После дождичка в четверг

Глава 1

– Сказать, чем лето лучше зимы? – спросила меня Маринка, усаживаясь на стул для посетителей. – Запросто скажу. Летом не только не хочется работать, но и есть возможность это нежелание конвертировать в…

– Какое слово ты употребила? – Я подняла голову от своего ежедневника, раскрытого на четверге, сегодняшнем дне то есть, и с любопытством взглянула на секретаршу.

– Конвертировать! – смело повторила Маринка. – Могу продиктовать по слогам, если ты не поняла и со второго раза.

– Я поняла, – ответила я и решила не спорить. Если на Маринку находит, то лучше с ней не связываться по мелочам. Потом не будешь знать как развязаться.

Я взглянула на настенные часы. Они показывали половину третьего. Рабочий день заканчивается, и, похоже, у Маринки есть идея, чем занять наступающий вечер. Я снова заглянула в ежедневник и вычеркнула последний записанный в нем пункт. Практически все запланированное на сегодня уже было сделано. Осталась так, всякая ерунда.

– Ну и хорошо, что поняла, – сказала Маринка. – Так вот, я продолжаю. Летом можно не только позволить себе не хотеть работать, но и найти дело гораздо интереснее и содержательнее. И если посмотреть с точки зрения продолжительности жизни, молодости, юности, ну и всего прочего, то, наверное…

– Давай короче. – Было ясно, что работать мне не дадут, я отложила в сторону ежедневник и напрямую спросила: – Ты что хочешь?

– Я хочу на пляж, – призналась Маринка. – Пойдем, а? Ну ее к лешему, эту редакцию и…

– И этого редактора? – закончила за нее я. – Мерси.

– Ну я же так не сказала! – весело возмутилась Маринка. – К тому же этого редактора я сейчас зову с собой. И поступаю очень благородно.

– В чем же кроется благородство? – Я вспомнила, что вчера искала дома купальник и не нашла его, поэтому решила идею пляжа не поддерживать.

– Да в моем же предложении! Я запросто могла бы взять больничный листик, бюллетень то есть, и сейчас спокойно валяться на песочке и наслаждаться жизнью. Но я так не поступила и зову тебя. Пошли, а? Скучно же!

Я задумчиво посмотрела в окно. Пляж был идеей очень хорошей, и я сама собиралась предложить Маринке сходить на реку, но меня смущал не только спрятавшийся неведомо куда купальник. Смущало еще и небо. Небо, быстро затягивающееся облаками очень нехорошего сизого цвета. Да и ветер на улице начал усиливаться. Маринку, как всегда, обуяла идея, мало подходящая к реальности.

– Не вовремя у тебя возникла эта светлая мысль, – сказала я, – вот если бы вчера…

– Почему опять не вовремя? – удивилась Маринка. – Работой мы сейчас не загружены, можно сказать даже, что баклуши бьем. Или околачиваем. Не помню, как точно, да это и не важно. Ну почему бы не сходить на пляж? Пошли, Оль, а то так и закиснем в этих стенах.

– И на этих стульях, – закончила я.

– И на этих стульях, – подтвердила Маринка, понимая, что я начинаю понемногу сдаваться. – Так идем?

– Да ты на погоду посмотри! – не выдержала я. – Высунь нос в окошко: сейчас как ливанет, так и смоет сразу с пляжа.

Маринка, вытаращив глаза, посмотрела на меня. По-видимому, смысл моих слов до нее не доходил. Моргнув несколько раз и решив, наверное, что начинать на меня обижаться рановато, она на самом деле подошла к окну.

– Как хорошо, – проговорила Маринка возмутительно приподнятым тоном, глядя в теряющее синеву небо, – и нежарко. А вода все равно будет теплой. Не остынет же она от этих нескольких облачков?

Услышав про облачка, я не выдержала, соскочила с кресла и тоже подошла к окну.

– Ну, ничего себе «облачка»! – сказала я. – Да ты посмотри внимательно: сейчас как зарядит, так и забудешь про все свои пляжные поползновения! Вчера нужно было предлагать или завтра предложишь, а сейчас займись чем-нибудь.

– Боже мой. – Маринка, наверное, очень хотела повертеть пальцем у виска, да сдержалась, и правильно сделала, между прочим. – Облачка ей помешали. Облачка! Помешали!

Она жалостливо посмотрела на меня, словно намекая, что у меня такая умственная слабость, что даже объявлять мне об этом не стоит, и предложила, быстренько перестроившись:

– Тогда пошли погуляем! Даже если и упадет три капли с неба, мы это время пересидим в кафешке или под деревом постоим. Ну какого черта нам здесь торчать, если все равно ничего путного уже не сделаем? Дела переделаны и на завтра, и на послезавтра!

Я задумалась.

А действительно! Сергей Иванович – в отпуске, Ромка – на каникулах. Работы по причине летнего времени немного, потому что летом, как я замечала уже не раз и не два, город словно вымирает и люди куда-то рассасываются. Они никуда не деваются, конечно, но активность читательская и активность криминальная падает до размеров просто свинских, если так можно сказать. Ну, я думаю, что в данном случае можно, потому что моя работа и состоит в констатации и расследовании всяких криминалов и доведении результатов этих расследований до читателей. Одним словом, если не быть многословной, летом работы заметно меньше, чем в любой другой сезон.

– Ну что, надумала? Или мне зайти через часик? – с неприличным таки ехидством спросила меня Маринка.

– Надумала, – сердито ответила я. – Только у меня есть один вопрос, не знаю, как ты к нему отнесешься…

– Ты про купальники? – практично спросила Маринка.

– Кстати, да! – воскликнула я. – Насчет купальников…

– Ну это мы просто съездим на тебе и возьмем их, – Маринка пожала плечами, – не вижу сложностей.

– Не «на мне съездим», а на моей машине, – довольно-таки сварливо проговорила я.

– Это одно и то же, – отмахнулась Маринка. – А какой вопрос у тебя был?

– Как нам быть с Виктором? Брать его с собой или не стоит?

– Не знаю даже… – Маринка задумалась или только притворилась, что сделала это. – Если он захочет, то почему и не взять, а если не захочет, то можно и не брать. А что, ты без бодигарда уже считаешь неприличным и на улицу выходить? Ну вы покрутели, девушка, просто слов нет!

Я промолчала и задумалась. Хотя Маринка была права в основном: а что думать-то? Ехать нужно!

Я вызвала по селектору Виктора и предложила ему на выбор два варианта: либо он уходит с работы и едет с двумя девушками на пляж или куда получится, если погода все-таки возьмет да и подведет, либо идет куда хочет.

Виктор от пляжа и девушек отказался. Не мне его судить за такое легкомыслие. Вполне возможно, что мы с Маринкой уже порядком ему поднадоели. Я имею в виду не только за сегодняшний день, а вообще.

Короче, мы быстренько собрались и покинули редакционное помещение.

Моя «ладушка», уже неоднократно латанная и ремонтированная после всех передряг, в которые ей доводилось попадать вместе со своей хозяйкой, все еще исправно бегала, и мы сперва доехали на ней до Маринкиного дома на Советской. Маринка свой купальник нашла достаточно быстро – и одного часа не прошло, ну а потом мы отправились ко мне. Мой дом находится от редакции гораздо дальше, чем Маринкин, и времени для поездки к нему пришлось потратить в два раза больше, чем до Маринкиного дома, однако, если суммировать потраченное время, то на поиски моего купальника его ушло гораздо меньше. А все почему? Да просто вещи нужно класть на место, чтобы потом можно было найти их сразу. Главная закавырка в том, чтобы вспомнить, где это место находится.

Но это я сказала не для того, чтобы как-то особенно осудить Маринку, а так, к слову.

Ну, в общем, двух часов не прошло, то есть времечко приблизилось к самому, что называется, пеклу, как мы оказались во всеоружии для визита на пляж. Я высунула нос из окна своей «Лады», вдохнула горячий воздух и снова посмотрела на небо. Оно упорно затягивалось тучами.

– Ничего у нас не получится, – убежденно сказала я, нажимая на педаль и трогая «Ладу» с места.

– Давай сперва приедем, а там видно будет, – сказала Маринка, – чем-то это должно все-таки кончиться. Или тучи разбегутся, и мы ухватим немного загара, или тучи никуда не денутся, и тогда мы не будем страдать от жары.

– Ненавижу твою диалектику, – проворчала я и поехала по направлению к набережной.

Маринка всю дорогу трещала о какой-то ерунде, я с удовольствием поддерживала ее болтовню, и мы быстро и без происшествий добрались до места назначения.

Теперь встала проблема, какой пляж выбрать. Их у нас в городе несколько, и каждый со своей фенечкой. Например, основной пляж, так называемый «городской», расположен на острове, и добраться к нему можно двумя путями: спуститься с моста по особой аппендиксоподобной лестнице или доплыть на чем-нибудь плавучем. Мне лично городской пляж не нравился постоянным скоплением на нем народа. Да и с тенью или с укрытием от дождя, смотря по погоде, на этом пляже были проблемы. Три кустика и пяток кривоватых деревьев под понятие «укрытие» явно не подходили.

Есть у нас еще один пляж – частный, престижный, дорогой, но почему-то там запрещено купаться. Даже объявление соответствующее висит. Не знаю, кто с кем и чего не поделил или кто кому чего-то недоплатил, но что это за пляж, если нет допуска к воде?

Все остальные пляжи по традиции носят названия «диких», но вот они-то по атмосфере, уюту и обстановке как раз и являются самыми человеческими.

Доехав до моста через Волгу, мы свернули налево, миновали частный пляж, который, по существу, и не пляж вовсе, а естественный, но платный солярий – звучит, кстати, очень ненатурально: «естественный, но платный»! – и, проехав еще приблизительно с километр, добрались до второго дикого пляжа. Первый нам сегодня не понравился из-за большого количества народа на нем, ну а следующий пришелся в самый раз.

Я зарулила на стоянку, и только мы с Маринкой собрались выходить, как начался ливень. Резко усилился ветер, крупные капли забарабанили по асфальту, деревьям и по нам, несчастным, то есть по крыше и стеклам машины.

– Ну вот, – только и сказала я, закуривая.

– Ну и что? – моментально отреагировала Маринка. – И что такого-то? Зато надышимся озоном под самую завязку. Открывай свою форточку и прекращай портить атмосферу!

– Не могу открыть, ветер как раз в мою сторону, я вся буду мокрая, – хмуро отозвалась я.

Маринка, с видом умудренного метеознатока, сощурилась и пристально посмотрела на небо, вертя головой в разные стороны, потом обратила взоры на пляж.

– Дождь скоро кончится, – объявила она тоном сивиллы и даже зачем-то прищелкнула пальцами несколько раз.

– «Скоро» – ты имеешь в виду в историческом измерении времени? – уточнила я.

– Да нет же, прямо сейчас. Смотри – небо уже светлеет.

Ливень на самом деле прекратился внезапно и скоро. Благодаря тому, что мы не успели выйти из машины, мы остались сухими, а вот граждане, уже отдыхавшие, испугались дождя при первых его каплях, быстренько собрали свои вещички и свалили с берега. Так и получилось, что, кроме нас с Маринкой, на всем пляжном пространстве не осталось больше никого.

– Вот! – удовлетворенно произнесла Маринка, выходя из «Лады» и радостно щурясь на свет божий. – Полный кайф: народу нет, Волга есть! О чем еще мечтать?

Я могла бы ей предоставить целый список того, о чем в нашей жизни можно было бы помечтать, но не стала этого делать. Зачем лишний раз себя расстраивать?

Мы действительно неплохо устроились на пустынном пляже, и все было здорово, пока из-за ближайшего к нам острова не вывернула моторная лодка и не пристала буквально в пяти-шести шагах от нашего полотенца, расстеленного на песочке. Среднего роста парень, слабо загорелый, одетый в одни только шорты, широкополую панаму и в темные очки, разложил перед собой инструмент и начал копошиться в моторе.

Тонкая струйка бензина – или керосина, я не разбираюсь, – потекла с борта лодки в воду, и вскоре течение начало ее подталкивать как раз к нам с Маринкой. На все замечания молодой человек бубнил какие-то глупости вроде того, что здесь пляжа нет, якобы он расположен под мостом, и отказывался отплывать в сторону. Отдых получался подпорченным в буквальном смысле. Хотя, с другой стороны, мы уже и так достаточно накупались.

Потом парень ушел, оставив свою лодку с вытекающей из нее радужной жидкостью, мы перебазировались правее, но обе уже понимали, что пора закругляться.

– Ну как, не жалеешь? – спросила меня Маринка, вытираясь полотенцем.

– Все отлично, – призналась я.

– Еще не все! – Маринка сделала загадочное лицо, и я поняла, что вот-вот на меня рухнет еще одна сногшибательная идея.

Так оно и получилось. Маринке загорелось продлить отдых и увенчать наш пляжно-купальный день еще и легким ужином в кафе.

Неплохая была идея, да только не все происходит так, как планируется вначале.

Мы накинули на себя одежду и побрели обратно, решив срезать угол и пройти к стоянке, на которой я оставила «Ладу», не по дороге, а по прямой – через березово-смородиновые заросли, образующие как бы зеленый островок на «берегу» поселка частных домов и служащие местным жителям частично как свалка, частично как место для незамысловатых пикников.

День был будний, так что мы смело направились к этим зарослям, надеясь, что никого не встретим в них. Под занавес не хотелось бы портить настроение лицезрением каких-нибудь алконавтов, мешающих пиво с водкой и чистый русский мат с перлами местного диалекта.

Когда мы подошли к первым деревцам, по дороге мимо нас быстро проехала темно-синяя «Ауди», обдав Маринку грязью из свежей лужи. Водитель даже не остановился, хотя не заметить совершенного не мог. Вот ведь скотина какая!

Маринка, зайдя за ближайшее же дерево, тщательно отряхнула запачканное платье и, гордо задрав нос, пошла в глубь зарослей, стремясь быстрее выйти на противоположную их сторону. Я – за ней.

Через несколько шагов Маринка, пару раз споткнувшись о торчащие из земли корни, замедлила шаг и подождала меня.

– Он же видел, что мы идем! – несколько запоздало начала возмущаться она.

– Ну видел, – успокаивающе ответила я. – Это был просто хам. Выбрось его из головы, сейчас добредем до машины и поедем в кафе.

– Я, кажется, запомнила номер, – пробормотала Маринка, продолжая идти немного впереди меня. – Триста восемьдесят один… или нет – восемьсот тридцать один. Или нет…

– Решила подать жалобу? – поинтересовалась я. – Знаешь же, что бесполезно!

– Какая жалоба?.. – Маринка так резко остановилась, что я едва не наткнулась на нее. – Я статью напишу! Такую статью, что…

– Ну, в общем, ясно, – согласилась я. – Ты, главное, под ноги смотри, а то, не ровен час, сломаешь себе шею, и тогда некому будет статью писать.

Маринка из сказанного сделала практический вывод и крепко схватила меня за руку.

Оказалось, сделала она это как раз вовремя. Потому что, миновав следующее на пути дерево, мы наткнулись на женский труп.

Неплохое продолжение отдыха, правда?

Глава 2

Правда, ни я, ни Маринка с первого взгляда не поняли, что это труп. Сперва мы заметили, что у дерева, прижавшись спиной к его стволу, сидит какая-то женщина, опустив голову на грудь. Ее длинные, каштанового цвета волосы падали на левую сторону лица. Женщина была одета в простенькое платье самой народной расцветки – в какой-то голубенький цветочек. Туфля с ее левой ноги слетела, и казалось, женщина не обратила на это никакого внимания.

А вот мне эта туфля показалась такой страшной, что… Впрочем, в ту секунду я ни о чем угрожающем даже подумать не успела. Не до того как-то было.

– Извините, – проговорила Маринка, – а вы не подскажете…

Уж не знаю, что она там собиралась спросить, да и сама Маринка, наверное, этого сейчас не вспомнит. А тогда она замолчала на полуслове, ойкнув и прижавшись ко мне: окаменелая неподвижность женщины как-то мгновенно бросилась в глаза.

– Эй! – неуверенно позвала я и осеклась.

Маринка тоже молчала. Подождав реакции от женщины и не дождавшись, мы с Маринкой, очень крепко взявшись за руки, подошли ближе.

Женщина была мертва. Сомнений не осталось, когда я разглядела слева во лбу маленькое черное отверстие. Женщину застрелили.

– Мама, – прошептала Маринка, – это же…

– Спокойно, – сказала я. – Тихо и спокойно. Не будем психовать.

– И не собиралась, – дрожащим голосом заверила меня Маринка, отпустила мою руку и отошла на шаг назад.

Я тоже не стала стоять на месте: вдруг вокруг тела есть следы, оставленные преступником или преступниками. Аккуратно отойдя тоже назад, ближе к Маринке, я вынула сотовый телефон из сумки.

– В милицию будешь звонить? – спросила меня Маринка, никак не справляющаяся с противной дрожью в голосе.

Она снова схватила меня за руку, причем вцепилась так, что остался синяк. Это я потом обнаружила.

– Ну а куда же еще? – ворчливо ответила я, пробуя освободиться от Маринкиной хватки, но добилась только того, что она вцепилась в меня еще крепче. – Сообщу, пусть приедут и делают свое дело.

Когда я набрала «ноль-два», в трубке послышались короткие гудки. Пришлось повторить. На этот раз мне ответили.

Я начала диктовать информацию так, как привыкла: четко, короткими предложениями. Но почти сразу же меня перебили и начали задавать наводящие вопросы. Пришлось рассказать все подробно и не только про труп, но и про себя, и про Маринку. Про Маринку не так подробно. В основном девушка, сидящая на телефоне, интересовалась почему-то моей скромной персоной.

Наконец длинный и, как мне показалось, почти бестолковый разговор был закончен, и нас попросили дождаться дежурной бригады.

– Мне здесь не нравится, – почти истерично выпалила Маринка, еле дождавшись окончания моего разговора и явно мечтая смыться с этого места.

– Думаешь, у меня другое мнение? – заметила я. – Теперь уже поздно убегать. Ждать нужно.

– Ну, послушай, какого тогда черта нам торчать именно здесь? Пошли к стоянке. Все равно же, когда приедут менты, мы их увидим… И они нас увидят… – Маринка потащила меня прочь от нехорошего места.

– Мне кажется, ты права, – пробормотала я, вовсе не собираясь сопротивляться: соседство с трупом мне, как и Маринке, категорически не нравилось.

– Ну еще бы!

Мы дружным быстрым шагом пошли прочь и минут через пять выбрались к стоянке.

– Лучше бы в обход пошли, – проворчала Маринка, опираясь рукой на столб и приподнимая ногу, чтобы отряхнуть испачканную туфлю.

Я тоже остановилась и закурила, посматривая по сторонам.

Маринка привела туфли в порядок и спросила, что я думаю о погоде: улучшится ли она или останется такой же, как сегодня.

Я рассеянно кивнула и промолчала, наблюдая за милицейской машиной, показавшейся в конце дороги и направившейся в нашу сторону.

– Смотри-ка, как быстро приехали, – заметила Маринка, проследив за направлением моего взгляда, – что-то у меня предчувствие нехорошее…

Я промолчала.

Милицейский «уазик» остановился напротив въезда на стоянку, и из него вышли двое сержантов, почему-то с весьма недовольными лицами. Первый, низкорослый, весь какой-то сморщенный, неприязненно покосился на нас с Маринкой и высморкался с помощью пальцев на асфальт. Второй, повыше ростом, чем первый, но тоже недомерок, задвинул форменную кепку на затылок и, осмотревшись, потопал к нам.

Когда он подошел, я, не дожидаясь вопросов, быстро сказала:

– Здравствуйте, это я звонила дежурному.

– Вы-то нам и нужны, – сказал сержант непонятную фразу и оглянулся на своего отставшего товарища. Тот подошел и начал нас с Маринкой осматривать снизу вверх, не переставая при этом морщиться, словно у него был такой специфический нервный тик.

– Ну что? – более высокий обратился к своему нервному товарищу. – Пойдем, что ли?

Тот сморщился в последний раз и только после этого процедил в нашу сторону:

– Здрасте.

Мы с Маринкой едва не рассмеялись. Не знаю, как Маринка, а я срочно достала из сумки платочек и сделала вид, что мне срочно нужно что-то с ним сделать. Пока я крутила платочек в руках, я, естественно, опустила лицо и спрятала улыбку.

Нервный сержант шмыгнул носом и, не поняв всего комизма своей весьма запоздалой реплики, произнес:

– Что ж, показывайте свою находку, девушки.

Мы повели милиционеров знакомой нам дорогой и, когда подошли почти вплотную к тому месту, где находилось, к несчастью, знакомое нам дерево, остановились.

– Вон там, – сказала я. – А можно мы дальше не пойдем?

– Можно, – сказал нервный сержант и бодро пошел вперед.

Мы с Маринкой остались стоять за деревьями, стараясь не смотреть в том направлении, куда ушли милиционеры, но, разумеется, продолжали прислушиваться. Интересно, что они говорят в таких случаях? Остаются невозмутимыми или все-таки в них тоже проявляется что-то непосредственное?

Громких разговоров я не услышала. Мне даже показалось, что сержанты ничего и не говорили между собой.

Минуты не прошло, как сзади нас послышались шаги, и нервный сержант, морщась еще больше прежнего, выскочил из зарослей и встал перед нами с Маринкой.

– Ну, так где же ваш улов? – глотая окончания слов, спросил он.

– Около дерева, – ответила Маринка, показывая пальцем.

– Какого дерева? – сержант задергал шеей и свирепо завращал глазками. – Какого еще дерева?

– Ну там, недалеко. Вы что, не видите, что ли? – не выдержала я. – Или вам необходимо, чтобы мы снова смотрели на этот ужас?

Сержант озадаченно посмотрел на меня, и тут у него из-за спины показался его напарник.

– Что-то не видать ничего, девушки, – более миролюбиво сказал он, – покажите, пожалуйста.

– Иди покажи, – сказала я Маринке, – теперь мне нужно туфли почистить. Грязные, как не скажу что…

– Почему я? – Маринка вытаращила глаза и отступила от меня к дороге. – Не пойду, даже не уговаривай! Не пойду! Почему я?! Кто из нас главный редактор?

Упоминание о распределении должностей в газете здесь было совершенно неуместным, но мне ничего не оставалось, как смириться с ситуацией и молча пойти с сержантами к трупу.

Вот так: все я и всегда я. Заранее приготовившись увидеть труп, показать его и тут же отвернуться, я вышла на полянку, глянула на дерево, у которого сидела «наша» женщина, и… А вот трупа-то и не было!

Я быстро осмотрелась по сторонам. Дерево – то же самое, полянка – та же самая… Я снова посмотрела туда, где мы нашли труп, и все равно его не увидела. Вот так фокус!

– Марин! – позвала я. – А ее тут нет…

Сержанты, профессионально вставшие слева и справа от меня, набычились и начальственно засопели.

– Смеешься? – отозвалась Маринка и предупредила: – Все равно не пойду!

– Ну правда же нет! – крикнула я. – Ты уверена, что мы тут ее видели?

– Уверена! – заявила Маринка, не выдержала и осторожно пошла к нам.

Она шла с таким напряженным видом, словно была готова при первой же опасности развернуться и так быстро припуститься бежать, что догнать ее не смогла бы ни одна машина с мигалкой.

Сержанты молчали.

Маринка осмотрелась на полянке, повернулась ко мне и произнесла несомненную истину:

– Точно нет.

Тут наконец, выдержав достойную паузу, зашевелились наши сержанты. Нервный зачесался и, подергивая себя пальцами за ухо, не то подозрительно, не то угрожающе пробурчал:

– Девчонки, если вы пошутили, то вам это выйдет боком.

– И хорошо, что не раком, – добавил второй и настороженно покосился на своего товарища.

Тот утвердительно кивнул.

– Так шутить будете не с нами, – гордо заявила Маринка. – У нас, слава богу, репутация известная.

– Это какая же? – хмуро проворчал старший из этой служебной парочки и потянул из кармашка рацию. Вытащив ее, он нажал на кнопочку и забубнил в нее что-то про шутниц и прочие глупости.

– Придется ехать с нами, девушки, – сказал он, закончив разговор, – за подобные шутки юмора положено административное наказание и…

– Да уж, – энергично поддержал его второй и протянул свои лапы к Маринке.

Маринка с визгом отпрыгнула в сторону, едва не поскользнулась на лежащей ветке, и отпрыгнула еще дальше.

– Не убежите, – пообещал ей старший наряда, глядя на Маринкины прыжки по поляне. – А вас я предупреждаю, – он повернулся ко мне, – за сопротивление при задержании есть особая статья. Я напишу докладную, и вам еще припаяют. Ясно?

– Ну, это мы еще посмотрим, – проворчала я и достала из сумки свой сотовый.

– Фиме будешь звонить? – крикнула мне Маринка. – Правильно! Ну что за жизнь пошла! Порядочному человеку нельзя даже попробовать помочь милиции: сразу же возникают трудности, неприятности…

– Ага, геморрой то есть, – согласился сержант. – Ну, в общем, ясно все. Пойдемте, девушки.

– Минутку, – попросила я и набрала выученный уже наизусть номер рабочего телефона майора Здоренко.

Если он сейчас не придет нам на помощь своим авторитетом и криком, то я даже не знаю, кто нам поможет. Но майора на месте не оказалось, и тогда я достала еще и записную книжку.

– Что, не оказалось заступника на месте? – заулыбался нервный сержант, до этого замерший в напряжении, – неизвестно же, кому и куда я звоню. – Ну пойдемте, пойдемте. По дороге в отдел и позвоните.

Однако я уже нашла то, что было нужно, – номер личного сотовика майора и быстро набрала его.

– Здоренко! – услышала я резкий рык и даже отстранила трубку. – Алло! Кто это?

– Товарищ майор, это Бойкова! – крикнула я.

– Да ну! И что тебе? Куда вляпалась? – не меняя интонаций, проорал майор Здоренко.

– Меня хотят забрать в отделение якобы за шутливый вызов наряда. Но никакой шутки не было, клянусь вам! – быстро прокричала я, отклоняясь от приблизившихся ко мне обоих сержантов.

Не знаю, чего они хотели, может быть, просто подать мне руку и помочь дойти до машины, но, отклоняясь, я потеряла равновесие и упала прямо… ну, в общем, села на землю.

– А-а-а! – заорала с другой стороны полянки Маринка. – Хулиганы! Убивают! Милиция, на помощь!

Самое смешное то, что оба милиционера, услышав вопль Маринки, резко подались назад. Они остановились и переглянулись. И наверное, вспомнили, что милиция – это как раз они и есть, и действительно подали мне руки.

– Ну хватит орать-то, – попросил меня высокий сержант, – мы же по-хорошему…

– Не понял, – рявкнул мне в ухо майор Здоренко. – Что там у тебя, Бойкова? Давай сначала!

Я все и рассказала. Оба сержанта, услышав мое обращение к неизвестному собеседнику по званию, помогли мне подняться и больше не предпринимали ничего, решив, видимо, пока подождать и посмотреть, что будет дальше.

– За такие дела не штрафовать надо, а срок давать, и приличный! – орал майор Здоренко на меня. – Шутки нашла, твою мать!

– Да не шутила я! – крики майора меня завели, и я тоже начала кричать. – Что я, с ума сошла, что ли?

– Ну, может, и не сошла, – неожиданно спокойно произнес майор Здоренко. Верна, значит, оказывается, пословица «выбивай клин клином». Мой клин, то бишь крик, сработал, как видно. – А ты не пьяная, Бойкова?

– Товарищ майор! – возмутилась я.

– Ну ладно, – оторавшись, майор впал в более миролюбивое настроение, – дай-ка мне кого-нибудь там из этих пэпээсников.

Я протянула телефон старшему наряда, он осторожно взял его и, кивая, как китайский болванчик, начал приговаривать:

– Так точно… так точно… так точно…

Маринка, видя, что положение меняется в более благоприятную для нас сторону, осторожно подошла поближе.

Я смотрела на сержанта и думала о том, что если бы какая-нибудь фирма стала выпускать часы с кукушкой, говорящей вместо «ку-ку» – «так точно», то этот сувенир очень быстро стал бы популярным. Особенно у милиционеров.

Сержант, закончив разговор, протянул трубку мне. Я приложила ее к уху и услышала только короткие гудки. Тогда, выключив телефон, я вопросительно взглянула на сержанта.

– Сейчас подъедет, – недовольно проворчал он. – Пойдемте к машине.

– Без конвоя! – заявила Маринка.

Сержанты промолчали, и мы тронулись с места. Может быть, мы и шли без конвоя, но тогда не знаю, что называется конвоем: мы с Маринкой шагали впереди, надежно держась за руки, а два милиционера со всеми своими служебными причиндалами двигались сзади. Если два сержанта с дубинками, пистолетами, рациями, фуражками и портупеями – это не конвой, то что же тогда конвой?

Мы вышли на дорогу и встали на приличном расстоянии друг от друга: сержанты около раскрытой дверцы автомобиля, а мы с Маринкой – около кормы той же машины.

При этом обе наши группы старательно делали вид, что существуют отдельно друг от друга.

Прошло около пятнадцати минут, я уже успела сто раз пожалеть, что уступила Маринкиным домоганиям и согласилась поехать на пляж, как будто нельзя было отложить эту поездку на завтра. Однако, как только я решила начать высказывать Маринке все мои замечания, она толкнула меня в бок и кивнула на дорогу:

– Он, что ли?

К нам приближалась черная «Волга», идущая на большой скорости.

«Волга» резко затормозила рядом с нами, распахнулась передняя правая дверца, и из нее, недовольно щурясь на белый свет, выгрузился майор Здоренко.

– Ну что, Бойкова, опять идея и опять находка? Только находка взяла и свалила, да? – брюзгливо закричал он, подходя ближе.

Оба сержанта вытянулись, став даже повыше ростом, и шагнули к майору. Тот махнул им рукой, потом поздоровался и повернулся к нам.

– Получается, так, – сказала я, – труп ушел.

Маринка вообще промолчала.

Майор Здоренко повернулся к заволновавшимся сержантам и выслушал их доклад.

– Ну что ж, пойдемте, – сказал он нам и сделал жест рукой, показывая, что мне нужно идти первой.

Ну я и пошла.

Снова, уже в третий раз за последний час, мы прибыли на ту же полянку, теперь уже, так сказать, в расширенном составе.

Трупа не было.

Майор Здоренко, кряхтя и шепотом матерясь, понагибался несколько раз над разными мелкими железками и веточками, в изобилии набросанными вокруг «нашего» дерева. Не знаю уж, с какими результатами. Потом он еще и еще раз расспросил нас с Маринкой, как был расположен труп, снова поковырял носком ботинка в земле и отряхнул руки.

– Ну все, Бойкова, – сказал он, – поехали отсюда к чертовой матери.

– И вы мне не верите, товарищ майор! – потерянно откликнулась я. – Но ведь на самом деле…

– Марш отсюда! – рявкнул майор, не давая мне даже договорить. – К машине! – проорал он, свирепо вращая глазами, и ткнул пальцем в сторону дороги.

Мы с Маринкой переглянулись и решили не связываться. Молча дошли до милицейской машины, и только тут я решилась что-то сказать.

– Моя машина стоит здесь, – робко произнесла я, – на стоянке.

– Не добила ее еще? – спросил майор Здоренко и неожиданно зафыркал, что нужно было воспринимать за добродушный смех. – Ну ладно, ладно, не кривись. Пошли в мою, там поговорим.

Майор повернулся к сержантам и пожелал им счастливо продолжить дежурство. Как я поняла, это было все то же посылание к чертовой матери, но высказанное максимально корректно на службистском жаргоне.

Сержанты приложились пальцами к козырькам и ушли, наверное, радуясь, что отделались от майора так дешево. А вот мы с Маринкой порадоваться не могли.

Майор Здоренко посадил нас на заднее сиденье своей «Волги», сам развалился на переднем, бросил фуражку на переднюю панель и предложил шоферу сходить за сигаретами. Тот даже никаких вопросов не задал и сразу же удалился. По всему было заметно: парень он бывалый и тренированный. Он отошел к киоску, стоящему невдалеке от въезда на стоянку, купил там газету и начал разгадывать кроссворд.