000
ОтложитьЧитал
– Так легче общаться, – сказал он ночной тьме снаружи. – Но я тебе все расскажу… Я не хочу больше этого, этой ненависти…
Диего захлопнул окно и пошел в спальню, но Марии там не было. Он нашел ее в соседней комнате. В детской, на краю кроватки, у ног спящего, закутавшегося в простыню Густаво.
Диего подошел к ней и осторожно положил ладонь на плечо. Мария поерзала, но не повернулась к нему.
– Этот ботинок… – прошептал Диего. – …от оборотня… ты знаешь, как ценит их генерал…
Мария повернулась. В глазах еще блестели слезы, но печали на ее лице больше не было.
– Но есть проблема… – продолжил Диего. -…это мальчишка.
Мария улыбнулась.
– Разве это проблема? – спросила она.
Глава вторая.
Не успела еще ночная тень покинуть душные городские улочки, когда Пилар, уставшая и сонная после рабочей смены, спрыгнула с ножки заводского автобуса.
Забежала в круглосуточный супермаркет, зевая в пустых проходах овощного отдела минут пятнадцать вспоминала вчерашний обед.
– Что же ты вчера кушал, маленький мерзавец? – рассуждала она вслух. – Сосиски с макаронами?.. Хм, и время не придется тратить на готовку, Пабло сам все сварит… Нет, у него уже изжога скоро будет от этих сосисок… ночью надо было думать, что покупать, а ты все книжки свои читала…
Суп в банке, две баночки йогурта и бутылка молока. На кассе увидела шоколадку, задумалась, прикусив губу.
– Покупаете? – спросила кассирша.
– Ага.
Ценник вышел неожиданно большим, но не отменять же. Вышла из магазина в легком притуплении, считая деньги в голове, беззвучно шевеля губами, прикидывая варианты до зарплаты.
– Ладно, это шоколадка для Пабло, надо же ему вкусности покупать, – успокоила себя Пилар.
На часах было уже семь, когда она зашуршала ключами у дверей квартиры, а в мыслях: "первая пара в девять, последняя в два, как ты собираешься не отключаться?"
Очутившись в квартире, словно зомби потянулась на кухню, быстро скинув кеды.
– Кофе, – говорила с собой Пилар чтоб не уснуть, раскладывая купленное в холодильник. – Две ложки, и кружку побольше…
Глаза слипаются, похлопала себя по щекам, поставила чайник в раковину, набрать воду.
– Что за запах?
Едва не провалилась в сон, ставя чайник на плиту, зажмурилась, открыла глаза, и только сейчас посмотрела на пол, под ногами у плиты кусочки слипшейся рыжей шерсти.
– Идиот, – хлопнула себя ладошкой по лбу Пилар и побежала в соседнюю комнату.
Пабло клубочком, в одних трусах лежал на раскладушке, пятки черные, на щиколотках капли застывшей грязи. Простыня валялась на полу вместе с подушкой, весь пол в шерсти и комках земли, одежда в коробке у дверей грязная и сырая.
Ему было четырнадцать, но выглядел он не по годам взрослым, намного крупнее и сильнее сестры, но сейчас, увидев его, спящего, сжавшегося, обхватившего во сне свои колени, ведь как обычно на ночь оставил окно нараспашку, позабыла Пилар весь свой гнев и лишь задрожала, хотелось ей ругаться и плакать, но сил никаких уже не было.
– Дурак, – прошептала она.
Пощупала его лоб. Теплый, все в порядке. Потрясла за плечо.
– Просыпайся, – шепотом, голос куда-то пропал, повторяла она.
– А? – Пабло повернулся к ней, зевая, пытаясь разлепить глаза. – куда так рано будишь?
– Ты чего вчера делал? – Пилар почувствовала, как подступают к глазам слезы, а в горле комок мешает говорить.
– А что такого? – Пабло сел, почесал свою кудрявую шевелюру. – Еще рань такая, я бы спал, а теперь вот разбудила.
– Шерсть, – сказала Пилар. – Весь пол в ней.
– А…
Он встал, поискал взглядом одежду.
– И грязь, – сказала Пилар.
Голос теперь вернулся к ней.
– Иди, немедленно прими душ.
Она схватила брата за руку и повела за собой, включила воду в душе, затолкнула его в ванную комнату и вышла, заперев дверь, оперлась на нее спиной и прижимаясь, медленно опустилась, сев на пол.
– Ну и что такого? – сквозь шум воды донесся голос брата. – Ты ведь знаешь, что это часть меня? Я не могу не превращаться.
– Можешь… – она сжала зубы, в горле пересохло от желания ругаться матом. – Знаешь, что с тобой сделают, если поймают?.. А твои дружки? Один из них проболтается, решит разбогатеть и все!
– Никто из братства не проболтается даже под страхом смерти.
– Братства… – повторила она и заметила, что на тумбочке для обуви у входной двери чего-то не хватает, – где у тебя второй кроссовок?..
Шум воды стал сильнее.
– Я спросила, где второй кроссовок?
Пилар встала и осмотрела все вокруг тумбочки, сходила в комнату брата и вернулась, сжимая кулаки.
– Где кроссовок?! – ударила она кулаком по двери и услышала, как со скрипом закрылся кран и шум льющихся струй воды прекратился.
– Где? – повторила она, но ответа не было.
На кухне засвистел кипящий чайник, вздохнув, Пилар отправилась к нему. Она уже помешивала ложкой кофе, когда на кухню, осторожно ступая, зашел Пабло.
– Ты вот чего такой злой ко мне? – рассматривая кофейную пенку, спросила Пилар.
– Это случайно… – опустив глаза, ответил Пабло.
Он все ждал, что Пилар будет ругаться, но она молчала. Оставив кофе, смотрела, как солнце рисует на металлических крышах соседних домов огненную черту.
– За нами кто-то гнался, – начал Пабло, – …мы торопились, кроссовок куда то пропал и у меня не было времени искать его… я схожу днем и поищу…
– Нет, – ответила Пилар. – Пусть лучше сгниет в этом проклятом лесу.
– Просто… как же мне жить без своей лисьей стороны?.. Ну… я не могу бросить ее, как ты… это… это часть меня, это вся моя жизнь…
– Жизнь, это список дел, – холодно ответила Пилар. – И не больше.
Помолчав, Пабло спросил чуть слышно:
– Что теперь будет?
– После универа пойду тебе за новой обувью… пей чай, пока горячий, в холодильнике есть для тебя шоколадка, – ответила она.
Пабло постоял еще и ушел к себе. Маленькими глоточками Пилар допила кофе и пошла в душ.
Джинсы и рубашка слишком пропахли работой, чтоб носить в приличное место, Пилар посмотрела в шкафу и поняла, что чистой одежды у нее нет. Ничего, зато есть у Пабло. Постучалась и приоткрыла дверь. Пабло плотно закутавшись в простыни, лежал, отвернувшись к стене.
– Что еще ты хочешь? – спросил он. – мне и так стыдно.
– Ничего, переживешь, – ответила Пилар.
Пабло изнашивал одежду куда быстрее ее, поэтому Пилар часто покупала ему что-то новое. Вот совсем не надевал еще светло-коричневые брюки и белую сорочку, покупала ему для школы, чтоб выглядел прилично, а он так и не носил ни разу.
Унесла к себе в комнату одежду и примерила. Сорочка была длинной и просторной, почти до колен, одела под нее майку, из тех, что пахли посвежее, а сорочку не стала застегивать, закатав рукава до локтей. Брюки тоже пришлось немного закатать. Ремней у нее не было, затянула пояс витой веревкой. Купила как-то такую, чтобы оборачивать ими в холщовую ткань или жесткую бумагу разные вещи.
– Кажется, не так все и плохо, – подмигнула себе Пилар, стоя у зеркала.
Перевязала такой же веревкой стопку тетрадей. Так интересней, чем просто положить в пакет, а этим утром Пилар как никогда нуждалась в таких мелочах, способных ненадолго отвлечь ее от насущных дел.
Но времени совсем мало, пора бежать!
Вновь автобус, металлический и скрипящий, с твердыми, кожаными сидениями. Утреннее солнце слепило сквозь толстые стекла, дорога была длинной и Пилар прикрыла глаза, погружаясь в полусонное состояние.
– Только бы не уснуть, – шепотом сказала она себе.
В солнечном и золотистом тумане полусна привиделся ей университет, древнее и величавое здание, построенное несколько сотен лет назад, в колониальную эпоху. Заложенный как городская крепость из мраморного камня и кирпича университет выстоял под напором нового правительства, уничтожавшего любые намеки на прошлое страны. К концу жаркого лета стены и колонны здания, блестящие на солнце от влажности, покрывались плющом и порами белого мха, заносимыми ветром из сельвы. Пилар часто видела лица в вещах и предметах, а у университета было свое, складывающееся в ее воображении из арки во внутренний двор и больших окон второго этажа, в мудрое, но очень грустное лицо времени.
Легкий сон развеялся от прикосновения. Кто-то сел рядом и кажется толкнул ее плечо. Пилар открыла глаза. Рядом был крупный и неприятно пахнущий смесью пота и спиртового дезодоранта мужчина.
– Извините, – тяжелым голосом сказал он.
– Ничего, – ответила Пилар.
До университета было еще далеко. Напряжение постепенно ушло. Пилар покрепче сжала в руках сумку и стопку тетрадей и вновь закрыла глаза, с усталостью сложно было бороться.
Теперь ей снилась осень в Италии, млечное небо и холодные воды Адриатики. В полусне можно размышлять и она стала вспоминать римских и греческих поэтов и философов, размещая их на берегу моря, вместе с современными туристами, средневековыми баронами и рыцарями, священниками и тиранами. Море представилось ей живым древним существом, помнящим разговоры с ним всех людей, стоявших когда-то на берегу.
В полусне она вышла из автобуса, улыбаясь, глаза слезились от солнца, а в свободной одежде брата было легко и приятно.
– Наш лес наверно глупее Адриатики. Философы туда не ходят… Лес должен выслушать множество историй, прежде чем станет спорить с морем, но вот только какой так мог бы? Аокигахара в Японии, может быть?..
Мысль показалась Пилар интересной, она решила поискать в телефоне о старых лесах, оставить открытой вкладку в браузере, чтоб почитать вечером, но сумки под рукой не оказалось. Вместо нее прижимала локтем к себе связанную стопку тетрадей.
Пилар остановилась посреди толпы бредущих в университет студентов, судорожно вспоминая:
– В автобусе же была сумка в руках?.. Из дома я ее точно забирала, смотрела по дороге в телефон и положила его туда…
Пилар захотелось надавать себе пощечин. Вспомнила мужчину, подсевшего к ней. Какие у него приметы? Терся о плечо и неприятно пах?
– И куда мне идти сначала? Блокировать карточку в банк? Но там у меня нет денег все равно, все были наличными…
– Пилар! – послышался знакомый голос.
Она оглянулась, растерянно глядя в лица в толпе, никого не узнавая, лица студентов и преподавателей смешались слезами на ее глазах, но вот перед ней вынырнул из толпы окликнувший ее человек, невысокий, с бледной прядью седых волос на морщинистом лбу, с очками в тонкой оправе на кончике острого носа, в сером костюме тройке и блестящих воском кожаных туфлях.
– Профессор Аугусто, – поприветствовала его Пилар, вытирая слезы.
– Что такое, Пилар?
– Меня ограбили, вот…
– Ага, – профессор нахмурился, почесал едва заметную щетину, а Пилар в это время рассказала ему как все было. – Ясно, ясно. Ждите меня здесь!
На мгновение потерявшись в толпе, профессор позвал Пилар за собой. У дома напротив их ждало такси.
– В полицию, – сказал профессор водителю. – Я поеду с вами, Пилар, надо действовать быстро и настойчиво, чтобы сразу передали дело следователю.
– А как же ваши лекции?
– Ничего, у меня днем начнутся лекции, успею. Сначала полиция.
Машина задребезжала, плюясь бензиновым газом и вскоре они уже выехали на центральную улицу.
– Думаете, они найдут что то? – спросила Пилар.
– Пойдем к следователю, посмотрим, что скажет, – ответил профессор.
– Ничего они не найдут, – вмешался в разговор таксист.
В отражении в зеркале Пилар разглядела усталые выцветшие глаза и пышные усы.
– У меня было так, – продолжил таксист. – Украли у жены сумку. Потеряли мы только нервов с этой полицией, пока сидели там, говорили с ними, надеялись. А потом жена нашла свою сумку, изрезанную всю на помойке.
– А зачем изрезали? – спросил профессор.
– Кто их поймет, – пожал плечами таксист. – Звери…
"Звери" – повторила Пилар про себя.
– Вы верите в оборотней? – спросила она.
– Что?
Через отражение в зеркале таксист посмотрел на нее серьезно и потом засмеялся.
– Оборотни, – повторил он, улыбаясь и разглаживая усы.
Они ехали молча еще минут пять и вскоре в жарком дрожащем воздухе перед ними возникло двухэтажное здание полиции, построенная в новых архитектурных традициях, плоская квадратная кирпичная коробка, от внешнего вида которой тревожное состояние Пилар ухудшилось.
Профессор завел Пилар в здание, проводил до дежурного:
– Диего Салар сегодня на работе? – спросил профессор.
– А кто его спрашивает?
– Аугусто Мендес, профессор истории.
Пока дежурный дозванивался до следователя, профессор похвастался Пилар:
– Диего мой старый товарищ… Когда то именно я указал ему жизненный путь, а позже привел сюда… – отведя Пилар от стойки дежурного, так, чтобы тот не слышал, профессор продолжил, – сирота, родителей никогда и не знал. А я можно сказать, был управляющим его судьбой, устроил в школу, дал возможность получить образование…
– Вы великодушный человек, – Пилар показалось, профессор нуждался в ее признании и лести. – А этот следователь… он ваш сын?
– Нет, – профессор смутился, подыскивая слова, боясь сказать лишнее. – но после моей смерти он может быть единственный, кто будет хранить память обо мне…
– Я тоже буду, – подбодрила профессора Пилар, взяв его ладони в свои.
Коридоры полиции действовали на нее угнетающе, потеря всех денег словно надоедливая сирена, сверлила сознание изнутри, но профессор вызвал в ней жалость и погладив его ладонь, она вспомнила:
– Я же обещала позавтракать с вами. Вот сейчас поговорю со следователем и пойдем в кафе. У меня к вам столько вопросов по истории.
– Да, – тут же оживился профессор. – Конечно. Диего хороший сыщик и думаю все будет хорошо. Вы наверно не помните картель ягуаров, терроризировавших город? Вам тогда было меньше десяти лет, а вот я прекрасно помню. Бандиты, от налога которых не скрылся ни один торговец городского рынка, сущие дьяволы, братья Альварес. Именно Диего расправился с ними… настоящий герой с твердым сердцем… А тема новой лекции интересная, вам точно понравится. Я хотел вот с какого вопроса начать, с чем у вас ассоциируется серебро?
– Серебро? – задумалась Пилар, а по коридору сзади нее послышались тяжелые шаги.
– Августо, как ты, старик?! – поздоровался незнакомец.
Пилар вздрогнула от громкого голоса за ее спиной и медленно повернулась. Позади нее возвышался широкоплечий мужчина. Лицо его показалось ей странным, слишком диким, слишком неухоженным для города. Широкие скулы, всклокоченная шевелюра, звериный взгляд тяжелых волчьих глаз, задумчиво изучавший ее, и при всем этом незнакомец улыбался, отчего ей стало еще неуютней. Одет он был в джинсовый костюм и Пилар догадалась, что это не простой полицейский, это и был тот самый сыщик, воспитанный профессором.
– Здравствуйте, – кивнул он Пилар.
Она кивнула в ответ.
– Такое дело, Диего, беда, – начал профессор, – это студентка нашего университета, у нее в автобусе по дороге на учебу украли сумку. А там документы, деньги, телефон.
– Что же вы все в одном месте? – покачал головой Диего.
– Не все, документы у меня дома, – ответила Пилар. – А в сумке… так получилось, деньги у меня занимали и вот отдали наличными, я их так и не положила на карточку… теперь наверно ничего не вернуть.
– Деньги скорее всего нет, – сказал Диего, – пойдемте ко мне, все напишете.
Они поднялись на второй этаж. Диего открыл дверь своего кабинета, посадил Пилар за свой стол, положил перед ней лист бумаги и ручку.
– Не волнуйтесь, – Диего похлопал Пилар по плечу. – Я оставлю вас здесь, мы с профессором пока поговорим немного, а вы просто постарайтесь все вспомнить как можно более детально. Запишете приметы преступника, номер автобуса, время, может быть остановку, где он сел и где вышел. Я потом приду и мы ваши показания оформим как положено и уже пустим дело в работу.
Когда Диего закрывал за собой дверь, Пилар расслышала голос профессора в коридоре:
– Не Августо, а Аугусто, все время ты на свой манер…
Она оглядела кабинет. Старые, покосившиеся шкафы вдоль стен, набитые бумагами так, что места уже не было. На полу коробки с бумагами и папками. Навесной потолок в углу кабинета покрыт плесенью и несколько плит сняты, из тьмы за ними по капле протекает труба в железное ведро в углу. Пахло табаком и кофе. Лучи солнца из окна рядом с ней засвечивали пыльный экран маленького монитора. На столе кроме компьютера лежала стопка фотографий с телами жертв, увидев снимки Пилар отвернулась, опустила взгляд на небольшую картонную коробку под столом, которой едва касались ее ноги, и вздрогнула. Сердце застучало быстро-быстро. В коробке, обернутый в полиэтиленовый пакет, лежал кроссовок ее брата Пабло.
"Вот кто гнался за тобой" – подумала Пилар. – "Что же нам теперь? Снова бежать из города? Видел он твое превращение?"
Пластмассовая ручка треснула в ее пальцах и на листок побежали чернила. Пилар смяла бумагу, вытерла о нее пальцы и выбросила вместе с ручкой в мусорное ведро. Посмотрела в окно, подбежала к дверям, осторожно выглянула в коридор, профессора и следователя не видно.
– Что же делать? – Пилар застыла, покусывая ноготь и вдруг поняла, что прижала к лицу синий от чернил палец.
Взглянула в зеркало на стене. Теперь и губы синие и подбородок. Взяла со стола еще один чистый лист и вытерла им лицо и ладони, но кажется, только размазала все сильнее.
– Надо выбросить его, выбросить! – сказала она себе и осмотрела еще раз кабинет, нет ли тут камер. – Но куда? В коридор с ним побежишь? Из здания так тебя не выпустят, или спрячешь в туалет? Куда-нибудь там в вентиляцию засунуть? Или, к черту, возьму и выкину его в окно, а на улице подберу…
Еще раз осмотрела коридор, никого нет. Подбежала к столу и достала кроссовок. "Точно его?" – спросила себя Пилар. – "Вспоминай!.. размер, цвет, все похоже…". Руки ее опустились и слабость пробежала по телу.
– Вот идиотка, – прошептала она.
На пришитой к внутренней стороне язычка бумажке прочла оставленную ей же надпись "Пабло Эстевес".
Однажды в школе у Пабло украли куртку. Он сказал, что не знал, кто это сделал, а позже Пилар провожала его в школу и увидела эту курточку на другом мальчишке из его класса. Она потребовала куртку у вора, но неподалеку были его родители, позвавшие директора школы. В доказательство Пилар рассказала о нескольких пришитый ей же заплатах, но никто не собирался ей верить, а директор еще и устроил ей выговор. Позже Пабло признался, что продал курточку, потому что Пилар совсем не давала ему карманных денег, а ей соврал.
С тех пор она подписывала все вещи Пабло и теперь, когда он уже выглядел взрослее ее, она продолжала это делать. И этот проклятый кроссовок она тоже подписала своей рукой.
По коридору послышались шаги.
– Следователь… – прошептала себе Пилар.
Она схватила кроссовок и открыла окно. На улице, метрах в десяти от здания стоял и курил у дерева профессор Аугусто. Он заметил ее и помахал рукой.
– У вас все готово?! – крикнул профессор.
– Нет, – ответила ему Пилар и услышала, как открывается дверь за ее спиной.
Развернулась и села на стул за компьютером так быстро, что едва не обрушила монитор.
– Ого, – ухмыльнулся Диего.
Дрожащие руки Пилар под столом сжимали кроссовок.
– Решили проветрить?
– Душно немного.
– Хорошо, – кивнул Диего.
Порыв ветра сбросил со стола несколько фотографий и он нагнулся к полу, подобрать их. Пилар воспользовалась моментом и положила кроссовок в коробку под столом. Диего поднялся, пристально глядя в ее глаза, подошел к ней, положил фотографии на место и сел на краешек стола.
– Вспомнили, как выглядел преступник? – спросил он. – И куда делся лист, который я вам давал?
– Вот, – Пилар показала покрытые чернилами ладони. – Я немного… перенервничала.
Диего кивнул, освободил от стопок бумаг спрятавшийся между шкафами стул и поставил к столу.
– Садитесь вот сюда, мне нужно кое что проверить за компьютером.
Пилар встала, незаметно толкнув ногой коробку с кроссовком подальше под стол. Диего занял свое рабочее место, пошевелил мышкой, чтобы вывести компьютер из спящего режима и краем глаза Пилар заметила открытую базу данных полиции с вбитой в поиск фамилией "Эстевес".
– Популярная фамилия в нашей стране, – не глядя на нее, сказал Диего.
– Вы о чем? – Пилар взяла лист бумаги и осторожно начала выводить в правом верхнем углу свое имя.
– Как раз об этом, – сказал Диего. – Вы ведь тоже Эстевес… как и преступник, которого я сейчас ищу…
– Преступник? – Пилар подняла глаза, Диего смотрел на нее.
– Человек, у которого я отнял вот это, – Диего достал из коробки кроссовок Пабло, и Пилар почувствовала холод.
– Отняли?.. А что он сделал? – чужим голосом спросила она.
– Очень плохие вещи… – Диего посмотрел на кроссовок. – Очень плохие.
– Что?.. – несмотря на дувший из окна ветер, ей не хватало воздуха. – Что он сделал?..
– Подставил свою сестру, – Диего развернул язычок кроссовка так, чтобы она могла увидеть его внутреннюю сторону, замаранную синими чернилами. – До вашего прихода этого не было, Пилар Эстевес.
– Откуда мне знать… – ей пришлось отдышаться, чтобы продолжить, – откуда мне знать, что там было и чего не было.
– Зато я прекрасно все знаю, – теперь лицо Диего было серьезным. – Вы понимаете, что мне придется сообщить правительству о том, что ваш брат оборотень?
Пилар опустила голову. Мысли заглушал стук сердца.
– Он не… – она прокашлялась и продолжила шепотом, слова давались ей тяжело. – Он не оборотень… это я… Это меня вы видели вчера…
Диего внимательно изучал ее лицо, каждый дрожащий нерв.
– Когда это было? – спросил он.
– Вечером…