Славатск
«В действительности
все совершенно иначе,
чем на самом деле».
Станислав Ежи Лец
Меня убили теплым летним вечером в четверг в небольшом городе, в первый день моей командировки.
Неделей раньше меня вызвал шеф.
– Тихон, один человек из отдела поедет в командировку в Славатск, на СлавХимМаш. Вот думаю, кого бы послать. Есть какая-нибудь идея?
– Есть, Петр Яковлевич, – я ненадолго задумываюсь, киваю головой. – Сделать у нас в офисе в конференц-зале фонтан.
– Фонтан? – Начальник отдела поднимает брови.
– Представляете, вместо объявления, что будет собрание, всем сообщают – «встретимся у фонтана». Правда, здорово?
– Тихон, как думаешь, стоит мне вспомнить про эту идею, когда я буду распределять квартальную премию? – Петр Яковлевич задумчиво постукивает карандашом по столу.
– Может, в другой раз? Вот еще идея – отправить одного человека в командировку, в Славатск.
– И кого же?
– Ну, смотрите, Петр Яковлевич, – я начинаю загибать пальцы. – Махарадзе в отпуске, у Семенова трое детей, Никифоров здесь нужен. Может, вы? – я смотрю на него самым преданным взглядом.
Петр Яковлевич начинает рисовать карандашом кружочки на листе бумаги. Уже опасно. Плохо будет, если начнет протыкать эти кружочки карандашом. И совсем плохо, если перед этим пририсует ручки-ножки и напишет над кружочками фамилии.
– Может, пусть Пушкин едет? – предлагаю я. Пушкин – это моя фамилия. Я опять начинаю загибать пальцы. – Молодой, холостой, энергичный, перспективный, легкий на подъем, просто идеальный командировочный.
Петр Яковлевич отодвигает листок в сторону.
– На месяц, Тихон Тимурович. – Неожиданно. Вчера Семенов мне уже рассказал про эту командировку, было же очевидно, что придется ехать мне, а вот про срок ссылки разговора не было.
Я иду на выход из кабинета.
– Пушкин! – окликает меня уже перед дверью Петр Яковлевич.
Я останавливаюсь, поворачиваюсь. Перед глазами проносятся все мои прегрешения за последний месяц. Ну, не совсем проносятся, скорее, идут нестройной толпой, спорят, шумят.
Так, начинается воспитательный процесс. Пятак выразительно смотрит на меня, я вздыхаю, опускаю голову.
Интересно, он знает, что его зовут «Пятаком»? Поднимаю глаза, смотрю на него.
«Знаю, знаю. И даже знаю, кто его придумал», мысленно отвечает и добродушно усмехается Пятак.
– В кассу зайди, командировочные получишь, – строго произносит начальник.
Через неделю и два часа я прилетел в аэропорт областного центра. Весь мой багаж состоял из сумки на ремне, и на площадь я вышел едва ли не самым первым.
Пустой микроавтобус «Форд» с табличкой «СлавХимМаш» и открытой передней дверью я увидел на краю площади сразу. Ну, пусть немного подождёт, мне же интересно, как тут, в провинциях…
С левой стороны площади было скучно: небольшой сквер с высокими тополями, в тени которых сидели чего-то или кого-то ждущие люди. С правой стороны местная жизнь чуть шевелилась в трех киосках: сувениры, газеты, пирожки. Лето, жара, июль.
Я прошел мимо Форда, купил в киоске пару сосисок в тесте, холодный чай в пластиковом стаканчике и не торопясь пошел вокруг площади, поглядывая на припаркованные машины, скучающих водителей, скользнул взглядом и по водителю Форда. Коротко стриженый парень с квадратной челюстью пару раз глянул на выходящих из аэропорта пассажиров, лениво откинулся на кресле с полузакрытыми глазами. Типичный боксер.
В кустах между киосками послышался шум: что-то роняли, поднимали, опять роняли… Похоже, кто-то там валял дурака. Из-за угла вывалился поддатый мужик, в штанах защитного цвета и разорванной футболке.
– Слушай, друг, дай пирожок. – Он шмыгнул носом, вытер грязь с подбородка. – Мы там с Мишкой деремся, а есть охота, хоть не дерись.
Я открыл рот, закрыл, протянул ему «пирожок», сосиску в тесте. Чтобы купить именно пирожок на привокзальной площади, нужно быть совсем отчаянным.
Он взял, ударился плечом о боковую стенку киоска, задумался.
– Так нечестно будет. Друг, давай еще пирожок. А то я поем, а Мишка чего же.
– Да, давай по-честному. – Я с самым серьезным лицом протянул ему второй «пирожок». – Держи, друг.
За углом что-то упало. Очевидно, Мишка продолжал драться с моим новым другом. Его отсутствие Мишке нисколько не мешало.
– Чай-то возьми, жарко же, а вы деретесь, – окликнул я честного драчуна.
– Ты че, какой чай, мы же деремся. – Мужик даже не обернулся.
Действительно, как-то я не додумал.
Через минуту я решительно подошел к открытой двери Форда: «Я – Пушкин!»
– Совпадает. – Водитель проснулся, оценивающе глянул на меня. – Ну, тогда садись, Пушкин.
– А что, больше никого не будет? Я один?
– А ты еще кого-то ждешь?
– Да нет, просто меня никогда целый микроавтобус не встречал.
– Напрягает? – Водитель улыбнулся, протянул руку. – Никита. Мельников.
– Тихон. – Я пожал руку. – Долго до Славатска ехать?
– А вот сколько ты летел, сколько теперь и ехать. Пару часов.
Оказалось, Никита привез из городка целую делегацию, шесть человек, которые полетели на моем же самолете обратным рейсом. В общем, повезло.
– Я тебя еще и до квартиры довезу, – он опять глянул на меня с улыбкой и достал из бардачка ключ. – К нам от вас сейчас часто гости приезжают, ну и, короче, квартирку однокомнатную под это дело нашли. Купили или сняли, не знаю, но вполне неплохая, в старом центре. Как кто приезжает – сразу туда. С утра пустая.
Мне уже очень-очень нравился Славатск.
– Тихон, а ты кто по профессии? – Никита завел микроавтобус. – Чем здесь заниматься будешь?
– По финансам я.
– Ага. «Финансы поют романсы»
– Про Пушкина будешь спрашивать? Не родственник ли я?
– Буду. – Он хитро прищурился. – Ты не родственник Пушкину? А то уж очень фамилии похожие.
И, совершенно неожиданно для меня, мы минут десять вспоминали пушкинские стихи…
А потом за окном потянулся обычный летний пейзаж средней части России: поля, рощицы, небольшие поселки. Я с большим интересом уставился на пасущихся коров, на коз. Интересно, что ни одна корова на меня даже не взглянула.
Никита называл места, через которые мы проезжали, но названия тут же пропадали из моей памяти, как только из вида пропадали эти самые кем-то населенные пункты. «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…»
Постепенно я начал клевать носом и, похоже, задремал.
Очнулся я уже в конце пути. Мы остановились на площади.
– Просыпайся, соня, – Никита добродушно улыбался. – Это и есть Славатск, самый центр, Славная площадь.
Мы вышли из машины.
Я огляделся по сторонам. Площадь, полностью заасфальтированную и пустую, окружали трех-четырехэтажные дома, отходили пять улиц с высокими, до крыш, деревьями. Машины ехали и стояли по краям площади, вся центральная часть была пуста, только редкие пешеходы старались побыстрее пересечь открытое место по раскаленному июльским солнцем асфальту.
– Вон то большое серое здание с флагом – это городская администрация, там раньше трибуны ставили, во время демонстраций, как обычно, все «Слава!» кричали, так и стала площадь Славной. Была Главной, стала Славной. А это – наш городской Дворец культуры.
Высокое, в несколько этажей, темно-красное здание местного Дворца культуры с белыми колоннами, украшенное разнообразными белыми архитектурными деталями, эффектно смотрелось на фоне чистого голубого неба, в обрамлении старых и таких же высоких деревьев с раскидистыми кронами.
– И как там с культурой?
– Да… Кино показывают, иногда концерты, спектакли, даже свой народный театр есть… Между исполкомом, если по-старому, и Дворцом – небольшой парк, с маяком, днем хорошо гулять, вечером, пожалуй, не стоит. Да ребята разные, бывает, куролесят, – «боксер» потрогал свой тяжелый подбородок. – Квартирка твоя за Дворцом культуры, через пару домов. Будешь поздно домой возвращаться – лучше слева от Дворца по улице – и освещение лучше, и народ ходит…
И в этот момент у меня вдруг закружилась голова, картинка поплыла перед глазами, возникло острое чувство дежа вю. Я смотрел вокруг сквозь какое-то марево, и откуда-то всплывало ощущение, что я все это знаю, что я здесь был, что вот это почта, дальше кулинария, библиотека…
– Это гостиница «Октябрь», – как будто издалека я слышал голос Никиты, – внизу ресторан. Дальше по кругу почта, аптека, магазины разные, кафе, можно поесть, если что, библиотека. В общем, разберешься потихоньку.
– А вон там книжный магазин? – Я показал на вывеску «Глобус». Наваждение проходило.
– Когда-то был, давно закрыли, – Никита глянул в ту сторону. – Турфирма там теперь. Да, Тихон, завтра отдыхай, у нас профилактика, годовая.
– Это что-то значит?
– На ХимМаше только дежурная смена, в офисе только те, у кого что-нибудь срочное. Для остальных – выходной. Да, и еще. Надо будет медосмотр пройти, в городской медсанчасти. Можно завтра, а можно и в понедельник.
– А вот это адрес, улица Мартовская, сразу за парком, ее отсюда видно, – Никита протянул мне бумажку. Сейчас рули прямо между ДК и парком. Я в гараже буду, если что, звони, подъедем, разберемся…
– Ага, ну давай. Спасибо тебе! – я закинул сумку на плечо, вылез из Форда, потянулся. По площади медленно проплыла тень от небольшого облака.
Вот я и дома, вдруг почему-то подумалось мне.
Оксюморон
«Оксюморон: Сочетание несочетаемого»
Древнегреческое
Я сверил адрес с бумажкой, вот этот двор.
С одной стороны двора стоял «мой» пятиэтажный дом, напротив него – такая же пятиэтажка. Уютный двор, несколько высоких старых тополей, кусты. Посередине двора – детская песочница, в которой лениво копается пацанчик, металлическая горка с облупившейся краской. Столик с двумя лавками, на дальней стороне – волейбольная площадка.
«Моя» квартирка на третьем этаже, однокомнатная, кухня, ванная. В комнате диван, явно раскладной, телевизор, кровать в нише, под ней – сложенная раскладушка. Стол со скатертью, огромный старинный шкаф, как его только сюда притащили, да еще и без лифта.
Я распахнул шкаф, пересчитал пустые плечики, что, наверное, делает каждый, осматривая номер в отеле, положил на полку сумку.
На столе – пульт, вечером посмотрю, что тут за каналы.
Нормальненько!
Я вышел на балкон, прямо под окнами – высокий тополь, макушка на уровне пятого этажа, в квартире тень от него. С балкона на тополь можно прыгнуть вниз, а вот с него на балкон – навряд ли. Ветки короткие, по ним не залезешь, и далековато, можно только сверху попробовать, а там уже ствол тонкий, серьезного человека не выдержит.
Обнаружил на кухне остатки чая, кофе, сахар – спасибо!
Минут через десять я отправился на разведку. Сначала по знакомому маршруту, по дорожке между Дворцом культуры, который теперь будет слева, и парком справа.
Я уверенно шел по дорожке, выложенной разноцветными плитками. Парк оказался неожиданно большим, почти треугольной формы – к Славной площади выходила его узкая сторона, можно сказать, вершина, а потом он заметно расширялся, покрывался сетью многочисленных дорожек и тропинок в дальней, не очень ухоженной части.
Боковым зрением я увидел какое-то движение на одной из дорожек, остановился, глянул
На одной из дорожек «разбирались» между собой трое парней. Один, блондин, пятился, выставив вперед нож, двое осторожно перемещались по сторонам, между ними валялся велосипед. В принципе, силы равны: двое безоружных против одного с ножом.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! – Я крикнул издалека и остановился. Понятия не имею, что они там делят между собой, может, и велосипед. Если что, успею удрать – до них метров двадцать, да и чего за мной бежать-то, да еще днем, опять же народ вокруг ходит.
Все трое быстро посмотрели в мою сторону, блондин тут же рванул куда-то вглубь парка, эти двое погрозили ему вслед, подняли велосипед.
Я быстро сделал два шага вперед, исчез из их поля зрения, пауза, вокруг тихо, два шага назад, осторожно выглянул из-за куста. Оба на месте, за мной никто не гонится, велосипед уже стоит вертикально.
Я подошел к центральному входу во Дворец культуры – высоченные белые колонны, широкая лестница. Дворец! Перед Дворцом – цветник, вытянутая прямоугольная клумба, одним торцом ко входу, другим – к Славной площади. Слева и справа – проходы, выложенные крупными серыми квадратными плитками, за ними – линии скамеек, шесть с одной стороны и почему-то пять с другой, где уже начинается парк.
Я остановился у цветника, провел рукой над цветами, едва их касаясь. А ведь здесь хорошо бы смотрелся мелкий бассейн с фонтанчиками по периметру, дно выложить мозаикой в виде разноцветных рыбок и морских водорослей.
И чтобы мокрая и счастливая детвора в эту жару с визгом и брызгами бегала бы по дну бассейна, кто-то стрелял бы из водного пистолета, кто-нибудь просто наслаждался, стоя в воде под фонтанной струей в такой солнечный день… Я прикрыл глаза и будто наяву услышал детские голоса, на лицо упало несколько капель.
Быстро открыл глаза – бассейн исчез, вновь была цветущая клумба, полная ярких цветов, посмотрел на небо – прямо надо мной висело небольшое облако, еще одно показалось вдали, тень от него медленно проплыла по Славной площади.
Я поперся прямо в центр площади, встал по центру, один, посередине огромного асфальтового поля. Машины едут по кругу, далеко, здесь пусто, свободно, отличная панорама, можно спокойно рассмотреть все вокруг.
Я начал медленно поворачиваться по часовой стрелке, рассматривая окружающие дома. Городская администрация с флагом на здании и вышедшим покурить охранником, прилегающая улица, потом библиотека, еще улица, магазин, тот самый «Глобус» …
Внезапно у меня возникло странное ощущение, что здания, улицы, деревья, которые оказываются у меня за спиной, исчезают, и вместо них остается что-то серо-туманное. Я резко обернулся назад: все было на прежнем месте, и дома, и охранник, с интересом уставившийся на меня. Но теперь мне казалось, что они возникают, возвращаются из небытия именно в тот момент, когда я туда поворачиваюсь. Я несколько раз менял направление движения и взгляда, хитрил, тихонько бормотал, что сейчас повернусь вон туда, а сам бросал взгляд в другую сторону. Безуспешно: картинка каждый раз была быстрее и успевала проявиться в нужный момент.
Зато заметил на одной из улиц магазинчик «МиниСуперМаркет».
Остановился на входе, осмотрелся. Небольшое помещение, разделенное витриной-холодильником, продукты, разные хозтовары, продавщица за прилавком с весами и очередь из пары теток. Сейчас ничего покупать не буду, жарко, возьму на обратном пути, сейчас прикину – это на ужин, а вот это на завтрак. Тетки впереди тихо переговаривались, по запыленному стеклу витрины перебирала лапками муха-аборигенка.
Мимо меня с шумом протопало что-то большое, потное, со смешанным запахом перегара и «Шинели номер пять». Мужик в тренировочных штанах и футболке ломанулся вперед, отодвигая первую покупательницу: «Э, мне вон ту красненькую ноль-семь, чтобы две! И сырок плавленый, чтобы один!»
Женщины закричали, загалдели все одновременно: «Ты куда это! Здесь очередь! Напьются с утра! Не давай ему, пусть как все, а то ишь! Смотри, герой какой! Видит, что одни бабы, что мужиков нет, вот и смелый сразу!»
У меня мелькнуло видение: вот я делаю ему замечание, очередь же, он категорически не соглашается, разбивается оконное стекло, Петр Яковлевич читает бумагу из милиции, хмурится, «Пушкин, устроил драку, 15 суток» или еще интереснее, «сломан нос, ремонту не подлежит».
Я незаметно попятился, переместился на улицу, пошагал вперед.
Меня в магазине никто не видел, значит, я там как бы и не был. Ишь, «Мужиков нет!» Нет, и не было. Я вообще не заходил, вон, иду по другой стороне улицы.
Ну, полез бы я на него. А у него нож! Чем-то же он режет плавленый сырок. А я ему такой – ну-ка, в очередь. И в лоб ему. Или он мне.
Я остановился и начал рассматривать фикус за стеклом в витрине аптеки.
«Трам-парам, парам, парам. Кто не ходит в такой магазин, тот поступает мудро».
«А мужиков нет!» А я в командировке.
Дурацкое название магазина, зачем я в него пошел?
И уж совсем непонятно, зачем я возвращаюсь?
Я зашел обратно в магазин, никакого плана действий у меня не было. Собственно, если бы у меня был план, то я бы не пошел назад в этот магазин, потому что первый пункт в этом плане был бы «не лезь на рожон, нафиг это тебе нужно».
Алкаша и теток уже не было, продавщица неторопливо протирала прилавок.
– Ксения, – я прочитал вышитое имя на ее переднике, – а вы до которого часа работаете? Ох, пардон, я имею в виду, до которого часа магазин открыт?
Ксения быстро глянула на меня, прошлась взглядом сверху вниз. Конечно, она не собиралась ни на какое свидание, но все равно было бы приятно улыбнуться и вежливо отказать.
– Я в командировке, вот, присматриваю, какие бы вечером продукты прикупить. – Мне пришлось заполнять паузу.
– На ХимМаш, наверное? – продавщица улыбнулась. – До восьми, заходите.
– Да, ХимМаш. Кстати, странное название магазина – «МиниСуперМаркет». Прямо оксюморон получается. Мини и супер. Сочетание несочетаемого.
– Но зато привлекает. Вы-то ведь вот зашли? А можно еще раз это слово, как вы сказали?
– «Оксюморон», это по-древнегречески. Вот если б такое название, точно бы зашел, от удивления.
– Не, у нас бы его сразу переделали бы в разговоре во что попроще – Ксюша-макарон. – Продавщица Ксюша тут же вновь улыбнулась, поняв, как забавно это звучит в паре с ее же именем.
Небо постепенно темнело, да и день уже заканчивался. Неоновая надпись «Глобус» вспыхнула голубым светом как раз в тот момент, когда я подошел. Немного прищурившись, я стал рассматривать вывеску. Так и есть, светящиеся буквы смонтировали прямо на такие же деревянные, потемневшие от времени.
Два больших окна были обклеены изнутри рекламными плакатами. Все, как везде: Турция, Египет, Греция… Я представил, как когда-то здесь могли бы стоять на стеклянных полках книги, взрослые – повыше, детские – пониже. И как какой-нибудь мелкий пацанчик, прижавшись к стеклу, разглядывает «Волшебника Изумрудного города»
Я потянул на себя массивную старую дверь.
– Здравствуйте, вам подобрать что-нибудь, или уже выбрали? Вам на двоих или как? – Девушка-турагент в синих джинсах и желтенькой рубашке с табличкой «Анна Светлова» улыбалась настоящей улыбкой. Ну, не совсем блондинка, но действительно светленькая.
– Добрый день, переходящий в добрый вечер. Анна, а не было ли здесь раньше книжного магазина?
– А, так вы, значит, не местный, значит, в командировку, значит, на ХимМаш. – Анна нисколько не удивилась. – Да, был здесь книжный, я тогда совсем маленькая была.
Я подошел к рекламному плакату: заходящее солнце, пляж, пальмы, следы пары ног на мокром песке вдоль берега.
– А вы видели, что здесь мужские и женские следы? – я пристально вгляделся в картинку. – И, кстати, по размеру очень похоже на мой и ваш след, в масштабе. Вот у вас какой размер ноги?
– У меня… ой, да ну, вы же шутите, – Анна подошла, встала рядом, потом махнула рукой.
– Так что начинайте собираться, едем или в понедельник, или в октябре. Очки солнечные, крем для загара, купальник тоже можете взять, мы же не все время вдвоем будем.
– Вот болтун, – смущенно пробормотала Анна. – Ну ладно, если что здесь понравится, заходите, подберу для вас.
– Ань, так ты не падай, и подбирать не надо будет то, что мне понравилось, – Так, теперь точно надо отсюда драпать. Я улыбнулся самым добродушным образом. – Анна, не обижайтесь, вы сегодня действительно симпатично выглядите. Про отпуск пошутил, а вот про красавицу – так это же чистая правда!
В кафе с оригинальным названием «Кафе» все выглядело чисто, аккуратно, на подоконнике живые цветы, и вкусно пахло. За одним из трех высоких круглых столиков стояли-ели-пили двое электриков с ярко-желтыми надписями «Горсвет» на синих спецовках. По встречам с алкашами на сегодня я программу выполнил, но это точно трезвые ребята. Эта профессия выпивающих во время работы не любит. Естественный отбор.
Взял две сосиски, добавил еще пару, салат и чай, устроился у окна с видом на площадь. Не торопясь жевал, сосиски оказались действительно сосисками, переживая в мыслях заново сегодняшний день.
То дежа вю в момент приезда. Это что-то значит? Или это обычный набор того, что можно встретить в любом городке: почта, аптека. «Глобус»? Я мог заметить надпись неосознанно, и тут же вытащил на сознательный уровень как воспоминание. Которому секунда срок. Плюс дорога, жара. Никакой психотерапевт не нужен, и так уже куча готовых объяснений.
А вот после магазина осадок остался. Я понимал, что сначала сбежал. То есть боялся, что со мной что-то случится. Пол кафельный, на таком сшибут, можно и башню разбить. А если среди широких штанин еще и рожон найдется… А так хочется порой быть неуязвимым суперменом, чтобы не задумываться о последствиях, а просто с ходу вломить. Я уставился в одну точку и размечтался…
«… я встал в конец очереди, начал разглядывать товар и неожиданно услышал шум-галдеж впереди стоящих посетителей. Оказывается, какой-то офигевший алкаш нагло полез мимо очереди за новой бутылкой.
– Здесь вообще-то очередь, дорогой ты наш человек. – Я со спокойной усмешкой подошел к нему. – Или ты уже и не человек?
– Да ты че, ботаник, сопляк, чего вылез, по едалу захотел? – Мужик попер на меня.
Я чуть качнулся вправо и почти без замаха влепил ему в лоб.
Нет, мужик на голову выше меня был, не достану.
Я чуть качнулся вправо и почти без замаха влепил ему в челюсть.
Он отлетел назад и грохнулся на пол.
Мужик-то крупный, хрен такого сразу собьешь с ног.
Он покачнулся, с трудом удержался на ногах. Я быстро сменил позицию и влепил еще раз. Удар был не сильный, но теперь и этого было достаточно, чтобы этот тип грохнулся на пол.
Кстати, там батарея была, а если бы он голову разбил об эту батарею? Да и помер бы. Превышение пределов допустимой самообороны? Стоп, какая самооборона, я же первый этого хама ударил.
– Да ты че, ботаник, по едалу захотел? – Мужик замахнулся ножом, кто-то завизжал.
Я уже отработанным в предыдущей мысли приемом сбил его с ног. Алкаш грохнулся на пол и отлетел к самой батарее. Кто-то опять завизжал.
Так, а дальше что? Если он опять встанет? Я четвертый раз сбил его с ног. Как-то надо эту историю заканчивать.
– Неплохо бы сдать его в милицию, – подсказал я продавщице, и она тут же бросилась к телефону в подсобке.
Вообще-то мужику уже, наверное, врач нужен, у него явно сотрясение спинного мозга. Приезжает милиция, мне – медаль, тому – направление на анализы. Петр Яковлевич, на командировочную работу пока не вышел, потому как сижу в отделении шестой час, пишу объяснительную…»
Оказывается, я уже доедал четвертую сосиску.
Странно, но я успокоился. Какой-то непонятный робокоп получается. Прав, что ли, был мой внутренний голос, когда убеждал не вмешиваться? Или это из-за несоразмерности преступления и наказания? Мужик хамит, а я его об батарею? Так, а что еще с ним делать? Рассказать о принятых правилах поведения? И после этого самому отлететь к той батарее.
– Спасибо, реально было вкусно, – вполне искренне я поблагодарил продавщицу.
– На здоровье. Заходите еще.
На улице уже были сумерки, зажглись фонари. Сытый и довольный, я дошел до светло-желтого дома на углу, который сейчас стал просто серым, и почти случайно глянул на примыкающую к площади боковую улицу.
Там, покачиваясь, шла явно подвыпившая троица. Прохожий, завидев их, перешел на другую сторону. Парни заулюлюкали ему вслед и потопали дальше.
Я вздохнул. Можно было не сомневаться, что через пару минут они спросят у меня закурить. «А если найдем?».
Я скрылся за углом, готовясь стартовать, увидел большое освещенное окно, закрытое плотной шторой, затем табличку «Городская Библиотека», дернул дверь, заскочил внутрь и закрыл засов. Как говорят на Востоке, круче не тот, кто увернулся от брошенных в тебя камней, а тот, в кого вообще камни не бросили.
Дальше был небольшой тамбур, вторая дверь.
– Добрый вечер. Кажется, дождь начинается. – Именно так я представлял себе библиотекаря: пожилая худощавая женщина в строгом деловом костюме с юбкой, аккуратная прическа, конечно же, очки, и спокойный оценивающий взгляд.
– Добрый вечер, молодой человек. Как вам наш город? На СлавХимМаш? Да вы проходите. – Она помолчала, улыбнулась моему удивленному взгляду. – Ничего сложного. С утра идут пенсионеры, за классикой: Толстой, Чехов, даже Достоевский. Все то, что они помнят по названиям со школьной программы, и чего в школе практически никто не читал, только сдавали по шпаргалкам. «Классика – это то, что в классе читают». – Она вздохнула. – А теперь никто не заставляет, читают, кстати, с удовольствием, это же действительно Мастера. – Она сделала паузу, поправила очки. – После обеда – школьники, берут ту же классику для уроков. Ну, и командировочные. Эти могут зайти в любое время, просто так. – Она ободряюще улыбнулась и вдруг спросила:
– Чай будете?
– Спасибо. – Я слегка растерялся. – Вы как добрая фея. Из «Золушки».
– Спасибо, буду, или спасибо, не буду? – строго уточнила фея.
– Буду! – твердо сказал я. В библиотеке был неяркий свет, в меру тепло и как-то … душевно, что ли.
– У нас читального зала нет, но есть читальный стол. А вот здесь у меня книги по истории города, я их специально подобрала, буду маленькую выставку делать. – Хозяюшка ушла куда-то в глубину.
Я подошел к ее рабочему столу, взял стопку книг, увидел лежащую табличку «Зав. Библиотекой Мальцева Арина Родионовна». Надо же, как няня Пушкина. Имя-отчество прямо в точку!
А потом мы под шум начавшегося дождя пили чай на читальном столе, она рассказывала про любимый город Славатск, в котором она родилась, и с которым они были почти ровесники.
Когда-то в каком-то министерстве было принято решение построить здесь, фактически в чистом поле, химический завод. Были на это свои причины. Завод и в нескольких километрах от него поселок начали строить одновременно. Конечно, приехало много молодежи. Люди строили свои будущие дома и свои рабочие места. На тяжелых работах использовали заключенных, многие из которых после окончания срока оставались здесь жить. Прошло время, поселок стал городом, завод – крупным производственным комплексом, к химзаводу добавился машзавод…
А книжный магазин действительно был, назывался «Глобус», закрылся несколько лет назад.
– Арина Родионовна, – я сделал паузу и покосился на табличку. – Мне кажется, вы были раньше учительницей.
– Русский язык и литература. – Она задумалась, мыслями унеслась куда-то в свое прошлое.
Я взял верхнюю книгу, «История города в рассказах и фотографиях», раскрыл наугад, начал просматривать черно-белые и цветные фотографии. Вот первые поселенцы, вот первые дома-бараки, вот первая свадьба, вот… Сердце забилось учащенно, просто заколотилось: на фотографии был Дворец культуры, а перед ним – бассейн-фонтан!
– Это фонтан? – я смотрел на фото, наверное, с вытаращенными глазами.
– Это? Ну да. – Она подошла, старое фото ее тоже заинтересовало. – Был сначала фонтан. Его сразу после взрыва на химзаводе засыпали.
– А что за взрыв?
– Давно это было… Установка какая-то взорвалась. – Она вздохнула. – Там почти вся смена погибла, пять человек. Из них две пары семейных было, муж да жена. После этого семейным парам категорически запретили в одну смену работать. Начальник смены жив остался. Его первым взрывом, говорят, метров на пятнадцать отбросило, это и спасло, по кусочкам собирали…
– А остальные … их что же, там … на площади похоронили?
– Некого было хоронить. Там же не просто взрывы были, какие-то химические. Ничего не осталось. А цветы в память об этом решили посадить…
– А начальник смены, что с ним сейчас?
– Совершенно не знаю. – Она развела руками. – Только, говорят, и память, и рассудок частично потерял. Скорбная история.
Мы помолчали. Я глянул на часы на стене.
– Вы же уже закрываться должны. – Я встал. – Спасибо огромное за рассказ, за чай! – Можно, я эту книгу с собой возьму, почитать?
– Конечно, это же библиотека! Берегите ее, она здесь в одном экземпляре. Вот только мне надо вас записать. – Она вернулась к рабочему столу, взяла чистую читательскую карту и вопросительно посмотрела на меня.
– Пушкин, – сказал я, опять уставившись на старую фотографию с фонтаном. И не сразу заметил, что повисла тишина.
– Александр Сергеевич? – с иронией спросила Арина Родионовна.
– Нет, Тихон … Тимурович, – растерянно ответил я.
Я вздохнул, раскрыл свой паспорт, передал ей.
– Извините… – Она была несколько смущена и одновременно рада, что все оказалось правдой.
Я продиктовал свой адрес с бумажки, которую дал Никита, взял книгу и от души раскланялся с доброй хозяюшкой.
На выходе я бесшумно отодвинул засов, с улицы пахнуло приятной вечерней свежестью. Дождь кончился, асфальт был мокрый, небо по-прежнему было темным, но уже не от туч, а от приближающейся ночи. Я протянул ладонь, поймал несколько последних капель, сунул книгу за пазуху рубашки.
– Сегодня что-то произойдет, необычное, – вдруг у меня за спиной произнесла тихо подошедшая Арина Родионовна
– Почему? – не понял я.
– Дождичек был. После дождичка в четверг много чего произойдет…