Часть 1
Контрабанда. Бензин
Глава 1
Старый ГАЗ-66, переваливаясь с колеса на колесо, медленно переехал рельсы на небольшом железнодорожном переезде и, минув развалившуюся будку обходчика в густых зарослях бурьяна и бузины, c опаской углубился на украинскую территорию.
Накатанная, но местами не совсем пришедшая в себя от проливных дождей, сырая грунтовка сдерживала его движение, не давая развить ту скорость, на которую он еще был способен. Хотя, по правде надо сказать, что силы у него уже были далеко не те, что в прошлой жизни, в которой, ныне гражданский автомобиль был «автомобилем военным».
Как у многих военных, вышедших на пенсию, на «дембеле» жизнь его сложилась непросто. Спустя некоторое время после списания со службы, на которой «вездеход» тяжелее взвода солдат на себе ничего не возил, попал он в руки «отставному» прапорщику, а ныне захудалому фермеру.
Новый хозяин нагрузил машину по «полной». Ранее всегда ухоженный кузов автомобиля теперь во всей мере узнал, что такое сельский труд. Привкус вывозимого в нем на удобрение навоза смешивался с запахом только что убранных с огорода свеклы и картошки, а тяжесть бочек с соляркой чередовалась с предсмертным страхом перепуганных домашних животных, перевозимых на забой.
Но это было еще полбеды. А бедой стали постоянные поломки автомобиля. Запас прочности в «газончик» заложен был огромный, но «доканывали» его постоянно не сменяемое масло, полное отсутствие запчастей и регламентного обслуживания. Последней каплей, добившей этот, практически, не убиваемый автомобиль с выносливым «двигателем внутреннего сгорания», стали литры некачественного топлива, заливаемых в бензобак. А точнее суррогата, именуемого в простонародии, «газолином». Эта жидкость, воруемая по старой привычке бывшим прапорщиком с газодобывающих скважин, в конец подорвала здоровье машины. Она «зачихала». В поддоне появилась вода. Ее двигатель «затроил», и, в конце концов, «застучал».
Ремонтировать «шишигу» хозяин не стал – стало дорого. Машину определили ржаветь под фермерский сарай, где ее кабину облюбовали куры, а под кузовом от жары и дождя попеременно прятались местные собаки и козы.
Скорее всего, сгнил бы там ГАЗ-66 в полном забвении. Или, свезли бы его, со временем, на металлолом. Но Олегу, для его контрабандных дел, понадобилась машина больше, чем «Москвич-пирожок», бывший у него до этого.
Денег на хороший автомобиль небыло. После недолгих поисков и расспросов знакомые свели его с «военноотставным» фермером. Состоялись «переговоры», после которых «сельхозработник» и продал машину-«инвалида» «на выплату».
Генеральную доверенность выписали в местном сельсовете. Там же разлили и выпили «могорыч». Затем Олег подцепил Газ-66 на жесткую сцепку к дизельному «газончику» своего друга Степана, и перетянул его с села Залатыха в Ромны, на Засулье, к отцовскому подворью.
Здесь с машины двигатель был снят и разобран. После некоторых манипуляций, он получив прошлифованный вал и с новой поршневой группой был водружен на прежнее место.
Планов по ремонту оставалось еще очень много. Но, как всегда не вовремя, закончились деньги! А вместе с ними, соответственно, закончился и ремонт. В результате ходовая часть машины, ее рулевое управление и тормозная система остались в прежнем изношенном, а точнее сказать «убитом», состоянии.
Если бы на месте Олега был более опытный в отношениях с техникой человек, он, наверное, одолжил бы денег и довел бы до конца начатое дело. Но, Олег был «девственником» в этих вопросах. И, по этому, на такие мелочи, как ходовая, внимания не обратил.
После установки на кузов четырех кубовой бочки, снятой с разобранного комунхозовского бензовоза, автомобиль ГАЗ-66 был готов для контрабандной перевозки через границу бензина и солярки.
…И вот теперь эта конструкция, заполненная под «планку» бензином А-95, медленно передвигалась в сумерках приграничной полосой по дороге в лесопосадке.
Двигатель работал ровно. Олег его не нагружал, зная, что полной обкатки тот не прошел. Поэтому, периодически посматривая на панель приборов, следил за давлением в системе масла. Дорогу эту – он знал наизусть. Мог проехать по ней с закрытыми глазами. По сути, это сейчас и происходило. В посадке было уже темно. Но, включать свет Олег не торопился. Ориентиром для движения служила полоса красноватого, подсвеченного севшим солнцем, неба, видимого вверху.
Откинувшись на сиденье, мужчина достал пачку «Парламента» с нагрудного кармана «десантного» комбинезона. Вытряхнул с нее сигарету. Пачку бросил на капот, обтянутый дермонтиновым чехлом коричневого цвета (очень удобно придумали конструкторы – капот, внутри машины: и, полка огромная под рукой, и, ремонт можно сделать, не выходя c кабины). Со второго кармана достал зажигалку. Еле слышно прозвучал звук, открываемой крышки “Zippo”. Ее огонек осветил кабину. Олег в удовольствие затянулся сигаретным дымом. Спрятал зажигалку в карман. Левой рукой чуть приоткрыл стекло и выпустил туда дым.
Это был один из любимых моментов в «контрабандных» поездках. Граница осталась позади. При ее пересечении не остановили. И, судя по всему, от пограничников проблем уже не будет. А если объявится милиция, то с ней, всегда можно договориться и все «порешать».
Спустя пятьсот метров посадка закончилась. «Вездеход» выехал на открытое пространство с затяжным глиняным спуском впереди.
Олег остановил машину и выключил двигатель. Поставил ее на «ручник». Работал он ненадежно. Поэтому, для страховки включил еще и первую передачу. Открыл дверь и выпрыгнул на грунтовку. Прошел вперед метров десять. Остановился. Затянулся сигаретой. Осмотрелся по сторонам.
Слева и справа от дороги в ожидании затяжных осенних дождей лежали, убранные от свеклы, поля. Саму свеклу с поля еще не вывезли. Сваленная в длинные «бурты», она в темноте напоминала противотанковые насыпи.
А впереди, в низине, открывался вид на деревню Речки. Осевшее солнце спряталось в тучах на горизонте, подсветив их тревожным пурпуром. Ранний осенний вечер густым туманом крепко сжимал в объятиях большое село. Освещенными в домах окнами, оно нехотя сопротивлялось таким «нежностям». Улицы еле угадывались в сумерках и казались темными реками между островками дворов. Ни один звук не доносился на возвышенность. Покой и умиротворение царили над Землей.
– Да…. Покой и умиротворение,– повторил в голос свою мысль Олег. – Но, пора работать.
Он бросил на землю недокуренную сигарету. Она упала, и, ударившись о землю, рассыпалась искрами. Олег затушил их ногой, обутой в армейские «берцы». Затем развернулся и пошел обратно к машине. Сразу за кабиной, где размещался ящик для всякого автомобильного инвентаря, он остановился. Достал с кармана связку ключей и, найдя нужный, открыл небольшой навесной китайский замочек. С нижнего, самого большого отделения, достал домкрат. Аккуратно опустил его на землю. Затем, ту же процедуру повторил с пятилитровой пластиковой канистрой, наполненной моторным маслом. Засунув правую руку внутрь, из-под задней стенки ящика вынул продолговатый, плоский предмет, завернутый в целлофановый пакет. Развернул его. В сумерках блеснули перламутровой белизной государственные автомобильные номера Украины.
Это было самое весомое, из всех весомых достоинств его автомобиля – сменные номера и безномерной кузов и двигатель! Это значило, что в техпаспорте, напротив места, где должны указываться номера этих агрегатов, стояли две буковки через косую черточку – «б/н».
Cей факт, открывал широкий простор для контрабандной деятельности. С помощью бывших сослуживцев в России, Олег достал такие же документы и госномера, но, на российский Газ-66. А, при учете того, что помимо украинского паспорта, Олег имел «на руках» еще и паспорт гражданина России, передвижение в приграничных территориях обоих государств существенно облегчалось. В России он был россиянином. В Украине – гражданином Украины. Только надо было вовремя сменить автомобильный номер после пересечения границы в ту или иную сторону.
Олег обошел машину. Остановился возле заднего левого габаритного фонаря. Присел на корточки. Открутил по очереди два «барашка», держащих российский номер. Снял его. На тоже место установил номер украинский. Затем, полностью аналогичную процедуру повторил на переднем бампере. Снятые номера завернул в тот же целлофановый пакет и засунул в тоже место, где до того лежали украинские.
– Ну, с Богом … – Олег открыл двери кабины. Привычным движением стал на ступицу переднего колеса и залез внутрь. Захлопнув дверь, вставил ключ в замок зажигания. Убрал руку с ключа. Трижды перекрестился. Глубоко верующим Олег никогда не был. И, даже, просто верующим. Но, осознание того, что ты крещенный – всегда давало какую-то дополнительную уверенность в кризисных случаях еще с армейской службы. И, даже, если можно так выразиться, какую-то гордость. Гордость причастности к чему-то вечному. Вечному, сильному и справедливому. Совершенно от тебя не зависящего. Не зависящего от власти. Ни от кого. Просто потому, что есть такая сила. И, эта сила, казалась всегда доброй. Казалось, что она тебя защищает и опекает. Ведь, ты же не грабишь. Ты не убиваешь. Не грешишь, в Библейском понимании этой категории. Да, может быть промысел твой и противозаконный. Но не законен он по законам государственным, а не Божим. И какая твоя вина, и в чем? В том, что у тебя дома жена и маленький ребенок? И, что у тебя дома мать инвалид? И, что твои навыки офицера-разведчика «нахрен» стали никому не нужны? И, вообще, кто установил эти законы? Кто спросил твое мнение при развале той страны, присягу которой ты давал? Кто поинтересовался, чего хочешь ты?.... Никто не спросил. Никто не поинтересовался… А поэтому, Олег считал себя совершенно свободным от любых обязательств перед государствами по обе стороны границы. Наступило время «беспредела» и «бабла». И некоторыми принципами можно было поступиться без зазрения совести.
– Ну, с Богом … – повторил Олег еще раз. Провернул ключ в замке зажигания. Двигатель заработал с характерным для «шестьдесят шестого» шелестом. Сумерки сгустились. Но, они оставили немного освещения, что бы видеть глубокие рытвины по бокам дороги, оставшихся от потоков дождевой воды. Их немного подровняли грейдером. Но опасных участков осталось немало. Поэтому, надо было архи аккуратно вести себя на этой «глинянке».
На фары Олег одел «смушки» – светомаскировочное устройство, что бы издали машина была незаметной. Тумблером на панели приборов он включил свет фар. Его лучи осветили небольшой участок спуска и затерялись в темноте.
После включения второй передачи, машина медленно тронулась с места. Освещение было слабым. Одно не осторожное движение рулем и можно, в лучшем случае, застрять в этих канавах. А в худшем – просто кувыркнуться… О худшем думать не хотелось.
Олег начал аккуратно спускать машину по колее, образованной до него, не переключая второй передачи. Автомобиль пошел под гору. Мотор начал натужно реветь, требуя не сдерживать его мощь низкой скоростью. Но, разгоняться нельзя. Даже и то движение, которое происходило, Олег начал ограничивать, слегка надавливая на педаль тормоза. При этом машину начинало немного тянуть в левую сторону.
« – Надо по возвращению найти «спеца». Пусть посмотрит мою «колымагу»,– думал Олег, – но это после поисков покупателя на бензин… А вообще надо искать какой-то постоянный сбыт…. Сколько пропадает времени на поиски клиентов…. Да и денег пропадает тоже… Видят, что деваться некуда, вот и «валят» цену…. И, бандиты доставать начали…. В одиночку с ними не повозишься. Не кино…. Сами не захотят мараться – «ментов» натравят. Те рады стараться! А если не «ментов» – так налоговую… Или наркоманов…. Эти и машину «спалить« могут… Хорошо если пустую. Хотя, чего хорошего? А если полную? Да еще возле отцовского двора… А там соседей не меряно… Короче, урвать кусок от тебя желающих навалом…. Работать желающих нет»…
Сдерживая движение «подкачиванием» педали тормоза и пониженной передачей, Олег потихоньку съехал со склона. Остановился. Не «глуша» двигатель, открыл дверь и вылез с машины. Подошел к бамперу. Привычным движением снял с фар «смушки». Быстро вернулся в кабину.
Включенный дальний свет выхватил с темноты росшие по обочине грунтовой дороги кусты терна вперемешку с кустами шиповника и, опережая машину, помчался вперед. Вдогонку за ним, по накатанному проселку начал набирать скорость «газончик».
Небольшие углубления на грунтовке немного раскачивали, загруженный, больше предельного веса, автомобиль. Это было похоже на качание на волнах надувного матраса. Правда, иногда амортизаторы и рессоры не выдерживали боковой нагрузки. Тогда машина сильно кренилась то в одну, то в другую сторону, создавая ощущение, что вот-вот она перевернется. В это время Олег чуть снижал скорость, пока автомобиль не обретал свою прежнюю устойчивость.
Осенняя ночь полностью опустилась на остывающую землю. Среди глухого поля свет заблудился в смеси мрака и густого тумана. Дорога терялась. И создавалось ощущения, что Библейский мир еще не создан. И ты один в этой темени. Как первичная субстанция, с которой все начнется. Как первичный взрыв. Как Божье дыхание…
Но вдруг туман, по бокам и впереди авто зашевелился. Начал двигаться всей своей массой. Потом, вдруг, начал клубиться, метаться по сторонам, как дым от сырого костра. Разорвался на большие куски. Затем на меньшие, еще меньшие и пропал совсем.
Поднялся ветер…. Еще не сильный. Но, довольно холодный. Печка в «газоне» была слабенькая. И в кабине, сквозь открытое окно, сразу почувствовалась прохлада воздуха. Олег прикрыл окошко. Появившаяся впереди точка желтоватого света, сигнализировала, что скоро начнется село.
Это был фонарь. Он находился во дворе деда Ивана, Олегового крестного. И служил, как маяком, так и пропуском в деревню. Дед Иван «работал» на крестника «разведчиком». Так он себя называл. А в благодарность Олег помогал ему, чем мог. Иногда, бензином. Иногда, соляркой. Или, еще чем либо. В зависимости от сезона и потребностей дедового хозяйства.
Фонарь на столбе они установили вдвоем. Мощный. На триста ват! Расходы по электричеству оплачивал Олег. И включался он, только если в деревне, ну, по крайней мере, в ближней к полю ее части, небыло ни милиции, ни таможни, ни пограничников. В общем, если в селе было все спокойно. Судя по горевшему сигналу, сегодня на «выселке» пришлых небыло.
Полевая дорога плавно переходила в начало сельской улицы, ярко освещенной дедовым фонарем. На углу двора, со стороны поля, росла огромная верба. Осенний ветер и первые приморозки, еще не успели оборвать с нее листья. Она отбрасывала огромную черную тень за забор, в сторону поля. Темнее, чем сама ночь. Этой «черной дыре» и позволил Олег поглотить свою машину.
Он вылез с кабины, не «глуша» двигатель. Подошел к калитке. За забором, лаяла собака. Олег нажал на «клямку» и толкнул от себя «фирточку». Но, та не открылась. Со стороны двора ее держал засов.
Олег не стал повторять попытку. На лай собаки должен был скоро выйти дед. Он достал сигарету из пачки. Подкурил ее. Поднял голову. Посмотрел на небо. Звезд видно не было. Подумал о том, что ветер может принести дождь. А это было не желательно.
В это время собака изменила тональность. Гавканье перешло в доброжелательное повизгивание. Звон собачьей цепи со средины двора начал приближаться к воротам.
– Ану, Пальма, пэрэстань! – послышался голос Ивана Павловича, – перестань, кажу, бо зараз получыш у мэнэ!
Палыч попытался сказать это, как можно строже. Но, злости и угрозы в его голосе не было. Псина это чувствовала. Судя по звону «ланцюга», Пальма выделывала пируэты и прыжки, радуясь хозяину. И все пыталась подлезть под дедову ладонь.
Иван Палыч подошел к калитке. Надавил на нее левой рукой. Правой рукой отодвинул засов. Потянул за ручку. Калитка открылась. Дед вышел на улицу. Закрыл за собой. Посмотрел на крестника, слегка прищурясь. Протянул руку для приветствия.
– Здравствуй, крестный! Как здоровье? – обратился Олег к хозяину двора, пожимая протянутую ладонь.
– Спасыби, сынку, всэ добрэ! – ответил дед. – Як ты сам? Як дила?
– Та нормально, пока (сделал ударение на слове пока). Что в селе? Все спокойно?
– Дай цыгарку, будь ласка, – попросил вместо ответа дед Иван, – курыть хочу страшно, аж вуха попухлы! А баба грошэй на цыгаркы нэ дае. Кажэ, тэрпы до пэнсии… А, хиба тут вытэрпыш! – дед махнул рукой.
– Прости, Палыч, забыл. У меня подарочек. Небольшой….
Олег вернулся к машине. Открыл дверь с пассажирской стороны. На сидении лежал целлофановый пакет. Развернул его, и вынул блок прилукской «Примы». Без фильтра, в красной пачке. Дед всю жизнь, по крайней мере, сколько Олег себя помнил, курил только эти сигареты. И другие не «праздновал».
– На! Держи! – сказал он, отдавая Палычу сигареты.
– Ой, спасыби! – дед Ваня обрадовался, как ребенок новой игрушке.
Нетерпеливо разорвал блок. Вынул пачку. Распечатал ее, оторвав с уголка край не больше сантиметра. Достал, покрученными полиартритом и тяжелой работой пальцами, «цыгарку». Подкурил ее, от протянутой Олегом, зажигалки. Сладко затянулся, прикрыв глаза.
– Ой, добрэ! – сказал дед , выпустив дым через ноздри. Посмотрел на Олега:
– Пишлы в хату. Повэчэряем. Баба як раз стил наготовыла.
– Спасибо, диду. Надо ехать. Сам знаешь – далеко еще. Как обстановка? – напомнил ему свой вопрос.
– Ну, добрэ… Нэ настаюю. Иншым разом, так иншым… То, слухай. Сьогодни нэма никого. И, нэ було. А вчора прыйизжалы. Днем. И милиция и таможня. Стоялы биля мэнэ. Пыталы, чи часто чужи машины йиздять. А я йим кажу, хиба я за нымы слидкую? У мэнэ своейи роботы повно. Он хазяйство. То воны чи пост тут хочуть поставыты? Чи хтозна. Про щось такэ розмовлялы. Так що, наступного разу будэш йихать на Россию – зайидь до мэнэ. Можэ щэ щось узнаю.
– Спасибо, Палыч! – Сказав это, Олег пожал деду руку.
Вернулся к машине. Достал с кабины кусок фланели. Стал на бампер. Протер лобовое стекло. Спрыгнув на землю, протер фары. Залез в кабину. Двигатель тихо «шелестел» на низких оборотах. Включил скорость. Машина нехотя тронулась с места. Проезжая возле дедовых ворот, Олег попрощался с ним коротким сигналом. Дед в ответ помахал рукой.
Включив дальний свет, автомобиль покатил по асфальту, объезжая выбоины. Их было не мало. Дорогу не ремонтировали со времен Советского Союза. Уличных фонарей небыло. Верней, они были. Но, ни один не работал. И даже провода были сняты и сданы на металлолом.
От освещенных окон домов, сквозь щели в заборах, прорывались на дорогу слабые отблески в виде длинных, тонких полосок. Эти полосы чем-то напоминали на следы от удара когтей огромного тигра или медведя. Олег видел такие следы в тайге на стволах деревьев, когда служил на Дальнем Востоке.
Машина въехала в центр села на не большой скорости. Проехала мимо школы. Затем мимо детского садика, огороженного забором с завитушек, сделанных с металлических прутьев и полос. Вырулила на площадь, где друг против друга разместились церковь, приютившаяся в строительном вагончике со стоящим при входе огромным православным крестом, сельсовет, и четыре магазина рядом с «коопторговской» столовой.
Магазины не работали. А в столовой, в самом большем по размерам строении, разместились продуктовый отдел, отдел промышленных товаров и шесть пластиковых столиков со стульями. Днем за этими столиками восседало взрослое население села. Мужчины и дедушки попивали пиво. Женщины и бабушки на этих стульях отдыхали. А в большей мере, сплетничали и ругали власти за дороговизну и маленькие пенсии.
В вечерний же час, здесь собиралась местная молодежь. Под выпитое пиво и водку, под музыку, воспроизводимую китайским магнитофоном с мелькающими вокруг динамиков огоньками, они обсуждали деревенские новости, танцевали, влюблялись и ревновали. И, соответственно, выясняли отношения. Иногда, случалось, и с применением силы. Причем, силу применяли как парни, так и девушки.
Вот и сейчас под фонарем возле входа, на ступеньках, стояла смешанная толпа из представителей обеих полов. Что-то обсуждали, оживленно жестикулируя. Увидев машину, кто-то что-то крикнул и помахал рукой. У Олега в селе были знакомые. Наверное, это был один из них. Он в ответ посигналил.
Рядом со столовой, чуть в глубине, в небольшом сквере, стоял давно не работающий сельский клуб. Лепнина на фасаде и штукатурка на стенах осыпались. Двери и окна были заколочены крест-накрест. Со ступенек, кто-то «повыковыривал» мраморные плиты. После этого клуб стал похож на слепого бомжа с выбитыми зубами.
Мало что напоминало время, когда это село было цветущим «колхозом-миллионером». С огромны свинокомплексом. Большой машинотракторной станцией. С клубом, в котором крутили фильмы и проводили танцы. А, иногда, приезжали артисты с области. И, даже, самого Киева. Был здесь, когда то и ухоженный стадион с раздевалками и футбольной командой…. Да…. Остались только воспоминание и жалкое зрелище.
С этими размышлениями Олег выехал на улицу, ведущую с села. Она была длинная. Около двух километров. Тоже без освещения. И, тоже, с выбоинами и ямами. Хотя, и не такими глубокими, как с другой стороны деревни. Чуть «подлатанная». По ней, два раза, в сутки ходили рейсовые автобусы с Белополья и Сум.
Она вывела на околицу села, где развалины автобусной остановки встретили и сразу же проводили автомобиль, начавшимся дождем. Сначала редким и мелким. Еле видимой мокротой на стеклах. Затем, все чаще и чаще, капельки стали появляться на лобовом стекле, пока не перешли в затяжную осеннюю морось.
Ручейки потекли по лобовому стеклу. Пелена воды размыла контуры окружающего мира. Олег включил тумблер. Электрический привод загудел под потолком, передавая усилия наружу кабины «дворникам». Их изношенные резиновые основаниями противно заскрипели по стеклу. Но, за ним виднее не стало. Намоченные дождем асфальт и земля на обочине стали впитывать свет фар, как губка воду. Все почернело. Олег напрягся. С одной стороны хорошо. В такую погоду меньше шляется ненужного народа. Ну, в смысле, милиции. А с другой стороны – уж очень плохо видны дорога и ее окрестности.
Машина растворилась в дожде. Подслеповатыми фарами высматривала себе путь. Обутыми в изношенную резину колесами неуверенно ощупывала дорогу. Иногда «зевала» ямы. Тогда удар сотрясал все «тело» авто. С металлическим скрежетом судорога проходила по машине, грозя развалить ее на запчасти и отдавая дрожью в сердце Олега.
Он понимал, что с машиной не все в порядке. Нужен срочный ремонт «ходовой». Но, на ремонт денег, пока, небыло. И, поэтому, каждый раз надеялся на вечное русское «авось». «Авось» пронесет и ничего не сломается. «Авось» доедет. «Авось», «авось», «авось»….
Дождь перешел с мороси в ливень. Вода потекла по асфальтным неровностям, заполняя собой ямы и образовывая лужи. Стало, практически, нереально отличить небольшую неровность от глубокой рытвины. Пропала всякая возможность определить, где тебя подстерегает очередная выбоина. Терялся смысл в кручении рулевого колеса....
Знак «Дорожные работы», валявшийся на дороге, стал для Олега полной неожиданностью. Чтобы объехать препятствие, он резко дернул руль вправо и опасно приблизился к обочине. Олег забыл, что она, размытая ливнями, представляет собой опасность большую, чем сама дорога. И, когда вспомнил об этом, было уже поздно.
Сильный удар со стороны правого переднего колеса потряс машину. Авто резко накренилось. Олег, едва не вылетев с сидения на капот, ударился головой о крышу кабины. Машина остановилась. Двигатель замолчал. Но фары горели. Причем правая, из-за перекоса машины, оказалась, практически, над землей. Взяв в руки фонарик, Олег открыл дверь и выскочил с кабины на асфальт.
Дощь лил не переставая. Обойдя автомобиль спереди, мужчина включил фонарь. Осветил колесо. Его небыло. Вернее оно было, но все ушло в глубокую промоину. Точнее, это уже была не промоина, а начало маленького оврага, который расширяясь, уходил с обочины по откосу, в поле.
« – Наверное, днем пытались ремонтировать… Да не успели… – решил Олег. – Поэтому, и знак оставили… Только, вот беда – не там поставили… Или, какой то урод вынес его на дорогу… Что, за люди! Нет больше радости, чем горе другого человека».
Осмотрев автомобиль со всех сторон, Олег решил, что выезжать надо на задней скорости.
« – Вперед нельзя. Машину, может, снести по обочине под откос…. А это плохо – можно перевернуться…»
Сев за руль, вытер руки ветошью. Завел двигатель. Включил передний мост и пониженную передачу. Его немного бил озноб от чувства опасности и нервного напряжения. Взявшись за рычаг переключения передач, включил заднюю скорость. Потихоньку начал отпускать педаль сцепления и нажимать педаль газа. Двигатель набрал обороты, передавая вращение колесам. Машина запрыгала на месте, пытаясь зацепиться протектором за край ямы. Как только ей это удавалось, сырой грунт, смешанный со щебнем, осыпался, и колесо проваливалось назад, понемногу сползая к откосу.
« – Ну, давай, же! Цепляйся!» – с этими словами Олег к полу вдавил педаль газа. Двигатель взревел. Машину потащило юзом в низ, разворачивая вправо. Левое колесо, пробуксовывая по асфальту, ушло в яму. Туда же, где только что было правое. Кабина резко провалилась вниз. Машина ударилась бампером о край промоины, накренилась вперед и начала заваливаться набок. Олега бросило на окно. Чтобы удержаться в сидении, он выбросил вперед левую руку и уперся ладонью в стекло. Сквозь него, на расстоянии не больше полутораметров, можно было увидеть грязь, смешанную со щебнем.
Но это и спасло машину. Тяжесть груза навалилась на передние колеса. Они синхронно с задними «вгрызлись» протекторами в землю, продавливая себе колею назад. Двигатель ревел всей своей мощью. Земля медленно начала отдаляться. Автомобиль нехотя выровнялся и поехал назад. Отъехав около пяти метров, Олег от всей души надавил на педаль тормоза. Вопреки ожиданию, машина среагировала не сразу. Но, через пару секунд движение приостановилось, оставив за собой изуродованную колеей и ямой обочину, слабо видную в свете измазанных грязью фар.
Олег откинулся на спинку сидения. Достал с пачки сигарету и прикурил ее от зажигалки.
« – Слава, Богу! Пронесло!» – сказал он вслух.
Сделал несколько затяжек, выпуская дым в приоткрытое окно. Затем, открыл дверь и выпрыгнул наружу. Достал с кармана на чехле капота фонарик. Включил его. Подошел по грязи вдоль колеи к промоине. Свет фонаря выхватывал с темноты отдельные участки ямы. Она показалась маленьким оврагом, изуродованным колесами. Причем, след от правого колеса проходил уже по откосу.
« – Действительно пронесло, – еще раз подумал Олег, – пару сантиметров – и все… ».
Его передернуло. Толи от нервов, толи от сырости и ветра. Олег бросил в яму мокрую потухшую сигарету. Вернулся к машине. Вынул с дверной ниши кусок фланели и пластиковую бутылку с водой. Включил тумблер привода «дворников». Они с неохотой начали размазывать грязь по стеклам, пытаясь смыть ее дождевой водой. Олег плеснул с бутылки на лобовое стекло. Работа у «дворников» пошла быстрее. Затем вылил немного воды на левую и правую фары. Протер их фланелькой. Отжал тряпочку. Вернул ее на место вместе с бутылкой. Взял фонарик и навел его луч на дорожный знак, валяющийся на трассе. Подошел к нему. Поднял и поставил его в паре метров от ямы. Осмотрелся по сторонам…. Можно было ехать дальше.
Прогретый двигатель завелся сразу. Олег включил вторую передачу. Машина тронулась с места. Объехав знак и яму, вышла на трассу. Спустя пятьсот метров прошла небольшой поворот. Впереди, чернотой мокрого асфальта, блестел затяжной, около километра, спуск, выходивший на областную трассу. Олег не разгонял машину, что бы меньше работать педалью тормоза. Не от лени. Ему, просто, очень не нравилась работа всей тормозной системы.
Пошел спуск. С правой стороны, внизу, за обочиной в темноте терялось поле. По левой стороне, вплотную к дороге, подходил откос, высотой чуть выше машины. За ним начиналось верхнее поле. По его краю росли старые тополя. Свет от фар захватывал только их стволы, с остатками известковой побелки. Остальное терялось во мраке, тумане и дожде. Его влаги было так много, что «стерня» не успевала ее впитывать. Вода собиралась в ручьи и стекала по пропаханным тракторами бороздам к откосу. Срываясь с него вниз, скатывалась на дорогу грязными потоками и оставляла за собой на асфальте намывы ила, смешанного с пожухлой травой, сухими листьями и упавшими ветками. Этот мусор местами образовывал настоящие грязевые валы. Приходилось все время подтормаживать. Из-за этого машина скользила по асфальту, покрытого мутной и скользкой жижей. Свет фар выхватил с темноты очередное препятствие. Чтобы притормозить, и снизить обороты двигателя, Олег попытался переключиться с четвертой скорости на третью. Но, видно, движение было еще слишком быстрым. Раздался скрежет шестеренок и рычаг застыл в нейтральном положении. Третья скорость не включалась. Олег нажал слегка педаль тормоза…. Затем еще….
После второго раза она, как то, легко ушла вниз. Но, скорость не снизилась. Напротив. На нейтральной передаче, ничем не сдерживаемые колеса начали набирать вращение.
Олег сделал «перегазовку» и снова сделал попытку включить четвертую передачу. Это удалось. Набиравший обороты двигатель возмущенно заревел. Но скорость чуть снизилась.
Олег снова нажал на тормоз. Нога, не встретив ожидаемого сопротивления, с силой провалилась вниз, ударив металлической «лапкой» педали о напольный резиновый коврик… Случилось самое худшее для водителя – отказала система тормозов….
Звук от удара был не громким. Скорее глухим. Быть может Олег и не услышал его вовсе, из-за шума, работающего на высоких оборотах, двигателя. Или его, этого звука, небыло совсем. Может быть, или, даже, скорее всего, он, прозвучал у него в голове, в подсознании…. Но ничего реальней и страшней он не слышал в своей жизни….
Хотя, нет. Наверное, слышал. Один раз. В далеком детстве. Когда ему было пять лет. И был он с отцом на похоронах, какого-то дальнего родственника. Мужики, спускавшие гроб в яму, не удержали веревки.… Гроб упал в могилу. Люди, окружавшие могилу, страшно закричали. Этот крик, и звук удара гроба о землю сковал маленькое тело ребенка ужасом. Он плакал от страха, пока отец не вынес его на руках с кладбища домой, к бабушке. Олег один день молчал. Потом заговорил, но некоторое время плохо спал и чуть заикался.
Его потом долго возили по бабкам-шептухам. Выкатывали яйцами, выкапывали воском и «вышоптувалы пэрэляк»…. Со временем все прошло. Забылись и где-то потерялись в подвалах памяти звук падающего гроба и пережитый страх. Осталась только фобия перед похоронами. Чьи бы они небыли….
