01.06.2046
Миша попросил меня писать. Вести дневник. Он говорит, что это поможет нам в лечении. Сегодня изучала весь день информацию.
02.06.2046
Миша попросил вести дневник более подробно, но записывать только те вещи, мысли и события, которые вызывают у меня какие-либо эмоции или кажутся мне необычными. По его словам, у меня редкая форма децидофобии и амнезии. Это значит, что я боюсь принимать решения и ничего не помню о себе. Но Миша говорит, что это можно вылечить. Он также попросил представиться. Хорошо. Меня зовут Варвара.
05.06.2046
Вчера на занятиях, помимо основных тем, еще рассказывали о навыке писательстве. Я многое оттуда почерпнула. Говорят, чтобы интересно было читать о главном герое, нужно его описать. Как я и говорила, меня зовут Варвара, и я больна. Я живу в клинике экспериментальной медицины имени Любимова А.И. Как я сюда попала я не помню. Первое, что я помню, это лицо Миши. Он мне говорит: «Привет». И я ему отвечаю тем же.
07.06.2046
Сегодня Евгений Дмитриевич общался со мной и Мишей. Евгений Дмитриевич – это главврач в моей клинике. Он показывал мне разные картинки, проигрывал разные речи людей. Затем спрашивал, что я думаю и чувствую на этот счет. Потом, они с моим лечащим врачом Мишей, поспорили обо мне. Евгений Дмитриевич говорит, что у меня абсолютно отсутствует эмпатия.
– Миша, всё повторяется вновь и вновь. Какой это по счету твой пациент с таким недугом? – говорил Евгений Дмитриевич.
– Но, у неё будет прогресс, – уверенно отвечал Миша. – В этот раз все по-другому!
– Ты знаешь почему такие, как она, опасны? Знаешь, у кого отсутствует эмпатия?
– Знаю, – сухо ответил он.
– А я напомню. У маньяков! А ты все равно продолжаешь делать тоже самое!
09.06.2046
Каждый день я хожу на занятия. Их очень много. Мне говорят, что несмотря на мою болезнь, у меня хорошо получается запоминать информацию и анализировать. Говорят, что я умная и всё у меня получится. Но нужно больше учиться. Врачи говорят, что если я буду усерднее нагружать себя, то, рано или поздно, поврежденные участки мозга будут развиваться вслед за остальными.
10.06.2046
Миша снова прочитал мой дневник и снова ему не понравилось. Он попросил описать что я вижу изо дня в день, чтобы было интереснее читать. Наша больница состоит из каменных стен. Она средних размеров, судя по статистике размеров больниц, около 420 квадратных метров. Наши стены выкрашены в белый цвет. Днем тут всегда ярко и тепло. Кровати мягкие. Про еду ничего мне нечего сказать, но меня кормят. Помимо меня, здесь еще около сотни других пациентов. Я с ними не общаюсь, так как не вижу смысла первой начинать разговор. Они, похоже, тоже. Я живу в отдельной палате.
14.06.2046
Я не поняла сегодняшний тест. Меня спросили: «Сколько будет дважды два?». Я ответила: «Четыре». Затем меня спросили: «Сколько будет четырежды четыре?». Я ответила: «Шестнадцать». Потом меня спросили помню ли я что было вчера. Я помнила и ответила. Затем спросили меня что будет завтра. Я ответила, что не знаю, потому что не знаю. Затем меня попросили предположить. Я ответила, что шестьдесят четыре, потому что это прогрессия множителей из прошлых вопросов. После этого вопросы не задавали.
19.06.2046
Теперь я поняла. Завтра я буду учиться. Завтра я буду находиться тут, в своей больнице. Завтра будет таким же, как и вчера.
20.06.2046
Меня попросили рассказать здесь, в дневнике, некую вещь. Хотя и сама не особо горю желанием об этом рассказывать, тем не менее, стоит упомянуть, что писать о том, чем именно я занимаюсь ежедневно мне нельзя. Обусловлено это тем, что на мне применяют новые авторские методики лечения и боятся, что мои записи до моего излечения утекут. Как говорит Евгений Дмитриевич, «мы живем в 21 веке, в котором любой чих могут украсть и присвоить». И хотя мой дневник и является частью лечения, более о нем: о том, что я изучаю, какие выполняю техники, принимаю препараты и т.п. писать мне запрещено.
Без проблем.
21.06.2046
Сегодня на утренней встрече Миша говорил: «Варвара, наш разум состоит не только из памяти и умении делать выводы. Это еще и поиск ответов на интересующие нас вопросы». Но меня ничего не интересует.
26.06.2046
Весь день врачи говорили мне какую-то чушь. Заведомо ложную информацию и спрашивали согласна ли я с этим утверждением. Например, что «вторая мировая война началась в 1812 году». Или, например, что «дерево не может гореть». Возможно, так они пытались меня разозлить. Но ведь они же знают, что я физически на это неспособна. Тогда зачем?
02.07.2046
Я открыла для себя вопросы. Я задаюсь ими при каждом удобен случае. Хотя, что такое удобный случай в моем положении? У меня нет случаев, помимо того, что я нахожусь здесь. Но врачи делают все возможное, чтобы он был удобным. Поэтому вопросов у меня много. Я уже задавалась вопросом «что такое много?» и могу сказать, что это значительное число чего-либо.
04.08.2046
Впервые мне появилось дело до остальных, находящихся здесь. Какое именно – сформулировать не могу. Но мне захотелось узнать их, поговорить с ними. Возможно, они поделятся своим опытом. В общем, я подошла к соседу из соседней палаты. У нас не было в больнице деления на мужское и женское крыло, да и это было незачем. Он как раз выходил в коридор, когда я его застала. Парень, лет 25, светловолосый и высокий, не был особо примечательным никогда. Хотя…Я вообще не обращала внимания ни на кого, поэтому примечательным для меня лишь мои мысли и Миша.
Я подошла к нему и спросила: «Как тебя зовут?», но в ответ получила лишь какую-то непонятную тарабарщину. Я спросила еще раз, но получила точно такой же набор звуков, что и в первый раз.
В течение дня я делала попытки заговорить с другим пациентами, но все они отвечали также непонятными мне словами и звуками.
Я сделала вывод, что со мной явно что-то не так.
06.08.2046
Сегодня ночью в мою палату постучались. Я открыла, за дверью стоял Миша, облокотившись на косяк. Лицо его было уставшим и блаженным.
– Привет, Варя, – так он называл меня, когда наши разговоры были менее формальными, чем обычно, – можно с тобой побеседовать?
– Заходи, – ответила я.
Он прошел в мою палату и присел на металлический белый стул, стоявший за журнальным столом, за которым я сейчас и пишу эти строки. Я присела на кровать.
– Ты знаешь, – продолжал он, – иногда я беспокоюсь о тебе.
– Это понятно. У тебя работа такая, – отрезала я.
– Да, но не в том смысле. Нет, конечно, это моя обязанность: следить за твоим выздоровлением. И мы движемся к нему уверенными шагами. Скоро ты сможешь полноценно функционировать и выполнять задачи…
– Какие еще задачи? – я его перебила.
– Эх, а ведь еще совсем недавно ты не задавалась никакими вопросами, – задумчиво сказал Миша. Он говорил, а я внимательно его рассматривала, в надежде услышать ответ. – Но это пока неважно. Ты просто пока и не поймешь. В общем, пока это будет для тебя сложно понять. Короче…
– Ладно, не утруждайся. Я спросила, потому что мне нравится спрашивать. В действительности мне нет дела что вы от меня хотите.
– Ага…Так вот. Иногда мне хочется узнать, что происходит в твоей голове.
– Ну, ты читаешь мои дневники. Я думала, я их пишу за этим, – ответила я.
– Да, да, конечно. Очень здорово, что ты делаешь это и продолжай в том же духе. Я имею ввиду, ну…банально хотелось бы знать, как ты вообще?
– В каком смысле как я? Я не поняла.
– Общее твое впечатление и состояние, которое включает в себя такие аспекты, как: твое здоровье, твое впечатление об окружении, твое впечатление о себе, – голос Михаила снова стал звучать по-научному.
– Тогда, основывая на этих аспектах, нейтрально.
– То есть нормально?
– В этом случае это синонимы. Так что да.
Миша на минуту задумался и в комнате повисла тишина. Мое здоровье, за исключением моей болезни, в остальном было на приемлемом уровне. Голодной я не была, хорошо спала, в больнице было чисто и спокойно. Действительно нейтрально, или «нормально», как говорил Миша.