Осознанное безумие
Задолго до семи часов утра зал для занятий был заполнен людьми. Все стояли – кто на коврике, кто просто на полу; кто в носках, кто босиком.
Ровно в семь в зал вошёл Вадегит.
– Доброе утро! Динамическая медитация является особой очень активной техникой медитации, – начал он. – Она состоит из пяти частей, которые, за исключением четвертой, проходят в сопровождении музыки. Весь комплекс осуществляется с закрытыми глазами. Можно воспользоваться повязкой на глаза.
– Продолжительность первой части десять минут. В течение всего этого времени вы должны интенсивно дышать через нос, фокусируясь на выдохе. Дыхательный ритм следует постоянно изменять, делая его хаотичным. Если дыхание станет ритмичным, ваш повседневный ум переймёт руководство, и техника медитации утратит своё значение. При хаотичном дыхании ум не может подключиться и перенять руководство. Вы можете помочь дыхательному процессу всем телом. Демонстрирую, как это нужно делать, – и Вадегит, покачиваясь на коленях, смыкая и распрямляя в плечевых суставах руки, начал в стремительном ритме через нос издавать громкие шипящие звуки.
Меня охватил лёгкий испуг. Ничего подобного мне не доводилось видеть, и я не понял, зачем что-то такое вообще нужно.
– Такое дыхание зарядит вас энергией, оно как мотор, как движущая сила для остальных частей техники медитации, – частично Вадегит ответил на мой немой вопрос. – Главное, помните эти две вещи: менять ритм и повышать интенсивность до предела своих возможностей. Последнее относится не только к первой части техники медитации. Будьте всеобъемлющими всё время от начала до конца! Во время дыхания вам не раз будет казаться, что интетнсивность вы не можете больше сохранить и что всё – пришел конец, – однако никто от дыхания не умер! Дыхание является вашим хорошим другом, так отдайтесь этой дружбе на всю катушку! К дыхательному процессу пробуйте подключить также диафрагму, ведь в диафрагме мы очень часто храним и подавляем страх.
– Вторая часть тоже длится десять минут, – продолжил объяснение Вадегит. – Вторая часть предусмотрена для разрядки эмоций, чтобы поднять их до уровня осознанности. Позвольте телу делать всё, что пожелает: кричать, толкать, бить, смеяться, гримасничать, танцевать; станьте сумасшедшими, но в безумии этого сумасшествия не теряйте нить осознанности! Наблюдайте, чем является то, что тело желает делать. Возможно, вы заметите некие особые движения, возможно, особые звуки или вкусовые ощущения. Возможно, ощутите какие-то эмоции, возможно, в сознании всплывут некие картины воспоминаний. Позвольте всему этому быть! Наблюдайте, что с вами происходит! И, конечно, следите за тем, чтобы не травмировать кого-то из окружающих. Я и мои помощники проследим, если вы случайно излишне приблизитесь к другому участнику.
– Когда изменится фоновая музыка, начнётся третья часть, продолжительность которой тоже десять минут. В третьей части вам следует прыгать с вытянутыми вверх руками и в момент приземления, когда стопа ударяется оземь, надо громко произнести мантру «ХУ!» Приземляться следует на условно плоскую ступню – пусть незначительный, но удар пятки о землю необходим. Этот удар сотрясает ваш сакральный центр, в котором обосновалась так называемая энергия Кундалини. В свою очередь, эту энергию «тянет» вверх произнесённая мантра «ХУ!». Напомню, что и здесь важно сделать вызов своим возможностям и быть всеобъемлющими. Человеку доступны три уровня энергии. Первый является будничным. Он невелик, так как, делая что-то физически, мы довольно рано устаём. Второй уровень является тем, что называют «вторым дыханием». Бегуны на длинные дистанции знают, что это такое: когда предел первого уровня достигнут, на какой-то момент становится физически трудно. Но когда эта трудность преодолена, человек обретает как бы дополнительные ресурсы, позволяющие продолжать бег в совсем ином качестве. Есть ещё третий уровень. Вы слышали о бегунах, которые могут сутками бежать без остановки? Им это доступно, это слияние с энергией Вселенной, которая безгранична, неисчерпаема. Будет хорошо, если вы достигнете хотя бы второго уровня.
– Тогда раздастся громкая команда «СТОП!», и музыка смолкнет. Это означает, что началась четвёртая часть, продолжительность которой пятнадцать минут. Когда прозвучит «Стоп!», вы должны замереть, оцепенеть. Не ищите удобного для тела положения, застыньте в той позе, какую в данный момент тело приняло. Если тело позже изменит позу, пусть это будет его, самого тела, инициатива, но не ваша, управляемая умом. И продолжайте наблюдать: особенно наблюдайте за тем, что в каждом из вас происходит в момент контраста между очень активной частью «Ху!» и оцепенением, наступившем после «Стоп!».
– Когда возобновится музыка, начнётся последняя, пятая часть, длящаяся пятнадцать минут. Название пятой части «Празднование» – позвольте телу следовать звукам музыки, празднуйте начало нового дня, празднуйте предоставленный вам превосходный подарок – жизнь! У вас есть вопросы?
Какие могут быть вопросы? Сказанное Вадегитом представлялось понятным, спрашивать было не о чем. Но в то же время всё казалось настолько странным, что спрашивать можно было буквально обо всём. Например, а если во второй части моё тело ничего не желает делать? Что делать, если в третьей части я не смогу выйти из предыдущего уровня энергии? Это мне совершенно не было понятно, однако я решил пока не задавать вопросов. Молчали и остальные, они, наверное, всё знали. Решил, что правильнее будет подождать, что произойдёт, и, если что, задать вопрос.
– Приготовьтесь! Закройте глаза! – скомандовал Вадегит. – Начали!
Зазвучала интенсивная музыка, в которой ярко доминировали ударные инструменты. Зал наполнился громким сопением, издаваемым участниками, совершающими интенсивные выдохи через нос. Я пытался повторить всё, что вначале показывал Вадегит. Спустя немного времени я почувствовал, что мне недостает дыхания. Это был парадокс! Я интенсивно дышал, но воздуха мне не хватало. В боку возникла неприятная боль. Я снизил интенсивность, так как чувствовал, что не могу продолжать в том же темпе.
– Дышите, дышите! Меняйте ритм! – как бы уловив моё состояние, в микрофон громко командовал Вадегит.
Я снова стал всё выполнять интенсивно. Недостатка воздуха больше не было, однако бока всё равно вели себя неприятно. Снова снизил интенсивность. Тогда совсем рядом со мной кто-то начал дышать громко и интенсивно, словно воодушевляя меня – увеличь обороты! На мгновение я действительно на это поддался, но нет, не смог удержать такой темп. Осознал, что очень жду окончания первой части. Казалось, что она длится целую вечность.
– Ещё три минуты! Работайте до конца! Соберитесь! – слышал я призыв Вадегита.
Ещё три минуты? Мой ум экономиста тут же сосчитал, что продшедший миг времени, который уже казался вечностью, это всего две трети времени, предусмотренного для первой части. Ударные инструменты в фоновой музыке ускорили и без того быстрый темп звучания, призывая увеличить также интенсивность дыхания, но я больше не мог. Я лишь про себя подумал, что ещё двадцать раз по утрам мне предстоит испытать такие мучения. В тот миг я ещё не знал, что меня ждёт дальше.
– Ещё минута! Меняйте ритм!
Ударные инструменты застучали с ужасной скоростью. Я снова попытался выжать из себя максимум дыхания – в конце концов, минуту можно потерпеть. Но, чёрт, в минуте же целых шестьдесят секунд! Нет, не могу. Не-мо-гу! Был готов свалиться без сил. И в этот момент изменилась фоновая музыка…
До сих пор царившее в зале сопение сменилось невыразимо громкие крики, вопли, рыканье. Кто-то чем-то громко колотил по стене или полу. Кто-то рядом со мной начал громко плакать. Шум стоял ужасный. Внезапно я оказался в середине неописуемого безумия.
А что я? Я был словно парализован. Всё что угодно могло быть связано с понятием «духовная практика», только не этот бедлам. Мне захотелось тут же сбежать. Это точно было не для меня! Для нормальных людей это не предназначалось – во всяком случае, я до сей поры считал себя нормальным. Раздававшиеся вокруг крики и вопли вызвали у меня страх и панику. Это было невыносимо!
А Джини? Право же, Джини была нормальной. И Джини участвовала в этом безумии. И не только участвовала, а даже выжила. Значит, несмотря на то, что это действо было странным или даже страшным, травматичным оно не было. И я вспомнил сказанное Джини: «Отдайся!».
– Отдайся импульсам тела! – услышал я голос Вадегита рядом с собой. – Позволь, чтобы тело то, что оно желает, и наблюдай.
Импульс тела? Я зажал руками уши и упал на пол – это было единственное, чего желало моё тело, если не считать бегство из помещения. Постой! Но разве моё тело действительно желало бежать? Тело просто фиксировало происходящее вокруг буйство. Во мне было ещё что-то другое, что желало покинуть этот зал. Не знаю, чем было это «что-то другое». И, будь даже связаным с телом, это «что-то другое» телом определённо не было.
Продолжая зажимать руками уши, я встал с пола. Бой барабанов стал сдавленным. Это я сумел зафиксировать зажатыми ушами.
– Задействуй свой голос! – услышал я сказанное Вадегитом.
Я вскрикнул. Один, второй раз. Это был не мой крик! Нет, всё так, кричал я. Однако раздавшийся звук моим не был. Крик вырывался изо рта маленького ребёнка. Кричал я и одновременно со мной кричал какой-то маленький ребёнок. Это было странно. Как такое возможно?
Сменилась фоновая музыка. Какофония звуков в зале перетекла в ритмичное «Ху! Ху! Ху!». Я подпрыгивал с вытянутыми вверх руками, как вначале нас инструктировали. Не знаю, сколько я смог так пропрыгать. Минуту? Две? На этом мои возможности иссякли. Не выдержал, и от любопытства слегка приоткрыл глаза. Нет, далеко не все участники прыгали так, как было сказано. Некоторые из них просто покачивали бедрами. Я закрыл глаза и стал раскачиваться, последовав их примеру, потом какое-то время снова попрыгал. Потом опять покачался. Таким образом, перемежая прыжки и покачивания, третью часть медитации я провёл достаточно легко.
– Стоп! – прозвучало в громкоговорителях.
Какое-то время в зале ещё слышалось пыхтение после предыдущей физически трудной части, но потом наступила полная тишина. Я стоял, застыв с поднятыми вверх руками. Немотря на то, что в предыдущей части я уклонился от большой части прыжков, неизвестно откуда на лбу появился пот, и его капли медленно стекали вниз с висков на щёки. Был огромный соблазн стереть пот, однако я продолжал стоять в оцепенении. Заметил, что вертикально вытянутые руки слегка опустились, что придавало телу более удобное положение.
Где-то справа от меня послышался плач женщины.
– Тишшшше! – это снова был Вадегит.
Плач некоторое время продолжился, потом был подавлен – сначала это были всхлипывания, потом всё смолкло.
Стоять становилось неинтересно и скучно. Не ощущал ни малейшего эффекта медитации. Пот протолжал течь со лба. Мои руки опустились ещё ниже. Теперь они были лишь слегка подняты над плечами. Пот, стекая по предплечьям, с согнутых локтей капал вниз. Подавленный скукой, я подумал, что рядом, по обе стороны от меня накапали лужицы пота. Интересно, насколько большими они могут быть?
С большим облегчением я услышал плавную музыку. Было слышно, как ожил зал – раздались глубокие вдохи, послышался шорох одежды, а также тихие танцевальные шаги по полу зала. Не знаю, возможно, кто-то из присутствующих действительно праздновал начало нового дня. Я праздновал то, что выдержал это тяжёлое для меня испытание и то, что оно завершилось.
Не всё так, как выглядит
После завтрака мы вернулись в зал для занятий.
– Что касается Динамической медитации, – начал Вадегит, – в первой части важно всё время поддерживать хаотичный ритм дыхания. Многие дышали ритмично и поэтому попали во власть ума. Так это не работает! Во второй части кое-кто застыл, не позволяя телу проявиться…
Это было обо мне. Но что же я мог делать, если вконец растерялся?
– В четвертой части, части тишины, важно сохранять осознанность и наблюдать за всем, что с вами происходит. Повседневний ум время от времени может «выкинуть» разные трюки, велеть вам думать о том, о сём. Позвольте, пусть это происходит, но одновременно следите за тем, что происходит, и осознавайте это…
Ну да, о лужицах пота я думал, не осознавая, что думаю о лужицах пота.
– Кто-нибудь пережил что-то неожиданное, чем хотел бы поделиться, или с чем следовало бы поработать? – спросил Вадегит, закончив дополнять объяснения.
Руку подняла полноватая жещина лет тридцати, по тембру голоса которой я узнал ту, кто во время медитации начала плакать.
– Пожалуйста, Кэрол, – предложил Вадегит.
– Не знаю, как случилось… – женщина была явно смущена. – На протяжении первых трёх частей всё было в порядке, а в тишине четвёртой части меня обуяла неизъяснимая тоска. Я начала плакать….
– Ты можешь ощутить, что это была за тоска? – спросил Вадегит. – Иными словами, когда-нибудь ты уже переживала подобную тоску?
На мгновенгие женщина задумалась.
– Переживала. Два года назад в результате несчастного случая погиб мой сынок. С того времени порой я переживаю такую тоску, – и женщина всхлипнула. – Я его не уберегла… – добавила она и расплакалась.
– Ты готова к тому, чтобы я сейчас поговорил с твоим сыночком? – неожиданно спросил Вадегит. – А вдруг, он сможет тебе что-то сказать?
Женщина была удивлена.
– Это возможно? Здесь? Сейчас? Его же здесь нет…
– Есть вероятность, что это возможно. Но ты была бы готова его выслушать?
– Да! – женщина неуверенно выдохнула.
– Как звали твоего сыночка?
– Мэттью.
– Хорошо. Сядь удобнее и закрой глаза. Ощути, как твоё тело сидит в кресле… какие именно части тела удерживает его тяжесть… какие на что-то опираются… Позволь себе почувствовать, что твоё тело в данный момент отдыхает… тебе никуда не надо идти… ничего не надо делать… нет никаких обязанностей… можно предаться наслаждению отдыхом. Потом как бы со стороны понаблюдай за своим дыханием… насколько свободны вдох и выдох… как вдох сменяется выдохом… как образуются паузы между вдохом и выдохом… между выдохом и вдохом. Понаблюдай, одной ли они продолжительности… если нет, какая их них длительнее… понаблюдай, как тело чувствует, в какой момент воздух следует вдохнуть… в какой момент выдохнуть… и как сами по себе формируются соответствующие паузы. Потом надо понаблюдать… – и Вадегит еще довольно долго продолжал вводить женщину в медитативное состояние, как бы в транс.
– Итак, можно ли мне поговорить с Мэттью? – Вадегит ещё раз обратился к женщине, когда она, очевидно, достигла необходимого состояния сознания.
Мы, остальные, с интересом и любопытством ждали, что сейчас произойдёт.
– Да, – ответила женщина, и в этот раз голос её звучал достаточно уверенно.
– Мэттью может воспользоваться твоим голосом и говорить посредством твоего голоса?
– Да, – голос женщины звучал ещё увереннее.
– Привет, Мэттью, ты меня слышишь?
– Да…
В этом «да» меня поразили две вещи. Первая – интонация голоса женщины вдруг изменилась. Это был не тот же самый тембр, который был слышен в двух предыдущих «да». На сей раз «да» было короче, несколько пронзительнее – тут я вспомнил свои детские выкрики во время Динамической медитации.
Вторая поразительная вещь – в открытое окно вверху зала залетела птица. Это была синичка. Пролетев дугой по залу, синичка села на штангу для штор.
– Мэттью, здесь ли ты и готов ли ты говорить? – Вадегит продолжил странный диалог.
– Да, я здесь и готов говорить, – женщина подтвердила голосом, интонация которого была изменена.
– Мэттью, ты знаешь женщину, голосом которой ты сейчас говоришь?
– Да. В этой жизни она была моей мамой.
– Что означает «в этой жизни»?
– Это означает, что мы были вместе ещё и в других жизнях до этой.
Синичка взлетела со штанги и, залетев глубже в зал, уселась на край плаката, висевшего на стене в передней части зала.
– В других жизнях она тоже была твоей мамой?
– Нет. Там у нас были разные другие роли. Моей мамой она была впервые в этой жизни.
– Как ты себя чувствовал, будучи её сыном?
– Я чувствовал себя хорошо – любимым и окружённым заботой.
– Но она считает себя виноватой в том, что тебя не уберегла…
– Неправда, что она меня не уберегла! На самом деле своим уходом я уберёг её.
– Я этого не понимаю. Можешь подробнее объяснить?
Синичка перелетела ещё глубже в зал. Она нашла крепление почти под потолком на боковой стене.
– В предыдущей жизни она уберегла меня, пожертвовав своей жизнью. В этой жизни была моя очередь помочь ей.
– Это было как долг?
– Нет! Это было моё призвание!
– Мэттью, ты сказал, что своим уходом ты сберёг её. От чего? Ей что-то угрожало?
– Её уже посетила страшная болезнь.
– Почему?
– Мама выполняла работу, которая ей не подходила и не нравилась. Несмотря на то, что хотела учиться в Академии культуры, она освоила профессию юриста, потому что так желали её родители. Нелюбимая работа выжгла маму. И в выжженных местах поселилась болезнь…
– Откуда ты, будучи маленьким, знаешь о таком?
– Это я знаю сейчас, здесь. Но то, что она больна, чувствовал тогда.
– А мама знала о болезни?
– Она тоже её чувствовала. Но к врачам не ходила, чтобы не знать эту правду.
– Как ты своим уходом смог её уберечь?
– После моего ухода мама больше не могла работать по профессии. Она ушла с работы. В связи с этим выгоревшие места восстановились, и страшной болезни больше не было места…
Синичка перелетела к задней стене зала и села на книжную полку.
– Но мама по тебе всё ещё скорбит…
– Мне жаль, что она это делает. Я пытался через её сны передать весточку о том, чтобы она меня отпустила…
– Что это значит? Разве она каким-то образом тебя удерживает?
– Да. Её эмоции держат меня и не позволяют мне лететь туда, куда мне сейчас следовало бы лететь. К тому же, из-за того, что она удерживает меня, снова портится мамино здоровье.
– Как это проявляется?
– Она больше ест, потому что должна питать и себя, и эти энергетические узы, которые меня удерживают. Ей приходится употреблять больше еды. Материальная часть еды оседает в теле мамы. Она стала полнее. И это ещё не всё.
– Что ещё?
– Такие активные узы с ушедшими тянут живых в царство ушедших. Это означает слабость и снова плохие болезни…
– Мама опять больна?
– Ещё нет. Но слабость уже есть.
– Ты был бы готов удалиться, если бы мама тебя отпустила?
– Конечно!
– Мама готова тебя сейчас отпустить?
– Сейчас, когда она всё это услышала, возможно, да.
Синичка с книжной полки снова перелетела на штангу, к открытому окну, в которое влетела некоторое время назад.
– Спасибо, Мэттью. Ты ещё что-нибудь хочешь сказать маме?
– Да! Когда она меня совсем отпустит и приведёт в порядок своё здоровье, к ней будет готова прийти моя сестра. Сейчас, хотя папа очень хочет, сестра не приходит, так как видит, что мама смотрит в неправильном направлении – пока мама меня не отпускает, её влечет ко мне, к смерти.
– Ага!
– И однажды наступит время, когда мы с мамой снова встретимся!
– Спасибо тебе, Мэттью! Я сейчас немного поговорю с твоей мамой, ладно?
– Да. До свидания.
– Керол, ты сейчас меня слышишь? – Вадегит обратился к женщине.
Женщина не ответила. Её лицо излучало блаженство, по щекам катились слёзы. В зале царила глубокая тишина.
– Керол, важно, чтобы ты меня сейчас услышала. – Вадегит упорствовал.
– Да. Я слышу.
– Ты всё поняла из сказанного Мэттью?
– Да, поняла… только как это возможно?
– Неважно, как это возможно. Важно лишь, готова ли ты отпустить Мэттью?
– Готова. Теперь готова, – женщина прошептала.
– Тогда силой своего воображения представь Мэттью, стоящего перед тобой.
– Я его вижу…
– Молча, про себя, скажи ему всё, что хочешь сказать. И поблагодари его за то время, пока вы в этой жизни были вместе, скажи спасибо за то, что он своим уходом сделал для тебя.
В зале вновь на мгноветие наступила тишина.
– Я всё сказала, – прошептала женщина через мгновение.
– Тогда скажи ему, что когда-нибудь вы снова встретитесь, и простись. Посмотри, как он уходит!
Тишина.
Синичка, некоторое время сидевшая на штанге, вдруг взмахнула крылышками и вылетела в окно.
– Он ушёл, – женщина шептала, – действительно ушёл…
Объявили небольшой перерыв.
Только что пережитое произвело на меня потрясающее впечатление. Это было нечто невозможное! И одновременно всё происходило настолько реально, что реальнее уже и быть не могло – если только сам реально присутствующий Мэттью визуально не присутствовал. То, чо произошло, не было ни сказкой, ни фантастическим фильмом, ни даже сном! Я был в своём уме, но мой рациональный рассудок категорически отказывался принять всё только что увиденное и услышанное. Но в то же время тот самый рациональный рассудок понимал и принимал, что такую историю никто «на раз–два» выдумать не мог – ни Керол, ни Вадегит; история эта была одновременно очень логичной, не подлежащей сомнению и вместе с тем – совершенно невозможной!
За паузой последовала длившаяся час медитация со встряхиванием раскрепощённого тела, с танцами, с сидением и, наконец, лежанием в полной тишине. Потом был обед и следующие медитации, в которых я не пережил ничего. Излишне говорить, что мой рассудок всё ещё безрезультатно пытался переварить и как-то систематизировать недавно случившееся. Однако две стороны – то, что я реально увидел и услышал, и невозможность постижения произошедшего – не были соединимы. Это породило полную растерянность.
После ужина состоялся дискурс или объяснение Вадегита, данное случившемуся за день.
– У нас сегодня была замечательная сессия с Керол и её сыном Мэттью, – начал Вадегит. – У кого-нибудь из вас есть вопросы относительно происходившего во время этой сессии?
Моя рука автоматически поднялась. Я чувствовал, что, не смогу ночью спать, если не получу объяснения. Объяснение было мне необходимо, чтобы получить хоть какое-то представление о случившемся.
– Пожалуйста, – предложил Вадегит.
– Я в растерянности. Это было одновременно и реально, и невозможно.
– Почему же невозможно?
– Ну как? – меня поразило то, что Вадегит не понял. – Если человек умер, как он может оказаться здесь?
Вадегит улыбнулся.
– Кто сейчас сидит в том кресле, которое находится под тобой? – продолжая улыбаться, спросил Вадегит.
– Я! – последовал мой мгновенный ответ.
– Отсюда я вижу фигуру сидящего человека по имени Анджей. Тело, которое там сидит, твоё?
Меня смутила очевидная странность вопроса.
– Конечно, это моё тело!
– У тебя очень рациональный ум. А теперь подумай – только что ты сказал «моё тело»; не делает ли это, случайно, очевидным то, что кроме самого тела есть ещё нечто – некто, кому тело принадлежит – если уж оно является твоим?
Я совсем растерялся.
– Мы привыкли реальностью считать то, что видим, слышим, можем потрогать или измерить, – Вадегит продолжил. – Физики скажут тебе, что в Космосе представлен неверочтно обширный спектр различных вибраций. В свою очередь, шкала нашего восприятия на этом фоне крайне ничтожна. Мы способны уловить лишь малую часть существующих вибраций. Разве из-за этого то, что мы не можем воспринять, становится нереальным?
Я молчал, так как в сказанном Вадегитом присутствовала очевидная логика.
– Это относится и к человеку. Мы видим тело человека и воспринимаем его как реальное. А как быть со всем остальным? Мистики говорят о душе и духе. Сегодня опыт Керол и Мэттью продемонстрировал, что есть ещё некие части, нечто, что имеет продолжение после смерти физического тела человека. Сейчас не является важным, как эти части называются, важно, что они есть. На этих семинарах люди часто удостоверяются в существолвании таких частей – случай Керол является одним из сотен. Тебе стало понятнее, Анджей? Есть ещё другие аспекты, на которых я в связи со случаем Керол хотел бы дополнительно задержаться.
Я в знак согласия кивнул головой.
– Не всё так, как выглядит, – пробормотал я.
– Да, не всё так, как выдглядит, – подтвердил Вадегит. – Здесь возникает одна из наибольших проблем. В человеческом обществе принято, или «считается», что усопшего следует оплакивать, что по нему следует скорбеть, так как покинувшего нас очень жалко. Но так ли это? Усопший мёртв, у него больше ничего не болит. А разве не является правдой, что на деле скорбящему жаль себя, ведь теперь жить ему придётся без умершего?
– Да, это так! – услышал я женский голос. Это была Керол.
– Здесь скрывается большая западня, – Вадегит стал медленно говорить. – Если между кем-то из живых и умершим осталась эмоциональная связь, умерший никуда не может уйти. Конечно, тело умерло, однако некая иная субстанция остаётся связанной с тем человеком, который эмоционально соединён с ушедшим. И вот мы пришли к уже раньше упоминавшемуся «не всё так, как выглядит», ибо, казалось бы, умерший ушёл, однако он всё ещё в значительной степени продолжает находиться здесь, среди живых.
– Как долго этот умерший остаётся на связи? – спросил кто-то из зала.
– До тех пор, пока соответствующий «держатель связи» не уйдёт из жизни. И тогда в будущей жизни они оба гарантированно встречаются. Но это меньшая беда. Значительно бόльшая беда заключается в том, что человек утрачивает прежнюю жизненную силу и способность жить полноценно, так как всё ещё существующие энергетические узы с умершим влекут его в направлении смерти. Появляется усталость, проявляются болезни, которых раньше не было; классическим случаем является увеличение веса, так как для подпитки энергетической субстанции надо есть за двоих. Всё это мы сегодня видели на сессии с Керол и её погибшим сыном. Спасибо, Керол, за смелость, с которой ты открыла эту свою боль.
– Вадегит, ты заметил, что во время сессии с Керол в зал залетела птица? – спросил кто-то из присутствующих.
– Да, я это заметил. В моём опыте это случалось не раз: когда разговор ведётся с кем-то из ушедших, в зале нередко что-нибудь происходит – залетает бабочка, птица, пробегает мышь. У меня нет рационального объяснения этому, однако, могу предположить, что таким образом душа умершего человека даёт о себе знать. В шаманизме говорится, что души умерших могут контактировать с животным миром, с помощью животных подать весточку живым.
– Есть ли какой-то простой способ, позволяющий не допускать эмоциональных связей? – вновь последовал вопрос из зала.
– Есть. Но об этом мы поговорим другим вечером, потому что это будет отдельный, более продолжительный рассказ. На сегодня достаточно – у нас был полноценный день, и вы должны отдохнуть. Хотя уже завтрашний день принесёт новые сюрпризы. Если не всем, то некоторым из вас обязательно.
Люди вставали и понемногу расходились. Я ещё какое-то время посидел. Всё пережитое сегодня произвело на меня большое впечатление. Всё было невероятно странным и одновременно столь реальным, что и правдивость происшедшего, и слова Вадегита не вызвали во мне ни малейшего сомнения. Моё видение мира пошатнулось. Точнее, прежнее восприятие расширилось. Я чувствовал, что принял это изменение и не противился ему. Больше того, возможно, я уже давно ждал чего-то такого. Мне был нужен толчок со стороны, и я его здесь получил!