Анна Самохина. Роковая женщина советского кино

История портрета
Продолжение квеста

Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,

На утренней заре я видел нереиду.

Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:

Над ясной влагою полубогиня грудь

Младую, белую как лебедь, воздымала

И пену из власов струею выжимала.

Александр Пушкин, «Нереида»

– Вы еще не соскучились? – Карл Иванович бережно водрузил на стол поднос с двумя чашками кофе и кремовыми корзиночками, похожими на балетные пачки. – Между прочим, они до сих пор носят название «Анна Павлова». – Интересно, что Карл Иванович представил сладкое, точно это были не пирожные, а приглашенные к столу гостьи. Я отодвинула планшет и приняла большую кружку «американо». Сласти – ладно, а кофе мне представлять не нужно. Впрочем, как и ему меня.

Неудобно вышло. Зачиталась и о своем новом знакомом позабыла. Даже на оставленные им вещи ни разу не взглянула, растяпа.

Впрочем, Карл Иванович не казался расстроенным моим невниманием. Аккуратно пристроив матерчатую сумку на соседний стул, он продолжил.

– Когда отец сообщил, что ему предложили место главного инженера на одном из заводов, построенных нашей семьей еще до революции, мы сразу же начали собираться в дорогу. Родители давно хотели вернуться, но одно дело – вернуться, потому что жизнь за границей не удалась, и совсем другое – вернуться туда победителями! Нет, разумеется, мы не могли уже претендовать на потерянное в результате эмиграции наследство, но зато теперь отец бы мог посвятить свою жизнь любимому делу, да еще и занимал бы одну из ведущих в этом деле ролей.

Десерт «Анна Павлова» – пирожные безе со свежими фруктами, особенно популярный десерт в Новой Зеландии и Австралии. Изготавливается из безе, взбитых сливок, верхний слой – из ягод или кусочков тропических фруктов (в Новой Зеландии и Австралии предпочитают клубнику в сочетании с мякотью маракуйи, в Великобритании – малину)

При слове «ролей» я с тоской подумала о Самохиной, от изучения материалов о которой меня отвлекли. Впрочем, почитаю в гостинице. Сейчас же даже хорошо попить горяченького.

– Отец сказал, что с собой мы можем взять только самое необходимое. Вы представляете – переезд в другую страну? Да еще и в страну, где, насколько нам это было известно, ничего нет. Это значит, что можно просто распродать по дешевке нажитое, а потом остаться на новом месте ни с чем. Я был готов ехать, взяв с собой только смену белья, при условии, что мне позволят забрать в Советский Союз портрет. Но именно за него я больше всего и опасался. Как объяснить на границе происхождение этой вещи? Самое простое было бы сказать, что на портрете изображена какая-нибудь родственница, например бабушка, но как заставить ничего не знавших о краже родителей подтвердить эту информацию?

Наконец был назначен день отъезда. Понимая, что может произойти все что угодно, я сходил в фотомастерскую, и они пересняли для меня изображение незнакомки, на случай, если картину не позволят вывезти за рубеж. И что бы вы думали? Опасаясь, как бы картину не похитили, я забрал ее сразу же после съемки, и на следующий день, собирался зайти за фотографией. Как вы понимаете, проявка в то время делалась весьма неспешно. – Он подкупающе улыбнулся.

Анна Самохина с подругой Еленой в аэропорту

– Но… на следующий день ателье было закрыто. Думая, что это всего лишь досадная случайность, я зашел через день, и через два, через три дня… дверь оставалась заперта. Я злился, потому что уже заплатил наглому фотографу, отдав за работу все свои карманные деньги, и не получил результата. Накануне отъезда договорившись с моим приятелем Шмитом, мы забрались ночью в проклятую контору, где при лунном свете – было полнолуние и достаточно светло – мы принялись обшаривать папки с заказами. Вдруг неожиданно загорелась кладовка, где фотограф держал негативы. Готов поклясться, что мы не заходили туда и, следовательно, не могли совершить непреднамеренного поджога. Мало этого, заметив пламя, мы попытались затушить его, но все было напрасно, и мы сбежали, так и не получив фотографий.

Кстати, позже я много раз пытался переснять заветный портрет, но ничего не получалось. Он упорно не выходит на фотографиях, словно желает оставаться в единственном числе. Впрочем, красивые дамы ненавидят конкуренцию, а моя дама даже очень красива. – Он погладил сумку. – Много раз пытался и дома на свою камеру, и в хороших ателье. Засветка или черный квадрат.

– Что за ерунда? – Я достала из кармана мобильник, поискала в меню фотокамеру.

– Либо черный экран, либо засветка, либо сам фотоаппарат ломается, – поспешил предупредить Карл Иванович.

– Можете вынуть портрет из сумки и поставить его на стул? – Я наконец нашла камеру и теперь выключила вспышку. – За качество не отвечаю, чистый эксперимент.

Послушный моей воле Карл Иванович поставил картину на стул рядом с собой. Мобильник щелкнул, мигнул и показал пустую батарею. Допрыгалась! Пять лишних часов в аэропорту, и зарядка тю-тю. И как я теперь должна буду связаться со своими, чтобы они не дергались? Планшет? Я посмотрела на зарядку и только что не застонала: воистину, чем техника более навороченная, тем отвратительнее у нее аккумулятор.

«Аэропорт, конечно, великий источник радости, но есть радость еще больше: та, что охватывает вас в самолете. Она достигает апогея, когда вы сидите у окна, а самолет отрывается от земли».

(Амели Натомб)

– Я же предупреждал, – приняв мое недовольство на свой счет, оправдывался Карл Иванович.

– Вы тут не при чем. – Я извлекла из сумки зарядное устройство и, безуспешно поискав розетку, в конце концов была вынуждена попросить официанта пристроить гаджет за барной стойкой.

Фотографировать заколдованный портрет резко расхотелось. Не потому, что планшет волшебный образом разрядится, столкнувшись с магией эгоистичного портрета, – он в любом случае разрядится минут через десять, максимум пятнадцать. А этого ни в коем случае нельзя допустить, потому как рейс могут объявить в любой момент, мобильник может еще не успеть подзарядиться, а связь будет нужна срочно.

– Самое странное, что на границе досматривающие нас таможенники вообще не обратили внимания на портрет, словно это была не картина в золоченой раме, а заурядный рисунок дошкольника. Позже я заметил эту особенность: где бы мы ни находились, пограничники и таможенники упорно не замечали ценность картины, и даже когда я демонстративно выставлял ее перед ними, вежливо откладывали портрет в сторону.

– Возможно, это как раз потому, что портрет не представляет ценности, – зло буркнула я.

– Я так привык к этому портрету, что действительно возил его с собой повсюду, желая только одного: засыпать и просыпаться, глядя в эти невероятные глаза, – не обращая внимания на мое невежливое заявление, продолжал Карл Иванович.

Юлия Андреева во время работы над книгой об Анне Самохиной

– Вы влюбились в незнакомку? – Я глотнула кофе и попробовала кремовую пачку. Рот тут же заполнился волнующей сладостью. Теперь главное не заснуть тут в тепле, а то и вылет пропущу, и деньги за билеты не верну, и жертва будет излишней.

– Влюбился. Честно говоря, я много лет искал женщину, похожую на мою Анну. Не знаю, почему я стал так называть женщину на портрете, наверное, в ту пору впервые прочитал «Анну Каренину» и подумал, что моя дама… вы видите, она тоже темноволоса.

– Но Каренина полновата, а эта… а ваша Анна, по всей видимости, стройна как лань.

– Вы правы, не знаю, почему я так подумал, – смутился Карл Иванович. – Действительно. Впрочем, наверное, как и большинство читателей, я создал свой образ Анны, женщины, которую я мечтал найти. Я мечтал спасти мою Анну. – Он погладил сумку, в которую снова был возвращен портрет. – Знаете, в двадцать пять лет я даже женился на женщине, чем-то напоминающей незнакомку на портрете. Я мечтал, что сумею сделать так, что моя супруга со временем сделается точной копией Анны. Не судьба… После я искал Анну в Испании и Португалии, я решил, что такая южная красавица могла быть дочерью испанского гранда или…

– Или танцевать на площади тарантеллу.

– Пожалуй, вы правы. – Он задумался. – Признаю, до сих пор меня сбивал ее светский облик, но теперь, когда вы сказали про тарантеллу, я подумал, что если нарядить мою Анну в платье испанской танцовщицы, распустить волосы и дать в руки бубен!.. Конечно, она должна быть прекрасной актрисой. Как много, оказывается, можно узнать, просто пообщавшись с новым человеком.

В этот момент объявили рейс на Берлин, и Карл Иванович заторопился на выход. На прощание он поцеловал мне руку, и мы расстались.

Кадр из кинофильма «Воры в законе». 1990 г.

Мобильник заряжался, и я, рискуя остаться без связи, снова включила планшет.

Забавное все-таки знакомство. Я видела, что Карл Иванович нисколько не обиделся на то, что я развенчала идею испанской грандессы и придумала уличную плясунью. И вдруг из планшета полилась песня:

 
Я Маритана, я Маритана,
В моей крови не зря огонь любви горит.
Я Маритана, я Маритана,
Зажечь готова я весельем весь Мадрид.
Я Маритана, я Маритана,
Я Маритана, я Маритана…
 

Должно быть, пока я искала информацию об Анне Самохиной, сам собой включился рекламный ролик или фрагмент из фильма «Дон Сезар де Базан». Как зачарованная я смотрела на танцующую цыганку. Нужно было срочно догнать Карла Ивановича и еще раз посмотреть на заветный портрет. Возможно, подсознание сыграло со мной злую шутку, когда я предложила переодеть светскую даму в платье уличной плясуньи. И вот теперь передо мной танцевала сошедшая с портрета красавица – она же прекрасная Маритана, она же Анна Самохина, моя новая героиня!

Но это невозможно! Карл Иванович уверял, что раздобыл портрет, учась в гимназии, а Анна родилась в 1963-м. Что же это? Родственница? Типаж? Реинкарнация? Какое-то необъяснимое сходство?

Теперь я уже жалела, что не сделала второй попытки сфотографировать портрет на планшет. Но что поделаешь, мой новый знакомый уже прошел контроль и, возможно, как раз в этот момент ждет посадки в самолет. Да и если бы я могла его догнать, что бы сказала? Женщина, в которую вы влюбились в детстве, на самом деле родилась, когда вам было лет тридцать. Бред. Проще уж поверить, что зрительная память и усталость сыграли со мной злую шутку, и я признала в темноволосой красавице начала ХХ века недавно умершую актрису.

Кадр из кинофильма «Дон Сезар де Базан». 1989 г.

Я хотела уже закрыть планшет, экономя батарею, но неожиданно он мигнул и показал – вот ведь день чудес! – полный заряд. Я сделала глоток остывшего кофе и – что еще оставалось делать? – продолжила знакомство с персонажем.

IV открытый российский кинофорум «Амурская осень».15–28 сентября 2006. Прибытие в Благовещенск

О том, как Анна победила депрессию и избавилась от старого халата

Из палатки вышла дева

В васильковой нежной тоге,

Подошла к воде, как кошка,

Омочила томно ноги

И медлительным движеньем

Тогу сбросила на гравий, —

Я не видел в мире жеста

Грациозней и лукавей!

Саша Черный, «Пластика»

Анна Самохина окончила театральное училище в 1982 году, после чего попала по распределению в Ростовский ТЮЗ. Через год она дебютировала в эпизодической роли в фильме «Признать виновным» режиссера Игоря Вознесенского. В том же году у нее родилась дочка Саша.

Что значит рождение дочери, да еще и от любимого мужчины? Огромное счастье. Но потом мало кто пишет, как нелегко приходится женщине первые полгода-год после рождения ребенка. С грудным младенцем не пойдешь на репетиции в театр. Малышку нужно кормить строго по часам, тут, даже если кто-то взялся подменить дома, все равно далеко не уедешь, потому что все время помнишь, что нужно домой. Что без тебя может произойти все что угодно, а если с тобой что-нибудь, не дай бог, случится, доченька может погибнуть. Потому что она ест только твое молоко, а значит, ты должна быть все время рядом.

Анна Самохина со своим первым мужем Александром

Роли Самохиной в театре отдали другой актрисе. Скоро публика забудет юную и еще так мало проявившую себя Анну, как забывали и более известных и любимых. День за днем Самохина находилась в тяжелейшей депрессии. Казалось, что ее жизнь теперь так и будет проходить в старом поношенном халате, что теперь днем и ночью всю жизнь она будет вскакивать ночью к дочери, готовить мужу, постепенно забывая все, чему ее учили в училище, теряя актерские навыки, переставая быть самой собой. Кроме того, добавьте естественные бытовые трудности – жили-то они не в отдельной квартире, где, по крайней мере, можно поваляться в собственной ванной, а в очередном семейном общежитии.

Можно ли разучиться быть актрисой? Кто-то скажет: это как езда на велосипеде, если стал артистом, потом ни за что не забудешь, как держаться на сцене. Но это справедливо далеко не для всех. Многие во время вынужденного простоя теряют контакт с залом, перестают чувствовать публику и партнера. Кроме того, когда то и дело берешься за новые роли и учишь текст целыми страницами, память приучается работать и впитывает как губка. Но попробуй ничего не разучивать год, и потом та же работа будет даваться в два раза сложнее. Кроме того, привычное к тренировкам тело может утратить форму – пополнеть, потерять необходимую гибкость и мышечную силу. В то время не было общедоступных тренажерных залов, в которых можно было заниматься в свое удовольствие. Зарядка дома на коврике или без такового, плюс беготня по магазинам, с нагрузками в виде продуктовых авосек, – вот и весь тебе фитнес.

С другой стороны – что за роли играла в ТЮЗе Самохина? «В любом театре есть интриги, такая специфика: актеров много – главных ролей единицы. Я пришла в театр, когда мне было девятнадцать, – неожиданно снова начала мне помогать Анна Владленовна. – Ведущая актриса, которой было глубоко за сорок, играла Офелию. А мне эту роль не давали. Это было первое потрясение от театра. Потом это чувство стало нарастать: я не понимала, почему жены режиссеров играют центральные роли, а мне – вроде молодой, вроде недурной собой, вроде небесталанной – их не дают. Так возникло глубочайшее разочарование. Я хотела вообще уйти со сцены, хоть в водители троллейбуса. Но, наверное, Господь удержал»^[10].

Анна Самохина с самыми близкими: мамой, дочкой, сестрой и племянником. 1989 г.

Тяжелейшая депрессия не отпускала пять лет! Анна совсем извелась, и еще неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в 1987 году в коридоре общежития ее не нашел ассистент режиссера с Одесской киностудии. В то время снимался фильм «Узник замка Иф» по роману Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», и съемочная группа по всей необъятной стране искала новое лицо для главной женской роли, для Мерседес.

Мерседес – каталонка, то есть южная красавица. Кроме того «Мерседес – красавица, а у красавиц нет недостатка в поклонниках; у этой – особенно: они дюжинами ходят за ней» (А. Дюма, «Граф Монтекристо»). Сватаясь к ней, Фернан (Михаил Боярский) произносит: «Мерседес! Бедная и одинокая, ты мне дороже, чем дочь самого гордого арматора или самого богатого банкира в Марселе! Что надобно нам, беднякам? Честную жену и хорошую хозяйку. Где я найду лучше тебя?» И еще: «…за каждую ее слезу он (Фернан. – Ю. А.) отдал бы стакан своей крови. Но эти слезы лились из-за другого!».

Непростое дело – найти девушку, способную вызывать такие чувства. Ассистенты режиссера и ассистенты ассистентов обшаривали все провинциальные театры в поисках той единственной. Да. Все было точь-в-точь как в «Золушке», первый образ был верен, только еще сложнее. На этот раз «королевские гонцы» не имели перед глазами даже хрустальной туфельки, ни единой приметы, лишь пожелание в кратчайшие сроки перечитать «Графа Монте-Кристо» (которого в Советском союзе можно было разве что выменять исключительно на макулатуру), найти и доставить на киностудию искомую Мерседес.

Анна Самохина с мужем и дочерью. 1988 г.

«Был кошмарный вечер, шел дождь, стекла звенели от ветра – там же степи кругом, в Ростове, – и вот из этой дикой непогоды в нашем общежитии появился ассистент режиссера с Одесской киностудии. Он искал актрису на роль Мерседес в фильме „Узник замка Иф“. Я шла по коридору с какими-то кастрюльками, в халате – представляете, как выглядит женщина, которая сидит с маленьким ребенком? Вдруг около меня останавливается мужчина и спрашивает: „Вы – Аня Самохина?“. Я кивнула. Вижу, у него лицо немножко перекосилось: он, очевидно, не ожидал такое увидеть. Когда же я поняла, что речь идет о съемках у режиссера, который снял „Трех мушкетеров“, от волнения закричала: „Вы не смотрите на меня, я не такая! У меня есть фотографии, я вам их сейчас покажу!“. Это был шанс, и я за него ухватилась обеими руками»^[11].

События начали вдруг разворачиваться с неслыханной скоростью. Еще не успевшую опомниться от первого впечатления Анну срочно отправляли на пробы. Так что, буквально выпрыгнув из поношенного халата, она оказалась в руках парикмахеров и стилистов, после чего совсем уже другим человеком, вылетевшей из давно надевшего кокона бабочкой, она упорхнула в мир, который давно манил ее своими тайнами. К слову, после этого благотворного шока Анна словно переродилась. Она забыла на время про терзавшую ее депрессию и мысли о том, что все потеряно. Все только начиналось!