Китобой 4. Гвардеец

Глава 1

Весна в Москве, почти лето. Я стоял на пороге военного госпиталя и полной грудью вдыхал густой воздух, наполненный озоном после тёплого дождя. Красота! Впереди десять дней отпуска без учета дороги, а потом опять, бороздить северные моря. Новенькая форма сидела на моём похудевшем тельце как влитая, на груди висели ордена и медали, на весеннем солнце ярко поблёскивали две звезды Героя, новенькие погоны непривычно топорщились на плечах при каждом движении, нужно будет их подшить, а то так и потерять недолго.

Закончилась моё маканье по госпиталям, бесконечные операции и мучительная реабилитация, рана на руке оказалась серьёзнее чем я предполагал, плюс ещё и то, что в госпиталь после ранения я попал только через три дня и успел заполучить инфекции и осложнения, едва без руки не остался. Но всё, когда ни будь кончается, закончилось и эта история в моей жизни, и слава Посейдону вполне благополучно. Только большой шрам на руке всегда будет мне напоминать о том, по какому краю я прошёл разминувшись со смертью.

Дождь из наград, повышений в должности и званиях осыпал всех защитников Диксона, но особо досталось главным виновникам торжества – мне и моему экипажу. Теперь я капитан второго ранга, проигнорировав одну ступень, звание мне присвоил лично Кузнецов, уже на следующий день как подтвердилось уничтожение тяжёлого немецкого крейсера, ещё через неделю я стал дважды героем, ну а когда снятая военными операторами хроника боя тяжелого крейсера и маленького буксира вышла на экраны страны и попала к союзникам, Витька Жохов проснулся знаменитым как кинозвезда и стал кавалером нескольких иностранных орденов. Награждали меня прямо в палатах госпиталей, в краткие моменты, когда я был в состоянии воспринимать окружающий мир, отходя от наркозов или болеутоляющих, так что посещения разных высокопоставленных лиц, военных атташе союзников и высшего командования флота я помню смутно, просто после каждого нового гостя, на кителе, который висел на спинке стула в моей палате, появлялась новая красивая побрякушка, что значат все эти кресты и как они называются я не знал. Навесили столько, что аж к земле тянет под тяжестью наград.

В тот день, когда немецкий экипаж подбитого крейсера сдался практически без боя, суеты было много. Требовалось организовать разоружение и охрану почти пяти сотен пленных, большинство из которых было ранено. Требовалось сделать кучу дел: наладить связь с командованием, провести спасательные работы на разбитых судах моего дивизиона и в разрушенных взрывной волной постройках порта, узнать о судьбе двух пропавших тральщиков, оказать помощь нашим раненым, похоронить убитых… Под воздействием адреналина я почти два часа провёл на ногах, решая свалившиеся на нашу голову проблемы, а потом просто рухнул без сознания и очнулся уже на транспортном судне, которое везло меня на большую землю. С тех пор о судьбе своих товарищей, разбитого крейсера и «Шторма» я узнавал только по письмам, газетным заметкам и рассказам начальства, которое считало своим долгом меня периодически навещать.

Из дивизиона, только три судна посчитали целесообразным восстановить. Два тральщика ушли на дно, приняв неравный бой во время возвращения с разведки, ещё один получил значительные повреждения силового набора, его вытащили на берег в Диксоне и возможно отремонтируют, но только после войны. Особым распоряжением Кузнецова отремонтируют и «Шторм», который пострадал больше всего, номинально он войдёт в состав моего дивизиона, став флагманом, но в боях скорее всего принимать участие не будет, командующий приказал поберечь легендарный корабль. И да, я так и остался командиром дивизиона, но только вот в должности всё-таки повышен, ибо дивизион теперь гвардейский! Теперь он будет состоять из сторожевиков, специальной постройки, которые по программе ленд-лиза передали нам союзники, бывшие рыболовные траулеры вышли из его состава, их вернули к мирной профессии, Мурманск и Архангельск остро нуждались в продовольствии и по мери пополнения флота специализированными военными кораблями, флот избавлялся от мобилизованных кораблей, в первую очередь рыболовов.

Подбитый нами карманный линкор уж отбуксировали для ремонта. Северный флот в кратчайшие сроки организовал уникальную операцию по подъёму и буксировке трофейного крейсера на судоремонтный завод, несмотря на активное противодействие немцев. Взбешённые потерей крейсера, немцы предприняли всё возможное, чтобы трофей не достался врагу, подводные лодки и авиация без перерыва терроризировали конвой, буксирующий «Адмирала Шеера», что вылилось в грандиозную морскую битву. Потери с обоих сторон были значительными, немцы потеряли несколько подводных лодок и до эскадрильи бомбардировщиков и торпедоносцев, а наши лишились эсминца и нескольких истребителей Пе-3, прикрывавших конвой с воздуха. Но всё же крейсер дошёл до места назначения и сейчас ремонтируется, сменив своё имя. Теперь он гордо называется «Диксон», в честь памятного боя в котором он был захвачен.

Мой экипаж по моей просьбе войдёт в состав дивизиона, они так и будут служить на «Шторме». Всех парней наградами не обделили, весь экипаж в полном составе получил по ордену «Ленина». Они уже побывали в отпусках, повидав родных и близких, а мне вот отпуск только предстоит.

– Тащ кап два, пора ехать! – водитель присланного за мной «Виллиса» наконец то справился с мотором, который пытался запустить «кривым стартером».

– Ну поехали, коль не шутишь – хмыкнул я, усаживаясь на переднее сидение маленького внедорожника – не встанем где ни будь? Твоя телега что-то у меня доверия не вызывает.

– Зверь машина тащ капитан! – обиделся водитель – до Берлина и обратно доедет!

– Ты меня до аэропорта вовремя довези, без поломок и остановок, а потом куда хочешь звиздуй – усомнился я в словах водилы.

– Домчу с ветерком, тащ капитан второго ранга, не извольте беспокоиться!

С ветерком, на открытой машине, не имеющей ремней и даже дуг безопасности, мне кататься не понравилось. На кочках трясло немилосердно, и я едва не вываливался из этого военного кабриолета, но шофера не одёргивал, времени действительно мало, а опаздывать на самолёт мне нельзя, шанс увидеть семью выпадает на войне не часто, так что я потерплю.

Транспортный «Ли-2» садился в аэропорту Владивостока, три дня пути с различными пересадками подошли к концу. Я с трудом потянулся, разминая затёкшее тело. Кожаный плащ, который так хорошо защищал меня от любопытных взглядов и сквозняка во время полёта, заскрипел на складках и распахнулся. Эх, пришлось мне его носить постоянно, ни смотря на тёплую погоду, я только раз допустил ошибку и на целый день застрял в Молотове. Как редкую зверушку, меня водили по предприятиям города, заставляя произносить речи. Надо же было нарваться на начальника политотдела прямо в аэропорту! Когда под вечер меня измотанного и нервного загрузили в попутный самолёт, я тут же достал плащ и больше не снимал.

– Етическая сила! Вот это да! – мой иконостас тут же привлёк к себе внимание моих попутчиков, летчиков полярной авиации, которые следовали к месту службы – очуметь!

– Ага… – зевая согласился я – полностью с тобой согласен братишка.

– Ты кто?! – летчик в звании майора смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Не видишь, что ли? Моряк в кожаном пальто! Жохов маё фамилиё! – вздохнув выдал я, начинается…

– Тот самый?!

– А чё, нас много? Знаю я ещё двух Жоховых, но они, наверное, дома сейчас дрыхнут, возле мамки. Один под стол пешком ходит, а другой немного побольше должен быть, я их уже два с половиной года не видел – поделился я секретной информации обо всех знакомых мне однофамильцах.

– Ты это… Видел я как ты фрицевский крейсер уделал! Молоток! – майор от переизбытка чувств хлопнул меня по плечу.

– Да не, там не молоток, там гидравлический молот был! – подключился к разговору смутно знакомый пилот в кожаном реглане – помнишь меня?

– Лицо знакомое, а так не признал, извини – честно сознался я, и правда, где-то я видел эту рожу, уж больно хитрая.

– Ха! Сколько времени прошло, ты тогда штурманом был на вельботе, а я штурманом у Молокова! Гидросамолёт что вы буксировали помнишь?

– Ежики кудрявые, вот это встреча! – обрадовался я – да как тебя узнать то, ты тогда голый ходил, мудями тряс, а теперь в одежде, тут любой обознается!

– Было дело! – заржал мой бывший коллега – ну ты конечно и взлетел! Величина! Я ещё тогда подметил, что ты далеко пойдёшь, уж больно ушлый! Давай за встречу по маленькой?!

– Знаю я твои маленькие! – хмыкнул я – вынужден отказаться, не хочу домой пьяный прийти, два года там не был. Ты лучше адрес оставь, я во Владике десять дней буду, загляну в гости и накатим, вспомним наше приключение.

– Да, семья это святое – согласился штурман, имени которого я так и не узнал – только мы тут нинадолго. Примем ероплан и в дорогу.

– Ну тогда только после войны – развёл я руками.

– Договорились! – хохотнул штурман – не забудь!

Владивосток изменился. Большинство зданий перекрашено в невзрачный серый цвет, на улицах военные патрули которые то и дело останавливают меня, я ещё не отметился в военном комиссариате, так что у них есть повод до меня докопаться, но стоит мне только распахнуть плащ, чтобы достать из кармана документы, как меня тут же оставляют в покое, вежливо и уважительно козыряя, и не забывая напомнить, что отметится мне надо непременно сегодня. Я это и без них знаю и поэтому прежде чем идти домой, навострил лыжи как раз в районный военкомат. Герой в отпуске после ранения, всё законно и правильно оформлено, но нарываться лишний раз не стоит, поэтому я хочу побыстрее закончить с формальностями.

Военком сам меня принял, подполковник с тростью в руке, медалью «За боевые заслуги» и желтой нашивкой за тяжёлое ранение на груди, прихрамывая вышел из-за стола и как родного сына обнял меня, поздравив с возвращением домой и с тем что выжил, на моих звёздах он внимание не акцентировал, сразу видно – фронтовик. Через пять минут мы уже пили чай, а через пятнадцать минут все формальности были соблюдены, и я получил на руки даже пропуск, разрешавший мне, находится на улице в комендантский час. Пообещав не опаздывать из отпуска и просто зайти на рюмку чая, я наконец-то направился домой. Телеграмму о своём прилёте я специально не давал, не желая портить сюрприз.

– Баб! Там какой-то моряк к нам пришёл! Иди быстрее! – дверь мне открыл старший сын, он только взглянул на то, кто стоит за дверью и испуганным воробушком скрылся из виду. Быстрый такой, я даже поймать его не успел, хотя и пытался, чем наверно и напугал пацана.

Я вошёл в свою квартиру, поставил чемодан на пол и огляделся. Все как прежде, ничего не изменилось.

– Кого там черти принесли в такую рань! – ворчливый голос старушки послышался ещё до того, как она показалась в коридоре – ходют и ходют! Сказано было вам иродам, нече у нас тырвью всякие брать! Как придут, так Витькины карточки пропадают!

– И что, часто ходят? – удивлённо спрашиваю я.

– Так почитай раз в неделю, не меньше! И ты, уматывая отсель! Витя?!– бабушка застыла с открытым от удивления ртом, не дойдя до меня метра, она подслеповато щурилась, пытаясь рассмотреть посетителя – Витюша!

Я успел подхватить бабулю на руки до того, как она грохнулась на пол. Переборщил ты Жохов с сюрпризом, бабушка чувств лишилась! Я подхватил хрупкое тело и перенёс бабулю на кровать в спальне, за мной, вцепившись в друг друга наблюдали сыновья, испуганно смотря на незнакомого им военного.

– Так! Карапузы, мухой на кухню, воды бабушке принесите! Чего стоим? Кого ждём? Не узнали? Не мудрено, встречайте папу с войны, я в отпуск приехал! – заметив, что бабуля стала приходить в сознание я переключил внимание на своих пацанов.

– Ты наш папа? – робко сделал шаг вперед старший.

– Ну да, неужто фотографий моих не видели? Идите сюда обормоты, я вас обнять хочу! – я улыбнулся и протянул руки.

– Папка! – старший сын, как паровоз таща за собой младшего, бросился ко мне на грудь, слёзы предательски подкатили к моим глазам, и я расплакался как маленькая девочка, прижимая к себе сыновей, которых уже не чаял увидеть – ты приехал! Мама говорит, что ты у нас герой, немецкий крейсер потопил, это правда? А где твои награды? Не дали, да? А когда дадут? Ух ты! Красивые! А ты мне одну подаришь? Я всем в садике покажу!

Старший тарахтел как из пулемёта, ни умолкая, взахлеб засыпая меня вопросами, мелкий же тихо сидел, как заворожённый, перебирая тонкими пальчиками мои ордена и медали.

– Дурак ты Витька! – палка больно пропечаталась к моей спине, я охнул от неожиданности и обернулся, бабуля, потеряв сознание свою тросточку не выронила, и сейчас замахивалась для второго удара, не вставая с кровати – не порола я тебя в детстве, а надо было! Это тебе за то, что в письмах своих врал, а это за то, что не предупредил заранее!

Я легко перехватил из бабушкиных рук её оружие.

– Тебе бабушка в мою роту в десант надо было, ловко палочкой орудуешь, от тебя в рукопашной был бы толк – засмеялся я – ну а что мне писать надо было? «Здравствуйте бабушка и Иринка, сегодня я выжил чудом, полкоманды убито, до завтра, наверное, не доживу» так что ли? Зато вы меньше переживали!

– Точно дурак, на пол твоей команды как раз похоронки и пришли! Ты за дур то нас не держи внучок! Эх, оболтус! Ирка то сегодня на смену ушла! Предупредил бы, она бы подменилась! – запереживала бабуля.

– Ничего бабушка, я на десять дней приехал, отпуск у меня!

– Иди обниму тебя балбес!

В госпиталь, в котором работала Ира я попал через полчаса, бабушка с пацанами накрывают на стол и готовит праздничный обед, а я рванул сюда. Если не получится её сегодня отпросить, то хоть смогу увидеть и обнять любимую.

– Вам кого? Сейчас посещения запрещены! У нас обход! – маленькая и пухлая медсестричка сидя за заваленном бумагами столом смотрит на меня строго и непреклонно – выйдете и подождите на улице, через час приходите!

– Да я не к больным, мне бы фельдшера увидеть, Ирина Жохова у вас работает, я к ней пришёл.

– Прием больных у нас тоже через час начнётся, с виду у вас ничего экстренного, так что подождите! Выйдете мужчина, не отвлекайте от работы!

– Я не болею, я муж её!

– Ой! Мамочки! Я сейчас! – как капля ртути выскользнув из-за стола, медсестра умчалась по гулким коридорам больницы, оставив меня стоять в коридоре. Ладно, подождём…

Я вышел на крыльцо и закурил папиросу, блин, от волнения даже руки трясутся, я так не волновался даже во время своего крайнего боя. Как же я соскучился по жене! Два года разлуки, не шутка, и за меньшее время люди могут стать друг-другу чужими. Мне стало жарко, я расстегнул плащ, и пальцем поправил воротник кителя, маловат что ли стал? Чего-то тяжело дышать стало, выбросив недокуренную папиросу, я повернулся что бы вернутся в больницу и встретился взглядом с Ирой. Моя жена стояла, прислонившись к стене и просто молча смотрела на меня, прижав руки к подбородку.

– Ну здравствуй любимая, я вернулся…

– Витенька! – по своей старой привычке, Ирка в два шага оказалась возле меня и уткнула своё лицо мне в грудь, не обращая внимание на то, что она вся увешана наградами. Вокруг нас молча стояли врачи, медсёстры и пациенты, на глазах многих женщин слёзы. Редкое событие в эти годы, одной из них повезло, муж приехал домой живым и даже относительно целым. Я наклонил своё лицо и сорвав с головы Ирки косынку, зарылся в её волосы своим лицом, вдыхая такой родной и сладкий запах, все мои недавние переживания растворились сами собой, как будто и не было этих долгих лет расставания. Я дома!

Глава 2

Отпуск пролетел как один день. Дети только привыкли ко мне и вот мне снова уезжать на войну. Мы стояли возле КПП аэропорта обнявшись с женой, и она никак не хотела меня отпускать. Рядом переминались с ноги на ногу заплаканные сыновья. Папка уезжает, ну и ладно, он и так всё время где-то шляется, а вот то что плачет мама, для детей большое горе, она роднее, привычнее, дети остро чувствуют настроение родителей. Бабушка осталась дома, ей тяжело ходить, и проводила меня она только до порога, перекрестив перед расставанием и расцеловав в щёки. Через пол часа мой транспортный самолёт должен взлететь…

Только три дня дали Иринке, чтобы провести время с приехавшим в отпуск мужем, потом она стала так же выходить на суточные смены как обычно, но эти три дня и три ночи мы провели просто отлично почти не отпуская друг друга. Я оттаял в кругу семьи, расслабился, хотя уже на второй день в квартиру повалили представители и делегации от разных заводов и учреждений, все хотели видеть меня у себя и провести встречу с рабочими. Разорваться я не мог, согласись я посетить всех и месяца бы не хватило, но для «Дальзавода», который ремонтировал и вооружал мой «Шторм», для больницы, где работала Иришка и моего китобойного треста я сделал исключение.

– Мотор на «Шторме» до сих пор стоит тот, который поставили мастера вашего завода! Именно вы сделали из бывшего китобойца боевой корабль, который так хорошо смог показать себя в войне с фашистскими захватчиками. Не раз и не два, добрым словом вспоминал «Дальзавод» весь экипаж «Шторма», когда он выносил нас из различных передряг! Спасибо вам огромное и низкий поклон! Ваш тяжёлый труд и ваши старания приближают победу над врагом! Ура товарищи! – как заправский лектор я жгу привычными словами, не стесняясь огромной массы людей, которая стоит сейчас передо мной. Не в первый раз, привычку имеем. Да я и правда им всем очень благодарен, если бы не «Шторм» …

– Смерть не хочет щадить красоты, ни веселых, ни злых, ни крылатых, но встают у нее на пути, люди в белых халатах… Я не помню кто автор этих красивых стихов, но они отлично передают суть вашей работы. Именно благодаря людям в белых халатах – врачам, фельдшерам, медсестра и санитарам я сейчас жив и здоров, и стою перед вами. Вот на моей груди, на правой стороне, две нашивки – красная и золотая, все вы знаете, что они означают. Два раза только меня одного спасали военные медики, вылечили, поставили на ноги, вернули в строй, а сколько ещё миллионов жизней они спасли?! Много, не сосчитать! Я не понаслышке знаком с вашей работой и как пациент и как верный спутник жизни одной из вас. Моя супруга, Ирина Жохова, работает в вашем коллективе, моя вторая мама, сейчас руководит санитарным эшелонам! Честь вам и слава и огромное спасибо! – я ловлю на себе заинтересованные взгляды женщин, на Ирку смотрят с откровенной завистью, а та аж зарделась от гордости за мужа. Ну а чего, есть чем гордится, муж у неё молодой, красивый, известный на всю страну герой, если выживет, может далеко пойти. Перспективный я короче, на месте не стою, быстро развиваюсь, таких бабы любят.

– Все вы меня знаете, как и мой экипаж. Именно в нашем тресте мы прошли становление, закалку в непростой работе китобоя, которая так пригодилась нам во время проводки караванов во льдах и боях. Именно тут я научился стрелять без промаха из пушки! Чего смеётесь? Мне это очень пригодилось в боях! Я может сейчас по количеству взятых на гарпун китов и отстал от передовиков треста, да вот от того же Дмитрия, но обещаю догнать и перегнать их, когда закончится война. Ну а кроме шуток, давайте почтим минутой молчания всех китобоев, которые погибли, защищая наши моря от фашисткой гадины! – работники треста встали и замерли сняв головные уборы, по сути то тут и нет самих китобоев, только экипаж одного из прибрежных гарпунных судов присутствует, которое сейчас стоит на ремонте. «Алеут» и вся флотилия в море, сейчас самый разгар сезона, но и эти люди причастны к промыслу – снабжение, обеспечение, контроль и учёт, осуществляют именно они.

Сыновьям я подарил по игрушечному кораблику. Нашёлся в госпитали умелец, который по фотографиям выстругал мне две почти точные копии «Шторма», раскрашенные красками игрушки, вызвали бурный восторг у детей. Я как маленький игрался с ними, не позволяя себе отдохнуть или прерваться. Да скучно, да хочется просто полежать, поспать, но может быть это последние десять дней которые они проводят рядом с отцом. Я возвращаюсь на войну, а по моему прошлому опыту совершенно ясно, что гарантий того, что меня не убьют нет никаких. Парни отлипали от меня только когда ложились спать, младший даже ел только на моих руках.

– Как он погиб? – вдова Ивана сидит на кухне с опухшими от слёз глазами, перед ней остывает кружка с чаем и рюмка коньяка, я сижу напротив, не поднимая на неё глаз. Мне стыдно, я весь увешанный орденами герой, сижу сейчас рядом с ней живым, а её муж, который несколько лет провел со мной на одном мостике мёртв и даже не награждён посмертно. Только измятая похоронка, которую сейчас теребит в руках его жена, осталась в память о моем лучшем рулевом и друге.

– Мгновенно – вру я, говорить о том, что Ванина агония растянулась на несколько дней я не буду – осколок в сердце, он даже ничего не почувствовал. Тем же снарядом и меня ранило, только вот меня в ногу, а его…

– Спасибо Витя. Мне все говорят – он герой, погиб как герой! А как герои погибают?! Сейчас ты сказал, и я могу спать спокойно. Ванечка мой не мучился, любимый!.. – жуткие, истерические рыдания заполняют собой крохотную кухню, я хватаю со стола стопку водки и выпиваю одним глотком. В этот момент я хочу оказаться как можно дальше от этого места! Мне жутко и страшно, сердце болит, в голове туман от выпитых поминальных рюмок и воспоминаний, но я должен был побывать у каждого из погибших парней дома…

– Пора – я поднимаю голову жены и через силу улыбаясь смотрю ей в глаза – Не кисни Жохова, всё будет нормально, я вернусь, обещаю! Я тебе врал, когда ни будь?

– Да ты постоянно врёшь! Но обещания выполняешь… Я буду ждать, возвращайся скорее! Даст бог, после твоего отпуска ребёнок родится, я хочу, чтобы эта была дочь! Так страшно отправлять мужчин на войну! – Ирка уже не плачет, не может просто – Иди, а то у меня сердце разорвётся!

Поцеловав сыновей и Иринку, я бегу на взлетное поле, от куда мне призывно машут руками летчики уже несколько долгих минут. Еще немного и самолёт улетит без меня, когда я вернусь домой и вернусь ли, я не знаю, но этот свой отпуск я запомню навсегда.

***

Вот они, новые корабли моего дивизиона. Сторожевые корабли типа PF «Tacoma», собранные на американских верфях. После гибели конвоя PQ-17 и захвата крейсера «Адмирала Шеера» союзники решили усилить Арктическую группировку флота прикрытия конвоев и передали восемь кораблей этого типа в рамках программы морского ленд-лиза именно на Северный флот, для охраны конвоев. На сколько я помню историю, в моём времени Северный флот пополнился новыми кораблями только в сорок четвертом году, после выхода из войны Италии, сейчас же история менялась, и я был тому причиной. Я стоял на пирсе и смотрел на сторожевики – здоровенные дуры, на эсминцы больше похожи, только башен с орудиями нет. Водоизмещение две тысячи двести тонн. Длина девяносто один метр, ширина одиннадцать, осадка четыре метра. Мощность двухвальной паросиловой установки пять тысяч пятьсот лошадиных сил, скорость двадцать узлов. Дальность плавания экономическим ходом девять тысяч миль. Корпус сварной. На каждом сторожевике по три семидесяти шестимиллиметровых орудия, прикрытых только щитами странной конструкции. Два из них располагались линейно-возвышенно в носу, одно в корме. А вот зенитное вооружение отличное – два спаренных сорокамиллиметровых и девять двадцатимиллиметровых «эрликонов». Для борьбы с подводными лодками установлен один реактивный бомбомёт «Хеджхог», восемь мортирных бомбомётов и два бомбосбрасывателя. Экипаж каждого сторожевика сто девяносто человек! И четыре этих монстра теперь мои, я их командир!

– Ну чего скажешь Алексеич? – обратился я к своему «деду», который сейчас временно заведовал машиной одного из «Таком» – как кораблик?

– Говно! – поморщившись рубанул рукой воздух стармех – херня полная! Качество сборки такое, что я боюсь они развалятся на волне. Сварные корпуса из секций собраны, скрипят суки даже на средней волне, а это совсем не хорошо. Руль одинарный и паровые машины тройного расширения. Радиус циркуляции, слишком большой. Кольцевые ограждения из стального листа вокруг орудий, во время шторма воду набирают только так – в бассейны превращаются, пришлось самим водостоки делать. Тут из хорошего только дальность хода, и количество зениток.

– Мда… – протянул я – а ты краски не сгущаешь? С виду ничё так кораблики.

– С виду и ты на юнгу зленого похож, а капнуть глубже – зверюга каких поискать, вон, крейсера на буксире на дно пускаешь. Тут же всё, наоборот. Он должен подводные лодки гонять, а с его радиусом поворота, эта калоша пока разворачиваться будет, любая лодка спокойно уйдёт. Сейчас их по очереди на судоремонтный ставят. Корпуса усиливают в месте сварки. Быстро их делали, на коленке считай, от того и получили что имеем.

– Так, ладно, что там со "Штормом"? – пока мало информации для размышления, войдут в курс дел, буду потом думать, что со всем этим делать.

– Ха! А вот со "Штормом" всё отлично! Заканчивают ремонт, полгода в доке, переделали его, что мама родная не узнает! Надстройку полностью поменяли, она больше стала. Машину поменяли – больше тысячи лошадок! Не знаю на сколько скорость больше станет, но точно мы теперь от этих кастрюль не отстанет! Бомбомет на реактивный заменили, вокруг пушек бронещиты установили, рубку и машину даже от осколков бронировали. Клюзы тральные убрали, вместо них бомбосбрасыватели теперь. Это теперь не буксир, а настоящий охотник за лодками! Не корабль – картинка! Мне особенно четыре звезды на рубке понравились: за конвои, сбитые самолёты, потопленные подводные лодки и корабли, и ещё одна за снятые мины! И гвардейской знак! Сразу видно – заслуженный корабль! Работяги его чуть ли не облизывают! Ещё неделя и закончат, наверное, а ведь когда его притащили, я думал только на металлолом наш "Шторм" пригоден будет, разбило его знатно.

– Отлично! – то, что восстановили мой бывший китобоец меня откровенно порадовало, жалко мне его было, прямо до слез – только вот вряд ли он больше в бой пойдёт, приказ командующего – беречь "Шторм".

– А зачем тогда его отремонтировали? – удивился Алексеич – да не, херня это какая-то! Мужики все в море рвутся, засиделись на берегу, это я тут по машинам на новеньких помогаю, а они закисли уже, полгода только и делают, что для фотографий позируют! И вот ты теперь вернулся, а вместе мы сила!

– Сколько нас той силы осталось… – грустно вздохнул я – про Кольку слышно чего?

– Пропал без вести. Так и не нашли. Погиб он, чего там, от надстройки только обгоревшие куски остались, не мог он выжить. Сидоренко только по форме опознали, да и мало чего от него осталось. Да, мало нас, но мы в тельняшках, рано нас списывать на покой, мы ещё за мужиков не отомстили!

– Ладно, собери всех наших вечером. Посидим у меня в штабе, помянем ребят, награды обмоем, за встречу выпьем. А я к начальству, сразу с самолёта сюда рванул, надо бы и командиров уважить, а то скажут, мол зазнался Жохов – хлопнул я по плечу «деда».

Командующий Беломорской военной флотилией, хоть и был новый, но знал я его хорошо. Степан Григорьевич Кучеров с начала войны был начальником штаба флотилии и вот с одиннадцатого марта сорок третьего года стал её командующим. Мы встретились как старые друзья.

– Хорошо, что ты Витя вернулся, работы предстоит много – подойдя к висящей на стене карте, по старой штабной привычке Кучеров стал водить по ней карандашом – смотри. С февраля союзники приостановили проводку конвоев, так как потери транспортов, по их мнению, слишком большие. Сейчас ведутся переговоры о их возобновлении. Вашими усилиями немецкий флот в нашем районе серьёзно ослаблен, а вот мы как раз набираем силу, два дивизиона сторожевых кораблей нам союзники передали, один как раз твой. Пока конвоев нет, мы сосредоточили свои силы на проводке транспортов по Северному морскому пути. Тебе этот район хорошо знаком. Там практически нет случаев налёта авиации, но лютуют подводные лодки! Топят транспорты, обстреливают и сжигают наши полярные и метеостанции. Дошло до того, что в Диксоне скопилось уже пятнадцать транспортов, а мы не рискуем их вести дальше, не можем к Диксону привести ледоколы и ледорезы, которые срочно там нужны! Твоей задачей будет встречать и провожать эти караваны в Архангельск и Мурманск. Скажу тебе так, подлодки эти нам как кость в горле! Первой твоей задачей будет как раз эти застрявшие в Диксоне транспорты привести сюда, второй дивизион займётся свободной охотой. Туда будете сопровождать два ледореза. Понятна задача?

– Задача то понятна товарищ адмирал, непонятно почему я? Я не кадровый военный, охотниками никогда не командовал, тем более дивизионом тяжёлых сторожевиков. Весь мой опыт, это траление мин и пару боёв с немцами. Да там только экипажей, штаба и тыловых служб под две тысячи человек. Идти в бой и ответственности я не боюсь, боюсь подвести и потерять транспорты! – честно признался я. Старым дивизионом тральщиков я командовал по наитию, да и гражданские моряки там были, у нас совещания даже больше на производственные походили.

– Молодец что честно признался, я переживал, что тебе геройские звёзды и новые погоны разум затуманят. Честно тебе скажу, я тоже думаю, что это место не твоё, не дорос ты ещё до такой должности, но решал не я, и ты тоже тут не по собственному желанию, а значит надо справится! – вздохнул адмирал – начальник штаба у тебя опытный, командиры кораблей тоже кадровые и опытные, не стесняйся советоваться, но и на шею им сесть не давай! Ставь задачи, их тебе штаб разработает, а потом сращивай за выполнение! Понял?

– Так точно! Только один вопрос, что мне со «Штормом» делать? Вроде и ремонт его вот-вот закончат, а вроде и использовать его нельзя…

– В этих условиях поберечь его не получится. Даже больше того, он обязательно должен выходить в море и сопровождать конвои. Может ты и не знаешь, но твой «Шторм» первая цель для лодок противника! Личный приказ Гитлера, уничтожить тебя и твой бывший тральщик. Гордись, мало кто в личные враги этой собаки попадал. О том что «Шторм» выйдет в море мы специально в газетах напишем! Именно ты его поведёшь! Если у подводных лодок будет выбор кого топить, «Шторм» или транспорт, атаковать они буду именно «Шторм». Вы приманка для лодок и защита караванов. Придётся тебе Витя снова своей жизнью рискнуть… – адмирал выжидательно посмотрел на меня, ожидая реакции.

– Надо так надо, товарищ адмирал. Тем более, что «Шторм» я знаю лучше, чем собственную жену – усмехнулся я, позволив себе немного нарушить субординацию, вот и прояснилось всё. Парадный генерал Витька Жохов просто приманка, ну что же, не жили хорошо и нехрен начинать. «Шторм», так «Шторм» я даже рад, что не поменяю свой китобоец на огромный сторожевик. Хотя как командир дивизиона я на любом сторожевике могу выйти, только вот командир на нём будет свой.