, целых полмесяца. Да точно это они!
Утка прогуливалась по отмели, а утёнок сидел в песочке. Но когда она углубилась в воду, он тотчас последовал за ней. Точно это он, такой ершистый, но, по-моему, летать ещё не может, хотя и повзрослел. Я так обрадовался, что последовал к ним вниз по откосному, покрытому плиткой склону. Они поплыли вдоль берега. Я спустился ещё ниже и стал наблюдать за ними. Мне хотелось удостовериться, что это точно они. Они скрылись среди зарослей, а я всё норовил не упустить их из виду. И всё-таки, как я был рад, что они уцелели. Тут много бегает собак вокруг своих хозяев – они запросто могли вспугнуть уточек. Однако те скрылись в зарослях.
20.06.2019г
На следующий день, взойдя на плотину, я тотчас окинул взглядом водную гладь в надежде отыскать уточек. И точно, они уже находились там, где я расстался с ними вчера – на отмели у левого склона водоёма. Они плавали не спеша вокруг песчаного островка. Потом малыш устремился вперёд, уточка последовала за ним. Когда зашли на островок, утка остановилась и замерла неподвижно. А утёнок вернулся в воду и стал безостановочно нырять, оставаясь под водой значительное время, выщипывая размягчённую травку, которая сверху сквозь воду просвечивалась солнечным светом.
И я вдруг понял, что они и проживают здесь, скрываясь где-то неподалёку в гуще кустов. Так как у утёнка ещё недостаточно отросли крылышки, чтобы улететь куда-то дальше. Зато отростками будущих крыл, выходя из воды, он яростно встряхивал, освобождаясь от брызг и устремляясь по направлению к матери. Люди с собаками прогуливались на мелководье в другой стороне водоёма. А уточка зорко стояла на страже, когда сынок её беспечно отдыхал рядом, зарывшись в песок.
Через девять дней я зашёл на плотину в надежде навестить «своих» уточек. Окинул взглядом гладь водоёма. Воды было предостаточно, скрыты были все островки отмели. Водное зеркало отражалось сплошной играющей в лучах солнца гладью. Уточек не было. Куда же они подевались? В правобережной части посетители резвились у воды с восторженными собаками. Глубина не позволяла им забегать в воду, а плыть не хотелось. Поэтому все находились вблизи побережья. И вдруг в противоположной части водоёма появилась из-за кустов уточка, но почему-то одна. Я был рад и этому, хотя недоумевал с тревогой, куда подевался малыш?
Со скамьи, которая находилась на плотине, поднялась знакомая мне пожилая чета геологов Пономарёвых и направилась в мою сторону. Поприветствовав их, я с тревогой указал на одинокую уточку. «Да, сейчас он один, – ответил Борис, – Недавно поднялись отсюда три утки и улетели вниз по руслу, так что вторая была среди них. На воде остался только «малыш», хотя он уже заметно подрос, но, вероятно, ещё не может летать».
Тут подошёл незнакомый прохожий и с возмущением поведал, как «вчера какой-то «мерзавец» направил в сторону уток охотничью собаку». – Я кинулся ему навстречу и предостерёг, чтобы он попридержал свою псину, иначе я разобью булыжником не только голову собаке, но и ему. – А куда подевалась вторая уточка?» – осведомился он. «Улетела с двумя другими», – ответил Борис. Прохожий удалился, а мы ещё беседовали, да так оживлённо, что не заметили, откуда и как появилась вторая уточка. «Вот, видите, как заботятся птицы о своих детях – прилетела к детёнышу, – проговорила жена Бориса, и добавила – Я так жалею животных». Мы обрадовались и успокоились. А я понял, что за уточками наблюдают многие.
30.06.2019г
Водное зеркало за плотиной было без островков, но уток не было на просторе. Я глянул вниз, и… вот они! У стыка правого склоны и остова плотины на травянистом сгустке сидели они – мои уточки в тенёчке рядышком бок обок и наслаждались прохладой. А там, на противоположном берегу, где их местечко в зарослях, виднелся полуобнажённый человек, он лежал и загорал. Наверно, поэтому они и не плавали на своём обычном месте. Но не целый же день он будет коптиться под солнцем. Тогда-то они наверняка и вернутся к себе.
5.07.2019г.
Поднялся на плотину, и сразу увидел их. Сегодня они блаженствовали: водное зеркало было обширным и они свободно, без опаски, плавали. Утёнок вырос, стал почти как она. То и дело на обмелевшей глади он нырял, и его гуска с торчащими лапками устремлялась вверх, когда плоский клюв под водой выискивал в песчаном грунте что-то. Он так увлёкся нырянием, что продвигаясь к другой отмели, едва заметил, что утке надоело выжидать, пока он нарезвиться, и она поплыла в сторону заросшего острова, тут он спохватился, и кинулся следом, работая энергично в воде лапками. Догнал мать, и они спокойно скрылись за островком.
Тут я увидел братьев-близнецов, завсегдатаев ежедневных прогулок вдоль речки. Два седовласых, но ещё бодрых старичка прогуливались неизменно вдвоём. Они обычно спускались со стороны мечети, когда я поднимался навстречу им, и шли до моста, затем расходились – один уходил в сторону церкви, о другой в микрорайон. Сейчас они шли вниз к плотине по левому берегу почти у самой воды, где в этот момент плавали утки. Но обнаружили они уток не сразу, и искали их взглядами. Потом, когда те показались из-за кустов, братья оживились. И я понял, что и эти люди наблюдают за уточками.
